Выживание в бункере: 1 17 Выживание Построили Крутой Склад В Бункере Майнкрафт 9 Серия

Posted on by alexxlab

Содержание

1 17 Выживание Построили Крутой Склад В Бункере Майнкрафт 9 Серия

1 17 Выживание Построили Крутой Склад В Бункере Майнкрафт 9 Серия. Сегодня мы с Ната и Годмод продолжаем новый сезон выживания на последнем снапшоте майнкрафт 1.17 (minecraft 21w07a).

Канал —

Канал —

—————————————

ПОДДЕРЖАТЬ ДОНАТОМ —

—————————————

ПО ПОВОДУ РЕКЛАМЫ —

—————————————

Мой ПК:

Видеокарта — Inno3D GeForce GTX 1060 6GB Gaming OC
Процессор — Intel Core i7-8700K
Куллер для процессора — Deepcool Neptwin V2
Материнская плата — ASUS PRIME Z370-P II
Оперативная память — Samsung DDR4 2х8Gb 3300Mhz
Блок питания — Deepcool DQ550ST 550W
Жесткий диск — WDC WD10EZEX-60WN4A0 (Western Digital WD Blue 1 TB)
SSD — NVMe Samsung SSD 960 EVO 250GB + ADATA SU800 1TB
Корпус — Zalman Z3 Plus Black
Монитор — Samsung C24FG73FQI
Второй монитор — BenQ GW2270

—————————————

Музыка, которая используется в моих видео:

Au5 — Closer (feat. Danyka Nadeau)
Clarx — Zig Zag
Defqwop — Awakening
Domastic — Forever
Egzod & Anna Yvette — My City
Electro-Light — Symbolism pt.II
Emdi x Coorby — Lonewolf (feat. Kristi-Leah)
Fareoh — Under Water
Killabyte — Wicked Ways (feat. Danyka Nadeau)
Kozah — Heavens
Laszlo — One Step Away
Rameses B — Story
Raven & Kreyn — Bubble
Raven & Kreyn x Moji x Illusion — Dream Forever
RetroVision — Cake
Rogers & Dean — No Doubt (Rival x Cadmium Remix)
Ship Wrek & Essy — Fools Gold
T-Mass — Ignoring My Heart
Unknown Brain — Why Do I (feat. Bri Tolani)
Unknown Brain & Spce CadeX — Holding You (feat. Max Landry)

1

Категория
Сериалы

Вместе с 1 17 Выживание Построили Крутой Склад В Бункере Майнкрафт 9 Серия так же смотрят:

неностальгическая память о социализме в Литве — Журнальный зал

Гедиминас Ланкаускас – культурный антрополог, выпускник Вильнюсского университета, адъюнкт-профессор Университета Реджина (Канада).

Автор работ по проблемам национальной идентичности и социокультурных трансформаций в постсоветских республиках.

 

Гедиминас Ланкаускас

Выжить в Бункере: неностальгическая память о социализме в Литве

Речь пойдет о “драме выживания” в Бункере – экспериментальном подземном аттракционе недалеко от Вильнюса[1], где посетители участвуют в серии интерактивных представлений: профессиональные актеры проводят допросы в КГБ, устраивают пытки, принимают больных, торгуют в советских магазинах, проводят занятия по гражданской обороне и так далее. Я рассматриваю эту театрализацию социалистического опыта как процедуру припоминания, работающую с разными “субстанциями” памяти: визуальными образами, речью, звуком и даже с вкусовыми ощущениями. В этих представлениях меня интересуют не столько методы овнешнения памяти о советском прошлом, сколько реакции участников этих подземных игрищ. Вспоминающие субъекты будут для меня членами сообщества, вступающими – под воздействием Бункера – в разнообразные отношения с эпохой социализма как с историческим и биографическим прошлым – прошлым, о котором нужно помнить и которое нужно уметь забывать.

Начну с обсуждения понятий, которые превалируют в последних антропологических исследованиях памяти, построенных на постсоциалистическом материале. Центральное место в них занимает критика “ностальгирования”, характерного для большинства исследований социальной памяти в современной Восточной Европе. Далее я дам несколько сценок из разыгрывавшихся в Бункере представлений и покажу – на материале этнографических описаний, сопровождаемых теоретическим комментарием, – что в индивидуальной и коллективной памяти о социалистическом прошлом присутствует не только ностальгия.

 

Призрак ностальгии

Указывая на засилье понятия “ностальгия”, Мария Тодорова перефразирует хрестоматийную фразу Маркса: “Призрак бродит по науке, призрак посткоммунистической ностальгии”[2]. Самые разные проявления социалистического прошлого в современной Восточной Европе прочитываются как выражение тоски по безвозвратно канувшему в былое прекрасному времени социализма[3]. Ностальгическое припоминание социализма, сочетающее в себе историческое и биографическое, индивидуальное и коллективное знание о прошлом, исследуется как богатый ресурс, способный обеспечить вспоминающих важнейшими когнитивными инструментами закрепления себя в дезориентирующей среде постоянных общественных трансформаций. Иными словами, ностальгические воспоминания рассматриваются как средство, позволяющее субъектам дистанцироваться от настоящего, средство, спасительное с экзистенциальной точки зрения и стабилизирующее, если рассматривать его в общественном контексте: ностальгические воспоминания возвращают “домой”.

Если следовать этимологии, термин ностальгия, образованный от древнегреческих корней – nostos, возвращение, и algos, боль, страдание, – отсылает к меланхолическому желанию оказаться дома, вернуться к безопасности некоего метафорического пристанища. “Дом”, как показала Мэри Дуглас[4], выполняет важнейшую роль в организации социального пространства и времени, обеспечивая живущим “направления существования”. Действительно, в воспоминаниях о социализме в сегодняшней Восточной Европе ностальгия занимает огромное место – многие с тоской думают о социалистическом прошлом как об утраченном “доме”. Однако не все постсоциалистические воспоминания предполагают элегическое возвращение к “лучшему” прошлому, восстановленному в образах домашнего очага. Не все события и впечатления вспоминаются с любовью. Нежелательное, “непамятное” прошлое – неотъемлемая часть воспоминаний о социализме. Ностальгия присутствует далеко не в каждом из них[5]. Мы склонны забывать, что, делая социалистическое прошлое частью своего настоящего в процессе припоминания, люди руководствуются не желанием вернуться к нему, а, как это ни парадоксально, нежеланием его возврата.

Для многих в Восточной Европе представления о социализме, особенно для людей старших поколений, служат напоминанием о том, что должно быть изъято из сознательной памяти. Такая память отвергает определенные участки прошлого как травматическое время глубокого раскола и краха. Такого рода прошлое в свою очередь становится важнейшим временным ресурсом, отсылая к которому люди уже в постсоциалистическом настоящем получают возможность рассказывать о своих “страданиях” и описывать собственный опыт как опыт “жертвы” (соответствующие примеры будут приведены ниже). Такого рода отношение к недавнему социалистическому прошлому нельзя назвать ностальгией: здесь нет ни малейшего желания вернуться “домой” и там остаться. Это антиностальгические или уж, как минимум, неностальгические воспоминания. Можно даже сказать, что в них социализм воплощается как время экзистенциальной бездомности, – речь в них идет не об обладании “домом”, а о его утрате. Сосредоточившись на благостной ностальгии по социализму, мы рискуем упустить из виду “плохие”, неностальгические, воспоминания о нем.

Как, однако, вышло, что постсоциалистические исследования поддались этим чарам, подхватив, по меткому выражению Доминика Бойера, вирус “ностомании”?[6] Не может ли оказаться так, что ученые – как “аборигены”, на себе испытавшие “бремя” социализма, так и “западные”, знающие его лишь по книгам, – стремятся свести память о социализме к ностальгии просто потому, что им хочется удержать его в виде милого, причудливого, по-домашнему уютного прошлого?[7] Быть может, нынешнее господство понятия ностальгии в такого рода исследованиях можно объяснить возникновением особой научной отрасли, испытывающей потребность в четко определенном по времени

Другом в качестве объекта своего исследования? “Ностальгирование” Восточной Европы сообщает этой части мира больший культурный “экзотизм”, отделяя ее от ориентированной на будущее западной современности. Ностальгия в этом смысле способствует ориентализации Восточной Европы[8].

Засилье ностальгии объясняется, как мне кажется, еще одним обстоятельством. В качестве инструмента анализа это понятие едва ли не универсально и по-домашнему уютно: его без труда можно притянуть к описанию целого спектра практик памяти – в том числе и к практикам, не имеющим к ностальгии ни малейшего отношения. Благодаря легкости расширительных толкований ностальгию, как справедливо отметила Линда Хатчеон, “можно приписать кому угодно”[9]. В постсоциалистических исследованиях она явно превращается в общий термин, отсылающий ко всему сразу и ни к чему конкретно.

Понятие ностальгии вошло в научный обиход в 1970-е годы, и с тех пор от него не раз призывали отказаться как от бессмысленного и поверхностного, по крайней мере в аналитических целях. Этот термин называли “чрезмерно эмоциональным, сентиментальным, аисторическим, консервативным, консьюмеристским, китчевым”, и даже “нездоровым”, – однако ностальгия из научной лексики не исчезла[10]. Предпринимались попытки разбить это понятие на типы и подтипы: обнаруживались “господствующая ностальгия”, “ностальгия рабочего класса”, “массовая ностальгия”[11]; выделялись империалистическая, официальная и колониальная ностальгии[12], ностальгии структурная[13] и практическая[14].

Однако, несмотря на все попытки уточнений, ностальгия остается крайне неудобным аналитическим инструментом. Проблема заключается в том, что, сколько ни разбивай ее на все более замысловатые категории, она стушевывает сложности и сглаживает противоречия и неопределенности социальных практик памяти. Иными словами, ностальгия обобщает и упрощает, затемняя порой больше, чем проясняет. С ее помощью легко представить разнообразные модели “позитивной” памяти – достаточно сослаться на популярное противопоставление “рефлективной” и “восстанавливающей” ностальгии, предложенное Светланой Бойм[15], – однако она не дает нам полного представления о ландшафте памяти, понять и объяснить который наша задача.

Ностальгия без особой проблематизации овеществляет воспоминания, тогда как память – отнюдь не вещь, а многоязычный или многоголосый процесс. Если вспомнить Бахтина[16], то память, как и речь, конституируется множеством конкурирующих жанров, и ностальгия – лишь один из них. Разделение на жанры может оказаться полезным эвристическим приемом, однако это отвлекает нас от сложной организации памяти, “реально существующей” в обществе. Жанры упорядочивают, образуя ясно очерченные единицы анализа. Однако в случае памяти исследованию и описанию подлежит как раз не “порядок”, а “бардак” – поэтому нам и приходится требовать от теории большего, нежели просто классификации и описания жанров (при всей важности этой работы), поэтому мы и кладем столько сил на то, чтобы выяснить нюансы их беспорядочного, двусмысленного сосуществования, чтобы понять, как они пересекаются, накладываются друг на друга и смешиваются, как дополняют и оспаривают друг друга. Как свидетельствуют результаты последних междисциплинарных исследований памяти, отдельный отрезок прошлого может вспоминаться самыми разными способами – в разных жанрах, как сказали бы мы, – внутри одного и того же коллектива, и даже одним и тем же человеком. Ностальгические воспоминания, связанные с потребностью вернуться к “лучшему” прошлому, могут в этом сложном полилоге конкурировать с “антиностальгической” памятью о разрывах и утратах[17].

Кроме того, каким бы ни был жанр воспоминаний, они сохраняют свою изменчивость. Это особенно заметно в контексте непрерывных выбивающих из привычной колеи перемен, какие мы наблюдаем в сегодняшней Восточной Европе. Всмотреться в ностальгию в более широком контексте других коммеморативных жанров и конкретизировать ее с помощью детального этнографического описания и анализа – едва ли не единственный путь к пониманию ее функционирования в качестве модуса воспоминания. Этнографу, пытающемуся понять суть ностальгии и памяти в целом, следует уделять больше внимания вспоминающему субъекту и его отношениям с прошлым. Театрализованное представление, неразрывно связанное с практиками памяти, дает прекрасную возможность уловить эти отношения.

 

Театрализованная память

Представление, которое разыгрывают в Бункере, интересует меня не как статический текст, подлежащий анализу и дальнейшей интерпретации, а как динамичный, драматический процесс воспоминания, увязанный с “культурной чувствительностью тела”[18]. Не приуменьшая аналитическую значимость доминирующих в изучении памяти визуальной и текстуальной парадигм, я стремлюсь взглянуть на театрализованный процесс воспоминания в более телесной, чувственной перспективе. Другими словами, я следую феноменологическому подходу, тематизирующему телесные модусы воспоминания, представления и знания о прошлом[19]. Тем не менее, чтобы разобраться в функционировании этих модусов работы памяти, нельзя упускать из виду их исторический и социальный контекст: “любая театрализация ситуативна, ее смысл определяется историческим и социальным контекстами”[20].

Театрализованные представления обычно имеют сценарий, но буквально он никогда не выполняется. Воспроизведение не является простой репликацией, нельзя дважды одинаково исполнить одно и то же – всегда остается место для интерпретации, изобретения, импровизации; телесное воспроизведение всякий раз сопровождается некоторыми сложностями. В этом смысле театрализации – это всегда становящиеся события с участием публики, которые в любой момент могут обернуться неожиданностью, отклонением от курса и даже провалом – “там всегда что-то поставлено на карту”[21]. Представления, прямо завязанные на прошлом, особенно плодотворны для изучения неожиданностей, отклонений и провалов в работе памяти; по ним хорошо видно, как она реконституирует и переутверждает себя. Подземный бункер, с его театрализованными воспоминаниями социализма, оказывается интересным с этнографической точки зрения локусом, важным для исследования работы памяти в чувственном представлении. Наряду с реакциями и комментариями участников разыгрываемая в Бункере драма выживания дает ценный материал для критического обсуждения ностальгии и памяти о социализме вообще. Дальнейшее феноменологически-экспериментальное исследование будет происходить уже непосредственно в Бункере – на фоне разыгрываемой там драмы памяти и забвения.

