Стратегическое конвенциональное оружие. Нанесение ущерба
Ядерное оружие
Появление атомной бомбы породило новый класс вооружений – стратегический. Некоторое время после появления ядерного оружия (ЯО) в США, а затем и в СССР, оно рассматривалось как оружие «поля боя», активно прорабатывались сценарии его использования, проводились масштабные учения. Считалось, что применение ядерного оружия в ходе реальных боевых действий — это всего лишь вопрос времени.
Атомные бомбы «Малыш» (на переднем плане) и «Толстяк» — начало эпохи стратегического оружия
Тем временем количество ядерного оружия у США и СССР стремительно увеличивалось. В определённый момент стало понятно, что его применение грозит не только взаимным уничтожением противоборствующих сторон, но и возникновением существенных рисков для самого существования человеческой цивилизации. Ядерное оружие превратилось из «оружия войны» в «оружие устрашения», был достигнут ядерный паритет, не позволяющий холодной войне перейти в горячую фазу. На пике холодной войны количество ядерных боезарядов в США составляло порядка 30 000 единиц, в СССР – 40 000 единиц.
Несмотря на то, что между США и СССР шла холодная война, в мире практически непрерывно шли «горячие» военные конфликты, в которых обе сверхдержавы принимали непосредственное участие и зачастую несли весьма ощутимые потери. Тем не менее, ни одна из сверхдержав, не считая бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, ни разу не применяла в военных конфликтах ядерное оружие. Таким образом, ядерное оружие стало первым оружием, которое фактически не используется, но при этом затраты на его создание и содержание весьма высоки.
В зависимости от носителей ядерное оружие или выделено в отдельный вид вооружённых сил, как это сделано в России – ракетные войска стратегического назначения (РВСН), или входит в состав военно-воздушных сил (ВВС) / военно-морского флота (ВМФ). Существует также тактическое ядерное оружие (ТЯО) различного назначения, впрочем, так или иначе, в существующих условиях его применение может быть оправдано только в случае глобального конфликта, так что и его в какой-то мере можно отнести к оружию стратегического характера.
Как уже говорилось ранее, ядерное оружие, используемое для сдерживания противника от полномасштабной агрессии, бесполезно в локальных конфликтах. Периодически всплывает информация о готовности военных применять тактическое ядерное оружие в локальных конфликтах, такие заявление в частности звучали из уст некоторых военных и политиков США. Иногда даже озвучивалась информация, что тактическое ядерное оружие уже применялось теми же США или Израилем, однако какие-либо доказательства такого применения отсутствуют.
Одним из интересных направлений является создание так называемого «чистого» ядерного оружия, обеспечивающего минимальное загрязнение окружающей местности продуктами радиоактивного распада, однако судя по всему в настоящий момент такие исследования зашли в тупик. В попытках уменьшить габариты ядерного оружия в качестве «начинки» рассматривались различные экзотические делящиеся материалы, например, такие, как изомер гафния 178m2Hf, однако по различным причинам реальное оружие на базе этих исследования создано не было.
Бывший глава штаба ВВС США Генерал Нортон Шварц заявлял, что у Америки есть высокоточное тактическое ядерное оружие с малым выбросом радиации и с минимально возможными «побочными потерями» для мирного населения. Очевидно, что имелось в виду не «чистое» ядерное оружие, а новейшая модификация ядерной бомбы В61-12 с точностью попадания от 5 до 30 метров и с мощностью в тротиловом эквиваленте регулируемой от 0,3 до 300 килотонн.
Ядерная бомба В61-12 с регулируемой в широких пределах мощностью
Несмотря на оптимизм американских военных, скорее всего, маломощные ядерные бомбы останутся лежать на складах, если конечно ситуация в мире совсем не пойдёт «в разнос», поскольку их применение приведёт к крайне негативным последствиям с политической точки зрения и может стать причиной глобального конфликта. В случае, если США всё же решаться на применение ТЯО, то это автоматически выпустит «джина из бутылки», что можно одному, то можно и другим, вслед за США применять ТЯО могут начать и другие страны – Россия, КНР, Израиль.
Носители ядерного оружия
Помимо самих ядерных зарядов, стратегические ядерные силы включают в себя ещё их носители. Для РВСН и ВМФ такими носителями являются межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), размещаемые соответственно в шахтах, на мобильных наземных платформах или на ракетных подводных крейсерах стратегического назначения. Для ВВС носителями ЯО в первую очередь являются стратегические бомбардировщики-ракетоносцы.
Наибольшую вовлеченность в локальных войнах имеют стратегические бомбардировщики-ракетоносцы, активно применяющиеся для нанесения по противнику массированных ударов свободнопадающими и управляемыми боеприпасами с конвенциональной боевой частью. Можно отметить, что с точки зрения ядерного сдерживания бомбардировщики-ракетоносцы являются самым бесполезным компонентом ядерной триады в первую очередь потому, что в случае внезапного нападения, самолёты с вероятностью близкой к 100% не будут заправлены и оснащены ЯО. С учётом компактного базирования бомбардировщиков-ракетоносцев на нескольких авиабазах это позволит противнику уничтожить их первым обезоруживающим ударом. Помимо этого, их вооружение – крылатые ракеты (КР) большой дальности могут быть обнаружены и уничтожены практически всеми типами самолётов тактической авиации и средств противовоздушной обороны (ПВО) противника. Отчасти ситуацию может исправить разработка аэробаллистических ракет большой дальности с ядерной боеголовкой, но с учётом остающейся проблемы уничтожения носителей прямо на аэродромах, целесообразность этого можно поставить под вопрос.
Наиболее активно в локальных конфликтах используют свои бомбардировщики США, вплоть до того, что некоторые самолёты полностью выведены из состава стратегических ядерных сил и предназначены только для нанесения ударов конвенциональным оружием.
Американские стратегические бомбардировщики B-52, B-1B, B-2
Российская стратегическая авиация также отметилась в ходе военной операции в Сирии, применяя крылатые ракеты (что можно скорее считать полевыми испытаниями и демонстрацией силы) и свободнопадающие бомбы.
Российский дальний бомбардировщик-ракетоносец Ту-22М3, стратегические бомбардировщики-ракетоносцы Ту-95МС и Ту-160
С применение МБР в локальных конфликтах всё гораздо сложнее. В США существует программа «Быстрый глобальный удар» (БГУ). В рамках программы БГУ предполагалось предоставить вооружённым США возможность нанесения удара по цели в любой точке планеты в течение 60 минут с моменты отдачи приказа на уничтожение. В качестве основных средств поражения БГУ рассматривались МБР в неядерном оснащении, гиперзвуковое оружие и космические платформы.
Создание космический ударных платформ в настоящее время, судя по всему, находится в стадии предварительных исследования, хотя и может стать серьёзной угрозой в перспективе. Первые образцы гиперзвукового оружия проходят испытания и могут быть приняты на вооружение в ближайшие годы.
Концепт орбитальной ударной платформы и гиперзвуковая ракета X-51A
Однако наиболее простым решением являются МБР в неядерном оснащении. В США рассматривается возможность оснащения стратегических подводных лодок типа «Огайо» МБР «Трайдент II» с неядерной боевой частью, включающей четыре боеголовки со спутниковой системой навигации и несколькими тысячами вольфрамовых стержней или моноблочную боевую часть массой до двух тонн. По расчётам скорость подлёта к цели должна составлять порядка 20 000 км/ч что исключает необходимость в наличии взрывчатых веществ, обеспечивая уничтожение целей кинетической энергией поражающих элементов. При применении боеголовок с поражающими элементами в виде вольфрамовых штырей непосредственно над целью происходит подрыв боеголовок, после чего вольфрамовый ливень с высокой вероятностью уничтожит все живое на площади примерно в один квадратный километр.
Схема нанесения быстрого глобального удара
На пути реализации концепции БГУ, помимо технических сложностей, встали политические препятствия. В частности, применение США МБР в неядерном оснащении в некоторых ситуациях способно спровоцировать нанесение массированного ответного удара Россией или КНР. Тем не менее, разработки в этом направлении продолжаются, в договоре СНВ-3 МБР с неядерным оснащением засчитывается как обычная МБР с ядерными боеголовками. По мнению командования США количество МБР в неядерном оснащении будет ограничено, поэтому они не способны существенно ослабить оборонительные возможности США, при этом реальная угроза применения такого оружия даст куда больше как военных, так и политических дивидендов.
До тех пор, пока планы по развёртыванию МБР в неядерном оснащении не реализованы, единственным их реальным применением является нечастый вывод на орбиту спутников, и утилизация путём запуска в рамках проводимых учений.
Ракета-носитель РС-20 Днепр (SS-18 Сатана по классификации НАТО) успешно вывела на орбиту 33 частных спутника из 17 разных стран
Стратегическое конвенциональное оружие
Насколько применение стратегического оружия в неядерном оснащении может быть эффективным в рамках деятельности российских вооружённых сил? Можно предположить, что в некоторых случаях сдерживающий от недружественных действий эффект, достигаемый оснащением стратегических носителей конвенциональными боевыми частями, может быть выше, чем от ядерного оружия.
Осознание руководством любой недружественной неядерной страны того, что оно в любой момент может быть уничтожено оружием, от которого практически нет защиты, будет в значительной степени способствовать принятию ими разумных и взвешенных решений. В качестве целей второго уровня можно рассматривать военные базу, корабли у пирса, крупные промышленные объекты, элементы инфраструктуры топливно-энергетического комплекса.
Таким образом, задача стратегического конвенционального оружия может быть сформулирована как нанесение противнику ущерба, существенно снижающего его организационные, промышленные и военные возможности с расстояния, минимизирующего или исключающего вероятность непосредственного боевого столкновения с вооружёнными силами противника.
Исходя из решаемой задачи может быть сформирован ориентировочный состав сил и средств, которые могут эффективно применяться для решения задач стратегическим конвенциональным оружием, о чём мы поговорим в следующем материале.
Стратегические конвенциональные силы: носители и вооружение
В первой статье, «Стратегическое конвенциональное оружие», задача стратегического конвенционального оружия сформулирована как нанесение противнику ущерба, существенно снижающего его организационные, промышленные и военные возможности с расстояния, минимизирующего или исключающего вероятность непосредственного боевого столкновения с вооружёнными силами противника. Исходя из этой задачи необходимо определить состав стратегических конвенциональных сил (СКС) для её решения.
МБР Р-36М «Сатана», УР-100Н УТТХ «Стилет», РТ-2ПМ «Тополь»
Стратегическое конвенциональное оружие на базе вооружений РВСН
Наиболее логичным решением в данном случае является создание неядерных боевых блоков для существующих баллистических ракет по примеру предполагаемой реализации американской программы «Быстрый глобальный удар».
Основой стратегического конвенционального оружия на базе межконтинентальных баллистических ракет (МБР) должны стать управляемые неядерные боевые блоки с различными типами снаряжения для поражения точечных и площадных целей. Наиболее предпочтительным решением является разработка универсального боевого блока (если это технически реализуемо), который может быть установлен на носители различного типа: Р-36М «Сатана», УР-100Н УТТХ «Стилет», РТ-2ПМ «Тополь», РС-24 «Ярс», то есть МБР, выводимые или близкие к выводу из состава войск РВСН. В зависимости от грузоподъёмности и размеров головного отсека носителя может варьироваться число выводимых универсальных конвенциональных боевых блоков. С учётом ограничений договора о стратегических наступательных вооружениях (СНВ-III), с целью недопущения существенного ослабления «ядерного щита», для решения задач нанесения ударов стратегическим конвенциональным оружием могут быть задействовано порядка тридцати МБР различного класса.
Другим перспективным вариантом неядерного боевого блока является создание конвенциональной версии гиперзвукового изделия «Авангард». Особенности траектории полёта данного блока уменьшают вероятность его обнаружения РЛС противника, что в сочетании с возможностью корректировки траектории полёта усложняет определение конечных координат цели и затрудняет противодействие атаке. Блок «Авангард» планируется размещать на тридцати двух полученных за долги от Украины МБР УР-100Н УТТХ «Стилет». Вполне оправданным решением может быть размещение на данных МБР десяти блоков «Авангард» в неядерном оснащении.
Изделие «Авангард»
Основной предполагаемой проблемой при реализации конвенциональных боевых блоков МБР может стать низкая точность наведения российских боевых блоков. К сожалению эта проблема длительное время была характерна для российских РВСН, в настоящий момент достоверные сведения о круговом вероятном отклонении (КВО) российских МБР последнего поколения отсутствую. Предположительно, по данным зарубежных источников, КВО МБР «Булава» составляет 350 м, КВО МБР «Синева» 250 м, КВО МБР «Ярс» 150 м, при этом, например, КВО МБР «Trident-II» D5 составляет 90 м. Для гарантированного поражения цели конвенциональным боевым блоком должно быть обеспечено КВО порядка 10-30 м. Обеспечение необходимой точности наведения боевых блоков является критичным для принятия решения о создании данного типа оружия. Максимальная унификация конвенциональных боевых блоков позволит обеспечить снижение их себестоимости за счёт строительства большой серии однотипных изделий. Получат «второе дыхание» МБР, которые в ином случае могут быть отправлены на утилизацию.
Из положительных моментов можно отметить исследование Центра по изучению проблем разоружения, энергетики и экологии при МФТИ, в котором утверждается, что условия СНВ-III делают возможным развертывание МБР в неядерном оснащении без каких-либо ограничений. В частности, пусковая установка (ПУ) на незащищённой позиции не попадает ни в категорию развёрнутых, ни в категорию неразвёрнутых, и потому такие ПУ не попадают под установленный потолок вооружений. Если в таких ПУ будут находиться МБР, то такие МБР будут считаться как неразвёрнутые, а потому ни количество МБР в незащищённых ПУ, ни количество боеголовок на них не подлежат ограничению. Учитывая то, что стратегическое конвенциональное оружие является оружием первого удара, требования к его боевой устойчивости заведомо ниже чем к МБР для нанесения ответно-встречного ядерного удара, поэтому размещение МБР с неядерными боевыми блоками на незащищённых позициях можно считать вполне оправданным.
С учётом выхода США и РФ из договора о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД) вторым элементом стратегического конвенционального оружия могут стать крылатые ракеты (КР) большой дальности, размещённые на мобильных носителях. В этом направлении наибольший интерес вызывает возможность размещения КР в контейнерах, подобно тому, как это реализовано в комплексе Club-K с крылатыми ракетами «Калибр».
Комплекс Club-K с крылатыми ракетами «Калибр»
В свою очередь, контейнеры могут быть размещены в составе боевого железнодорожного ракетного комплекса (БЖРК). В одном контейнере размещается четыре ракеты комплекса «Калибр», соответственно в грузовом составе из двадцати вагонов будет размещено восемьдесят крылатых ракет, в составе из сорока вагонов – сто шестьдесят крылатых ракет, что превышает ударную мощь эсминца, крейсера или атомной подводной лодки с крылатыми ракетами (ПЛАРК). При этом максимальная длина состава может достигать шестьдесят вагонов, а для новых локомотивов и до ста вагонов (зависит от массы вагона).
БЖРК с межконтинентальными баллистическими ракетами
Размещение на железнодорожной платформе позволит обеспечить высокую мобильность и скрытность комплекса.
Крупные грузовые железнодорожные узлы. Отследить в них БЖРК практически нереально
Использование контейнеров в составе одного БЖРК позволит упростить и удешевить конструкцию комплексов Club-K за счёт размещения пункта управления/наведения только в одном/двух контейнерах. Под действие каких-либо международных договоров такой комплекс уже не попадёт. Десять комплексов в составе сорока вагонов могут обрушить на противника до 1600 крылатых ракет на дальности порядка 3000-4000 км или больше, для перспективных КР.
При размещении БЖРК в крайних точках европейской части РФ в зоне поражения КР окажется вся Европа, Исландия, часть Африки, Персидский залив, Средняя Азия.
Зона поражения «Запад» БЖРК с КР
При размещении БЖРК в крайних точках восточной части РФ в зоне поражения КР окажется Китай, Япония, обе Кореи.
Зона поражения «Восток» БЖРК с КР
Стратегическое конвенциональное оружие на базе ВМФ
Из состава Военно-морского флота РФ в состав стратегических конвенциональных сил могут быть переведены наиболее современные ракетные подводные крейсера стратегического назначения (РПКСН) проекта 667БДРМ «Дельфин» по мере того, как они будут заменяться на РПКСН проекта 955А «Борей». Последними из построенных являются РПКСН К-18 и РПКСН «Карелия» К-407 «Новомосковск», спущенные на воду в 1989 и 1990 годах, или К-117 «Брянск», которая сейчас проходит средний ремонт. Соответственно остальные четыре подводных ракетоносца этого проекта могут быть использованы в качестве доноров запасных частей для поддержания боеспособности РПКСН К-18 и К-407 или К-117. Для этих подводных лодок должны быть адаптированы ракеты Р-29РМУ2.1«Лайнер» с размещением на них универсальных конвенциональных боевых блоков, с достижением КВО блоков 10-30 метров. Суммарный боекомплект двух РПКСН с конвенциональным вооружением составит 32 ракеты.
РПКСН проекта 667БДРМ «Дельфин» и МБР Р-29РМУ2.1«Лайнер»
Поскольку стратегические конвенциональные силы должны применяться как оружие первого удара, то устаревшие характеристики РПКСН проекта 667БДРМ «Дельфин» не окажут отрицательного эффекта на эффективность боевого применения этого типа вооружения.
По аналогии с РВСН вторым компонентом морских стратегических конвенциональных сил должны стать ПЛАРК с ракетами комплекса «Калибр». Вопрос создания ПЛАРК на базе РПКСН проекта 955А «Борей», аналогичных по характеристикам американским ПЛАРК «Огайо», подробно рассматривался в статье «Атомные подводные лодки — носители крылатых ракет: реальность и перспективы». В настоящий момент Министерством обороны РФ рассматривается возможность продолжения серии РПКСН проекта 955А «Борей» в качестве носителя крылатых ракет большой дальности – «ВМФ может получить две субмарины нового проекта «Борей-К»». Таким образом, этот элемент стратегических конвенциональных сил обретает вполне реальные очертания.
ПЛАРК «Борей-К» сможет нести порядка ста или более крылатых и противокорабельных ракет типа «Калибр», «Оникс» («Яхонт»), «Циркон»
Стратегическое конвенциональное оружие на базе ВВС
С ВВС всё существенно проще. Как уже говорилось в предыдущей статье стратегическая авиация является самым бесполезным компонентом стратегических ядерных сил (СЯС), поскольку она крайне уязвима для первого удара. Все размышления о возможности перенацеливания в полёте, отмены нанесения удара не выдерживают никакой критики, поскольку в экстренной ситуации события будут развиваться куда быстрее, чем сможет отреагировать авиация, в для оказания политического давления неважно, что находится на борту бомбардировщика-ракетоносца, тем более что с ядерным оружием они на такие задания не летают. Тем не менее, возможности стратегической авиации с точки зрения нанесения массированных ударов конвенциональным оружием уникальны. Никакой другой вид вооруженных сил не сравниться с ними в возможности оперативного нанесения концентрированных ударов на большом расстоянии, по крайней мере до тех пор, пока не будут приняты на вооружение МБР с неядерными боевыми блоками.
Основные бомбардировщики-ракетоносцы России это Ту-160М и Ту-95МС/МСМ. Обе машины проходят своевременную модернизацию в части продления сроков службы, повышения характеристик и расширения номенклатуры вооружения. В настоящий момент запланировано возобновление производства самолётов Ту-160 в количестве 50 единиц, в модернизированном варианте Ту-160М2. Основным вооружением бомбардировщиков-ракетоносцев в рамках стратегических конвенциональных сил должны стать крылатые ракеты большой дальности типа Х-101. Сочетание радиуса действия бомбардировщиков-ракетоносцев порядка шести-восьми тысяч километров и дальности крылатых ракет до пяти с половиной тысяч километров позволяет наносить удары по практически любым целям на планете.
Ту-95МСМ с крылатыми ракетами Х-101
Одним из важнейших элементов стратегических конвенциональных сил должны стать сверхзвуковые бомбардировщики ракетоносцы Ту-160М2 с гиперзвуковыми аэробаллистическими ракетами «Кинжал». Возможность и необходимость адаптации Ту-160М2 под ракеты «Кинжал» подробно рассматривалась в статье «Гиперзвуковой «Кинжал» на Ту-160. Реальность или вымысел?» Сочетание сверхзвуковой крейсерской скорости полёта Ту-160М2, составляющей 1,5М и скоростных характеристик ракеты «Кинжал», позволит наносить стремительные удары по противнику. Радиус действия Ту-160М2 на сверхзвуковой скорости составляет 2000 километров без дозаправки, что в сочетании с дальностью полёта ракеты «Кинжал», составляющей порядка 1000 километров, позволит наносить удары по целям расположенным в 3000 километров от аэродрома. С учётом указанных скорости и дальности полёта носителя и боеприпаса общее время нанесения удара по цели составит менее получаса, без учёта подготовки к вылету.
Бомбардировщик-ракетоносец Ту-160 и гиперзвуковая аэробаллистическая ракета «Кинжал»
Почему ракета «Кинжал», а не перспективная гиперзвуковая ракета «Циркон»? По той причине, что «Кинжал» базируется на отработанной ракете наземного комплекса «Искандер», выпускающейся достаточно большой серией. Можно предположить, что стоимость ракет «Циркон» будет существенно выше, а продвижение в войска будет замедляться не только высокой ценой, но и отработкой выявленных в процессе эксплуатации недостатков принципиально нового оружия. Тем не менее, ракеты «Циркон» также должны быть адаптированы для бомбардировщиков ракетоносцев Ту-160М2, а, возможно, и Ту-95МС/МСМ, для решения задач противодействия авиационным и корабельным ударным группам в океане.
Бомбардировщики-ракетоносцы – это многофункциональное оружие, так или иначе, но в СНВ-III они засчитываются как один носитель и один боевой блок. Таким образом, их отнесение к стратегическим конвенциональным силам это скорее организационный вопрос. При необходимости они легко могут быть возвращены в состав СЯС.
Таким образом в рамках стратегических конвенциональных сил может быть сформирована полноценная стратегическая неядерная триада, позволяющая в кратчайшие сроки нанести по противнику, находящемуся на значительном удалении, массированный удар высокоточным неядерным оружием.
Юридические и организационные моменты
Боевое применение стратегических конвенциональных сил в некоторых случаях, например, при запуске МБР с неядерным оснащением, потребует ответственного взаимодействия с «партнёрами», в первую очередь США, для исключения возникновения риска полномасштабной ядерной войны.
Учитывая заинтересованность США в развитие аналогичного класса вооружений, в будущих договорах СНВ они могут быть вынесены в отдельный класс для того, чтобы обе страны не уменьшали свой потенциал ядерного сдерживания, это конечно в том случае, если договора СНВ не станут историей вслед за договором о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД) или договором о противоракетной обороне (ПРО).
Как бы цинично это ни звучало, но вполне приемлемым можно считать заключение открытых договоров или секретных договорённостей с США, КНР и некоторыми другими странами о недопущении неконтролируемого развития стратегического конвенционального оружия, включая возможность совместного нанесения упреждающих неядерных ударов по странам, пытающимся его создать.
Общий состав стратегических конвенциональных сил
Предположительно в состав СКС могут войти:
— тридцать МБР типа Р-36М «Сатана», РТ-2ПМ «Тополь», РС-24 «Ярс» с тремя (в среднем) неядерными боевыми блоками каждая;
— десять МБР УР-100Н УТТХ «Стилет» с гиперзвуковым маневрирующим неядерным блоком на базе изделия «Авангард»»
— десять БЖРК с сорока вагонами и суммарным боекомплектом 160 КР «Калибр» на каждом БЖРК;
— тридцать две МБР на базе ракеты Р-29РМУ2.1«Лайнер» с тремя неядерными боевыми блоками каждая, на РПКСН 667БДРМ «Дельфин»;
— четыре ПЛАРК «Борей-К» и/или ПЛАРК проекта 949АМ с 72-100 КР «Калибр» на каждой подводной лодке;
— шестьдесят бомбардировщиков-ракетоносцев Ту-95МС/МСМ с восемью ракетами Х-101 на каждом;
— пятьдесят сверхзвуковых бомбардировщиков-ракетоносцев Ту-160М2 (при строительстве полноценной серии в пятьдесят машин считаем, что стоящие на вооружении шестнадцать Т-160 к моменту завершения строительства серии исчерпают свой ресурс) с двенадцатью КР Х-101 на каждом или с шестью-восемью гиперзвуковыми аэробаллистическими ракетами «Кинжал».
Таким образом единовременный удар стратегическими конвенциональными силами может составить от 2864 до 3276 неядерных боевых блоков, крылатых и аэробаллистических ракет.
С учётом нанесения удара по одной цели двумя-четырьмя блоками/КР общее количество может составить от 716/819 до 1432/1638 поражаемых целей. Разумеется, авиационная компонента СКС может осуществлять повторные вылеты с нанесением ударов по целям вплоть до исчерпания боезапаса крылатых и аэробаллистических ракет на авиабазах.
По существующему договору СНВ-III состав СЯС уменьшится на 182 носителя, при этом необходимо учитывать, что бомбардировщики ракетоносцы могут быть вооружены КР с ядерными зарядами в те-же сроки, что и неядерными, то есть по сути 60 носителей не исключаются. Если же МБР, развёрнутые на незащищённых позициях не будут учтены согласно договора СНВ-III, то состав СЯС сократиться всего лишь на 32 МБР, размещённые на РПКСН 667БДРМ «Дельфин».
Сценарии применения и цели стратегических конвенциональных сил
Самый простой пример – война 08.08.08. Вместо трёх дней война могла продлиться три часа с момента принятия решения о нанесении ответного удара. В это срок были бы уничтожены основные административные здания, здания Министерства обороны Грузии, самолёты на аэродромах, крупные хранилища топлива и склады боеприпасов. При необходимости к ним могут добавиться крупные электростанции, элементы транспортно-энергетической инфраструктуры. Можно предположить, что уцелевшие остатки руководства Грузии объявили бы о прекращении любых боевых действий в течении нескольких часов после нанесения удара. Не было бы потерь самолётов тактической и дальней авиации, вряд ли бы потребовался героический переход Рокского тоннеля. Но главное, в случае гибели большей части высшего руководства страны, включая М. Саакашвили, его последователи на постсоветском пространстве задали бы своим западным кураторам простой вопрос: как они могут гарантировать их безопасность? И вряд ли бы получили убедительный ответ. Исходя их этого ответа могли совершенно иначе развиваться события, например, в Украине, что сэкономило бы тысячи жизней военных и гражданских по обе стороны конфликта.
В данной ситуации стратегические конвенциональные силы способны в кратчайший срок вывести из строя все корабли у причалов, разрушить крупнейшие авиабазы, уничтожив авиацию, склады боеприпасов и топлива. Ну и, разумеется, уничтожить основные правительственные объекты и объекты Министерства обороны Турции. Как минимум после такого удара работа сил общего назначения РФ существенно упростится, как максимум — боевые действия завершатся в течение суток. В такой временной интервал структуры НАТО, скорее всего, просто не успеют выработать консолидированное решение по вмешательству в ситуацию, что даст РФ пространство для военного и политического маневрирования.
В случае агрессивных действий США и блока НАТО, а также угрозы перерастания конфликта в ядерный СКС могут уничтожить зарубежные базы США в зоне поражения, в первую очередь базы противоракет и радиолокационных станций американской системы ПРО. Их поражение на территории Польши, Румынии, Норвегии наглядно покажет бесполезность системы ПРО в случае глобального ядерного конфликта, охладит пыл «оппонентов» и их младших союзников.
Базы ПРО США в Европе и возможное расположение кораблей ПРО США в Мировом океане
Наконец, стратегические конвенциональные силы представляют собой эффективное оружие для создания огромной зоны A2/AD, в которой любые стационарные и малоподвижные цели, такие как корабли в портах, самолёты на авиабазах, а при использовании ПКР «Кинжал» и «Циркон» и авианосные/корабельные ударные группы (АУГ/КУГ) в открытом океане подвержены постоянному риску уничтожения, практически без возможности защититься от удара или избежать его.