 

“Ужасы социализма” как часть нашей истории

Мы стоим не двигаясь в тускло освещенной комнате для допросов КГБ. Воздух наполнен едким папиросным дымом. Следователь берет со стола лампу и направляет ее прямо в лицо Довиле – молодой женщине. Теперь ее очередь идти на допрос. Довиле подходит к столу, садится на прикрученный к цементному полу металлический стул. Оплывшее лицо следователя покрыто двухдневной щетиной. Гэбист начинает задавать короткие, никак не связанные между собой вопросы, но довольно скоро Довиле срывается, ей не удается сдержать улыбку. “Сейчас ты у меня узнаешь, как улыбаться”, – раздраженно орет следователь. Довиле – “враг народа”, ее подозревают в антисоветской деятельности. “Пой советский гимн!” – приказывает он, сунув Довиле клочок бумаги с переписанным от руки текстом. Затем включает стоящий на столе магнитофон, и комната наполняется торжественным хором мужских голосов: “Союз нерушимый…”.

За обедом, которым завершается трехчасовое представление в Бункере, я сижу рядом с Довиле и ее подругой Марией. Еду нам дали советскую: водянистую сардельку, кусок хлеба и булочку с едва теплым чаем. Все это было моментально съедено, и мы разговорились. Обе мои собеседницы родились в середине 1980-х, и “драма выживания” показалась им познавательной, хотя и слегка нервирующей. “Весь этот шум, эти допросы, везде на тебя кричат, еда отвратительная, всюду мерзкие запахи, этот жуткий свет… Ужасы социализма!” – подытожила свои впечатления Довиле. – “Но это наша история… Нужно ее знать…” “Важно все это помнить. Язычество, битву при Жальгирисе, царизм, лагеря, КГБ – это все наше прошлое”, – соглашается Мария[22].

На улице я снова подошел к Довиле и Марии. Довиле звонит отцу, чтобы сообщить, что драма закончилась и что она ее “пережила”. Примерно через час ее отец Шарунас подкатил к огороженному по периметру Бункеру на новенькой “Мазде” и вышел нам навстречу: на нем светлые облегающие джинсы, ему слегка за пятьдесят, он работает в руководстве страховой компании. Шарунасу не нравится, что дочь поехала в музей социализма, – по его мнению, пора уже оставить в покое прошлое и сосредоточиться на настоящем. “История то, история се… Хватит уже!” – цинично заявил он.

Случай Довиле может показаться “нетипичным”. В исследованиях, посвященных постсоциалистической памяти, время социализма достойным памяти (в положительном или отрицательном смысле) считают люди старшего поколения, прожившие большую часть жизни при коммунистическом режиме и воспринимающие его как часть истории и собственной биографии[23]. Молодежь описывается обычно как слой, не придающий особой ценности воспоминаниям о марксистско-ленинском прошлом. Однако в данном случае именно человек, родившийся в эпоху “позднего социализма”, настаивает на том, что его следует помнить как важную часть “нашей истории”. Для Довиле и Марии твердое знание этой истории и возможность продемонстрировать его другим – способ обозначить свою принадлежность к воображаемому национальному сообществу[24] и утвердить патриотическую приверженность к нему. Такое отношение задействует также моральную потребность помнить и сочетается с чувством долга и ответственностью за сохранность национального прошлого.

В нашем случае эти двадцатилетние девушки представляют растущий слой молодых литовцев, испытывающих потребность в воспроизводстве и усилении национальной идентичности на фоне развития транснационализма и глобализации (сравните с историей Мантаса, о которой речь ниже). Множественность заключенного в истории прошлого в таком предприятии всегда является бесценным символическим ресурсом. Я бы назвал память Довиле и Марии о социализме националистической. Память о социалистическом прошлом, включенная в их рассуждения, является составной частью национального исторического нарратива (на что указывает притяжательное местоимение “наш” – наша история, наше прошлое). Их память о советской эпохе не содержит даже намека на ностальгию.

 

Поиски утраченного времени в кресле зубного врача

“Когда последний раз проверялись?” – спрашивает по-русски актриса, играющая зубного врача. Мантас, застенчивый молодой человек, отвечает по-литовски: “Полгода назад. У меня все в порядке с зубами, все здоровые”. “Это уж мне решать, здоровые они у вас или нет. Садитесь в кресло. В кресло, я говорю!”

Мантас медленно опускается в шаткое кресло, врач включает сверло и направляет верхнюю лампу ему в рот. Мантас дрожит, вцепившись в подлокотники. “Шире!” – вопит докторша, пытаясь просунуть сверло ему в рот. Внезапно Мантас отталкивает ее и выскакивает из кресла. “Хватит уже, женщина!” – бросает он, с расстроенным видом направляясь к двери.

Для интервью мы встретились в стильном кафе в старой части Вильнюса через несколько дней после Бункера. Мантас – студент юридического факультета, он родился в 1989 году. “Настоящего социализма” он не застал, однако очень интересуется советским временем – интерес этот подогревают истории, которые он во множестве слышал от своей бабушки по материнской линии. В 1949 году бабку с мужем, зажиточных фермеров, выслали с хутора на севере Литвы в Иркутскую область как “буржуазный элемент”. Мать Мантаса родилась в Сибири. Незадолго до ее рождения отец погиб при несчастном случае на лесоповале. В 1958 году бабушка с матерью, тогда еще ребенком, вернулась в Литву. Мы пьем кофе, фоном звучит последний хит Леди Гаги, Мантас говорит:

 

“Бабушка до сих пор все время рассказывает про Сибирь… Показывает фотографии, запрещенные рукописные газеты… Мне иногда кажется, что я сам прошел через Сибирь. Бабушка увидела Бункер по телевизору и заявила, что мне туда обязательно надо сходить, чтобы на себе испытать советскую жизнь… А то ей уже надоело рассказывать про ссылку”.

 

После Бункера, где Мантас на себе ощутил тяготы советской жизни, у него возникли новые вопросы о природе социализма. Ему хочется понять, как государство могло проявлять такую жестокость по отношению к собственным гражданам, почему они не восставали против несправедливостей, почему его деда и бабку депортировали, а других не тронули. Он подчеркивает, что понять все это – его долг как литовца (что соответствует позиции Довиле и Марии, о которых речь шла выше).

История Мантаса иллюстрирует одно из парадоксальных свойств общественной памяти: чтобы помнить о прошлом, его не обязательно переживать самому. Общественная память интерсубъективна и диалогична, она может работать опосредованно – через воспоминания других людей и гласное воспроизведение истории. Можно помнить о прошлом, частью которого ты никогда не был. В сознании Мантаса живые “воспоминания” о социалистическом прошлом созданы сибирскими воспоминаниями бабушки, дополненными его собственным опытом в Бункере. Порой они настолько живы, что ему кажется, что он сам “прошел через Сибирь”. Его память исторична и биографична одновременно: личные повседневные воспоминания смешаны здесь с памятью о национальной трагедии. Мотивом для соприкосновения с прошлым служит для него не ностальгия, а желание выстроить семейную историю, ход которой был во многом определен социализмом. Опосредованные воспоминания Мантаса не являются попыткой восстановить советское прошлое через установление ностальгической связи с ним; скорее, его поиски ушедшего куда ближе прустовскому

recherche du temps perdu[25]. Его воспоминания можно также рассматривать как “прагматические”, нацеленные на выполнение определенной задачи[26]. Он стремится “помнить” социализм с тем, чтобы узнать историю своей семьи и через нее понять самого себя. Такое знание, в свою очередь, определяет его как литовца. Как и у Довиле с Марией, воспоминания о советском прошлом связаны здесь с вопросами национальной идентичности и принадлежности. Они отсылают к “взаимоотношениям между общественным и глубоко личным” и указывают на “центральную роль памяти в процессе творческого преобразования себя”[27].

 

Советский магазин и память о “прожитом”

“Есть гэдээровский шампунь, сгущенка… Туалетную бумагу, может, получим на следующей неделе. Сосиски только по 300 граммов в руки…” – кричит в толпу неугомонных покупателей недовольного вида завмаг. Пранас, семидесятилетний коренастый мужчина, стоящий под руку с женой, спрашивает по-русски с сильным литовским акцентом: “Столичная есть?” – “Мужчина, зайдите с другого входа, там обсудим”, – отвечает завмаг, потирая большой палец об указательный – жест, намекающий, что водку купить можно, но только не по госцене.

Завмаг требует взятку. Пранас ошеломлен: “Этого тогда не было. В те времена в открытую взяток не просили. Вы не помните, что ли?” – спрашивает он актера, играющего завмага. По магазину прокатывается нервный смешок. “Драма” на какой-то момент зависает, ее подлинность под вопросом. Представление соскальзывает из прошлого в настоящее. Сценарий оспорен, спектакль превращается в выяснение отношений. В попытке возобновить представление пожилая женщина откуда-то сзади заявляет: “Все правильно они показывают. Иногда было и вот так, в открытую. Вы, может, сами взяток никогда не брали и не давали?” – обращается она к Пранасу. Его жена Генуте тоже вступает в спор: “Нет, они неправильно показали”. Но разгорающаяся дискуссия моментально утихает, когда завмаг с важным видом приказывает всем выйти из магазина.

В тот день мне не удалось поговорить с советскими покупателями Пранасом и Генуте. Было очень жарко, и, как только все закончилось, им хотелось как можно скорее вернуться к себе на дачу, расположенную всего в нескольких километрах от Бункера. “Позвоните нам!” – сказала Генуте, записывая мне в ежедневник номер своего мобильного.

Две недели спустя я сидел под раскидистой яблоней на даче у Генуте и Пранаса. Пранас, склонившись над раскладным столиком, разливал пиво в пластиковые стаканы. “Чтобы вспоминалось получше… Дело-то серьезное”, – объяснил он. Пранас и Генуте – пенсионеры. Они познакомились в 1960-е годы на обувной фабрике, где оба проработали больше тридцати лет. Их единственный сын недавно уехал из Литвы на заработки и живет с семьей в Ирландии.

Хозяева заявили, что “никакая драма выживания” не заставила бы их уехать на полдня с дачи, где им так хорошо, но в тот день стояла невыносимая жара, и они в конце концов соблазнились прохладой подземного Бункера, тем более, что ехать до него недалеко и дорога идет через лес. Ожидание прохлады их не обмануло, но сама “драма” разочаровала – изображение социалистической повседневности показалось им неточным и преувеличенным. Генуте говорит:

 

“Мы потратили кучу денег [150 литов, то есть приблизительно 62 доллара], а они все показали неправильно… Даже смешно! При русских, если ты не вступал в открытую конфронтацию с властями, ничего такого страшного не было… Жизнь была тяжелая, но мы жили, […] как-то справлялись. Была семья, друзья, рабочий коллектив… Мы знали, как крутиться. Нужно было просто понимать, как устроена система. Власти, конечно, вешали лапшу на уши, но мы это знали… Было нелегко, мне бы не хотелось, чтобы это все вернулось. Но, как было, так было”.

 

Пранас жалуется, что сейчас им, пенсионерам, приходится обходиться крошечной пенсией в 1200 литов на двоих (приблизительно 490 долларов), но зато они живут в “свободной Литве”. Несколько раз он повторяет, что в магазинах теперь все есть – не то что при социализме. И, хотя они с женой могут позволить себе только самое необходимое, он доволен, что магазины теперь не такие, как в Бункере: изобилие потребительских товаров безотносительно к тому, что сам он их потреблять не может, является для него признаком процветания постсоциалистической Литвы.

Пранас и Генуте вспоминают социализм как биографическое прошлое, многие черты которого определялись всепроникающим советским государством. Из сегодняшнего дня это прошлое воспринимается не как хорошая жизнь, а как жизнь, прожитая хорошо – достойно, гордо, осмысленно, с умением ориентироваться в окружающем социальном пространстве. С социальной точки зрения они считали себя успешными, поскольку знали, как “крутиться” в “поддельной” социалистической реальности, – а для этого требовался немалый культурный багаж и серьезные связи (семейные, дружеские, профессиональные), поскольку именно там накапливался социальный капитал. Спор, который Пранас инициировал в Бункере, касался именно устройства социализма – точнее, знания о том, как вели себя люди и как строилась их жизнь: “В те времена в открытую взяток не просили”, – повторяет он, критикуя актера, исполнявшего роль завмага. “Было не так страшно”, – заявляет Генуте, оспаривая подлинность спектакля. Воспоминания Пранаса и Генуте имеют явное моральное измерение – это история борьбы и умелой адаптации к системе.

В данном случае я опять же не стану характеризовать комментарии моих собеседников как ностальгию. В ответ на мои вопросы и под воздействием увиденного в Бункере они живо вспоминают советскую эпоху, однако никакой тоски по этому времени у них нет. Хотя социализм был когда-то их метафорическим “домом”, где у них получалось жить хорошо вопреки всевозможным экономическим и социальным ограничениям, исходящим от государства, у них нет никакого желания туда вернуться. Вместо того чтобы “ностальгифицировать” такие воспоминания, я бы предложил воспринимать их как воспоминания о “прожитом” (сравним со словами Генуте “как было, так было”). Такая память не связана с желанием перенестись в идеализированное прошлое – здесь идет речь о прошлом, которое когда-то было твоим, но теперь ушло. К такому прошлому возвращаются без присущих ностальгическим воспоминаниям эмоций, отношение к нему характеризуются скорее дистанцированием, чем близостью, скорее разрывом, чем стремлением к установлению непрерывности. Стремительно нищающих пенсионеров Пранаса и Генуте больше заботит неолиберальное и все более транснациональное настоящее, с которым им приходится иметь дело в “свободной” Литве через двадцать лет после уничтожения социализма. Социализм для них – несвоевременное воспоминание, прожитая жизнь, окончательно ушедшая в прошлое и едва ли не полностью забытая.

 

Вместо заключения

Советский бункер, взятый как основной локус этнографического исследования, приоткрыл нам способы репрезентации советского прошлого Литвы в период постсоциалистических реформ – в момент, определенный современным неолиберализмом. Воспоминания о социализме, в разных формах присутствующие в настоящем, – лишь один из голосов в многоголосом ландшафте памяти современной Литвы. В общественном сознании память о социализме сосуществует и конкурирует с воспоминаниями о более далеких временах: “язычестве, битве при Жальгирисе, царизме, лагерях”, если вспомнить комментарий Марии.

Я попытался показать устроенную в Бункере театрализацию как “драматизирующее” событие, весьма продуктивное для исследования того, как память экстернализируется, демонстрируется, оспаривается и перестраивается с помощью участников этого процесса. Несмотря на наличие сценария и пространственно-временную замкнутость, это представление – будучи динамичным, процессуальным и интерактивным – может прерваться и обернуться неожиданностью. В точках нарушения особенно хорошо видно, как обсуждаются и оспариваются воспоминания о прошлом (вспомните реплики Пранаса и Генуте, поставивших под сомнение аутентичность изображения взяточничества в отягченной дефицитом советской командной экономике).