В мире достаточно недружественно настроенных к России стран, которые, обладая относительно небольшим военным потенциалом, но используя удалённое географическое положение, могут безнаказанно наносить ущерб интересам Российской Федерации. Где гарантия, что в ходе продвижения интересов РФ где-то в удалённом регионе планеты снова не будет сбит наш самолёт? Стратегические конвенциональные силы – это эффективный инструмент для разрешения подобных ситуаций в свою пользу. Вместе с тем надо чётко понимать, что стратегические конвенциональные силы – это не инструмент для ведения затяжных конфликтов. Например, в ситуации противостояний боевикам в Сирии этот инструмент практически не применим, но здесь уже должны работать силы общего назначения РФ. Задача стратегических конвенциональных сил в том, чтобы по уровню технического оснащения вооружённых сил противник быстро скатился до уровня боевиков в Сирии, с разрушенной структурой управления, без флота, авиационной поддержки и резервов.
инструмент для боевых действий и политическая стратегия — Блоги — Эхо Москвы, 05.04.2017
Сергей Минасян, Институт Кавказа, Армения
В течение последних двух десятилетий конвенциональное (неядерное) сдерживание в военной стратегии России трансформировалось из практического инструмента ведения боевых действий оперативно-тактического уровня в отдельный военно-политический фактор – самодостаточный компонент российской концепции стратегического сдерживания. Вскоре после того, как Россия пересмотрела свою Военную доктрину в 2014 г., она применила элементы концепции конвенционального сдерживания в своей Сирийской кампании – на фоне международного давления из-за Украинского кризиса и напряженности в отношениях с НАТО. Пусками новых типов дальнобойных и высокоточных ракет в Сирии Россия продемонстрировала эти вооружения как практические средства ведения боевых действий и геополитические инструменты сдерживания.
«Второй конвенциональный период»
После эры мировых войн и гонок ядерных вооружений произошел ренессанс конвенционального сдерживания. Так называемый «второй конвенциональный период» характеризуется развитием современных обычных вооружений: дальнобойных высокоточных баллистических и крылатых ракет с использованием передовых систем разведки, наблюдения и рекогносцировки. Данные современные технологии включают не только классические ударные платформы – баллистические и крылатые ракеты, артиллерийские системы, другие типы высокоточного оружия (ВТО) – но также вооружения, основанные на новых физических принципах, например, гиперзвуковые вооружения, планирующие маневрирующие боеголовки, противоспутниковые и космические вооружения, а также новые виды некинетического и неядерного вооружения (кибероружие, радиоэлектронное и электромагнетическое оружие).
Как отмечают российские военные эксперты, технологическое развитие обычных вооружений многими государствами «достигло таких значений, когда разрушение отдельных элементов инфраструктуры, коммуникаций, систем управления может привести к катастрофическим последствиям, способным отбросить государство в его развитии назад на многие годы». Обычные вооружения достигли такой комбинации дальности, точности и мощности, что даже ведущие ядерные державы эффективности используют их для стратегического сдерживания. Важным преимуществом при реализации неядерного сдерживания является то, что даже самые мощные конвенциональные вооружения, как например российские термобарические боеголовки, не сопровождаются серьезным радиоактивным побочным эффектом, как при использовании любых типов ядерного оружия, даже так называемых «мини ньюков». «Конвенционализация» стратегического сдерживания ключевыми ядерными державами – Соединенными Штатами, Россией и Китаем – уже приводит к частичному замещению как минимум на региональном уровне ядерного сдерживания конвенциональным, основанным на ВТО дальнего радиуса действия.
Динамика советских и постсоветских российских концептуальных подходов
В силу закрытого характера военно-стратегических исследований в Советском Союзе, проблематика конвенционального сдерживания никогда не приобретала широкого внимания в советской военной и политической теории, в отличие от западных стран. Во многом это было также обусловлено тем фактом, что Советский Союз и его союзники по Варшавскому Пакту обладали существенным количественным и даже качественным наступательным преимуществом в обычных вооруженных силах в Европе.
После развала Советского Союза внимание к российскому конвенциональному сдерживанию стало постепенно усиливаться. Основной причиной стала усиливающаяся роль ядерного сдерживания ввиду упадка российских обычных вооруженных сил на фоне обратного процесса в США и в ведущих странах НАТО. Между тем, интерес российского научного сообщества к конвенциональному сдерживанию преимущественно был увязан с проблемами контроля над обычными вооружениями (например, связанными с Договором об обычных вооруженных силах в Европе), с очень ограниченными исследованиями о влиянии конвенционного ВТО на стратегическую стабильность и ядерное сдерживание. Например, лишь частично рассматривались контрсиловые угрозы со стороны американских высокоточных конвенциональных крылатых ракет морского (КРМБ) и воздушного базирования (КРВБ) против российских стратегических ядерных шахтных и мобильных пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет.
Только с начала 2000-х гг. роль обычных вооруженных сил c точки зрения российского стратегического сдерживания начала усиливаться и стала рассматриваться как исходный элемент в ранней деэскалации военных конфликтов (до возможного использования ядерных вооружений). Согласно мнению российских военных экспертов, одним из ключевых преимуществ конвенционального сдерживание являлось то, что оно повышало порог применения ядерного оружия. Как отмечала Кристин Леа в декабре 2015 г. «обычные вооружения используются для сдерживания агрессии начиная с угрозы причинения существенного урона вооруженным силам противника, а также его военному и экономическому потенциалу, и заканчиваясь с угрозой ядерной эскалации конфликта в рамках масштабного обмена ядерными ударами».
Первоначально постсоветские российские концептуальные подходы к конвенциональному сдерживанию рассматривали его не столько как военно-политический средство, но и как практический инструмент ведения боевых действий, особенно применимый в локальных конфликтах низкой интенсивности, в которых использование ядерного оружия было бы бесполезным. Российские военные теоретики рассматривали неядерное сдерживание как удобное военно-политическое дополнение к тактическим ядерным вооружениям. Неслучайно, что еще с 1990-х гг. в российском профессиональном дискурсе (например, в исследованиях Андрея Кокошина) использовались термины «неядерное сдерживание» или «предъядерное сдерживание», а не просто «конвенциональное сдерживание» (т.е. сдерживание с помощью обычных вооружений).
Усилившиеся точность и мощность обычных вооружений постепенно повышали их роль в российской стратегии сдерживания. Значимость конвенционального сдерживания как практического оперативно-тактического инструмента ведения боевых действий также возросла. Хотя теоретические основы конвенционального сдерживания начали развиваться в России в конце 1990-х гг., практическое тестирование и демонстрация его продвинутых технических возможностей произошли лишь сравнительно недавно, в Сирии. Это касается особенно ВТО стратегического уровня, к примеру, крылатой ракеты 3М54 «Калибр», но может распространяться также и на перспективные проекты разрабатываемых вооружений, такие как гиперзвуковой планирующий летательный аппарат Ю-71 или гиперзвуковая крылатая ракета 3К22 «Циркон».
Самостоятельный компонент российского стратегического сдерживания
Российский подход к конвенциональному сдерживанию отличается от программы США «Неядерный быстрый глобальный удар» (НБГУ). По мнению одного из ведущих американских экспертов, в данной концепции США пока еще «ракета ищет задачу», подразумевая, что детальная техническая разработка и развитие программы осуществляются еще до того, как определены ее цели или зафиксированы в стратегических доктринах США.
Согласно российским официальным лицам, техническое и концептуальное развитие российского неядерного сдерживания во многом является ответом на НБГУ. Анализ контрсиловых возможностей американского ВТО дальнего радиуса действия (например, Block IV «Томагавк») демонстрирует, что на нынешнем этапе оно пока не гарантирует успешный «обезоруживающий» удар против российских ядерных шахтных и мобильных грунтовых ракетных пусковых установок. Однако, неядерное ВТО США уже может дополнять тактические (нестратегические) ядерные вооружения и подрывать общий баланс между двумя ядерными сверхдержавами. Российские эксперты утверждают, что дальнейшее технологическое развитие НБГУ (вместе с расширением системы противоракетной обороны США и появлением нового поколения ВТО) создаст угрозу выживаемости потенциала российского стратегического сдерживания. Согласно расчетам Стратегического командования США (STRATCOM), неядерное ВТО уже способно уничтожить от 10 до 30% контрсиловых целей в России.
Неядерные вооружения занимали незначительное место в рамках российского глобального стратегического сдерживания. Это изменилось в результате развития российских технологий, и в настоящее время оно может использовать свой потенциал как в контексте «центрального ядерного сдерживания» между Россией и Соединенными Штатами, так и в перспективе стать контрсиловым инструментом в отношении ядерных держав «второго эшелона». Развитие высокоточных стратегических наступательных вооружений в неядерном оснащении (СНВНО) может вскоре стать предметом переговоров по проблемам контроля над вооружениями между Москвой и Вашингтоном, с дискуссиями о развитии баллистических и крылатых ракет наземного и морского базирования, ударных беспилотных аппаратов дальнего радиуса действия, и их соответствия Договору о ликвидации ракет средней и малой дальности (РСМД) и других соглашений в сфере контроля над вооружениями.
Еще с завершающего периода Холодной войны Соединенные Штаты имели почти монополию на крылатые ракеты наподобие «Томагавков». Именно поэтому Вашингтон не был заинтересован обсуждать этот вопрос в ходе переговоров по Договору СНВ-3. Однако сейчас ситуация изменилась: первые пуски российских КРМБ «Калибр» и первое боевое использование КРВБ Х-101 в Сирии существенно изменили весь контекст переговоров по стратегическим вооружениям. Возможное развертывание новой российской ракеты 9М729 (SSC-8), которая является наземной версией КРМБ «Калибр» (или же КРВБ Х-101), с использованием пусковой установки мобильных ракетных комплексов «Искандер-М» еще более усложняет контекст контроля над стратегическими вооружениями; проблема в том, что данные действия России вполне вероятно напрямую нарушают положения РСМД.
Несмотря на активные дебаты по концепциям и перспективам технологического развития, многие российские эксперты утверждают, что конвенциональное сдерживание не в состоянии полностью заменить ядерное сдерживания ни на глобальном ни на региональном уровнях. Однако развитие СНВНО может внести существенные изменения в общую концепцию российского стратегического сдерживания. СНВНО может решать задачи конвенциональной деэскалации конфликтных ситуации между ядерными сверхдержавами (в рамках известной российской концепции «де-эскалации путем эскалации»), а также нанесения превентивных ударов по ядерным и неядерным средствам, без использования своего собственного ядерного потенциала.
Российское СНВНО не заменит полностью тактические (нестратегические) ядерные вооружения, но будет служить важным элементом сдерживания как на тактическом, так и на стратегическом уровнях. Украинский конфликт ускорил этот процесс, а российская кампания в Сирии проявила со всей наглядностью. Согласно заявлению Сергея Шойгу в январе 2017 г., Министерство обороны России планирует к 2021 г. в четыре раза увеличить потенциал своего СНВНО, что позволит России еще более расширить возможности своего неядерного сдерживания.
Потенциал для практического ведения боевых действий
Развитие российского ВТО дальнего радиуса действия осуществляется при межвидовом взаимодействии Сухопутных Войск, Воздушно-Космических Войск и Военно-Морского Флота. Наряду с их ролью в стратегическом сдерживании, данные вооружения также могут рассматриваться в качестве средств «преграждения доступа/блокирования зоны» (anti—access/area—denial — A2/AD) — с целью воспрепятствования доступа вероятных противников в такие стратегические районы, как акватории Черного и Балтийского морей, а также вокруг баз ядерных подводных Северного и Тихоокеанского Флотов. Россия уже оснащает свои «морские бастионы» на Балтийском море (Калининград) и Черном Море (Крым) системами ПД/БЗ дальнего радиуса действия[1]. Россия создала «пузырь» ПД/БЗ также и над Сирией.
Противодействие российским и китайским системам ПД/БЗ является одним из аргументов военных планировщиков США для дальнейшего развития программы НБГУ. Поэтому, вполне естественно, что с целью противодействия глобальному неядерному удару США, а также для более эффективной реализации собственных средств ПД/БЗ, российское неядерное сдерживание приобретает новое значение на оперативно-тактическом и суб-стратегическом уровнях. Например, развитие эффективной системы ПД/БЗ может напрямую влиять на проблемы региональной безопасности в Европе. В этом контексте формирование потенциала неядерной системы ПД/БЗ в Калининграде создает новую реальность между Россией и НАТО, особенно в отношении Балтийских стран.
После Украинского конфликта, некоторые западные эксперты склонны описывать российское конвенциональное сдерживание как часть более широкого стратегического подхода (например, «многосферного силового принуждения») и пытаясь связать его с «гибридной войной» и другими новомодными концепциями, призванными характеризовать российскую политику на постсоветском пространстве. В дополнение к этому, в экспертных кругах уже широко обсуждается вопрос, должно ли НАТО вернуться к реализации собственной политики конвенционального сдерживания с целью реагирования на возрастающий потенциал российских войск общего назначения и системы неядерного сдерживания. Эксперты рассматривают комбинацию российских способов ведения гибридной войны и их систем ПД/БЗ – которые усиливают друг друга – в контексте возможных российских планов в отношении стран Восточной Европы. Отмечается, что Россия может «создать своего рода двойное сдерживание от вмешательства НАТО в военный кризис».
Наконец, другой сферой, где может быть применено российское конвенциональное сдерживание, особенно традиционное ВТО дальнего радиуса действия, является борьба с терроризмом, которое согласно российской Военной Доктрине, рассматривается в качестве одной из основных угроз, в том числе – целенаправленное уничтожение лидеров террористических группировок. Кстати, борьба против терроризма также представлена в качестве одного из официальных приоритетов американской программы НБГУ.
Заключение
Конвенциональное (неядерное) сдерживание существенно эволюционировало в российском военном и стратегическом мышлении. Оно является субстратегическим инструментом ведения боевых действий, а также самостоятельным военно-политическим элементом стратегического сдерживания. В основном оно отражается на постсоветском пространстве, но оказывает влияние также на Европу и Ближний Восток. Выступая как самостоятельный элемент системы российского стратегического сдерживания глобального уровня, оно может быть совмещено с российскими стратегическими ядерными вооружениями, а также некинетическими кибер— и радиоэлектронными видами вооружений. На региональном уровне российская система конвенционального (неядерного) сдерживания может применяться в комбинации с тактическими (нестратегическими) ядерными вооружениями для придания гибкости стратегическому сдерживанию, особенно в тех кризисных ситуациях, в которых у Москвы ограниченные политические цели. Имеющиеся ракетные системы и вооружения являются также практическими инструментами ведения боевых действий, способствующими усилению потенциала ПД/БЗ российских сил общего назначения. Это также включает использование ВТО в региональных, ассиметричных конфликтах низкой интенсивности, а также в борьбе против терроризма.
Вкратце, новый потенциал и доктринальные установки российского конвенционального (неядерного) сдерживания обеспечивают политическую основу и геополитическое влияние, когда сдерживание нацелено на обеспечение регионального баланса и продвижение российских геополитических интересов на постсоветском пространстве, в Восточной Европе, на Ближнем Востоке, и возможно за их пределами.
носители и вооружение : Labuda.blog
В первой статье, «Стратегическое конвенциональное оружие», задача стратегического конвенционального оружия сформулирована как нанесение противнику ущерба, существенно снижающего его организационные, промышленные и военные возможности с расстояния, минимизирующего или исключающего вероятность непосредственного боевого столкновения с вооружёнными силами противника. Исходя из этой задачи необходимо определить состав стратегических конвенциональных сил (СКС) для её решения.
МБР Р-36М «Сатана», УР-100Н УТТХ «Стилет», РТ-2ПМ «Тополь»
Стратегическое конвенциональное оружие на базе вооружений РВСН
Наиболее логичным решением в данном случае является создание неядерных боевых блоков для существующих баллистических ракет по примеру предполагаемой реализации американской программы «Быстрый глобальный удар».
Основой стратегического конвенционального оружия на базе межконтинентальных баллистических ракет (МБР) должны стать управляемые неядерные боевые блоки с различными типами снаряжения для поражения точечных и площадных целей. Наиболее предпочтительным решением является разработка универсального боевого блока (если это технически реализуемо), который может быть установлен на носители различного типа: Р-36М «Сатана», УР-100Н УТТХ «Стилет», РТ-2ПМ «Тополь», РС-24 «Ярс», то есть МБР, выводимые или близкие к выводу из состава войск РВСН. В зависимости от грузоподъёмности и размеров головного отсека носителя может варьироваться число выводимых универсальных конвенциональных боевых блоков. С учётом ограничений договора о стратегических наступательных вооружениях (СНВ-III), с целью недопущения существенного ослабления «ядерного щита», для решения задач нанесения ударов стратегическим конвенциональным оружием могут быть задействовано порядка тридцати МБР различного класса.
Другим перспективным вариантом неядерного боевого блока является создание конвенциональной версии гиперзвукового изделия «Авангард». Особенности траектории полёта данного блока уменьшают вероятность его обнаружения РЛС противника, что в сочетании с возможностью корректировки траектории полёта усложняет определение конечных координат цели и затрудняет противодействие атаке. Блок «Авангард» планируется размещать на тридцати двух полученных за долги от Украины МБР УР-100Н УТТХ «Стилет». Вполне оправданным решением может быть размещение на данных МБР десяти блоков «Авангард» в неядерном оснащении.
Изделие «Авангард»
Основной предполагаемой проблемой при реализации конвенциональных боевых блоков МБР может стать низкая точность наведения российских боевых блоков. К сожалению эта проблема длительное время была характерна для российских РВСН, в настоящий момент достоверные сведения о круговом вероятном отклонении (КВО) российских МБР последнего поколения отсутствую. Предположительно, по данным зарубежных источников, КВО МБР «Булава» составляет 350 м, КВО МБР «Синева» 250 м, КВО МБР «Ярс» 150 м, при этом, например, КВО МБР «Trident-II» D5 составляет 90 м. Для гарантированного поражения цели конвенциональным боевым блоком должно быть обеспечено КВО порядка 10-30 м. Обеспечение необходимой точности наведения боевых блоков является критичным для принятия решения о создании данного типа оружия. Максимальная унификация конвенциональных боевых блоков позволит обеспечить снижение их себестоимости за счёт строительства большой серии однотипных изделий. Получат «второе дыхание» МБР, которые в ином случае могут быть отправлены на утилизацию.
Из положительных моментов можно отметить исследование Центра по изучению проблем разоружения, энергетики и экологии при МФТИ, в котором утверждается, что условия СНВ-III делают возможным развертывание МБР в неядерном оснащении без каких-либо ограничений. В частности, пусковая установка (ПУ) на незащищённой позиции не попадает ни в категорию развёрнутых, ни в категорию неразвёрнутых, и потому такие ПУ не попадают под установленный потолок вооружений. Если в таких ПУ будут находиться МБР, то такие МБР будут считаться как неразвёрнутые, а потому ни количество МБР в незащищённых ПУ, ни количество боеголовок на них не подлежат ограничению. Учитывая то, что стратегическое конвенциональное оружие является оружием первого удара, требования к его боевой устойчивости заведомо ниже чем к МБР для нанесения ответно-встречного ядерного удара, поэтому размещение МБР с неядерными боевыми блоками на незащищённых позициях можно считать вполне оправданным.
С учётом выхода США и РФ из договора о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД) вторым элементом стратегического конвенционального оружия могут стать крылатые ракеты (КР) большой дальности, размещённые на мобильных носителях. В этом направлении наибольший интерес вызывает возможность размещения КР в контейнерах, подобно тому, как это реализовано в комплексе Club-K с крылатыми ракетами «Калибр».
Комплекс Club-K с крылатыми ракетами «Калибр»
В свою очередь, контейнеры могут быть размещены в составе боевого железнодорожного ракетного комплекса (БЖРК). В одном контейнере размещается четыре ракеты комплекса «Калибр», соответственно в грузовом составе из двадцати вагонов будет размещено восемьдесят крылатых ракет, в составе из сорока вагонов – сто шестьдесят крылатых ракет, что превышает ударную мощь эсминца, крейсера или атомной подводной лодки с крылатыми ракетами (ПЛАРК). При этом максимальная длина состава может достигать шестьдесят вагонов, а для новых локомотивов и до ста вагонов (зависит от массы вагона).
БЖРК с межконтинентальными баллистическими ракетами
Размещение на железнодорожной платформе позволит обеспечить высокую мобильность и скрытность комплекса.
Крупные грузовые железнодорожные узлы. Отследить в них БЖРК практически нереально
Использование контейнеров в составе одного БЖРК позволит упростить и удешевить конструкцию комплексов Club-K за счёт размещения пункта управления/наведения только в одном/двух контейнерах. Под действие каких-либо международных договоров такой комплекс уже не попадёт. Десять комплексов в составе сорока вагонов могут обрушить на противника до 1600 крылатых ракет на дальности порядка 3000-4000 км или больше, для перспективных КР.
При размещении БЖРК в крайних точках европейской части РФ в зоне поражения КР окажется вся Европа, Исландия, часть Африки, Персидский залив, Средняя Азия.
Зона поражения «Запад» БЖРК с КР
При размещении БЖРК в крайних точках восточной части РФ в зоне поражения КР окажется Китай, Япония, обе Кореи.
Зона поражения «Восток» БЖРК с КР
Стратегическое конвенциональное оружие на базе ВМФ
Из состава Военно-морского флота РФ в состав стратегических конвенциональных сил могут быть переведены наиболее современные ракетные подводные крейсера стратегического назначения (РПКСН) проекта 667БДРМ «Дельфин» по мере того, как они будут заменяться на РПКСН проекта 955А «Борей». Последними из построенных являются РПКСН К-18 и РПКСН «Карелия» К-407 «Новомосковск», спущенные на воду в 1989 и 1990 годах, или К-117 «Брянск», которая сейчас проходит средний ремонт. Соответственно остальные четыре подводных ракетоносца этого проекта могут быть использованы в качестве доноров запасных частей для поддержания боеспособности РПКСН К-18 и К-407 или К-117. Для этих подводных лодок должны быть адаптированы ракеты Р-29РМУ2.1«Лайнер» с размещением на них универсальных конвенциональных боевых блоков, с достижением КВО блоков 10-30 метров. Суммарный боекомплект двух РПКСН с конвенциональным вооружением составит 32 ракеты.
РПКСН проекта 667БДРМ «Дельфин» и МБР Р-29РМУ2.1«Лайнер»
Поскольку стратегические конвенциональные силы должны применяться как оружие первого удара, то устаревшие характеристики РПКСН проекта 667БДРМ «Дельфин» не окажут отрицательного эффекта на эффективность боевого применения этого типа вооружения.
По аналогии с РВСН вторым компонентом морских стратегических конвенциональных сил должны стать ПЛАРК с ракетами комплекса «Калибр». Вопрос создания ПЛАРК на базе РПКСН проекта 955А «Борей», аналогичных по характеристикам американским ПЛАРК «Огайо», подробно рассматривался в статье «Атомные подводные лодки — носители крылатых ракет: реальность и перспективы». В настоящий момент Министерством обороны РФ рассматривается возможность продолжения серии РПКСН проекта 955А «Борей» в качестве носителя крылатых ракет большой дальности – «ВМФ может получить две субмарины нового проекта «Борей-К»». Таким образом, этот элемент стратегических конвенциональных сил обретает вполне реальные очертания.
ПЛАРК «Борей-К» сможет нести порядка ста или более крылатых и противокорабельных ракет типа «Калибр», «Оникс» («Яхонт»), «Циркон»
Стратегическое конвенциональное оружие на базе ВВС
С ВВС всё существенно проще. Как уже говорилось в предыдущей статье стратегическая авиация является самым бесполезным компонентом стратегических ядерных сил (СЯС), поскольку она крайне уязвима для первого удара. Все размышления о возможности перенацеливания в полёте, отмены нанесения удара не выдерживают никакой критики, поскольку в экстренной ситуации события будут развиваться куда быстрее, чем сможет отреагировать авиация, в для оказания политического давления неважно, что находится на борту бомбардировщика-ракетоносца, тем более что с ядерным оружием они на такие задания не летают. Тем не менее, возможности стратегической авиации с точки зрения нанесения массированных ударов конвенциональным оружием уникальны. Никакой другой вид вооруженных сил не сравниться с ними в возможности оперативного нанесения концентрированных ударов на большом расстоянии, по крайней мере до тех пор, пока не будут приняты на вооружение МБР с неядерными боевыми блоками.
Основные бомбардировщики-ракетоносцы России это Ту-160М и Ту-95МС/МСМ. Обе машины проходят своевременную модернизацию в части продления сроков службы, повышения характеристик и расширения номенклатуры вооружения. В настоящий момент запланировано возобновление производства самолётов Ту-160 в количестве 50 единиц, в модернизированном варианте Ту-160М2. Основным вооружением бомбардировщиков-ракетоносцев в рамках стратегических конвенциональных сил должны стать крылатые ракеты большой дальности типа Х-101. Сочетание радиуса действия бомбардировщиков-ракетоносцев порядка шести-восьми тысяч километров и дальности крылатых ракет до пяти с половиной тысяч километров позволяет наносить удары по практически любым целям на планете.
Ту-95МСМ с крылатыми ракетами Х-101
Одним из важнейших элементов стратегических конвенциональных сил должны стать сверхзвуковые бомбардировщики ракетоносцы Ту-160М2 с гиперзвуковыми аэробаллистическими ракетами «Кинжал». Возможность и необходимость адаптации Ту-160М2 под ракеты «Кинжал» подробно рассматривалась в статье «Гиперзвуковой «Кинжал» на Ту-160. Реальность или вымысел?» Сочетание сверхзвуковой крейсерской скорости полёта Ту-160М2, составляющей 1,5М и скоростных характеристик ракеты «Кинжал», позволит наносить стремительные удары по противнику. Радиус действия Ту-160М2 на сверхзвуковой скорости составляет 2000 километров без дозаправки, что в сочетании с дальностью полёта ракеты «Кинжал», составляющей порядка 1000 километров, позволит наносить удары по целям расположенным в 3000 километров от аэродрома. С учётом указанных скорости и дальности полёта носителя и боеприпаса общее время нанесения удара по цели составит менее получаса, без учёта подготовки к вылету.
Бомбардировщик-ракетоносец Ту-160 и гиперзвуковая аэробаллистическая ракета «Кинжал»
Почему ракета «Кинжал», а не перспективная гиперзвуковая ракета «Циркон»? По той причине, что «Кинжал» базируется на отработанной ракете наземного комплекса «Искандер», выпускающейся достаточно большой серией. Можно предположить, что стоимость ракет «Циркон» будет существенно выше, а продвижение в войска будет замедляться не только высокой ценой, но и отработкой выявленных в процессе эксплуатации недостатков принципиально нового оружия. Тем не менее, ракеты «Циркон» также должны быть адаптированы для бомбардировщиков ракетоносцев Ту-160М2, а, возможно, и Ту-95МС/МСМ, для решения задач противодействия авиационным и корабельным ударным группам в океане.
Бомбардировщики-ракетоносцы – это многофункциональное оружие, так или иначе, но в СНВ-III они засчитываются как один носитель и один боевой блок. Таким образом, их отнесение к стратегическим конвенциональным силам это скорее организационный вопрос. При необходимости они легко могут быть возвращены в состав СЯС.
Таким образом в рамках стратегических конвенциональных сил может быть сформирована полноценная стратегическая неядерная триада, позволяющая в кратчайшие сроки нанести по противнику, находящемуся на значительном удалении, массированный удар высокоточным неядерным оружием.
Юридические и организационные моменты
Боевое применение стратегических конвенциональных сил в некоторых случаях, например, при запуске МБР с неядерным оснащением, потребует ответственного взаимодействия с «партнёрами», в первую очередь США, для исключения возникновения риска полномасштабной ядерной войны.
Учитывая заинтересованность США в развитие аналогичного класса вооружений, в будущих договорах СНВ они могут быть вынесены в отдельный класс для того, чтобы обе страны не уменьшали свой потенциал ядерного сдерживания, это конечно в том случае, если договора СНВ не станут историей вслед за договором о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД) или договором о противоракетной обороне (ПРО).
Как бы цинично это ни звучало, но вполне приемлемым можно считать заключение открытых договоров или секретных договорённостей с США, КНР и некоторыми другими странами о недопущении неконтролируемого развития стратегического конвенционального оружия, включая возможность совместного нанесения упреждающих неядерных ударов по странам, пытающимся его создать.