Ратуя за бóльшую нюансировку понятийного аппарата, с которым мы подходим к изучению памяти о социализме, я на протяжении своего описания отказывался характеризовать отношение моих собеседников к прошлому как ностальгию. Я обозначил способы их вовлеченности в прошлое как поиск утраченного времени, как прагматические воспоминания (в случае с Довиле, Марией и Мантасом) или как память о “прожитом” (в случае с Пранасом и Генуте). Моя цель состояла не в том, чтобы отбросить ностальгию как аналитически бессодержательное понятие, – во многих отношениях память о социализме можно и нужно исследовать как ностальгическую. Скорее, мне хотелось показать, что понятие ностальгии неплохо было бы уточнить, пересмотреть и заострить, что позволило бы отойти от обобщений, излишне аккуратных противопоставлений и опрятных типологий.

Как верно заметил Пранас, память о социализме – “дело серьезное”, но это еще и очень сложное дело, требующее отбора, стратегического и многостороннего подхода и зачастую не приводящее к установлению идеального порядка. Понятно, что прошлым занят далеко не каждый (вспомните Шарунаса с его презрительными замечаниями об истории или слова Пранаса и Генуте о давно “прожитом”), не каждый убежден, что память о социализме или любом другом периоде национальной истории вообще обладает какой-либо общественной значимостью. Для многих принципиальной точкой отсчета является сейчас, а не тогда. Однако есть люди, для которых воспоминания о социализме служат важным познавательным и моральным ресурсом биографического и национального самоопределения (в случае Мантаса это особенно очевидно).

В конечном счете усиленная работа памяти в отношении коммунистического периода, заметная в Литве и других странах бывшего советского блока, заставляет нас признать, что категория “постсоциалистического” по-прежнему не лишена смысла[28]. Восточную Европу все еще можно описывать в терминах “постсоциалистического” общества, однако нужно понимать, что время социализма не является в этой части мира в собственном смысле прошлым, поскольку оно все еще (или снова) явным образом присутствует в разных областях общественной жизни. Социализм одновременно здесь и уже не здесь, он еще и уже, одновременно жив и мертв, как бы настаивая на принципиальной неясности взаимодействия памяти и забвения.

 

Перевод с английского Ольги Серебряной

 

__________________________________________

 

1) Подробнее о деятельности Бункера см.: www.sovietbunker.com/ru.

2) Todorova M., Gille Z. (Eds.). Post-Communist Nostalgia. New York, 2010. P. 1.

3) См.: Ibid; Berdahl D. On the Social Life of Postsocialism: Memory, Consumption, Germany. Bloomington, 2010; Bach J. “The Taste Remains”: Consumption, (N)ostalgia, and the Production of East Germany // Public Culture. 2000. № 14(3). P. 545–556; Klumbytė N. Post-Socialist Sensations: Nostalgia, the Self, and Alterity in Lithuania // Lietuvos etnologija. 2009. № 9(18). P. 93–116; Sarkisova O., Apor P. Past for the Eyes: East European Representations of Communism in Cinema and Museums after 1989. Budapest, 2008.

4) Douglas M. The Idea of Home: A Kind of Space // Social Research. 1991. № 58(1). P. 287–307.

5) Nadkarni M. “But It’s Ours”: Nostalgia and the Politics of Authenticity in Post-Socialist Hungary // Todorova M., Gille Z. (Eds.). Op. cit. P. 190–214; Pilbrow T. Dignity in Transition: History, Teachers, and the Nation-State in post-1989 Bulgaria // Ibid. P. 82–95.

6) Boyer D. From Algos to Autonomos: Nostalgic Eastern Europe as Postimperial Mania // Ibid. P. 17–28.

7) Ср.: Gille Z. Postscript. In Post-Communist Nostalgia // Ibid. P. 287.

8) Boyer D. Op. cit. P. 21–22.

9) Hutcheon L. Irony, Nostalgia, and the Postmodern // Vervliet R., Estor A. (Eds.). Methods for the Study of Literature as Cultural Memory. Atlanta, 2000. P. 191.

10) Lowenthal D. Nostalgia Tells It Like It Wasn’t // Shaw C., Chase M. (Eds.). The Imagined Past: History and Nostalgia. New York, 1989. P. 18–32; Ladino J. Longing for Wonderland: Nostalgia for Nature in Post-Frontier America // Iowa Journal of Cultural Studies. 2004 (Special Issue on Nostalgia, www.uiowa.edu/~ijcs/nostalgia/nostint.htm).

11) Stewart K. Nostalgia – A Polemic // Cultural Anthropology. 1988. № 3(3). P. 227–241.

12) Rosaldo R. Culture and Truth: The Remaking of Social Analysis. Boston, 1989; Ladino J. Op. cit.

13) Herzfeld M. Cultural Intimacy: Social Poetics in the Nation-State. New York, 2005.

14) Battaglia D. On Practical Nostalgia: Self-Prospecting among Urban Trobrianders // Battaglia D. (Ed.). Rhetoric of Self-Making. Berkeley, 1995.

15) Boym S. The Future of Nostalgia. New York, 2001.

16) Bakhtin M. Speech Genres and Other Late Essays. Austin, 1986.

17) Scanlan S. Introduction // Iowa Journal of Cultural Studies. 2004.

18) Stoller P. Embodying Colonial Memories: Spirit Possession, Power, and the Hauka in West Africa. New York, 1995; ср.: Connerton P. How Societies Remember. Cambridge, 1989; Diamond E. Introduction // Diamond E. (Ed.). Performance and Cultural Politics. New York, 1996. P. 1–12; Climo J.J., Cattell M.G. (Eds.). Social Memory and History: Anthropological Perspectives. Walnut Creek: Alta Mira Press, 2002.

19) Howes D. The Varieties of Sensory Experience: A Sourcebook in the Anthropology of the Senses. Toronto, 1991. P. 3.

20) Bauman R. Performance // Bauman R. (Ed.). Folklore, Cultural Performances, and Popular Entertainments. Oxford, 1992. P. 46.

21) Schieffelin E. Problematizing Performance // Harvey G. (Ed.). Ritual and Religious Belief: A Reader. New York, 2005. P. 129; ср.: Myerhoff B. Death in Due Time: Construction of Self and Culture in Ritual Drama // Grimes R. (Ed.). Readings in Ritual Studies. Upper Saddle River: Prentice Hall, 1996. P. 393–412.

22) В современной Литве “эпоха язычества” часто описывается в терминах реифицирующей исконности как аисторичный “золотой век” общественной гармонии и процветания. Литва одной из последних в Европе приняла христианство (в 1386 году). Битва при Жальгирисе (Грюнвальдская битва) 1410 года сегодня вспоминается с гордостью как сражение, в котором объединенная армия польского-литовского государства нанесла поражение насаждавшим христианство рыцарям Тевтонского ордена. Период царизма (1895–1918) обычно воспринимается как время российского колониализма и угнетения.

23) См., например: Skultans V. The Testimony of Lives. New York, 1998; Klumbytė N. Op. cit.

24) Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London, 1995.

25) Ср.: Huyssen A. Twilight Memories: Marking Time in a Cultural Amnesia. New York, 1995; Casey E. Remembering: A Phenomenological Study. Bloomington, 2000.

26) Lambek M. The Past Imperfect: Remembering as Moral Practice // Antze P., Lambek M. (Eds.). Tense Past: Cultural Essays in Trauma and Memory. New York, 1996. P. 240.

27) Antze P., Lambek M. (Eds.). Op. cit. P. XX.

28) Humphrey C. Introduction: Does the Category of “Post-Socialism” Still Make Sense? // Hann C. (Ed.). Post-Socialism: Ideals, Ideologies, and Practices in Eurasia. London, 2002.

 

Как человек может выжить в бункере, построенном на случай того же апокалипсиса | Фактусиос

Вход в бункер должен быть надежным

Нас постоянно пугают концом света, а еще мы боимся ядерной войны и того, что экология на Земле когда-нибудь рухнет окончательно. Все это заставляет людей думать о своем выживании в недружелюбном мире будущего.

При этом некоторые поступают радикально, они строят подземные бункеры, где собираются скрыться в критический момент своего существования.

На что они рассчитывают? Как собираются люди выживать в «подполье»?

Короткий сценарий

Бюджетный вариант бункера, рассчитанный на недолгое времяпрепровождение под землей

Предположим, что на Земле произойдет что-то страшное, но не долгое по времени. Нужно спрятаться лишь примерно на 1 месяц, а затем можно будет совершать вылазки на поверхность.

Что делать в этом случае

Понадобится запас воды и еды, рассчитанный минимум на месяц. Это один момент.

Также потребуется обеспечить подачу в течение этого времени чистого воздуха. Рассчитывать на то, что вы будете его забирать снаружи, а затем очищать с помощью специальных фильтров, не стоит.

Хорошо, если все будет так. А если наверху произойдут глобальные разрушения. В результате воздуховод завалит обломками. Поэтому нужно будет постараться заранее добыть скруббер – устройство для очистки воздуха от углекислого газа. Что-то подобное используют на МКС.

Следует создать закрытую систему функционирования жизнедеятельности. Это оптимальный вариант.

Еще не забудьте о специальных инструментах. Месяц пройдет, и вам нужно будет выбраться наверх. Как будете расчищать завалы? Правильно, соответствующим инструментом, который должен быть в наличии.

Долгосрочный сценарий

Основательная система жизни под землей

Наступила ядерная зима, разразилась опаснейшая пандемия или что-то другое в этом роде. Вы уходите под землю надолго. Например, вам придется укрыться на 25 лет. Столь продолжительный срок все меняет в плане выживания.

Ресурсы

Вам потребуется много ресурсов. Простыми запасами в этом случае не получится отделаться.

Очистка воздуха

Чтобы зараза не проникла внутрь, нужно будет создать систему очистки воздуха со множествами барьерами. Только в этом случае можно рассчитывать на выживание.

Еще не следует забывать о техническом обслуживании такой системы. Нужны роботы с дистанционным управлением. Самому туда не следует соваться.

Вода и еда

Другой важный момент – вода и еда. Первая должна циркулировать в закрытой системе. Необходимо организовать возможность ее повторного использования.

Что касается еды, то сначала вы будете использовать сделанные запасы. Необходимо затариться по полной. Они могут быть огромными, но их все равно не хватит на 25 лет.

Придется заняться сельским хозяйством. Для этого потребуется около 1 га подземных угодий. Гидропоника должна выручить вас.

Хотя в этом случае уже не идет речь о жизнь в бункере. Здесь подразумевается нечто большее, чем простая жизнь на конкретном подземном объекте. Это новый мир.

Жажда общения

С продуктами питания и водой все понятно, но мы же люди. Нам необходимо общение. Без компании нельзя сохранить здравость ума.

Отсюда вывод – в бункере нужно прятаться с кем-то.

Желательно, чтобы «приятных» собеседников было несколько. Но это опять же чревато дополнительными проблемами. Потребуются дополнительные ресурсы, которые сложно воспроизводить под землей.

Развлечения

Мозг требует периодической разгрузки, особенно в тех сложных условиях нахождения, что связан с режимом «подполье».

Нужны будут фильмы, игры и что-то подобное. Все это можно установить на компьютер, записать на жесткий диск или съемный носитель.

Сохраняйте активность мозга. Это позволит вам прожить «кротом» долгие годы.

Техническое обслуживание

Для полноценного функционирования бункера необходима бесперебойная работа многих устройств. Вы должны быть в теме.

Электротехника и некоторые знания машиностроения – это то, что потребуется изучить предварительно.

Вывод

Мы можем жить под землей, но не так долго, как бы хотелось. Человек не создан для этого.

Только сбалансированная экосистема, укрытая в недрах нашей планеты, способна обеспечить долгое существование людей.

Но здесь речь идет уже о целой цивилизации, что мало применимо к жизни в бункере. В последнем случае ваше существование будет достаточно коротким и несчастным, если придется провести много времени в небольшом замкнутом пространстве.

Квест «Бункер. Выжить после» в г. Новосибирск

10

Кристина

Всё круто)

10

Наталья

Все понравилось, спасибо

Квест атмосферный, время пролетело незаметно. хотелось бы добавить разноплановых задачек, хотя загадки были непростые. В целом могу советовать квест, особенно тем, кто увлекается историей и химией, но и остальным понравится)

9.8

Ирина

Антураж и загадки на 10 из 10. Спасибо персоналу за гостеприимство. Квест «Бункер» рекомендую!

9.6

Владимир

Всё очень понравилось. Было увлекательно, интересно. Задачи были сложноваты, но это добавляет ещё больше интереса к игре

8.4

Татьяна

Квест прошли, понравилось) только некоторый реквизит надо пообновить

Квест очень интересный,запоминающийся. Понравился детям своей необычностью и логикой

На днях побывали с супругом на «Бункере». Мы не квестоманы и раньше никогда на квестах не были. И вот решились на первый поход и ничуть не пожалели. Оператор внимательный, все понятно объясняет, при заходе в тупики делает подсказки. Или в нужные моменты направлял
намеками и наводящими вопросами.
Квест атмосферный, задания сложные, но захватывающие. Ощущений море! Все очень понравилось, рекомендуем однозначно! Всем!

На «Бункер» ходили командой. Круто! Задания очень непростые, так что пришлось напрячься, чтобы все разгадать. Все в диком восторге! Организаторам – браво!!! Спасибо!

Ученых удивил опыт выживания муравьев-каннибалов в ядерном бункере

Энтомологи из Познанского университета (Польша) в течение трех лет наблюдали за стратегией выживания муравьев в жестких условиях без пищи и света. Как муравьи попали в экстремальную для них ситуацию и чем закончился жестокий эксперимент, ученые рассказали в Journal of Hymenoptera Research.

Лесные муравьи (Formica polyctena) случайно оказались в заточении: они упали через вентиляционную шахту в заброшенный подземный бункер. Это бетонное укрепление времен «холодной войны» находится недалеко от города Мендзыжеч на западе Польши.

История наблюдения за муравьями началась три года назад, когда ученые случайно обнаружили многочисленную колонию (до миллиона особей) в ядерном бункере, в котором до последнего времени не было выходов наружу. Поэтому те муравьи, которые случайно упали вниз, не могли впоследствии выбраться наружу и оказывались в «тюрьме», где холодно, темно и нет еды. Тем не менее, оказавшись на земляном полу бункера, муравьи объединились в колонию и выстроили муравейник, который круглогодично поддерживали.