Общий состав стратегических конвенциональных сил
Предположительно в состав СКС могут войти:
— тридцать МБР типа Р-36М «Сатана», РТ-2ПМ «Тополь», РС-24 «Ярс» с тремя (в среднем) неядерными боевыми блоками каждая;
— десять МБР УР-100Н УТТХ «Стилет» с гиперзвуковым маневрирующим неядерным блоком на базе изделия «Авангард»»
— десять БЖРК с сорока вагонами и суммарным боекомплектом 160 КР «Калибр» на каждом БЖРК;
— тридцать две МБР на базе ракеты Р-29РМУ2.1«Лайнер» с тремя неядерными боевыми блоками каждая, на РПКСН 667БДРМ «Дельфин»;
— четыре ПЛАРК «Борей-К» и/или ПЛАРК проекта 949АМ с 72-100 КР «Калибр» на каждой подводной лодке;
— шестьдесят бомбардировщиков-ракетоносцев Ту-95МС/МСМ с восемью ракетами Х-101 на каждом;
— пятьдесят сверхзвуковых бомбардировщиков-ракетоносцев Ту-160М2 (при строительстве полноценной серии в пятьдесят машин считаем, что стоящие на вооружении шестнадцать Т-160 к моменту завершения строительства серии исчерпают свой ресурс) с двенадцатью КР Х-101 на каждом или с шестью-восемью гиперзвуковыми аэробаллистическими ракетами «Кинжал».
Таким образом единовременный удар стратегическими конвенциональными силами может составить от 2864 до 3276 неядерных боевых блоков, крылатых и аэробаллистических ракет.
С учётом нанесения удара по одной цели двумя-четырьмя блоками/КР общее количество может составить от 716/819 до 1432/1638 поражаемых целей. Разумеется, авиационная компонента СКС может осуществлять повторные вылеты с нанесением ударов по целям вплоть до исчерпания боезапаса крылатых и аэробаллистических ракет на авиабазах.
По существующему договору СНВ-III состав СЯС уменьшится на 182 носителя, при этом необходимо учитывать, что бомбардировщики ракетоносцы могут быть вооружены КР с ядерными зарядами в те-же сроки, что и неядерными, то есть по сути 60 носителей не исключаются. Если же МБР, развёрнутые на незащищённых позициях не будут учтены согласно договора СНВ-III, то состав СЯС сократиться всего лишь на 32 МБР, размещённые на РПКСН 667БДРМ «Дельфин».
Сценарии применения и цели стратегических конвенциональных сил
Самый простой пример – война 08.08.08. Вместо трёх дней война могла продлиться три часа с момента принятия решения о нанесении ответного удара. В это срок были бы уничтожены основные административные здания, здания Министерства обороны Грузии, самолёты на аэродромах, крупные хранилища топлива и склады боеприпасов. При необходимости к ним могут добавиться крупные электростанции, элементы транспортно-энергетической инфраструктуры. Можно предположить, что уцелевшие остатки руководства Грузии объявили бы о прекращении любых боевых действий в течении нескольких часов после нанесения удара. Не было бы потерь самолётов тактической и дальней авиации, вряд ли бы потребовался героический переход Рокского тоннеля. Но главное, в случае гибели большей части высшего руководства страны, включая М. Саакашвили, его последователи на постсоветском пространстве задали бы своим западным кураторам простой вопрос: как они могут гарантировать их безопасность? И вряд ли бы получили убедительный ответ. Исходя их этого ответа могли совершенно иначе развиваться события, например, на украине, что сэкономило бы тысячи жизней военных и гражданских по обе стороны конфликта.
Другим примером может служить ситуация, возникшая после того, как Турция сбила наш самолёт из состава сирийской авиагруппы, оправдывая это тем, что он нарушил её государственную границу. Руководство РФ не стало интенсифицировать конфликт, ограничившись экономическими и дипломатическими мерами. Но что если бы ситуация развивалась иначе? Например, в ответ на наш сбитый самолёт мы сбиваем турецкий, они наносят ракетно-бомбовый удар по базе Хмеймим – десятки единиц потерянной техники, сотни жертв. Турция – это достаточно крепкий орешек, если их сухопутные силы не представляют угрозы из-за географического положения, то авиация и флот вполне боеспособны и могут нанести значительный урон силам общего назначения РФ, в первую очередь Черноморскому флоту. Хуже всего то, что в случае затягивания конфликта силы НАТО начнут оказывать вооружённым силам Турции всё большую поддержку. Даже если не будет прямого вмешательства из-за опасения перехода к глобальному конфликту, то определённо будет организовано снабжение Турции разведданными и обеспечены поставки вооружений, что в конечном итоге может привести Россию к поражению, аналогичному произошедшему в Русско-японской войне 1904-1905 года.
В данной ситуации стратегические конвенциональные силы способны в кратчайший срок вывести из строя все корабли у причалов, разрушить крупнейшие авиабазы, уничтожив авиацию, склады боеприпасов и топлива. Ну и, разумеется, уничтожить основные правительственные объекты и объекты Министерства обороны Турции. Как минимум после такого удара работа сил общего назначения РФ существенно упростится, как максимум — боевые действия завершатся в течение суток. В такой временной интервал структуры НАТО, скорее всего, просто не успеют выработать консолидированное решение по вмешательству в ситуацию, что даст РФ пространство для военного и политического маневрирования.
В случае агрессивных действий США и блока НАТО, а также угрозы перерастания конфликта в ядерный СКС могут уничтожить зарубежные базы США в зоне поражения, в первую очередь базы противоракет и радиолокационных станций американской системы ПРО. Их поражение на территории Польши, Румынии, Норвегии наглядно покажет бесполезность системы ПРО в случае глобального ядерного конфликта, охладит пыл «оппонентов» и их младших союзников.
Базы ПРО США в Европе и возможное расположение кораблей ПРО США в Мировом океане
Наконец, стратегические конвенциональные силы представляют собой эффективное оружие для создания огромной зоны A2/AD, в которой любые стационарные и малоподвижные цели, такие как корабли в портах, самолёты на авиабазах, а при использовании ПКР «Кинжал» и «Циркон» и авианосные/корабельные ударные группы (АУГ/КУГ) в открытом океане подвержены постоянному риску уничтожения, практически без возможности защититься от удара или избежать его.
В мире достаточно недружественно настроенных к России стран, которые, обладая относительно небольшим военным потенциалом, но используя удалённое географическое положение, могут безнаказанно наносить ущерб интересам Российской Федерации. Где гарантия, что в ходе продвижения интересов РФ где-то в удалённом регионе планеты снова не будет сбит наш самолёт? Стратегические конвенциональные силы – это эффективный инструмент для разрешения подобных ситуаций в свою пользу. Вместе с тем надо чётко понимать, что стратегические конвенциональные силы – это не инструмент для ведения затяжных конфликтов. Например, в ситуации противостояний боевикам в Сирии этот инструмент практически не применим, но здесь уже должны работать силы общего назначения РФ. Задача стратегических конвенциональных сил в том, чтобы по уровню технического оснащения вооружённых сил противник быстро скатился до уровня боевиков в Сирии, с разрушенной структурой управления, без флота, авиационной поддержки и резервов.
Российское конвенциональное сдерживание: Расширенный инструмент для ведения боевых действий и политическая стратегия
В течение последних двух десятилетий конвенциональное (неядерное) сдерживание в военной стратегии России трансформировалось из практического инструмента ведения боевых действий оперативно-тактического уровня в отдельный военно-политический фактор – самодостаточный компонент российской концепции стратегического сдерживания. Вскоре после того, как Россия пересмотрела свою Военную доктрину в 2014 г., она применила элементы концепции конвенционального сдерживания в своей Сирийской кампании – на фоне международного давления из-за Украинского кризиса и напряженности в отношениях с НАТО. Пусками новых типов дальнобойных и высокоточных ракет в Сирии Россия продемонстрировала эти вооружения как практические средства ведения боевых действий и геополитические инструменты сдерживания.
«Второй конвенциональный период»
После эры мировых войн и гонок ядерных вооружений произошел ренессанс конвенционального сдерживания. Так называемый «второй конвенциональный период» характеризуется развитием современных обычных вооружений: дальнобойных высокоточных баллистических и крылатых ракет с использованием передовых систем разведки, наблюдения и рекогносцировки. Данные современные технологии включают не только классические ударные платформы – баллистические и крылатые ракеты, артиллерийские системы, другие типы высокоточного оружия (ВТО) – но также вооружения, основанные на новых физических принципах, например, гиперзвуковые вооружения, планирующие маневрирующие боеголовки, противоспутниковые и космические вооружения, а также новые виды некинетического и неядерного вооружения (кибероружие, радиоэлектронное и электромагнетическое оружие).
Как отмечают российские военные эксперты, технологическое развитие обычных вооружений многими государствами «достигло таких значений, когда разрушение отдельных элементов инфраструктуры, коммуникаций, систем управления может привести к катастрофическим последствиям, способным отбросить государство в его развитии назад на многие годы». Обычные вооружения достигли такой комбинации дальности, точности и мощности, что даже ведущие ядерные державы эффективности используют их для стратегического сдерживания. Важным преимуществом при реализации неядерного сдерживания является то, что даже самые мощные конвенциональные вооружения, как например российские термобарические боеголовки, не сопровождаются серьезным радиоактивным побочным эффектом, как при использовании любых типов ядерного оружия, даже так называемых «мини ньюков». «Конвенционализация» стратегического сдерживания ключевыми ядерными державами – Соединенными Штатами, Россией и Китаем – уже приводит к частичному замещению как минимум на региональном уровне ядерного сдерживания конвенциональным, основанным на ВТО дальнего радиуса действия.
Динамика советских и постсоветских российских концептуальных подходов
В силу закрытого характера военно-стратегических исследований в Советском Союзе, проблематика конвенционального сдерживания никогда не приобретала широкого внимания в советской военной и политической теории, в отличие от западных стран. Во многом это было также обусловлено тем фактом, что Советский Союз и его союзники по Варшавскому Пакту обладали существенным количественным и даже качественным наступательным преимуществом в обычных вооруженных силах в Европе.
После развала Советского Союза внимание к российскому конвенциональному сдерживанию стало постепенно усиливаться. Основной причиной стала усиливающаяся роль ядерного сдерживания ввиду упадка российских обычных вооруженных сил на фоне обратного процесса в США и в ведущих странах НАТО. Между тем, интерес российского научного сообщества к конвенциональному сдерживанию преимущественно был увязан с проблемами контроля над обычными вооружениями (например, связанными с Договором об обычных вооруженных силах в Европе), с очень ограниченными исследованиями о влиянии конвенционного ВТО на стратегическую стабильность и ядерное сдерживание. Например, лишь частично рассматривались контрсиловые угрозы со стороны американских высокоточных конвенциональных крылатых ракет морского (КРМБ) и воздушного базирования (КРВБ) против российских стратегических ядерных шахтных и мобильных пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет.
Только с начала 2000-х гг. роль обычных вооруженных сил c точки зрения российского стратегического сдерживания начала усиливаться и стала рассматриваться как исходный элемент в ранней деэскалации военных конфликтов (до возможного использования ядерных вооружений). Согласно мнению российских военных экспертов, одним из ключевых преимуществ конвенционального сдерживание являлось то, что оно повышало порог применения ядерного оружия. Как отмечала Кристин Леа в декабре 2015 г. «обычные вооружения используются для сдерживания агрессии начиная с угрозы причинения существенного урона вооруженным силам противника, а также его военному и экономическому потенциалу, и заканчиваясь с угрозой ядерной эскалации конфликта в рамках масштабного обмена ядерными ударами».
Первоначально постсоветские российские концептуальные подходы к конвенциональному сдерживанию рассматривали его не столько как военно-политический средство, но и как практический инструмент ведения боевых действий, особенно применимый в локальных конфликтах низкой интенсивности, в которых использование ядерного оружия было бы бесполезным. Российские военные теоретики рассматривали неядерное сдерживание как удобное военно-политическое дополнение к тактическим ядерным вооружениям. Неслучайно, что еще с 1990-х гг. в российском профессиональном дискурсе (например, в исследованиях Андрея Кокошина) использовались термины «неядерное сдерживание» или «предъядерное сдерживание», а не просто «конвенциональное сдерживание» (т.е. сдерживание с помощью обычных вооружений).
Усилившиеся точность и мощность обычных вооружений постепенно повышали их роль в российской стратегии сдерживания. Значимость конвенционального сдерживания как практического оперативно-тактического инструмента ведения боевых действий также возросла. Хотя теоретические основы конвенционального сдерживания начали развиваться в России в конце 1990-х гг., практическое тестирование и демонстрация его продвинутых технических возможностей произошли лишь сравнительно недавно, в Сирии. Это касается особенно ВТО стратегического уровня, к примеру, крылатой ракеты 3М54 «Калибр», но может распространяться также и на перспективные проекты разрабатываемых вооружений, такие как гиперзвуковой планирующий летательный аппарат Ю-71 или гиперзвуковая крылатая ракета 3К22 «Циркон».
Самостоятельный компонент российского стратегического сдерживания
Российский подход к конвенциональному сдерживанию отличается от программы США «Неядерный быстрый глобальный удар» (НБГУ). По мнению одного из ведущих американских экспертов, в данной концепции США пока еще «ракета ищет задачу», подразумевая, что детальная техническая разработка и развитие программы осуществляются еще до того, как определены ее цели или зафиксированы в стратегических доктринах США.
Согласно российским официальным лицам, техническое и концептуальное развитие российского неядерного сдерживания во многом является ответом на НБГУ. Анализ контрсиловых возможностей американского ВТО дальнего радиуса действия (например, Block IV «Томагавк») демонстрирует, что на нынешнем этапе оно пока не гарантирует успешный «обезоруживающий» удар против российских ядерных шахтных и мобильных грунтовых ракетных пусковых установок. Однако, неядерное ВТО США уже может дополнять тактические (нестратегические) ядерные вооружения и подрывать общий баланс между двумя ядерными сверхдержавами. Российские эксперты утверждают, что дальнейшее технологическое развитие НБГУ (вместе с расширением системы противоракетной обороны США и появлением нового поколения ВТО) создаст угрозу выживаемости потенциала российского стратегического сдерживания. Согласно расчетам Стратегического командования США (STRATCOM), неядерное ВТО уже способно уничтожить от 10 до 30% контрсиловых целей в России.
Неядерные вооружения занимали незначительное место в рамках российского глобального стратегического сдерживания. Это изменилось в результате развития российских технологий, и в настоящее время оно может использовать свой потенциал как в контексте «центрального ядерного сдерживания» между Россией и Соединенными Штатами, так и в перспективе стать контрсиловым инструментом в отношении ядерных держав «второго эшелона». Развитие высокоточных стратегических наступательных вооружений в неядерном оснащении (СНВНО) может вскоре стать предметом переговоров по проблемам контроля над вооружениями между Москвой и Вашингтоном, с дискуссиями о развитии баллистических и крылатых ракет наземного и морского базирования, ударных беспилотных аппаратов дальнего радиуса действия, и их соответствия Договору о ликвидации ракет средней и малой дальности (РСМД) и других соглашений в сфере контроля над вооружениями.