Команда ученых под руководством Томаша Рутковского из Познанского университета обнаружила, что муравьи в колонии не воспроизводятся, потому что в шахту упали только рабочие особи. Но количество насекомых постоянно пополнялось за счет падавших сверху неудачников.

Оказавшись в тяжелых условиях неволи, муравьи следили за порядком — выносили из муравейника мертвых сородичей и аккуратно складывали их вокруг.

Большой загадкой для зоологов был вопрос, что же едят животные. Первоначально ученые думали, что муравьи питаются фекалиями летучих мышей либо мелкими клещами, которые жили с ними в бункере.

Но эти предположения не подтвердились. Чтобы выжить, муравьи становились каннибалами. К такому выводу пришли ученые, изучив трупики насекомых: на многих была дырка в хитиновой оболочке. Так, по-видимому, колония и выживала в течение долгих лет.

Но, как сообщают энтомологи, случайный эксперимент подходит к концу. «Единственный способ освободить муравьев из бункера, — говорится в статье, — это обеспечить их миграцию в родной муравейник через вентиляционную трубу». Зоологи соорудили своего рода мост, по которому муравьи могли выползти из своей тюрьмы. «Мы построили вертикальный дощатый настил длиной около 3 метров, один конец которого был зарыт в муравейнике на дне бункера, а другой спрятан внутри вентиляционной трубы». Ученые утверждают, что первые из невольников уже нашли свой путь к свободе. И, более того, легко реабилитировались в родной колонии и уже ведут там нормальную муравьиную жизнь.

Результаты исследования показывают, заключают зоологи, что животные могут «поддерживать самоорганизацию даже в условиях, выходящих далеко за пределы выживания вида».

Все о передаче В ожидании конца света — National Geographic Channel

  • В ожидании конца света: Предстоящая битва

    Чад с семьей готовятся к выживанию после ядерного удара, а Майк из Северной Каролины — к разрушительной биологической и химической атаке.

  • В ожидании конца света: Проверка крепости

    Крепость Курта в отдаленной местности испытывает сама Мать-Природа, а Родни на Аляске готовится к выживанию после землетрясения и цунами.

  • В ожидании конца света: Полное разрушение

    В Теннесси Трэйси Фоутч готовится к гибельному торнадо, а во Флориде Дэн Рохас надеется выжить с семьей за счет использования солнечной энергии.

  • В ожидании конца света: Total Destruction

    В Теннесси Трэйси Фоутч готовится к гибельному торнадо, а во Флориде Дэн Рохас надеется выжить с семьей за счет использования солнечной энергии.

  • В ожидании конца света: Полное уничтожение

    В Теннесси Трэйси Фоутч готовится к гибельному торнадо, а во Флориде Дэн Рохас надеется выжить с семьей за счет использования солнечной энергии.

  • В ожидании конца света: Защита от чужаков

    Роб планирует справиться с ворами и мародерами с помощью мин-ловушек, а Грег с семьей потсроили секретный дом на дереве.

  • В ожидании конца света: Survival is an Ugly Beast

    Роб планирует справиться с ворами и мародерами с помощью мин-ловушек, а Грег с семьей потсроили секретный дом на дереве.

  • В ожидании конца света: Сложности выживания

    Роб планирует справиться с ворами и мародерами с помощью мин-ловушек, а Грег с семьей потсроили секретный дом на дереве.

  • В ожидании конца света: Пчёлы и боеприпасы

    Познакомьтесь с людьми, готовыми пойти на любые меры ради того, чтобы подготовить себя и своих близких к выживанию в случае конца света.

  • В ожидании конца света: Никто никогда не узнает

    Познакомьтесь с людьми, готовыми пойти на любые меры ради того, чтобы подготовить себя и своих близких к выживанию в случае конца света.

  • В ожидании конца света: Готов к обороне

    Познакомьтесь с людьми, готовыми пойти на любые меры ради того, чтобы подготовить себя и своих близких к выживанию в случае конца света.

  • В ожидании конца света: Никто не будет готов

    Познакомьтесь с людьми, готовыми пойти на любые меры ради того, чтобы подготовить себя и своих близких к выживанию в случае конца света.

    • Прятки на выживание: как устроены секретные правительственные бункеры мира

    https://realty.ria.ru/20160220/407014035.html

    Прятки на выживание: как устроены секретные правительственные бункеры мира

    Прятки на выживание: как устроены секретные правительственные бункеры мира

    Обеспечение безопасности глав государства и командования страны – задача первостепенной важности для любой страны в период военных конфликтов. Сайт «РИА Недвижимость» решил посмотреть, в каких условиях предлагалось выживать под землей первым лицам государств в некогда сверхсекретных бункерах.

    2016-02-20T16:13

    2016-02-20T16:13

    2016-02-20T16:22

    /html/head/meta[@name=’og:title’]/@content

    /html/head/meta[@name=’og:description’]/@content

    https://cdn25.img.ria.ru/images/sharing/article/407014035.jpg?4070131831455974541

    Недвижимость РИА Новости

    [email protected]

    7 495 645-6601

    ФГУП МИА «Россия сегодня»

    https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

    2016

    Недвижимость РИА Новости

    [email protected]

    7 495 645-6601

    ФГУП МИА «Россия сегодня»

    https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

    Новости

    ru-RU

    https://realty.ria.ru/docs/about/copyright.html

    https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

    Недвижимость РИА Новости

    [email protected]

    7 495 645-6601

    ФГУП МИА «Россия сегодня»

    https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

    Недвижимость РИА Новости

    [email protected]

    7 495 645-6601

    ФГУП МИА «Россия сегодня»

    https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

    Недвижимость РИА Новости

    [email protected]

    7 495 645-6601

    ФГУП МИА «Россия сегодня»

    https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

    недвижимость, мультимедиа, фото — мультимедиа

    16:13 20.02.2016 (обновлено: 16:22 20.02.2016)

    Обеспечение безопасности глав государства и командования страны – задача первостепенной важности для любой страны в период военных конфликтов. Сайт «РИА Недвижимость» решил посмотреть, в каких условиях предлагалось выживать под землей первым лицам государств в некогда сверхсекретных бункерах.

    Укрытия для выживания Атлас-Подземные укрытия-Бомбоубежища


    «Атлас» — единственный бункер, испытанный против воздействия ядерной бомбы

    1959 Фотография инженерного корпуса армии США, испытывающая подземный бункер из гофрированных труб от воздействия ядерной бомбы
    		Единственные производимые сегодня бункеры, которые действительно прошли испытания на воздействие ядерной бомбы и прошли испытания, — это укрытия из круглых гофрированных труб, как показано на снимке слева, сделанном в 1959 году U.Инженерный корпус S. Army с добровольцами внутри

    Круглая форма работала тогда и работает до сих пор! Есть небольшая разница между бункерами, построенными 50 лет назад, и бункерами, созданными сегодня, за исключением добавления современных интерьеров, систем фильтрации воздуха NBC, скрубберов Co2, генераторов и высокотехнологичной электроники. Нет никакой другой формы, кроме круглой, которая позволила бы вам добраться до глубины под землей, которая вам нужна для максимальной защиты вашей семьи и позволяет контролировать климат под землей.

    « Остерегайтесь площади» . Никакие заранее изготовленные квадратные металлические бункеры не прошли ядерное испытание и должны рассматриваться только как убежище от радиоактивных осадков или в лучшем случае укрытие от торнадо! .


    На этом сайте размещено более 1000 фотографий интерьеров и сооружений нашего приюта! .

    ANDAIR VA-150
    7 499 долларов США    		 «Приюты для выживания Атлас — теперь самые популярные частные приюты для выживания в мире» !.
    Сохранение вашего убежища в секрете — это наша забота # 1 . Мы понимаем, что ваше убежище более конфиденциально, чем банковский счет, поэтому мы очень осторожны и делаем все возможное, чтобы ваше убежище оставалось абсолютно конфиденциальным.Мы не ведем точных записей о местонахождении наших клиентов и принимаем к оплате только банковские переводы. Все фотографии людей в этих приютах были сделаны на выставках. Мы никогда никому не раскрываем имена и местонахождение наших клиентов! .

    Что делает Atlas Survival Shelters лучшим убежищем для вас? Ответ прост !. 65 лет истории, проверенных и испытанных конструкций и государственной инженерии! Все укрытия для выживания Atlas спроектированы так, чтобы их можно было похоронить на глубине не менее 10 футов, что позволяет нам использовать нашу новую запатентованную геотермальную систему охлаждения.Наши укрытия спроектированы так, чтобы быть воздухонепроницаемыми, и все наши укрытия имеют наши собственные скрубберы воздуха Co2, которые удаляют углекислый газ из убежища, когда вы выключаете свою воздушную систему или если ваши воздуховоды заблокированы.

    Также во всех наших убежищах есть собственная грязевая комната или комната дезактивации с душем, прикрепленная к основному корпусу убежища. Без этой комнаты негде хранить мусор или пускать животных в ванную. Также некоторые приюты Atlas имеют собственный блок генератора на болтах с водонепроницаемой дверцей люка, патент на которую подана.

    Кроме того, Убежища Атласа имеют один вход и два выхода ! Как? С эвакуационным туннелем с поворотной внутрь дверью, которую нельзя заблокировать. Аварийный люк находится на 5 футов ниже поверхности с 4-футовым слоем песка для защиты между аварийным люком и поверхностью. Также укрытия для выживания Атлас имеют БОЛЬШОЕ количество хранилищ под полом. Внутренняя древесина сделана из красного дерева, сушеной конопли или березы, чтобы предотвратить появление плесени, и во все наши краски добавлен сульфат меди, чтобы убить любую плесень или бактерии.Мы используем только системы фильтрации воздуха NBC военного класса, импортированные из Европы или Израиля, с ручным дублером на случай отключения электроэнергии. Нашу пневматическую систему так легко провернуть, с ней может работать любой человек от 6 до 106 лет. Остерегайтесь тех, кто пытается продать вам убежище с самодельной системой фильтрации воздуха NBC. Если это не из ASR Safe Cell , ANDAIR , Lunor , Bethel или Temet , вам это не нужно! Все эти бренды, которые я только что перечислил, одобрены военными и являются единственными воздушными системами, которым вы должны доверить свою жизнь! Если вы собираетесь построить собственное убежище, позвоните мне, я дам вам совет и продам вам такие детали, как люк и систему фильтрации воздуха NBC.
    Не покупайте пневматическую систему без ручного рычага!

    Очень важное замечание! — Пожалуйста, прочтите ниже

    Каждое убежище NBC должно иметь возможность отключать внешний воздух после ядерной, биологической или химической атаки.

    Сразу после ядерной атаки радиоактивные частицы (альфа, бета и гамма) в дополнение к высокоэнергетическим рентгеновским лучам распространятся от места взрыва.Радиоактивные осадки представляют наибольшую опасность для людей в первые дни после взрыва. Национальный институт охраны труда и техники безопасности (NIOSH) заявляет в своем руководящем документе «Системы фильтрации и очистки воздуха для защиты окружающей среды здания от переносимых по воздуху химических, биологических или радиологических атак», что «устройства для фильтрации и очистки воздуха будут неэффективными. при остановке взрыва и самой радиации ».

    Отключение внутренней вентиляции от загрязненного воздуха снаружи — единственный способ гарантировать, что система фильтрации не будет концентрироваться ядерными частицами.

    При изолированном наружном воздухе крайне важно удалить углекислый газ, выдыхаемый людьми внутри убежища, а также обеспечить источник кислорода. Без средств для удаления углекислого газа и добавления кислорода в воздух в герметичной среде обитатели быстро отравятся углекислым газом, а затем задохнутся от недостатка кислорода. Время, в течение которого это произойдет, зависит от объема укрытие и количество жильцов.

    Решением является автономная система очистки Atlas AirGEN в дополнение к подаче кислорода.Один AirGEN обеспечивает возможность выдерживать изоляцию от внешней атмосферы в течение недели без электроэнергии и на неопределенный срок, используя любой источник питания 6-34 В постоянного тока. Поскольку радиоактивные осадки быстро распадаются со временем, использование AirGEN для изоляции внешней атмосферы повышает шансы на выживание после ядерной атаки.

    «Укрытие от бомб Атлас» было начато в Сакраменто, Калифорния, в 1950-х годах в эпоху холодной войны.Чтобы быть политкорректным в мире, в котором мы живем, в 2011 году название было модернизировано до «Атласские убежища для выживания», потому что ядерная бомба — не единственная угроза, с которой мы сейчас сталкиваемся в этом мире. Сейчас компания производит свои убежища в Калифорнии и Техасе. Ниже представлена ​​брошюра 1961 года, которая была роздана домовладельцам во время Кубинского ракетного кризиса. Обратите внимание на Сертификационное письмо Министерства Обороны от 14 августа 1961 года.

    Примечание: В Америке существует более 100 000 укрытий для круглых гофрированных труб, и ни об одном из них не сообщалось о катастрофических повреждениях! Наши конкуренты пытаются ввести людей в заблуждение, заставляя думать, что гофрированная труба обрушится на них, но правительство использует точно такую ​​же трубу в своих ракетных шахтах, как показано на трех картинках ниже.Atlas Survival Shelters строит все типы укрытий, от круглых гофрированных труб до гладких баллонов с пропаном под высоким давлением, от сборных квадратных укрытий до бетонных монолитных куполов и сборных бетонных домов. Самым прочным укрытием является бетонный монолитный купол, который выдержит почти прямой ядерный взрыв . Самым практичным и доступным считается гофрированная труба. Укрытие с самым высоким рейтингом балок — это пропановый баллон высокого давления диаметром 11 футов на 47 футов и толщиной стенок 11/16 дюйма. Две из наших конструкций укрытий используются в наших шахтных шахтах для ядерных ракет с 50-х годов.Остерегайтесь недобросовестных компаний, которые делают металлические квадратные укрытия и утверждают, что они являются бомбоубежищами, когда они в лучшем случае представляют собой не что иное, как убежище от торнадо и закопаны на глубине всего 1–3 фута и не имеют качественной системы фильтрации воздуха NBC или построены дома пневматическая система без ручного управления кривошипом. «Помните», укрытие должно быть заглублено на глубину минимум 6 футов под поверхностью, чтобы добиться эффекта корневого погреба, который будет поддерживать внутреннюю температуру между 56 и 58 градусами. Все приюты для выживания Атлас закопаны минимум на 10 футов ниже поверхности .Пожалуйста, изучите инженерные факты, прежде чем поверить, что эти люди строят укрытия из квадратных металлических коробов. Они не будут выполнять ту работу, о которой вы думаете, и не имеют большой продолжительности жизни. Здравый смысл и факты доказывают, что круглый или купольный укрытие в несколько раз прочнее любого металлического ящика или транспортного контейнера. Примечание : Наши купольные укрытия не имеют металлической арматуры в бетоне, они имеют базальтовую арматуру, поэтому они будут невидимы для металлоискателей в дронах.