Еще с завершающего периода Холодной войны Соединенные Штаты имели почти монополию на крылатые ракеты наподобие «Томагавков». Именно поэтому Вашингтон не был заинтересован обсуждать этот вопрос в ходе переговоров по Договору СНВ-3. Однако сейчас ситуация изменилась: первые пуски российских КРМБ «Калибр» и первое боевое использование КРВБ Х-101 в Сирии существенно изменили весь контекст переговоров по стратегическим вооружениям. Возможное развертывание новой российской ракеты 9М729 (SSC-8), которая является наземной версией КРМБ «Калибр» (или же КРВБ Х-101), с использованием пусковой установки мобильных ракетных комплексов «Искандер-М» еще более усложняет контекст контроля над стратегическими вооружениями; проблема в том, что данные действия России вполне вероятно напрямую нарушают положения РСМД.
Несмотря на активные дебаты по концепциям и перспективам технологического развития, многие российские эксперты утверждают, что конвенциональное сдерживание не в состоянии полностью заменить ядерное сдерживания ни на глобальном ни на региональном уровнях. Однако развитие СНВНО может внести существенные изменения в общую концепцию российского стратегического сдерживания. СНВНО может решать задачи конвенциональной деэскалации конфликтных ситуации между ядерными сверхдержавами (в рамках известной российской концепции «де-эскалации путем эскалации»), а также нанесения превентивных ударов по ядерным и неядерным средствам, без использования своего собственного ядерного потенциала.
Российское СНВНО не заменит полностью тактические (нестратегические) ядерные вооружения, но будет служить важным элементом сдерживания как на тактическом, так и на стратегическом уровнях. Украинский конфликт ускорил этот процесс, а российская кампания в Сирии проявила со всей наглядностью. Согласно заявлению Сергея Шойгу в январе 2017 г., Министерство обороны России планирует к 2021 г. в четыре раза увеличить потенциал своего СНВНО, что позволит России еще более расширить возможности своего неядерного сдерживания.
Потенциал для практического ведения боевых действий
Развитие российского ВТО дальнего радиуса действия осуществляется при межвидовом взаимодействии Сухопутных Войск, Воздушно-Космических Войск и Военно-Морского Флота. Наряду с их ролью в стратегическом сдерживании, данные вооружения также могут рассматриваться в качестве средств «преграждения доступа/блокирования зоны» (anti-access/area-denial — A2/AD) — с целью воспрепятствования доступа вероятных противников в такие стратегические районы, как акватории Черного и Балтийского морей, а также вокруг баз ядерных подводных Северного и Тихоокеанского Флотов. Россия уже оснащает свои «морские бастионы» на Балтийском море (Калининград) и Черном Море (Крым) системами ПД/БЗ дальнего радиуса действия[1]. Россия создала «пузырь» ПД/БЗ также и над Сирией.
Противодействие российским и китайским системам ПД/БЗ является одним из аргументов военных планировщиков США для дальнейшего развития программы НБГУ. Поэтому, вполне естественно, что с целью противодействия глобальному неядерному удару США, а также для более эффективной реализации собственных средств ПД/БЗ, российское неядерное сдерживание приобретает новое значение на оперативно-тактическом и суб-стратегическом уровнях. Например, развитие эффективной системы ПД/БЗ может напрямую влиять на проблемы региональной безопасности в Европе. В этом контексте формирование потенциала неядерной системы ПД/БЗ в Калининграде создает новую реальность между Россией и НАТО, особенно в отношении Балтийских стран.
После Украинского конфликта, некоторые западные эксперты склонны описывать российское конвенциональное сдерживание как часть более широкого стратегического подхода (например, «многосферного силового принуждения») и пытаясь связать его с «гибридной войной» и другими новомодными концепциями, призванными характеризовать российскую политику на постсоветском пространстве. В дополнение к этому, в экспертных кругах уже широко обсуждается вопрос, должно ли НАТО вернуться к реализации собственной политики конвенционального сдерживания с целью реагирования на возрастающий потенциал российских войск общего назначения и системы неядерного сдерживания. Эксперты рассматривают комбинацию российских способов ведения гибридной войны и их систем ПД/БЗ – которые усиливают друг друга – в контексте возможных российских планов в отношении стран Восточной Европы. Отмечается, что Россия может «создать своего рода двойное сдерживание от вмешательства НАТО в военный кризис».
Наконец, другой сферой, где может быть применено российское конвенциональное сдерживание, особенно традиционное ВТО дальнего радиуса действия, является борьба с терроризмом, которое согласно российской Военной Доктрине, рассматривается в качестве одной из основных угроз, в том числе – целенаправленное уничтожение лидеров террористических группировок. Кстати, борьба против терроризма также представлена в качестве одного из официальных приоритетов американской программы НБГУ.
Заключение
Конвенциональное (неядерное) сдерживание существенно эволюционировало в российском военном и стратегическом мышлении. Оно является субстратегическим инструментом ведения боевых действий, а также самостоятельным военно-политическим элементом стратегического сдерживания. В основном оно отражается на постсоветском пространстве, но оказывает влияние также на Европу и Ближний Восток. Выступая как самостоятельный элемент системы российского стратегического сдерживания глобального уровня, оно может быть совмещено с российскими стратегическими ядерными вооружениями, а также некинетическими кибер- и радиоэлектронными видами вооружений. На региональном уровне российская система конвенционального (неядерного) сдерживания может применяться в комбинации с тактическими (нестратегическими) ядерными вооружениями для придания гибкости стратегическому сдерживанию, особенно в тех кризисных ситуациях, в которых у Москвы ограниченные политические цели. Имеющиеся ракетные системы и вооружения являются также практическими инструментами ведения боевых действий, способствующими усилению потенциала ПД/БЗ российских сил общего назначения. Это также включает использование ВТО в региональных, ассиметричных конфликтах низкой интенсивности, а также в борьбе против терроризма.
Вкратце, новый потенциал и доктринальные установки российского конвенционального (неядерного) сдерживания обеспечивают политическую основу и геополитическое влияние, когда сдерживание нацелено на обеспечение регионального баланса и продвижение российских геополитических интересов на постсоветском пространстве, в Восточной Европе, на Ближнем Востоке, и возможно за их пределами.
[1] Российская концепция т.н. «морских бастионов» была разработана еще во время Холодной войны и имела целью оборону пунктов базирования советских ядерных подводных лодок в контексте военно-морского преимущества США и НАТО. См. подробнее: James J. Wirtz, “Strategic Conventional Deterrence: Lessons from the Maritime Strategy,” Security Studies, Vol. 3, Autumn 1993, p.132-137.
Стратегическое конвенциональное оружие. Нанесение ущерба : Labuda.blog
Ядерное оружие
Появление атомной бомбы породило новый класс вооружений – стратегический. Некоторое время после появления ядерного оружия (ЯО) в США, а затем и в СССР, оно рассматривалось как оружие «поля боя», активно прорабатывались сценарии его использования, проводились масштабные учения. Считалось, что применение ядерного оружия в ходе реальных боевых действий — это всего лишь вопрос времени.
Атомные бомбы «Малыш» (на переднем плане) и «Толстяк» — начало эпохи стратегического оружия
Тем временем количество ядерного оружия у США и СССР стремительно увеличивалось. В определённый момент стало понятно, что его применение грозит не только взаимным уничтожением противоборствующих сторон, но и возникновением существенных рисков для самого существования человеческой цивилизации. Ядерное оружие превратилось из «оружия войны» в «оружие устрашения», был достигнут ядерный паритет, не позволяющий холодной войне перейти в горячую фазу. На пике холодной войны количество ядерных боезарядов в США составляло порядка 30 000 единиц, в СССР – 40 000 единиц.
Несмотря на то, что между США и СССР шла холодная война, в мире практически непрерывно шли «горячие» военные конфликты, в которых обе сверхдержавы принимали непосредственное участие и зачастую несли весьма ощутимые потери. Тем не менее, ни одна из сверхдержав, не считая бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, ни разу не применяла в военных конфликтах ядерное оружие. Таким образом, ядерное оружие стало первым оружием, которое фактически не используется, но при этом затраты на его создание и содержание весьма высоки.
В зависимости от носителей ядерное оружие или выделено в отдельный вид вооружённых сил, как это сделано в России – ракетные войска стратегического назначения (РВСН), или входит в состав военно-воздушных сил (ВВС) / военно-морского флота (ВМФ). Существует также тактическое ядерное оружие (ТЯО) различного назначения, впрочем, так или иначе, в существующих условиях его применение может быть оправдано только в случае глобального конфликта, так что и его в какой-то мере можно отнести к оружию стратегического характера.
Как уже говорилось ранее, ядерное оружие, используемое для сдерживания противника от полномасштабной агрессии, бесполезно в локальных конфликтах. Периодически всплывает информация о готовности военных применять тактическое ядерное оружие в локальных конфликтах, такие заявление в частности звучали из уст некоторых военных и политиков США. Иногда даже озвучивалась информация, что тактическое ядерное оружие уже применялось теми же США или Израилем, однако какие-либо доказательства такого применения отсутствуют.
Одним из интересных направлений является создание так называемого «чистого» ядерного оружия, обеспечивающего минимальное загрязнение окружающей местности продуктами радиоактивного распада, однако судя по всему в настоящий момент такие исследования зашли в тупик. В попытках уменьшить габариты ядерного оружия в качестве «начинки» рассматривались различные экзотические делящиеся материалы, например, такие, как изомер гафния 178m2Hf, однако по различным причинам реальное оружие на базе этих исследования создано не было.
Бывший глава штаба ВВС США Генерал Нортон Шварц заявлял, что у Америки есть высокоточное тактическое ядерное оружие с малым выбросом радиации и с минимально возможными «побочными потерями» для мирного населения. Очевидно, что имелось в виду не «чистое» ядерное оружие, а новейшая модификация ядерной бомбы В61-12 с точностью попадания от 5 до 30 метров и с мощностью в тротиловом эквиваленте регулируемой от 0,3 до 300 килотонн.
Ядерная бомба В61-12 с регулируемой в широких пределах мощностью
Несмотря на оптимизм американских военных, скорее всего, маломощные ядерные бомбы останутся лежать на складах, если конечно ситуация в мире совсем не пойдёт «в разнос», поскольку их применение приведёт к крайне негативным последствиям с политической точки зрения и может стать причиной глобального конфликта. В случае, если США всё же решаться на применение ТЯО, то это автоматически выпустит «джина из бутылки», что можно одному, то можно и другим, вслед за США применять ТЯО могут начать и другие страны – Россия, КНР, Израиль.
Носители ядерного оружия
Помимо самих ядерных зарядов, стратегические ядерные силы включают в себя ещё их носители. Для РВСН и ВМФ такими носителями являются межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), размещаемые соответственно в шахтах, на мобильных наземных платформах или на ракетных подводных крейсерах стратегического назначения. Для ВВС носителями ЯО в первую очередь являются стратегические бомбардировщики-ракетоносцы.
Наибольшую вовлеченность в локальных войнах имеют стратегические бомбардировщики-ракетоносцы, активно применяющиеся для нанесения по противнику массированных ударов свободнопадающими и управляемыми боеприпасами с конвенциональной боевой частью. Можно отметить, что с точки зрения ядерного сдерживания бомбардировщики-ракетоносцы являются самым бесполезным компонентом ядерной триады в первую очередь потому, что в случае внезапного нападения, самолёты с вероятностью близкой к 100% не будут заправлены и оснащены ЯО. С учётом компактного базирования бомбардировщиков-ракетоносцев на нескольких авиабазах это позволит противнику уничтожить их первым обезоруживающим ударом. Помимо этого, их вооружение – крылатые ракеты (КР) большой дальности могут быть обнаружены и уничтожены практически всеми типами самолётов тактической авиации и средств противовоздушной обороны (ПВО) противника. Отчасти ситуацию может исправить разработка аэробаллистических ракет большой дальности с ядерной боеголовкой, но с учётом остающейся проблемы уничтожения носителей прямо на аэродромах, целесообразность этого можно поставить под вопрос.
Наиболее активно в локальных конфликтах используют свои бомбардировщики США, вплоть до того, что некоторые самолёты полностью выведены из состава стратегических ядерных сил и предназначены только для нанесения ударов конвенциональным оружием.
Американские стратегические бомбардировщики B-52, B-1B, B-2
Российская стратегическая авиация также отметилась в ходе военной операции в Сирии, применяя крылатые ракеты (что можно скорее считать полевыми испытаниями и демонстрацией силы) и свободнопадающие бомбы.
Российский дальний бомбардировщик-ракетоносец Ту-33М3, стратегические бомбардировщики-ракетоносцы Ту-95МС и Ту-160
С применение МБР в локальных конфликтах всё гораздо сложнее. В США существует программа «Быстрый глобальный удар» (БГУ). В рамках программы БГУ предполагалось предоставить вооружённым США возможность нанесения удара по цели в любой точке планеты в течение 60 минут с моменты отдачи приказа на уничтожение. В качестве основных средств поражения БГУ рассматривались МБР в неядерном оснащении, гиперзвуковое оружие и космические платформы.
Создание космический ударных платформ в настоящее время, судя по всему, находится в стадии предварительных исследования, хотя и может стать серьёзной угрозой в перспективе. Первые образцы гиперзвукового оружия проходят испытания и могут быть приняты на вооружение в ближайшие годы.
Концепт орбитальной ударной платформы и гиперзвуковая ракета X-51A
Однако наиболее простым решением являются МБР в неядерном оснащении. В США рассматривается возможность оснащения стратегических подводных лодок типа «Огайо» МБР «Трайдент II» с неядерной боевой частью, включающей четыре боеголовки со спутниковой системой навигации и несколькими тысячами вольфрамовых стержней или моноблочную боевую часть массой до двух тонн. По расчётам скорость подлёта к цели должна составлять порядка 20 000 км/ч что исключает необходимость в наличии взрывчатых веществ, обеспечивая уничтожение целей кинетической энергией поражающих элементов. При применении боеголовок с поражающими элементами в виде вольфрамовых штырей непосредственно над целью происходит подрыв боеголовок, после чего вольфрамовый ливень с высокой вероятностью уничтожит все живое на площади примерно в один квадратный километр.
Схема нанесения быстрого глобального удара
На пути реализации концепции БГУ, помимо технических сложностей, встали политические препятствия. В частности, применение США МБР в неядерном оснащении в некоторых ситуациях способно спровоцировать нанесение массированного ответного удара Россией или КНР. Тем не менее, разработки в этом направлении продолжаются, в договоре СНВ-3 МБР с неядерным оснащением засчитывается как обычная МБР с ядерными боеголовками. По мнению командования США количество МБР в неядерном оснащении будет ограничено, поэтому они не способны существенно ослабить оборонительные возможности США, при этом реальная угроза применения такого оружия даст куда больше как военных, так и политических дивидендов.
До тех пор, пока планы по развёртыванию МБР в неядерном оснащении не реализованы, единственным их реальным применением является нечастый вывод на орбиту спутников, и утилизация путём запуска в рамках проводимых учений.
Ракета-носитель РС-20 Днепр (SS-18 Сатана по классификации НАТО) успешно вывела на орбиту 33 частных спутника из 17 разных стран
Стратегическое конвенциональное оружие
Насколько применение стратегического оружия в неядерном оснащении может быть эффективным в рамках деятельности российских вооружённых сил? Можно предположить, что в некоторых случаях сдерживающий от недружественных действий эффект, достигаемый оснащением стратегических носителей конвенциональными боевыми частями, может быть выше, чем от ядерного оружия.
Осознание руководством любой недружественной неядерной страны того, что оно в любой момент может быть уничтожено оружием, от которого практически нет защиты, будет в значительной степени способствовать принятию ими разумных и взвешенных решений. В качестве целей второго уровня можно рассматривать военные базу, корабли у пирса, крупные промышленные объекты, элементы инфраструктуры топливно-энергетического комплекса.
Таким образом, задача стратегического конвенционального оружия может быть сформулирована как нанесение противнику ущерба, существенно снижающего его организационные, промышленные и военные возможности с расстояния, минимизирующего или исключающего вероятность непосредственного боевого столкновения с вооружёнными силами противника.
Исходя из решаемой задачи может быть сформирован ориентировочный состав сил и средств, которые могут эффективно применяться для решения задач стратегическим конвенциональным оружием, о чём мы поговорим в следующем материале.
Стратегическое конвенциональное оружие. Нанесение ущерба
Ядерное оружие
Появление атомной бомбы породило новый класс вооружений – стратегический. Некоторое время после появления ядерного оружия (ЯО) в США, а затем и в СССР, оно рассматривалось как оружие «поля боя», активно прорабатывались сценарии его использования, проводились масштабные учения. Считалось, что применение ядерного оружия в ходе реальных боевых действий — это всего лишь вопрос времени.
Атомные бомбы «Малыш» (на переднем плане) и «Толстяк» — начало эпохи стратегического оружия
Тем временем количество ядерного оружия у США и СССР стремительно увеличивалось. В определённый момент стало понятно, что его применение грозит не только взаимным уничтожением противоборствующих сторон, но и возникновением существенных рисков для самого существования человеческой цивилизации. Ядерное оружие превратилось из «оружия войны» в «оружие устрашения», был достигнут ядерный паритет, не позволяющий холодной войне перейти в горячую фазу. На пике холодной войны количество ядерных боезарядов в США составляло порядка 30 000 единиц, в СССР – 40 000 единиц.
Несмотря на то, что между США и СССР шла холодная война, в мире практически непрерывно шли «горячие» военные конфликты, в которых обе сверхдержавы принимали непосредственное участие и зачастую несли весьма ощутимые потери. Тем не менее, ни одна из сверхдержав, не считая бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, ни разу не применяла в военных конфликтах ядерное оружие. Таким образом, ядерное оружие стало первым оружием, которое фактически не используется, но при этом затраты на его создание и содержание весьма высоки.
В зависимости от носителей ядерное оружие или выделено в отдельный вид вооружённых сил, как это сделано в России – ракетные войска стратегического назначения (РВСН), или входит в состав военно-воздушных сил (ВВС) / военно-морского флота (ВМФ). Существует также тактическое ядерное оружие (ТЯО) различного назначения, впрочем, так или иначе, в существующих условиях его применение может быть оправдано только в случае глобального конфликта, так что и его в какой-то мере можно отнести к оружию стратегического характера.
Как уже говорилось ранее, ядерное оружие, используемое для сдерживания противника от полномасштабной агрессии, бесполезно в локальных конфликтах. Периодически всплывает информация о готовности военных применять тактическое ядерное оружие в локальных конфликтах, такие заявление в частности звучали из уст некоторых военных и политиков США. Иногда даже озвучивалась информация, что тактическое ядерное оружие уже применялось теми же США или Израилем, однако какие-либо доказательства такого применения отсутствуют.
Одним из интересных направлений является создание так называемого «чистого» ядерного оружия, обеспечивающего минимальное загрязнение окружающей местности продуктами радиоактивного распада, однако судя по всему в настоящий момент такие исследования зашли в тупик. В попытках уменьшить габариты ядерного оружия в качестве «начинки» рассматривались различные экзотические делящиеся материалы, например, такие, как изомер гафния 178m2Hf, однако по различным причинам реальное оружие на базе этих исследования создано не было.
Бывший глава штаба ВВС США Генерал Нортон Шварц заявлял, что у Америки есть высокоточное тактическое ядерное оружие с малым выбросом радиации и с минимально возможными «побочными потерями» для мирного населения. Очевидно, что имелось в виду не «чистое» ядерное оружие, а новейшая модификация ядерной бомбы В61-12 с точностью попадания от 5 до 30 метров и с мощностью в тротиловом эквиваленте регулируемой от 0,3 до 300 килотонн.
Ядерная бомба В61-12 с регулируемой в широких пределах мощностью
Несмотря на оптимизм американских военных, скорее всего, маломощные ядерные бомбы останутся лежать на складах, если конечно ситуация в мире совсем не пойдёт «в разнос», поскольку их применение приведёт к крайне негативным последствиям с политической точки зрения и может стать причиной глобального конфликта. В случае, если США всё же решаться на применение ТЯО, то это автоматически выпустит «джина из бутылки», что можно одному, то можно и другим, вслед за США применять ТЯО могут начать и другие страны – Россия, КНР, Израиль.
Носители ядерного оружия
Помимо самих ядерных зарядов, стратегические ядерные силы включают в себя ещё их носители. Для РВСН и ВМФ такими носителями являются межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), размещаемые соответственно в шахтах, на мобильных наземных платформах или на ракетных подводных крейсерах стратегического назначения. Для ВВС носителями ЯО в первую очередь являются стратегические бомбардировщики-ракетоносцы.
Наибольшую вовлеченность в локальных войнах имеют стратегические бомбардировщики-ракетоносцы, активно применяющиеся для нанесения по противнику массированных ударов свободнопадающими и управляемыми боеприпасами с конвенциональной боевой частью. Можно отметить, что с точки зрения ядерного сдерживания бомбардировщики-ракетоносцы являются самым бесполезным компонентом ядерной триады в первую очередь потому, что в случае внезапного нападения, самолёты с вероятностью близкой к 100% не будут заправлены и оснащены ЯО. С учётом компактного базирования бомбардировщиков-ракетоносцев на нескольких авиабазах это позволит противнику уничтожить их первым обезоруживающим ударом. Помимо этого, их вооружение – крылатые ракеты (КР) большой дальности могут быть обнаружены и уничтожены практически всеми типами самолётов тактической авиации и средств противовоздушной обороны (ПВО) противника. Отчасти ситуацию может исправить разработка аэробаллистических ракет большой дальности с ядерной боеголовкой, но с учётом остающейся проблемы уничтожения носителей прямо на аэродромах, целесообразность этого можно поставить под вопрос.
Наиболее активно в локальных конфликтах используют свои бомбардировщики США, вплоть до того, что некоторые самолёты полностью выведены из состава стратегических ядерных сил и предназначены только для нанесения ударов конвенциональным оружием.
Американские стратегические бомбардировщики B-52, B-1B, B-2
Российская стратегическая авиация также отметилась в ходе военной операции в Сирии, применяя крылатые ракеты (что можно скорее считать полевыми испытаниями и демонстрацией силы) и свободнопадающие бомбы.
Российский дальний бомбардировщик-ракетоносец Ту-33М3, стратегические бомбардировщики-ракетоносцы Ту-95МС и Ту-160
С применение МБР в локальных конфликтах всё гораздо сложнее. В США существует программа «Быстрый глобальный удар» (БГУ). В рамках программы БГУ предполагалось предоставить вооружённым США возможность нанесения удара по цели в любой точке планеты в течение 60 минут с моменты отдачи приказа на уничтожение. В качестве основных средств поражения БГУ рассматривались МБР в неядерном оснащении, гиперзвуковое оружие и космические платформы.
Создание космический ударных платформ в настоящее время, судя по всему, находится в стадии предварительных исследования, хотя и может стать серьёзной угрозой в перспективе. Первые образцы гиперзвукового оружия проходят испытания и могут быть приняты на вооружение в ближайшие годы.
Концепт орбитальной ударной платформы и гиперзвуковая ракета X-51A
Однако наиболее простым решением являются МБР в неядерном оснащении. В США рассматривается возможность оснащения стратегических подводных лодок типа «Огайо» МБР «Трайдент II» с неядерной боевой частью, включающей четыре боеголовки со спутниковой системой навигации и несколькими тысячами вольфрамовых стержней или моноблочную боевую часть массой до двух тонн. По расчётам скорость подлёта к цели должна составлять порядка 20 000 км/ч что исключает необходимость в наличии взрывчатых веществ, обеспечивая уничтожение целей кинетической энергией поражающих элементов. При применении боеголовок с поражающими элементами в виде вольфрамовых штырей непосредственно над целью происходит подрыв боеголовок, после чего вольфрамовый ливень с высокой вероятностью уничтожит все живое на площади примерно в один квадратный километр.
Схема нанесения быстрого глобального удара
На пути реализации концепции БГУ, помимо технических сложностей, встали политические препятствия. В частности, применение США МБР в неядерном оснащении в некоторых ситуациях способно спровоцировать нанесение массированного ответного удара Россией или КНР. Тем не менее, разработки в этом направлении продолжаются, в договоре СНВ-3 МБР с неядерным оснащением засчитывается как обычная МБР с ядерными боеголовками. По мнению командования США количество МБР в неядерном оснащении будет ограничено, поэтому они не способны существенно ослабить оборонительные возможности США, при этом реальная угроза применения такого оружия даст куда больше как военных, так и политических дивидендов.
До тех пор, пока планы по развёртыванию МБР в неядерном оснащении не реализованы, единственным их реальным применением является нечастый вывод на орбиту спутников, и утилизация путём запуска в рамках проводимых учений.
Ракета-носитель РС-20 Днепр (SS-18 Сатана по классификации НАТО) успешно вывела на орбиту 33 частных спутника из 17 разных стран
Стратегическое конвенциональное оружие
Насколько применение стратегического оружия в неядерном оснащении может быть эффективным в рамках деятельности российских вооружённых сил? Можно предположить, что в некоторых случаях сдерживающий от недружественных действий эффект, достигаемый оснащением стратегических носителей конвенциональными боевыми частями, может быть выше, чем от ядерного оружия.
Осознание руководством любой недружественной неядерной страны того, что оно в любой момент может быть уничтожено оружием, от которого практически нет защиты, будет в значительной степени способствовать принятию ими разумных и взвешенных решений. В качестве целей второго уровня можно рассматривать военные базу, корабли у пирса, крупные промышленные объекты, элементы инфраструктуры топливно-энергетического комплекса.
Таким образом, задача стратегического конвенционального оружия может быть сформулирована как нанесение противнику ущерба, существенно снижающего его организационные, промышленные и военные возможности с расстояния, минимизирующего или исключающего вероятность непосредственного боевого столкновения с вооружёнными силами противника.
Исходя из решаемой задачи может быть сформирован ориентировочный состав сил и средств, которые могут эффективно применяться для решения задач стратегическим конвенциональным оружием, о чём мы поговорим в следующем материале.
Конвенцияо конкретных видах обычного оружия — Википедия переиздана // WIKI 2
Длинное имя:
| |
|---|---|
| Разработана | 10–28 сентября 1979 г. и 15 сентября — 10 октября , 1980 |
| Подпись | 10 апреля 1981 г. |
| Действует | 2 декабря 1983 г. (1983-12-02) |
| Состояние | 20 |
| Первоначально подписантов | 50 |
| Стороны | 125 [1] Полный список |
| Депозитарий | Генеральный секретарь ООН |
| Языки | Арабский, английский, испанский, китайский, русский и французский |
 Конвенция о конкретных видах обычного оружия в Wikisource | |
Конвенция Организации Объединенных Наций о конкретных видах обычного оружия ( CCW или CCWC ), заключенная в Женеве 10 октября 1980 г. и вступившая в силу в декабре 1983 г., направлена на запрещение или ограничение использования определенных видов обычного оружия, которые считаются чрезмерно вредными или имеют неизбирательные последствия.Полное название — Конвенция о запрещении или ограничении применения определенных видов обычного оружия, которые могут быть сочтены наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие . Конвенция охватывает наземные мины, мины-ловушки, зажигательное оружие, ослепляющее лазерное оружие и обезвреживание взрывоопасных пережитков войны.
Энциклопедия YouTube
1/3
Просмотры:2 438 302
11 747
331
✪ Что делает оружие бесчеловечным?