    На приведенных ниже фотографиях изображена выведенная из эксплуатации ракетная шахта Титан-1 в 1961 году в Небраске

    Atlas Survival Shelters изготовлены из оцинкованной гофрированной трубы диаметром 10 или 12 футов, что до в 11 раз прочнее , чем укрытия из квадратных коробок. «Вы когда-нибудь видели квадратную подводную лодку?».Наши укрытия для труб могут быть заглублены на глубину до 42 футов и рассчитаны на срок службы 200 лет. Сегодня на рынке нет лучшего готового укрытия, чем наши укрытия из гофрированных труб, которые обычно закапываются на 10 футов под землей, тогда как укрытие с металлическими коробами обычно имеет только 2-3 фута земного покрова. Учтите, что чем глубже зарыто укрытие, тем прохладнее в нем будет в летние месяцы !. Наше укрытие для взрывобезопасных труб рассчитано на 2 бара, тогда как укрытие из квадратной металлической коробки обычно рассчитано на.5 бар или 7 фунтов на квадратный дюйм. Квадратные укрытия могут служить прекрасным временным укрытием от смерчей или радиоактивных осадков только на короткий срок. Наши укрытия для труб дают вам возможность жить в них неограниченное время, потому что большая глубина, на которой они зарыты, позволяет вам контролировать климат. Наши приюты построены с такой же тщательностью и качественными материалами, как и любой новый дом !.

    Ваши основные потребности, комфорт и безопасность будут удовлетворены во многих наших конструкциях.Наши убежища построены из материалов высочайшего качества, включая гофрированные трубы и пуленепробиваемую закаленную сталь. После того, как вы выберете земельный участок, на котором хотите установить укрытие, наша команда приступит к проектированию и изготовлению вашего укрытия.
    В НАЛИЧИИ У нас есть несколько моделей , готовых к установке.

    Позвоните нам по телефону 1 (855) -4-Bunkers для получения дополнительной информации о том, как приобрести подземное убежище !.
    …. Спасибо , Рон Хаббард .

    Сделайте видеотур по
    Приют для выживания Атлас     :

    Ищите нас в повторных выпусках телесериала «Preppers Судного дня» , «Storage Wars» ,
    Shipping Wars «    , » Extreme Survival Bunkers «, » Decoded « , » Boy’s Toys «, » Military Channel «, » PBS «, » All You Can Eat «.Как видно на «Шоу Алекса Джонса» и «Сегодняшнее шоу NBC» , «Inside Edition» , «20/20» , «Доброе утро, Америка» , «BBC» , «History Channel» и «Fox Business Channel» . Встречается в мировых СМИ, включая «Wall Street Journal» , «NY Post» , «Toronto Star» «NY Daily News» , «The Guardian» , «LA Times» , «Хаффингтон Пост» и британская газета «The Telegraph» , а также более 100 международных газет .
    Выберите категорию для просмотра фотографий
    Фотографии интерьера
    		Фотографии установки
    		Появления на телевидении и события

    Объединенные Арабские Эмираты, Аргентина, Австрия, Австралия, Босния и Герцеговина, Бангладеш, Бельгия, Болгария, Бахрейн, Боливия, Бразилия, Багамы, Канада, Швейцария, Чили, Китай, Колумбия, Коста-Рика, Кипр, Чешская Республика, Германия , Дания, Алжир, Эстония, Египет, Западная Сахара, Испания, Финляндия, Франция, Великобритания, Грузия, Гибралтар, Гренландия, Греция, Гонконг, Хорватия, Гаити, Венгрия, Индонезия, Ирландия, Израиль, Индия, Ирак, Исландия, Италия, Ямайка, Иордания, Япония, Кения, Южная Корея, Кувейт, Каймановы острова, Казахстан, Ливан, Либерия, Лесото, Литва, Люксембург, Латвия, Ливия, Марокко, Монако, Молдова, Черногория, Бирма, Монголия, Макао, Мартиника, Мальта, Мальдивы, Мексика, Малайзия, Мозамбик, Намибия, Новая Каледония, Нигер, Нигерия, Никарагуа, Нидерланды, Норвегия, Непал, Науру, Новая Зеландия, Оман, Панама, Перу, Папуа-Новая Гвинея, Филиппины, Пакистан, Польша, Пуэрто-Рико , Португалия, Парагвай, Катар, Румыния, Сербия, Россия, Руанда, Саудовская Аравия, Судан, Швеция, Сингапур, Словения, Словакия, Сан-Марино, Сенегал, Суринам, Южный Судан, Сальвадор, Свазиленд, Чад, Таиланд, Турция, Тайвань, Танзания, Украина, Уганда, США, Уругвай, Узбекистан, Венесуэла, Виргинские острова, Вьетнам , Косово, Йемен, Южная Африка, Замбия, Зимбабве, Альбукерке, Нью-Мексико, Арлингтон, Техас, Атланта, Джорджия, Остин, Балтимор, Мэриленд, Бостон, Шарлотта, Северная Каролина, Чикаго, Иллинойс, Кливленд, Огайо, Колорадо-Спрингс, Колорадо , Колумбус, Огайо, Даллас, Денвер, Детройт, Мичиган, Эль-Пасо, Форт-Уэрт, Фресно, Калифорния, Гонолулу, Гавайи, Хьюстон, Индианаполис, Индиана, Джексонвилл, Флорида, Канзас-Сити, Миссури, Лас-Вегас, Невада, Лонг-Бич, Лос-Анджелес, Луисвилл, Кентукки, Мемфис, Теннесси, Меса, Аризона, Майами, Милуоки, Висконсин., Миннеаполис, Миннесота, Нэшвилл, Новый Орлеан, Луизиана, Нью-Йорк, Окленд, Оклахома-Сити, Омаха, Филадельфия, Пенсильвания, Феникс, Аризона, Портленд, Орегон, Сакраменто, Сент-Луис, Сан-Антонио, Сан-Диего, Сан-Франциско, Сан-Хосе Сиэтл, Вашингтон, Тусон, Аризона. Талса, Оклахома, Вирджиния-Бич, Вашингтон, округ Колумбия Уичито, Канзас, Северная Южная Дакота, Юта, Солт-Лейк-Сити, Вайоминг, Монтана, Мэн, Аляска

    Недвижимость для апокалипсиса: мое путешествие в бункер выживания | Новости США

    Не так давно я побывал в Блэк-Хиллз в Южной Дакоте, чтобы увидеть место, из которого человечество предположительно возродится после глобального цивилизационного коллапса.Конец света был в тренде, и казалось, что это самое подходящее время, чтобы посетить место, где можно посидеть в последние дни. За предыдущие несколько месяцев, возможно, для того, чтобы сублимировать мои собственные опасения по поводу воспитания маленького ребенка во все более темном и изменчивом мире, я был озабочен апокалиптическим тоном нашей культуры.

    Одним из наиболее извращенных аспектов этой навязчивой идеи была многомесячная разгул контента для подготовки к судному дню, блогов, форумов и видеороликов на YouTube, в которых крепкие американские парни, большинство из которых звали такие люди, как Кайл или Брент, объясняли, как подготовиться для крупной катастрофы — ваших глобальных пандемий, ваших нарушений закона и порядка, ваших тотальных ядерных войн — путем применения различных стратегий «тактического выживания».И это открыло широкую перспективу апокалиптической готовности и прибыльную нишу в секторе недвижимости, обслуживающую людей со средствами, которые хотели, чтобы место, куда можно было бы отступить, когда дела действительно пойдут не так.

    Я договорился о встрече с Робертом Вичино, импресарио из Сан-Диего, который приобрел обширный участок земли ранчо в Южной Дакоте. Когда-то здесь располагался армейский склад боеприпасов и технического обслуживания, построенный во время Второй мировой войны для хранения и испытания бомб, и в нем находилось 575 списанных оружейных складов, гигантские бетонные и стальные конструкции, способные выдерживать взрывы мощностью до полмиегатонны. .Вичино намеревался продать их по 35 000 долларов за штуку тем американцам, которые заботятся о защите себя и своих семей от множества возможных событий последнего времени.

    Вичино был одним из самых известных и успешных деятелей в области готовности к Судному дню, магнатом в сфере недвижимости до конца дней. Его компания специализировалась на строительстве массивных подземных убежищ, где состоятельные люди могли пережить конец света в стиле и комфорте, к которым они привыкли.Компания получила название Vivos, что в переводе с испанского означает «жить». (Как и в случае los vivos — в отличие от los muertos ). Vivos утверждала, что управляет несколькими объектами по всей территории США, все в удаленных и нераскрытых местах, вдали от вероятных ядерных целей, линий сейсмических разломов и крупных городских районов. где вспышки инфекции будут наиболее катастрофически интенсивными. Они также рекламировали «элитное убежище» в Германии, огромный бункер советских времен для боеприпасов, встроенный в скалу под горой в Тюрингии.

    Новый филиал Vivos в Южной Дакоте получил название xPoint. Каждый из бункеров, равномерно расположенных на 18 квадратных милях прерий, имел площадь 204 квадратных метра — значительно больше, чем мой собственный (по общему признанию, не очень большой) дом. Утверждалось, что это место станет домом для 6-10 тысяч человек и станет «самым большим сообществом выживания на Земле». Он был ориентирован на демографическую группу где-то между супербогатыми клиентами роскошных подземных убежищ Vivos и выживальщиками Судного дня, которые планировали пережить апокалипсис благодаря мужественной стойкости и ноу-хау YouTube.Другими словами, это была территория будущего постапокалиптической мелкой буржуазии.

    Это место, как я прочитал на веб-сайте компании, «стратегически и центрально расположено в одном из самых безопасных районов Северной Америки», на высоте около 1200 метров и в 100 милях от ближайших известных военных ядерных целей. «Служба безопасности Vivos может обнаружить любого, кто приближается к собственности с расстояния трех миль. Массивный. Безопасный. Безопасный. Изолированный. Частный. Обоснованный. От сетки. Расположенный в центре.» Мне не было интуитивно понятно, как место может быть одновременно изолированным и расположенным в центре, но, честно говоря, если бы почти весь остальной мир погиб, любое поселение живых людей имело бы законные основания провозгласить себя центрально расположенным. .

    Vivos предлагала больше, чем просто предоставление готовых бункеров и готовых решений для апокалипсиса. Он предлагал видение постгосударственного будущего. Когда вы купились на такую ​​схему, вы прониклись лихорадочной мечтой из глубин либертарианского мозга ящерицы: группы состоятельных и идеологически единомышленников, разделяющих автономное пространство, сильно защищенное от посторонних — бедных, голодные, отчаявшиеся, неподготовленные — и ждущие своего часа, чтобы восстановить цивилизацию с нуля.То, что предлагалось как таковое, было государством, урезанным до самого необходимого для правого крыла: военизированный аппарат безопасности, задействованный на основе договорных соглашений для защиты частного богатства.

    Недвижимость последнего времени становилась все более конкурентным рэкетом. На веб-сайте одного крупного поставщика роскошных решений для апокалипсиса, Trident Lakes, я прочитал, что в случае ядерной, химической или биологической аварийной ситуации объекты будут закрыты автоматическими воздушными шлюзами и противовзрывными дверями, и что каждая из них будет подключена через сеть туннелей к подземному общественному центру с хранилищами сухих продуктов, хранилищами ДНК, полностью оборудованными комнатами для упражнений и зонами для встреч.Рекламное объявление также обещало такие особенности, как торговый район, конный центр и поле для игры в поло, поле для гольфа на 18 лунок и тренировочное поле.

    Это было новое вступление в канон апокалиптических сценариев: банкиры и менеджеры хедж-фондов, загорелые и расслабленные, воспринимающие крах цивилизации как возможность потратить некоторое время на связи, в то время как хорошо вооруженная частная полиция бродила по периметр в поисках злоумышленников. Все это было логическим продолжением закрытого жилого комплекса.Это было логическим продолжением самого капитализма.

    В ожидании звонка из Вичино, чтобы договориться о встрече, мне не оставалось ничего лучше, чем бездельничать в Хот-Спрингс. Было воскресенье, и город был по большей части безлюдным, если не считать непрерывной процессии седых байкеров в кожаных костюмах, проезжающих по Мэйн-стрит в почтительном месте по пути к ближайшему мотопробегу. В кафе на Мэйн-стрит я потягивал кофе и делал записи в своем блокноте, прежде чем меня отогнал рыхлый, но стойкий союз мух, которые по очереди садились мне на предплечья, пока я писал.

    В конце концов телефон завибрировал в кармане. Вичино отсутствовал на месте и был готов, когда пришел я.

    Примерно через 10 минут после съезда с шоссе 18 на потрескавшуюся внутреннюю дорогу ранчо я проехал мимо того, что когда-то было городком Форт-Иглу, где жили сотни рабочих, которые переехали туда, чтобы устроиться на работу на склад боеприпасов Блэк-Хиллз. , построенный в 1942 году для обслуживания возросших потребностей армии в испытаниях и хранении боеприпасов во время войны. Школы, больница, магазины, дома, церковь, небольшой театр — все это теперь заброшено на произвол судьбы коровам.

    Только как только Форт Иглу начал отступать в зеркале заднего вида, пейзаж раскрыл истинную глубину своей сверхъестественности, потому что именно тогда я увидел своды. Сначала я заметил только три или четыре из этих вещей: низкие, покрытые травой выступы, расположенные на расстоянии нескольких сотен футов друг от друга, их шестиугольный бетонный фасад выступал из земли. Чем глубже я ехал на ранчо, тем больше этих структур появлялось из ландшафта, пока я не понял, что они были повсюду, их сотни, насколько я мог видеть во всех направлениях.Это было неземное зрелище, чуждое и древнее, как остатки огромной религиозной колонии, место, построенное для поклонения заброшенным богам.