✪ Летальное автономное оружие
✪ 34C3 — Регулирование автономного оружия
Содержание
Цели
Целью Конвенции и Протоколов к ней является предоставление новых правил для защиты гражданских лиц от ранений оружием, которое используется в вооруженных конфликтах, а также для защиты комбатантов от ненужных страданий.Конвенция распространяется на фрагменты, которые невозможно обнаружить в человеческом теле с помощью рентгеновских лучей, наземных мин и мин-ловушек, зажигательного оружия, ослепляющего лазерного оружия и обезвреживания взрывоопасных пережитков войны. Стороны конвенции должны принять законодательные и другие меры для обеспечения соблюдения конвенции. [2]
CCWC вместе с Конвенцией о химическом оружии (CWC) служит зонтиком для протоколов, касающихся конкретных видов оружия. [ необходима цитата ] Конвенция и прилагаемые к ней Протоколы применяются во всех типах вооруженных конфликтов, как международных, так и немеждународных.Этого не было, когда конвенция была впервые принята, но сфера ее применения была расширена двумя конференциями в 1996 и 2001 годах. Некоторые положения также применяются после прекращения открытых боевых действий, например, правила протоколов II и V о минимизации минной опасности. и другие боеприпасы. [2]
В CCWC отсутствуют механизмы проверки и обеспечения соблюдения, а также не прописан формальный процесс для разрешения проблем с соблюдением. Государство-участник может опровергнуть свою приверженность конвенции или любому из протоколов, но оно останется юридически связанным до одного года после уведомления депозитария договора, Генерального секретаря ООН, о своем намерении освободиться от своих обязательств. [ требуется ссылка ]
Принятие и вступление в силу
CCWC состоит из набора из дополнительных протоколов , впервые сформулированных 10 октября 1980 года в Женеве и вступивших в силу 2 декабря 1983 года. По состоянию на конец апреля 2017 года участниками конвенции являются 124 государства. [1] Некоторые из этих стран приняли только некоторые из пяти протоколов, причем два являются минимумом, необходимым для того, чтобы считаться стороной. [3]
Соглашение имеет пять протоколов:
- Протокол I ограничивает оружие с необнаруживаемыми фрагментами
- Протокол II ограничивает противопехотные мины и мины-ловушки
- Протокол III ограничивает зажигательное оружие
- Протокол IV ограничивает ослепляющее лазерное оружие (принят 13 октября 1995 г. в Вене)
- Протокол V устанавливает обязательства и передовую практику по обезвреживанию взрывоопасных пережитков войны, принятый 28 ноября 2003 года в Женеве. [4]
Протокол II был изменен в 1996 году (расширяя сферу его применения), и вступил в силу 3 декабря 1998 г.Поправка распространила ограничения на использование наземных мин на внутренние конфликты; установленные стандарты надежности для дистанционно устанавливаемых шахт; и запретили использование необнаруживаемых фрагментов в противопехотных минах (ППНМ). Неспособность согласиться на полный запрет наземных мин привела к Оттавскому договору. [5]
Протокол I: необнаруживаемые фрагменты
Протокол I о необнаруживаемых фрагментах запрещает использование любого оружия, основное действие которого заключается в поражении фрагментами, которые не обнаруживаются в человеческом теле с помощью рентгеновских лучей. [2] [6] Причина в том, что такие фрагменты трудно удалить и они причиняют ненужные страдания. Протокол применяется, когда «первичным эффектом» является повреждение необнаруживаемыми фрагментами и не запрещает любое использование, например, пластик в конструкции оружия. [7]
Протокол II: мины, мины-ловушки и другие устройства
Протокол II о запрещении или ограничении использования мин, мин-ловушек и других устройств был изменен 3 мая 1996 г., чтобы усилить его положения и расширить сферу применения для охвата как международных, так и внутренних вооруженных конфликтов.Протокол регулирует, но не запрещает наземные мины. Он запрещает использование необнаруживаемых противопехотных мин и их передачу; запрещает использование несамоуничтожающихся и несаморазрушающихся мин вне огороженных, контролируемых и отмеченных территорий; запрещает установку мин и мин-ловушек против гражданского населения; требует, чтобы стороны в конфликте удалили мины и мины-ловушки по окончании конфликта; расширяет обязательства по защите миротворческих и других миссий Организации Объединенных Наций и ее агентств; требует, чтобы государства обеспечивали соблюдение его положений в пределах своей юрисдикции; и призывает к уголовным санкциям в случае нарушения. [2] [8]
Протокол III: зажигательное оружие
Протокол III о запрещении или ограничении применения зажигательного оружия запрещает при любых обстоятельствах превращать гражданское население как таковое, отдельных гражданских лиц или гражданские объекты в объект нападения с применением любого оружия или боеприпасов, которые в первую очередь предназначены для поджога объектов. или причинить ожог людям в результате воздействия пламени, тепла или их комбинации, вызванных химической реакцией вещества, попадающего в цель.Протокол также запрещает использование зажигательного оружия, доставляемого по воздуху, против военных целей в местах скопления гражданского населения и ограничивает использование зажигательного оружия, доставляемого другими средствами. Лес и другие растения не могут быть целью, если они не используются для укрытия комбатантов или других военных целей. [2] [9] Протокол III перечисляет определенные типы боеприпасов, такие как дымовые снаряды, которые имеют только вторичный или дополнительный зажигательный эффект; эти типы боеприпасов не считаются зажигательным оружием. [10]
Протокол IV: Ослепляющее лазерное оружие
Протокол IV об ослепляющем лазерном оружии запрещает использование лазерного оружия, специально разработанного для постоянной слепоты. Стороны протокола также соглашаются не передавать такое оружие никаким государственным или негосударственным организациям. [2] Протокол не запрещает лазерные системы, в которых ослепление является случайным или побочным эффектом, но стороны, которые согласны с ним, должны принять все возможные меры предосторожности, чтобы избежать таких эффектов. [11] [12]
Протокол V: Взрывоопасные пережитки войны
Протокол V о взрывоопасных пережитках войны требует обезвреживания неразорвавшихся боеприпасов (неразорвавшихся боеприпасов), таких как неразорвавшиеся бомбы от кассетных бомб и оставленное взрывное оружие. После прекращения активных боевых действий Протокол V устанавливает ответственность сторон, которые применили оружие взрывного действия, для оказания помощи в обезвреживании неразорвавшихся боеприпасов, созданных в результате этого применения. От сторон также требуется, при определенных условиях, предоставлять информацию об использовании ими оружия взрывного действия.Каждая сторона несет ответственность за территорию, находящуюся под их контролем после конфликта. Протокол не распространяется на мины и другое оружие, охватываемое протоколом II. [2] [13] Протокол появился в результате растущего в 90-х годах осознания того, что защита от неразорвавшихся боеприпасов недостаточна. Протокол был принят в 2003 году и вступил в силу в 2006 году. [14]
Другие предложения
По состоянию на 2017 год КОО не удалось достичь консенсуса по открытию переговоров о добавлении механизма соблюдения, чтобы помочь сторонам выполнять свои обязательства, а также переговоров о запрещении пуль негабаритного калибра.(5,56 или меньше) Китай и Россия выступили против ограничений на противотранспортные мины, например, против требования о самодеактивации таких мин. [15] В 2010-е годы КНО начала переговоры об ограничении летального автономного оружия. [16]
См. Также
Список литературы
,Обычное оружие — определение — английский
Примеры предложений с «обычным оружием», память переводов
Giga-fren Конвенция об обычном оружии Конвенция об обычном оружии означает Конвенцию о запрещении или ограничении применения определенных видов обычного оружия, которые могут считаться «Чрезмерно наносящие повреждения или имеющие неизбирательное действие», Женева, 10 октября 1980 г. 
UN-2 Республика Сербия последовательно выполняла свои международные обязательства в области нераспространения как обычных вооружений, так и оружия массового уничтожения в соответствии с Конвенцией о некоторых Обычное оружие, Конвенция о химическом оружии, Конвенция о биологическом оружии, Договор о нераспространении ядерного оружия, резолюция 1540 (2004) Совета Безопасности и другие международные документы. UN-2 Как и другие крупные международные договоры в области обычных вооружений, Конвенция о конкретных видах обычного оружия (КНО) сыграла решающую роль в решении гуманитарных проблем, вызываемых некоторыми видами обычного оружия, такими как наземные мины. 
MultiUn Что касается предлагаемой работы по мерам укрепления доверия в области обычных вооружений, Новая Зеландия считает, что у этой Комиссии есть возможность внести вклад в два цикла обзора обычных вооружений, которые состоятся в этом году: стрелковое оружие и Конференция по рассмотрению действия легких вооружений в июне и Конференция по рассмотрению действия Конвенции о конкретных видах обычного оружия в ноябре UN-2 Что касается работы, предложенной в отношении мер укрепления доверия в области обычных вооружений, Новая Зеландия считает, что есть возможности для достижения результатов от этой Комиссии, чтобы внести свой вклад в два цикла обзора обычных вооружений, которые состоятся в этом году: Конференция по рассмотрению действия стрелкового оружия и легких вооружений в июне и Конференция по рассмотрению действия Конвенции о конкретных видах обычного оружия в ноябре. UN-2 Вмешательства были совершены на международных форумах: 4 — во время заседаний постоянных комитетов Конвенции о запрещении противопехотных мин, 4 — во время Второй конференции по рассмотрению действия Конвенции о запрещении противопехотных мин, 1 — на совещании государств-участников к Конвенции о конкретных видах обычного оружия, 1 к Совещанию государств-участников дополненного Протокола II к Конвенции о конкретных видах обычного оружия и 1 к Совещанию государств-участников Протокола V к Конвенции о конкретных видах обычного оружия. UN-2 подтверждая ценность целей и принципов Устава Организации Объединенных Наций и других международных законов и признавая необходимость улучшения сотрудничества в области безопасности путем дальнейшего стимулирования ответственного и совместного поведения в области безопасности, Министерство обороны Боснии и Герцеговины активно участвовало в реализации Конвенции о запрещении химического оружия, Конвенции о биологическом оружии, Конвенции о конкретных видах обычного оружия, программы Организации Объединенных Наций по стрелковому оружию и легким вооружениям во всех ее аспектах, а также Регистр обычных вооружений Организации Объединенных Наций и во многих других важных политических и военных документах и решениях ОБСЕ. MultiUn Подтверждая ценность целей и принципов Устава Организации Объединенных Наций и других международных законов и признавая необходимость улучшения сотрудничества в области безопасности путем дальнейшего стимулирования ответственного и коллективного поведения в области безопасности, Министерство Министерства обороны Боснии и Герцеговины активно участвовала в реализации Конвенции о запрещении химического оружия, Конвенции о запрещении биологического оружия, Конвенции о конкретных видах обычного оружия, программы Организации Объединенных Наций по стрелковому оружию и легким вооружениям во всех ее аспектах, а также Организации Объединенных Наций Регистр Наций по обычным вооружениям и во многих других важных политических и военных документах и решениях ОБСЕ UN-2 Конечная цель практических мер укрепления доверия в области обычных вооружений состоит в том, чтобы способствовать международному миру и безопасности на двусторонней основе. региональном, субрегиональном и глобальном уровнях за счет увеличения транс взаимопонимание и диалог в области обычных вооружений на добровольной основе и уменьшение или даже устранение причин недоверия, страха, недопонимания и просчетов в отношении деятельности, связанной с обычными вооружениями, а также содействие взаимному доверию и доверию, которые важны в снижение вероятности конфликта между государствами. UN-2 В сфере обычных вооружений мы по-прежнему встревожены и встревожены распространением и потоком обычных вооружений, включая стрелковое оружие, в развивающиеся страны, тем самым разжигая войны в странах третьего мира, таких как войны в Африке, чьи войны характеризовались применением не только стрелкового оружия, но и все более совершенных высокотехнологичных обычных вооружений, благодаря агрессивному маркетингу торговцев оружием из развитых стран. Giga-frenHe утверждает, что передачу обычных вооружений не следует рассматривать в отрыве от потенциального распространения ОМУ, поскольку передача обычных вооружений вполне может подтолкнуть государства к приобретению нетрадиционных вооружений в качестве «великого уравнивателя». MultiUn В сфере обычных вооружений мы по-прежнему встревожены и встревожены распространением и потоком обычных вооружений, включая стрелковое оружие, в развивающиеся страны, тем самым разжигая войны в странах третьего мира, например в Африке, чьи войны характеризовались применением не только стрелкового оружия, но и все более совершенного высокотехнологичного обычного оружия благодаря агрессивному маркетингу торговцев оружием из развитых стран UN-21342, No.22495, стр. 137 (далее «Конвенция об обычных вооружениях») и поправка к Конвенции об обычных вооружениях, совершенная в Женеве 21 декабря 2001 г., United Nations, Treaty Series, vol. MultiUn К ним относятся заседания органов разоруженческого механизма Организации Объединенных Наций, а также заседания по многосторонним договорам о разоружении (например, Договору о нераспространении ядерного оружия, Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, Конвенции о запрещении ядерных испытаний). разработка, производство и накопление бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (Конвенция о биологическом оружии), встречи государств-участников Конвенции о запрещении или ограничении применения определенных видов обычного оружия, которые могут быть сочтены наносящими чрезмерный урон или иметь неизбирательное действие (Конвенция о конкретных видах обычного оружия) и протоколы к ним, а также совещания государств — участников Конвенции о запрещении применения, накопления запасов, производства и передачи противопехотных мин и об их уничтожении (Конвенция о запрещении мин UN-2 Сюда входят заседания органов механизма разоружения Организации Объединенных Наций, а также как многосторонние совещания по договорам о разоружении (например, Договор о нераспространении ядерного оружия, Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (Конвенция о биологическом оружии), встречи государств — участников Конвенции о запрещении или ограничении применения определенных видов обычного оружия, которые могут быть сочтены наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие (Конвенция о конкретных видах обычного оружия) и протоколами к ним и совещания государств — участников Конвенции о запрещении применения, накопления запасов, производства и передачи противопехотных мин и об их уничтожении (Конвенция о запрещении мин). ООН-2 Хорватия является участником всех соответствующих международных договоров и конвенций, таких как Договор о нераспространении ядерного оружия, Конвенция о физической защите ядерного материала, Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, Биологический Конвенция о запрещении оружия, Конвенция о химическом оружии, Конвенция о конкретных видах обычного оружия, Оттавская конвенция и Конвенция по кассетным боеприпасам. UN-2 Республика Хорватия является участником всех соответствующих международных договоров и конвенций, таких как Договор о нераспространении ядерного оружия, Конвенция о физической защите ядерного материала, Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. , Конвенция о запрещении биологического и токсинного оружия, Конвенция о химическом оружии, Конвенция о конкретных видах обычного оружия, Оттавская конвенция и Конвенция по кассетным боеприпасам. UN-2 Мы поддерживаем дальнейшее укрепление Конвенции о биологическом оружии (КБО) и Конвенции о химическом оружии, в том числе путем универсализации и выполнения их положений на национальном уровне, а также Конвенции о бесчеловечном оружии, Конвенции о конкретных видах обычного оружия. , UN-2 Председатель: Давайте перейдем к блоку 4, Обычные вооружения: Конвенция о запрещении или ограничении применения определенных видов обычного оружия, которые могут быть сочтены наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие. Giga-frenBull. 10-1995, пункт 1.4.3 Конференция по рассмотрению действия Протокола о противопехотных минах к Конвенции об обычных вооружениях: пункт 1.4