    Я проехал еще пару миль и наткнулся на большой пустой сарай, рядом с которым находился темно-коричневый транспортный контейнер размером с небольшой дом. На одной стороне был баннер с надписью «xPoint: момент времени, когда выживут только подготовленные». Рядом с ним был припаркован серебристый внедорожник Lexus, на который мне велели остерегаться.

    приютов для выживания Vivos xPoint в Южной Дакоте.Фотография: Scalzo / EPA-EFE / Rex / Shutterstock

    Я поднялся по ступенькам в транспортировочный ящик и на кухню. Из задней комнаты вышел гигантский мужчина лет шестидесяти, направился ко мне и сразу же заключил меня в болезненно энергичное рукопожатие. Роберт Вичино был человеком устрашающего физического роста: 6 футов 8 дюймов в высоту, как он сделал для уточнения.

    Малиновая луковица носа, рябое лицо, аккуратная серая козлиная бородка: еще до того, как он начал говорить — что он быстро и не умолкал — он представился мне явно мефистофельской фигурой.Вскоре мы были в «Лексусе» и собирались отправиться в ближайший город за дизелем для генератора. Его сиденье откинулось назад под абсурдно крутым углом, Вичино достал из бокового отсека большую щетку для волос с деревянной спинкой и начал твердыми и точно ритмичными движениями расчесывать сначала бороду, а затем волосы.

    «Это отличная машина», — объявил он. «Ребята, у вас есть Lexuses в Великобритании?»

    «Во всяком случае, они есть в Ирландии», — сказал я немного резче, чем предполагал.«Не у меня лично, но у людей они есть».

    «Лучшая машина, которой я когда-либо владел. И у меня был Мерседес. У меня есть Rolls-Royce ».

    Сзади сидел Цзинь Чжэнджи, 23-летний недавний выпускник инженерного факультета, которого Вичино нанял в качестве своего стажера. Джин говорил мало — отчасти из-за того, что он китаец и не особенно хорошо владеет английским, но в основном, как я догадываюсь, из-за того, что он просто из тех людей, которые мало говорят.

    «Я говорю ему, Джин, я как твой американский папа», — сказал Вичино.«Верно, Джин? Он отличный ребенок. Отличный ребенок ».

    Пока мы ехали, я смотрел в окно на Форт Иглу или его руины, и меня поразило чувство, что я одновременно постигаю прошлое и будущее. Когда мы проезжали мимо, Вичино упомянул, что это место было домом для сотен семей. По его словам, ведущий новостей Том Брокоу вырос здесь после Второй мировой войны, и, похоже, он с большим удовольствием представил мне этот факт для ознакомления. Бетонная лестница с металлическими перилами стояла посреди поля, совершенно одинока, от здания не осталось и следа, который когда-то, предположительно, давал ему контекст.

    Мы достигли унылого маленького соседнего городка, который явно сильно пострадал за годы, прошедшие после закрытия боеприпаса. Улицы были длинными и узкими и казались совершенно безлюдными. Там была прачечная, невысокая конструкция из гофрированного железа, которая называлась «Loads of Fun Laundry». Возле заправочной станции кучка байкеров стояла рядом со своими Харлей-Дэвидсонами, по-разному украшенных патриотическими знаками различия. Я заметил, что все они были одеты в идеологически подходящие солнцезащитные очки с закругленными краями.

    «Я пойду поговорить с этими парнями», — сказал Вичино, учтиво ведя «Лексус» к переднему двору заправочной станции.

    Он объяснил мне небольшую шутку, которую он сам с собой имел, когда дело касалось байкеров. Он подходил к ним и очень вежливо спрашивал, что бы они сделали, если бы он просто выбросил их велосипеды на улицу. Совсем недавно он показывал это с парочкой полицейских-мотоциклистов в Калифорнии. Безусловно, сказал он, реакция была реакцией безоружного веселья.

    «Один полицейский сказал:« Ты поранил ногу — вот что случилось.

    Вичино был, среди прочего, человеком, который умел проявлять свою белизну в полной мере. Он собирался попробовать свою шутку в качестве новичка с этими байкерами. В конце концов, они были в значительной степени правы в его целевой демографической группе: эти парни, как правило, были самостоятельными типами, сказал он, а не большими поклонниками правительства. И, несмотря на внешность, многие из них были врачами, юристами, профессионалами, пенсионерами, у которых были деньги.

    В прошлом году он сидел в кафе в Сан-Диего, сказал он мне, когда получил электронное письмо от фермера из Южной Дакоты, в котором он узнал об огромном участке земли на его ранчо, его бывших хранилищах боеприпасов, и как это могло бы быть подходящей собственностью для его бизнеса.План пришел к нему мгновенно, сказал он, и вся идея для xPoint: он собирался заплатить владельцу ранчо сумму в один доллар за собственность, предлагая ему 50% -ную долю всей будущей прибыли из хранилищ, которую он собирался продавать по разумной цене людям, готовым подогнать их под свои собственные спецификации, и это должно было стать самым большим сообществом выживания на Земле. Это должно было быть гораздо более доступным предложением, чем другие его сообщества выживания: решение апокалипсиса для потребителей с более скромными средствами.Он уже продал около 50 штук.

    Звук закрывающейся двери был не похож ни на что из того, что я когда-либо слышал, это был чрезвычайно громкий и глубокий взрыв, уничтожение возможности любого звука, кроме самого себя, — настолько всеобъемлющий и абсолютный, что это стало почти чем-то вроде тишины. Он задержался в пустом помещении хранилища примерно три или четыре минуты, полностью овладевая тьмой. Это был апокалиптический звук, и я был взволнован и взволнован.

    Тьма тоже была абсолютной, уничтожение самой концепции света.Когда я стоял в грохочущей пустоте, меня поразило, что страх темноты был не столько страхом того, что может быть снаружи, невидимым и движущимся, а скорее солипсистским и детским ужасом того, что на самом деле там ничего нет. вообще, что невидимый мир был миром, который полностью перестал существовать.

    Если мне кажется, что я имел прохладное и абстрактное понимание человеческой психологии там, в черном хранилище, позвольте мне еще раз заявить, что моей основной эмоцией был страх. На мгновение меня покинули мои способности разума, и я начал паниковать, что мне никогда не выбраться из этого места.Я был почти уверен, что засов был снаружи двери. Что, если Вичино был сумасшедшим-убийцей, который решил замуровать меня здесь, как плохо охарактеризованный антагонист в одной из ужасных сказок Эдгара Аллана По? Что, если бы он решил, что я собираюсь продать его, что я, вероятно, нанесу ущерб его деловым перспективам, выставив его в своих произведениях, чтобы он выглядел как дурак, или шарлатан, или какой-то сумасшедший в стиле По, который мог бы убить противника, захоронив его в списанной оружейной бункере.Из тех, для кого единственным выходом было зашифровать меня живьем где-нибудь в одиноких Блэк-Хиллз в Южной Дакоте, где даже если бы на много миль вокруг был другой человек, чего не было, они бы никогда не услышали мои крики о помощи?

    Получите удостоенные наград длинные чтения Guardian, отправленные вам каждое субботнее утро

    Или что, если — и это показалось мне более вероятным сценарием — у него была обширная остановка сердца, возможно, вызванная усилиями захлопнул усиленную металлическую дверь и прямо сейчас кувыркался лицом в грязь? Он был огромным человеком, даже, возможно, гигантом, и такие люди были склонны к преждевременной смерти от сердечных приступов — не говоря уже о предположительно значительном стрессе, связанном с тем, что вы все время думаете о конце света, постоянно представляете себе вспышки неизлечимой болезни. , столкновения астероидов, сокрытие правительств, обрушение прибрежных шельфов, тотальная ядерная война.Сколько времени пройдет, прежде чем меня найдут? Тот факт, что Джин стоял рядом со мной, немного успокаивал с точки зрения первого сценария, но совсем не с точки зрения второго.

    Пустота затем заполнилась солнечным светом, и когда мои глаза привыкли к яркости, я смог разглядеть потрясающий силуэт Вичино в дверном косяке.

    «Как насчет этого? Разве это не что-то? » — весело сказал он. Я согласился, что это так, и легкая дрожь в моем голосе была поглощена и заглушена быстрым эхом моих слов в пустоте.

    Позже Вичино рассказал мне о том, как он зарабатывал деньги на рекламе в 80-е годы. По сути, он первым изобрел то, что было известно как «большие надувные лодки». Час его славы настал в 1983 году, когда в ознаменование 50-летия выпуска оригинального Кинг-Конга он прикрепил массивную надувную гориллу к стене Эмпайр-стейт-билдинг. Он появился на первой странице New York Times, и это был первый раз, когда газета поместила рекламу на своей первой странице.

    «Может, вы смотрели фильм« Самолет »! Думаю, это было до вашего времени, но это известный фильм.С Лесли Нильсен? Вы знаете сцену, где пилот и второй пилот получают пищевое отравление, и стюардесса включает автопилот, а это надувная кукла пилота? Это был я. Я сделал надувной автопилот ».

    Было странно, подумал я, как его рекламная карьера привела его в контакт с этими двумя классическими развлечениями, основанными на катастрофах, прежде чем увести его в дальнейшие пределы катастрофы, проецируемой теперь в реальный мир. Вичино имел в своем распоряжении обширный проспект сценариев последнего времени, апокалипсиса на любой эстетический вкус и идеологическое предпочтение.Вернувшись на ранчо, когда он возил нас с Джином по разбитым дорогам вглубь бывшего склада боеприпасов, он обрисовал некоторые из этих сценариев. Был «сумасшедший человечек в Северной Корее» и ядерная война, которую он, казалось, вот-вот развяжет. Всегда существовала возможность глобальной пандемии и, возможно, даже зараженного вирусом, вызывающего смерть в невообразимых масштабах. Возникла перспектива того, что хакеры, движимые политическими целями или чисто демоническими проказами, вызовут хаос в системах, контролирующих национальную энергосистему, и уничтожат всю технологическую инфраструктуру общества.Периодически происходили массивные солнечные вспышки, которые могли легко сделать то же самое без вмешательства человека. Он любил упоминать так называемое событие Кэррингтона — массивное извержение на поверхности Солнца, которое произошло на рубеже прошлого века и вызвало поломку электрических систем по всему миру.

    Роберт Вичино использует карту для отображения схемы своего комплекса Vivos. Фотография: Канзас-Сити Стар / Служба новостей Трибьюн через Getty

    «И позвольте мне сказать вам, что мы давно назрели одну из этих вещей», — сказал он.«Давно пора».

    Важным элементом рекламной кампании Vicino была идея о том, что правительство знало о приближении некоего катастрофического события, но скрывает его, чтобы избежать массовой паники. Вы можете быть уверены, — настаивал он, — что те, кто контролирует мир, принимают меры, чтобы защитить себя, и что они скрывают от нас как эти меры, так и сам катаклизм.

    У него были некоторые странные верования, Вичино, верования, которые дополняли его основное апокалиптическое видение.Он считал, что Земля имеет тенденцию резко смещаться вокруг своей оси, вызывая сильные землетрясения и приливные волны. Он верил в существование планеты-изгоя размером с Юпитер под названием Нибуру, которая просто бродила там, не привязанная к какой-либо конкретной солнечной системе, и что она находилась на курсе столкновения с нашим собственным миром, и что правительство знало об этом. Тоже и скрывал от нас. Он считал, что все, что произошло, от Северной Кореи до Брексита, было организовано с намерением приблизить нас к единому мировому правительству.

    Он не был особенно евангелистом в отношении этих верований. Казалось, он в основном просто выставлял их там, зная, что апокалиптическое беспокойство — это, по сути, объемная игра. Если вам не нравился один ужасающий антиутопический сценарий, у него был другой, который мог бы вам больше понравиться. Но заговоры — секретные знания, скрытые разоблачения — были ключевым компонентом его бизнес-модели.

    Он подробно изложил свою теорию о том, что Демократическая партия исторически создавала свою базу, обещая подачки меньшинствам.«Демократы сказали: давайте черных. Возьмем мексиканцев. Давайте соберем каждое меньшинство и убедим их, что мы для них самое лучшее, что мы дадим им все эти подачки. Но даже после восьми лет правления Обамы ничего не было лучше. Больше раздаточных материалов. Больше обещаний. Больше ничего ».

    Он поднял большую мясистую руку к своей седеющей бородке и помассировал ее с риторической энергией. Мне потребовалось мгновение, чтобы погрузиться в физическое зрелище этого человека. Массивное золотое кольцо соверена. Бежевые шорты карго.Коричневые кожаные слипоны. Бледные и до странности нежные лодыжки. Во всем этом было что-то мрачно захватывающее. И если мое изображение его кажется почти карикатурным, даже откровенным гротеском, то только потому, что он действительно так мне представлялся.

    Примерно через полчаса бесцельной езды, цель которой, насколько я мог видеть, состояла в том, чтобы просто проиллюстрировать необъятность собственности, Вичино остановил Lexus у другого хранилища.Вы могли видеть, где ветры прерий сдули верхний слой почвы и траву с вершины конструкции, обнажив дугу битумного покрытия под ней.

    Вопрос, который я должен был задать себе, сказал Вичино, заключается в том, в какой группе я хотел быть, когда все рухнуло, когда что-то должно было случиться. Когда астероид приземлился. Когда отключили свет. Когда экономика рухнула навсегда. Когда по какой-то причине, каким бы то ни было образом, вся установка безвозвратно взорвалась, что, несомненно, и должно было произойти.Хотел ли я быть там, пытаясь попасть внутрь?

    Потому что, если бы я думал, что смогу обойти вооруженную охрану, которую Вивос разместила бы по всему периметру собственности, удачи мне. Я собирался быть там, и вы знаете, кто будет там со мной? Много других людей и мало еды. Исторически известно, что после 21 дня без еды люди прибегают к каннибализму.

    «Банды будут бродить», — сказал он.«Людоедов в большом количестве. Изнасилование. Разграбление. Неимущие гонятся за имущими за все, что у них есть. И мой вопрос к вам: вы хотите, чтобы ваши дочери пережили это? »

    У меня в то время не было дочерей, но я чувствовал, что было бы педантично указать на это, потому что я понимал, что на каком-то уровне он даже не разговаривает со мной. Он говорил о вымышленном фантазме идеализированной мужественности — мужчине, который обеспечивает, мужчине, который защищает, и которого только крах государства, крах самой цивилизации может привести к его истинному апофеозу.Он говорил о человеке, для которого общество в целом всегда было скоплением мародерствующих каннибалов, жаждущих плоти его дочерей. В этом смысле апокалипсис был открытием того, как на самом деле были вещи в этой жизни: кем были люди, каким было общество и как человек относился ко всему этому. В конце концов, Апокалипсис означает только это: откровение, раскрытие истины.

    Фотография: Scalzo / EPA-EFE / Rex / Shutterstock

    Мне показалось, что этот сценарий, изложенный Вичино, когда имущие задраивают люки против неимущих, в некотором общем смысле был таким, каким, по сути, был мир, только больше .И хотя я не во многом был уверен, я был уверен, что не хочу быть одним из богатых в таком мире.

    Я знал, что в этом было какое-то настоящее лицемерие: если уже так устроен мир, в конце концов, я был никем, если не имением. Как я мог быть настолько уверен в том, что после какого-то катастрофического события я не буду — фактически не должен — даже более внимателен к страданиям других, чем я уже был. Каждый божий день дома в Дублине я практически переступал через человеческие тела бедных, зависимых, обездоленных.Я жаловался на правительство, которое ничего не сделало для этих людей, не имело намерения бороться с системной несправедливостью, которая вызвала их страдания, но я сам по сути ничего не сделал, чтобы помочь им, кроме случайной подбрасывания монеты, предлагая столько же, чтобы облегчить мою собственную жизнь. чувство вины, чтобы облегчить страдания получателя.

    Но, в конце концов, было абсолютно верно, что я не чувствовал ничего, кроме ужаса, по поводу продукта, который Вичино пытался продать мне или продать через меня. Цивилизация, которая могла вместить такой бизнес, как Vivos, была цивилизацией, которая в некотором смысле уже рухнула.

    Я сочувствую строителям бункеров, хранителям сублимированных продуктов. Я понимаю страх, желание избавиться от него. Но больше, чем я хочу развеять свой страх, я хочу противостоять побуждению залезть в яму, уйти из больного мира, запереть дверь за собой и своей семьей. Когда я думаю о проекте Вичино, его продукте, мне на ум приходит суждение антрополога Маргарет Мид о том, что значит обезопасить себя в приюте: отказ от любых представлений о том, что наша судьба может быть общей, что мы можем жить вместе, а не жить вместе. выжить в одиночку.

    Бункер, купленный и обманутый индивидуальным потребителем, — это кошмар, инверсия американской мечты. Это подземное изобилие предметов роскоши и удобств для животных, маленькое королевство из железобетона и стали, обеспечивающее выживание человека и его семьи в условиях распада мира.

    «Закапывание головы в песок, — сказал мне Вичино, — не спасет твою болтающуюся задницу». По его словам, он перефразировал Айн Рэнд — я полагал, что его точка зрения заключалась в том, что отказ от покупки места в одном из его заведений равносилен нежеланию смотреть в глаза реальности мира.Но это показалось мне странным, странной аналогией для использования, учитывая то, за что он сам выступал. Потому что, насколько я его понял, он утверждал следующее: бесполезно прятать голову в песок, если вы не закопали вместе с ней и свою задницу.

    На следующий день я вернулся в xPoint. За пределами грузового контейнера из гофрированного железа находился беспилотный красный джип с наклейками на дверях, рекламирующими местную станцию ​​Fox News, и я сделал вывод, что Вичино ходил по прериям вместе с тележурналистом, возможно, подстраивая свой рекламный ход под особые опасения человека. Консервативная демографическая группа зрителей кабельного телевидения из Южной Дакоты.Я припарковался рядом с джипом и отправился бродить по местности, но затем быстро понял, что она слишком обширна, чтобы даже начать исследовать ее пешком, и вернулся к машине.

    Я ехал около 40 минут, время от времени останавливаясь, чтобы отпереть ворота для скота, и один или два раза, чтобы выйти и полюбоваться безумным зрелищем бесконечных покрытых травой сводов, шестиугольных фасадов — архитектуры, менее соответствующей архитектуре. физическим, а не психическим измерениям людей. Я взобрался на вершину одного из них, чтобы рассмотреть необъятное с более высокой точки.Накануне мы с Джином стояли на вершине другого из этих строений, и мои растущие опасения по поводу военно-промышленного величия были случайно подорваны тем, что Джин торжественно сообщил мне, что недавно насрал на крыше одного из таких хранилищ. , хотя «наверное, не этот».

    Теперь я сел на редкую траву крыши и смотрел на бесконечную зелень, неожиданно прорванную сводами. Мне пришла в голову мысль, что именно здесь, в тогдашней южной части территории Дакоты, Лаура Ингаллс Уайлдер провела большую часть своего детства и где она поставила несколько своих романов «Маленький дом».Поэтому я смотрел не только на прерию, но и на прерию: плодородный источник мечты Америки о себе как о нации пионеров предпринимательства, поселенцев дикой страны. Я смотрел на страну, рожденную в условиях жестокости и геноцида, построенную на руинах покоренной исконной цивилизации, и бункеры казались мне возвращением подавленного апокалипсиса. Как будто сама земля выдавила их в качестве иммунного ответа на какой-то древний антиген.

    Здесь было так тихо, что я мог слышать мягкое жужжание электричества в линиях электропередач надо мной, ломкий треск и гул самой технологической цивилизации.Я думал о двойной одержимости США пограничным прошлым и апокалиптическим будущим. В конце концов, что же предлагал Вичино в этом месте, кроме возвращения к жизни на старых границах, нового начала после конца, которое сохранило как можно больше ориентированной на потребителя роскоши?

    Двигаясь на восток через прерии, я задавался вопросом, что значит думать о Вичино, если не как о спасителе как таковом, то как о человеке, который оказался в состоянии предложить спасение. Раньше считалось, что Бог пощадит праведных, а нечестивые погибнут.Теперь все это было в руках рынка. Если бы вы могли позволить себе затраты и если бы у вас была предусмотрительность, чтобы попасть на первый этаж, у вас был шанс оказаться среди спасенных. Это был бизнес: первый и последний, альфа и омега.

    Адаптировано из «Записок из апокалипсиса: личное путешествие на край света и обратно» Марка О’Коннелла, которое будет опубликовано Granta 16 апреля и доступно для предварительного заказа здесь.

    Follow the Long Читайте в Twitter на @gdnlongread и подпишитесь на длинную еженедельную рассылку по электронной почте здесь

    Кинотеатр, бассейн, бар: внутри постапокалиптического андеграундного будущего | Города

    Спрятанный среди кукурузных полей на Среднем Западе Соединенных Штатов, забор из цепных звеньев военного класса окружает зеленую берму на пустом участке земли.Его охраняет замаскированный дозор с автоматом. Под этим скромным холмом находится 15-этажная перевернутая роскошная башня под названием Survival Condo — и это может быть предзнаменованием будущих частных подземных застроек в городах по всему миру более .

    Расположенная на 60 метров ниже поверхности шахта в Канзасе была одной из 72 «укрепленных» ракетных конструкций, построенных во время холодной войны для защиты баллистической ракеты с ядерной нагрузкой, в сто раз более мощной, чем бомба, сброшенная на Нагасаки.

    У одной жительницы в любое время года снимали вид из своего лофта на Манхэттене, чтобы его можно было подключить к экранам, установленным в качестве «окон» внутри бункера.

    Он был куплен в 2008 году Ларри Холлом, бывшим государственным подрядчиком, собственность разработчик и выживальщик Судного дня, который, как и миллионы других, активно пытается приспособиться к тому, что он считает вероятными будущими условиями широкомасштабного бедствия. Выживальщики ожидают войны, пандемии, климатический хаос, ядерную катастрофу, бегство технологий или просто обрушение линий снабжения, обеспечивающих функционирование городов.Конечный результат всех этих сценариев один и тот же: бедлам.

    Hall смог купить давно выведенный из эксплуатации силос за небольшую часть стоимости его строительства. Затем он потратил 20 миллионов долларов (15 миллионов фунтов стерлингов) на то, чтобы превратить его в удобное убежище с библиотекой, бассейном, стеной для скалолазания, видео-галереей, тиром, баром, кинотеатром и семью этажами частного жилого помещения. Квартиры на половину этажа продаются за 1,5 миллиона долларов, квартиры во все этажи — за 3 миллиона долларов, а пентхаусы — за 4,5 миллиона долларов, только наличными.

    Пятьдесят пять жильцов со сверхвысоким доходом приобрели частные квартиры внутри кондоминиума.Понятно, что жители не хотят делиться своими именами, но среди них есть магнаты по недвижимости, финансовый предприниматель и два врача. У одной жительницы был вид из ее чердака на Манхэттене, который снимали все четыре сезона, так что его можно было транслировать на экраны высокой четкости, установленные как «окна» внутри бункера. Жители часто не имеют особой мотивации для переезда в бункер, они действуют, исходя из общего чувства беспокойства по поводу будущего.

    Холл говорит, что 75 человек могут выжить внутри герметичного, самодостаточного переоборудованного бункера до пяти лет во время социальной, политической или экологической нестабильности — даже полного коллапса.Когда кризис пройдет, жители бункеров надеются, что смогут вернуться в постапокалиптический мир и отстроиться заново.

    «[Раньше] это не было пространством надежды», — объясняет Холл, пока мы осматриваем объект. «Оборонительная способность этой структуры существовала только в той степени, в которой это необходимо для защиты оружия, ракеты… Мы превратили оружие массового уничтожения в полную противоположность».

    Квартиры настолько востребованы, что Холл в настоящее время строит второй бункер.

    От холодной войны к горячим товарам

    Идея, что многие из нас могут уйти под землю, когда-то казалась истеричной, но, поскольку люди продолжают наводнять хрупкие города, а мир содрогается под нашим весом, кажется, что некоторые находят это все более и более привлекательным. .

    Ежедневный поток ужасных новостей: наводнение в Венеции; беспорядки в Боготе, Париже и Гонконге; ядерная напряженность на Корейском полуострове и Ближнем Востоке; Сидней и Лос-Анджелес горят; массовые расстрелы — все это подпитывает ощущение, что за горизонтом грядет нечто ужасное, для чего может потребоваться именно такой бункер.

    Хотя привлечение инвесторов и разработчиков из частного сектора является новым, строительство подземных бункеров правительствами — нет. Многие из них спрятаны на виду под нашими крупнейшими городами.

    На самой глубокой в ​​мире станции киевского метро «Арсенальная» — 105 метров , можно опустить стальные ставни в стенах, чтобы закрыть туннели и платформу внизу эскалаторов, создав общественное ядерное убежище. Станция была открыта в 1960 году в разгар ядерной напряженности с США. Подобные системы были и в других городах Советского Союза. Большая часть Московского метрополитена специально спроектирована для защиты от ядерного нападения, где противовзрывные двери могут герметизировать туннели поездов, обеспечивая полную герметичность от давления взрыва и осадков.В 2015 году российские власти возобновили обучение общественности по гражданской обороне, эффективно восстановив бункеры, бездействующие с момента окончания холодной войны.

    Берлин, расположенный на линии разлома между советским блоком и западом, также расколот обширными бункерными системами по обе стороны от ныне разрушенной Берлинской стены. Некоторые из этих бункеров представляют собой бомбоубежища времен Второй мировой войны и были модернизированы во время холодной войны для фильтрации ядерных осадков. Многие сейчас находятся на попечении Berliner Unterwelten , группы приверженцев туннелей и бункеров, которые стали фактическими хранителями подземного наследия города.Снежным днем ​​на станции Pankstraße гид из группы по имени Кейт провел нас под землю и через скрытую дверь обнаружил двухъярусные кровати, кухни, лазарет и ядерную, биологическую и химическую систему фильтрации воздуха, которая могла удерживать 3339 человек. обычные граждане живы 14 дней под землей.

    Возвращаясь на поверхность, она выразила разочарование тем, что многие туристы рассматривают бункер как историческую новинку. «Не заблуждайтесь, — говорит она, — ядерная угроза существует, и тот факт, что мы знаем об этом бункере, означает, что его полезность сейчас ограничена.»

    • « Берлингтон », подземный город площадью 35 акров недалеко от Бата, Великобритания, имеет телефонную станцию, промышленную кухню и почти 60 миль дорог. Фотографии: Джесси Александр / Алами / Брэдли Гаррет

    Во многих частях мира правительства никогда не прекращали строительство бункеров. Израиль недавно построил многоэтажный подземный оперативный центр в Иерусалиме и перенес все будущие заседания своего кабинета в бункер. Тем временем правительство Великобритании активировало команду в ядерно-защищенном бункере под зданием Министерства обороны в начале этого года в рамках подготовки к потенциальному хаосу в результате Брексита без сделки.

    По мере того как правительства строят новые бункеры, заброшенные подземные города времен холодной войны стали популярным товаром на частном рынке. В 2016 году британское правительство выставило на продажу военный штаб центрального правительства, также известный как «Берлингтон». Этот подземный город площадью 35 акров недалеко от Бата когда-то был резервной штаб-квартирой правительства на случай ядерного удара по Лондону. Подземное пространство можно «застегнуть», чтобы изолировать и укрыть 4000 человек как минимум на три месяца.Почти 60 миль дорог соединяют промышленную кухню, спальные помещения, радиовещание, прачечные, выделенную железнодорожную линию, резервуар для питьевой воды, библиотеку и операционные.

    Одним из потенциальных покупателей, желавших приобрести бункер за 3 миллиона фунтов стерлингов, был Роберт Вичино, сторонник судного дня и застройщик из Калифорнии, стремящийся построить город выживания. Министерство обороны в конечном итоге сняло Берлингтон с рынка без объяснения причин — возможно, из-за того, что части бункера занесены в реестр наследия, что затрудняет перепланировку.

    Сняв Берлингтона со стола, Вичино нацелился на бункер площадью 30 000 кв. Футов (2787 кв. М) в Королевских ВВС Чилмарк возле Солсбери, на двухэтажном здании повышенной прочности с 20 комнатами. Пятью месяцами ранее полиция Уилтшира совершила налет на заброшенный бункер после получения информации о том, что он находился на огромной подземной ферме по выращиванию марихуаны. Эти события могли побудить Министерство обороны найти покупателя для этого участка. По оценкам Вичино, здесь могут разместиться 154 человека.

    • Vivos xPoint, бывший армейский склад боеприпасов, имеет 575 военных бункеров из твердого бетона и является крупнейшим на Земле убежищем для выживания, расположенным недалеко от района Блэк-Хиллз в Южной Дакоте, США.Фотографии: Брэдли Л. Гаррет

    Группа компаний Vicino Vivos уже построила два предприятия в США в пустотах, оставленных государством. В Индиане он обновил бункер времен холодной войны, который теперь вмещает 80 выживальщиков. А в Южной Дакоте, на площадке под названием xPoint, он продал места в 575 бетонных бункерах, которые являются частью заброшенного склада боеприпасов времен Второй мировой войны.

    Другой вид аннексии произошел в Пекине, где в 2015 году появились сообщения о миллионе людей, живущих под землей примерно в 5000 км несуществующих подземных туннелей и командных бункеров времен холодной войны.Обитатели этих туннелей были известны как сюзу , или «крысиное племя». Аннет Ким, градостроитель из Университета Южной Калифорнии, сказала Al Jazeera, что она рассматривает подземные бункерные города Пекина «не как пережиток холодной войны, а как возможный предшественник городской жизни в густонаселенных азиатских городах».

    Будущее вниз

    Наиболее согласованное движение под землей происходит в Сингапуре, где чиновники хоронят объекты инфраструктуры, магазины, пешеходные дорожки, шоссе, складские помещения, дома и офисы в рамках «генерального плана подземного строительства» для город-государство.В качестве дополнительного бонуса трофеи от раскопок можно использовать для терраформирования новых земель и предотвращения повышения уровня моря.

    Наньянский центр подземного космоса, научно-исследовательский институт Наньянского технологического университета, руководит разработкой глубоких подземных пространств Сингапура. Директор центра Чжие Чжао сказал мне, что его команда представляет, как будущее движется только в одном направлении: вниз.

    • В Пекине миллион человек живет под землей в 5000 км несуществующих подземных туннелей и командных бункеров.Фотография: Нельсон Чинг / Bloomberg через Getty Images

    Но Чжао предупредил. Он объясняет, что самые большие проблемы, которые решает его команда, не технические, а социальные. Иными словами, у нас до сих пор нет четкого представления о том, что для нас сделает долгая жизнь под землей.

    Одно из самых глубоких исследований воздействия подземной жизни на людей было проведено Исследовательской группой по катастрофам, финансируемой Национальной академией наук.Их результаты, опубликованные в 1960 году как «Проблемы человека при использовании убежищ от радиоактивных осадков», , показали, что длительное время под землей воздействует на тело как физически, так и психологически. «Многие из этих стрессов оказывают значительное влияние на поведение», — говорится в отчете. «К ним относятся снижение работоспособности, трудности с концентрацией внимания, раздражительность, депрессия и расстройства личности».

    Другими словами, люди могут выжить, но это не значит, что они будут процветать.Возможно, это всего лишь вопрос времени, когда беспокойство начнется в любом постапокалиптическом подпольном обществе.

    Холл, однако, убежден, что социальные аспекты подземной жизни также можно предвидеть и подготовить. По его мнению, ключом к благополучию является поддержание нормального образа жизни, а безопасность, комфорт, общительность и отвлекаемость имеют решающее значение.

    Таким образом, удобства Survival Condo — это не просто роскошь, они критически важны для функционирования его подземного сообщества.

    «Работаете ли вы по дереву или просто гуляете с собакой, очень важно, чтобы люди чувствовали, что они живут относительно нормальной жизнью», — говорит он. «Вам нужны еда и вода хорошего качества, чтобы все чувствовали себя в безопасности и чувствовали, что они работают вместе для достижения общей цели. Эта штука должна функционировать как миниатюрный круизный лайнер ».

    Новая книга Брэдли Гарретта «Бункер: строительство для последних времен» будет опубликована издательством Penguin Random House в августе 2020 года. подпишитесь на нашу еженедельную рассылку новостей

    Хотите купить настоящий бункер? Вы можете прямо сейчас

    Политические беспорядки и Covid-19 заставили вас хотеть, чтобы у вас было место, где можно спрятаться от всего этого? Пока Илон Маск не колонизирует Марс, человечество все еще привязано к Земле.Однако существует множество вариантов недвижимости, которые могут предоставить место, где можно безопасно переждать глобальные потрясения.

    Автономные сети и бункеры стали частью поп-культуры в последние годы из-за возросшей заметности выживальщиков и «выживальщиков», людей, которые считают, что возможность общественного коллапса — это не вопрос, если, а когда. Выживальщики неукоснительно запасаются ИМО, сушеными товарами, оружием, боеприпасами, водой и любыми другими предметами, которые могут им понадобиться в случае апокалипсиса.Естественно, выживальщику нужна безопасная домашняя база для защиты, поэтому среди этой толпы есть процветающий рынок выведенных из эксплуатации бункеров связи и убежищ от радиоактивных осадков.

    Бункеры, какими мы их знаем, впервые попали в популярный дух времени в 1950-х и 60-х годах, в разгар красной паники. В те дни обычные американцы обычно жили в страхе, что их окрестности будут стерты с лица земли любезно предоставленной СССР атомной бомбой, или что один из их соседей окажется коммунистическим шпионом.Итак, что делать рациональному человеку? Естественно, построить собственное убежище от радиоактивных осадков на заднем дворе.

    Фактически, к концу 1950-х годов правительство США активно продвигало строительство частных убежищ от радиоактивных осадков в рамках своей программы гражданской обороны. Они создали множество материалов для чтения и видео, которые показали преимущества наличия бункера и способы его строительства. А когда отношения с СССР с Бухтой Свиней почти достигли точки кипения, президент Джон Ф. Кеннеди понял, что для страны крайне важно иметь «убежище от радиоактивных осадков для всех как можно скорее».Таким образом, не отставать от Джонсов в этот период времени, возможно, означало превратить штормовой подвал в бункер с защитой от ядерного взрыва.

    Тенденция создания убежищ от радиоактивных осадков не исчезла с окончанием холодной войны. Фактически, строительство и владение бункером возродилось во время паники 2000 года в 1999 году, когда люди считали, что общество распадется, когда компьютеры не смогут обрабатывать какие-либо даты в 2000 году. Глобальная инфраструктура, конечно, не рухнула, но множество людей вложили средства в создание индивидуального убежища от радиоактивных осадков — на всякий случай.

    Конечно, сырые подземные бункеры — не единственный вид домов для выживших. Существуют также автономные усадьбы, которые предлагают подходящему собственнику, который готовит, полностью самодостаточный образ жизни. И есть даже некоторые роскошные варианты, которые сразу же вытесняют традиционное определение побега выживальщика.

    Нажмите на галерею, чтобы увидеть некоторые уникальные современные бункеры, представленные на рынке прямо сейчас.

    Фотографии

    Extreme Survival Bunkers: Travel Channel

    Внешний вид ракетной шахты времен холодной войны, в которой спрятаны роскошные кондоминиумы Ларри Холла.

    Ларри Холл демонстрирует свои окна виртуальной реальности, которые ощущают ваше движение и создают реалистичное создание окна с помощью экранов телевизоров.

    Закулисный взгляд на сидячее интервью с Лори Холл внутри ее и личной квартиры Ларри.

    Внешний вид укрытия из гофрированной стали в магазине Atlas Survival Shelters.

    За кулисами производственная группа и владелец Atlas Survival Shelters Рон Хаббард обсуждают свои планы относительно убежища из гофрированной стали.

    Стальное укрытие от штормов на складе компании Rising S в Кемпе, штат Техас.

    Кресла для отдыха установлены на месте, чтобы люди могли с комфортом смотреть фильм в кинотеатре Vivos Shelter.

    Посмотрите на удобные и стильные двухъярусные кровати в Vivos Shelter.

    Посмотрите на зону отдыха, обтянутую черными кожаными диванами в Vivos Shelter.

    В отеле Vivos Shelter есть потрясающая кухня, оснащенная 5-звездочной техникой.

    Нужно сделать быстрый перерыв? Без проблем! Внутри Vivos Shelter есть сверхмощный аварийный люк на случай чрезвычайной ситуации.

    Бункерное поле в Южной Дакоте действует как убежище апокалипсиса для богатых

    Эти холмы в ландшафте Южной Дакоты образованы сотнями бетонных военных бункеров, которые перестраиваются для создания «крупнейшего в мире сообщества убежищ для выживания».

    Семьи и группы могут арендовать бункеры для использования в качестве убежищ после катастрофического события, такого как ядерная война, вирусная пандемия или удар астероида.

    Душевное спокойствие стоит 25 000 долларов первоначального взноса (около 20 500 фунтов стерлингов) плюс 99-летняя аренда земли в размере 1 000 долларов США в год.

    Vivos xPoint — самопровозглашенное крупнейшее сообщество выживания на Земле — расположено в районе Блэк-Хиллз в Южной Дакоте, к югу от города Эджмонт.

    575 бункеров из твердого бетона на этом месте были первоначально построены в 1942 году как склад армейских боеприпасов, известный как Форт Иглу, который в конечном итоге был выведен из эксплуатации в 1967 году.

    Калифорнийская компания по выживанию Vivos в настоящее время перепрофилирует огромный комплекс, который занимает площадь около 18 квадратных миль.Автономная зона окружена забором, до нее можно добраться по дороге или из ближайшего муниципального аэропорта.

    «Он стратегически и центрально расположен в одном из самых безопасных районов Северной Америки, на большой и сухой высоте [около] 3800 футов, — сказал Вивос, — с относительно мягкой погодой, вдали от всех крупных водоемов; и [приблизительно] 100 миль от ближайших известных военных ядерных целей ».

    Сообщается, что засыпанные землей бункеры построены и укреплены, чтобы выдержать взрыв в 500 000 фунтов (семь бар давления).

    Они отделены друг от друга в среднем на 122 метра во всех направлениях.

    Согласно Vivos, каждое убежище может вместить от 10 до 20 человек и все необходимое, чтобы выжить в течение года.

    Их внутренняя ширина составляет 26,5 футов (восемь метров), а длина — 60 и 80 футов (18,3 и 24,4 метра). Арочные потолки достигают 13 футов (четырех метров) в наивысшей точке, а пространство может быть закрыто бетонными и стальными противовзрывными дверями.

    Интерьеры могут быть оборудованы по желанию арендатора, но за дополнительную плату.

    «Ваш бункер будет вашим чистым холстом, чтобы подготовить столько или меньше, сколько захотите, без каких-либо ограничений на то, сколько людей поделится им с вами, когда наступит момент истины (он же SHTF)», — сказал Вивос.

    Вместо окон внутри бункеров будут размещены светодиоды, чтобы имитировать изменяющиеся взгляды на внешний мир.

    Вода закачивается из двух подземных скважин и хранится в железобетонных резервуарах перед подачей в каждый бункер.

    Удобства на территории варьируются от продуктового магазина и медицинской клиники до стрелкового тира и спа-центра с гидромассажной ванной, где и когда можно безопасно выйти на улицу.

    Vivos также обещает круглосуточную безопасность с обученными военными охранниками и системами камер. Компания также предлагает убежище на территории Индианы и развивает подобное сообщество в заброшенной крепости в Европе.

    Дизайн для выживания стал горячей темой в 2012 году, когда древняя цивилизация майя предсказала, что наступит конец света.

    В преддверии предсказанной даты креативщики выдвинули идеи, которые включали набор, содержащий практические предметы, и коллекцию одежды апокалипсиса для стильного выживания в экстремальных условиях.

    Бетонные бункеры по всему миру, многие из которых были построены во время мировых войн в начале 20-го века, были перепрофилированы по-разному.

    В Нидерландах один был преобразован в крошечный дом для отдыха, а другой был рассыпан пополам, чтобы привлечь внимание посетителей.

    Фотография любезно предоставлена ​​Terravivos.com.

    Ричард Рассол фотографирует бетонные «доты», оставшиеся после войны

    Хотите купить настоящий бункер? Вы можете прямо сейчас — DIRT

    Политические беспорядки и Covid-19 заставили вас хотеть, чтобы у вас было место, где можно спрятаться от всего этого? Пока Илон Маск не колонизирует Марс, человечество все еще привязано к Земле.Однако существует множество вариантов недвижимости, которые могут предоставить место, где можно безопасно переждать глобальные потрясения.

    Автономные сети и бункеры стали частью поп-культуры в последние годы из-за возросшей заметности выживальщиков и «выживальщиков», людей, которые считают, что возможность общественного коллапса — это не вопрос, если, а когда. Выживальщики неукоснительно запасаются ИМО, сушеными товарами, оружием, боеприпасами, водой и любыми другими предметами, которые могут им понадобиться в случае апокалипсиса.Естественно, выживальщику нужна безопасная домашняя база для защиты, поэтому среди этой толпы есть процветающий рынок выведенных из эксплуатации бункеров связи и убежищ от радиоактивных осадков.

    Бункеры, какими мы их знаем, впервые попали в популярный дух времени в 1950-х и 60-х годах, в разгар красной паники. В те дни обычные американцы обычно жили в страхе, что их окрестности будут стерты с лица земли любезно предоставленной СССР атомной бомбой, или что один из их соседей окажется коммунистическим шпионом.Итак, что делать рациональному человеку? Естественно, построить собственное убежище от радиоактивных осадков на заднем дворе.

    Фактически, к концу 1950-х годов правительство США активно продвигало строительство частных убежищ от радиоактивных осадков в рамках своей программы гражданской обороны. Они создали множество материалов для чтения и видео, которые показали преимущества наличия бункера и способы его строительства. А когда отношения с СССР с Бухтой Свиней почти достигли точки кипения, президент Джон Ф. Кеннеди понял, что для страны крайне важно иметь «убежище от радиоактивных осадков для всех как можно скорее».Таким образом, не отставать от Джонсов в этот период времени, возможно, означало превратить штормовой подвал в бункер с защитой от ядерного взрыва.

    Тенденция создания убежищ от радиоактивных осадков не исчезла с окончанием холодной войны. Фактически, строительство и владение бункером возродилось во время паники 2000 года в 1999 году, когда люди считали, что общество распадется, когда компьютеры не смогут обрабатывать какие-либо даты в 2000 году. Глобальная инфраструктура, конечно, не рухнула, но множество людей вложили средства в создание индивидуального убежища от радиоактивных осадков — на всякий случай.

    Конечно, сырые подземные бункеры — не единственный вид домов для выживших. Существуют также автономные усадьбы, которые предлагают подходящему собственнику, который готовит, полностью самодостаточный образ жизни. И есть даже некоторые роскошные варианты, которые сразу же вытесняют традиционное определение побега выживальщика.

    Нажмите на галерею, чтобы увидеть некоторые уникальные современные бункеры, представленные на рынке прямо сейчас.

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *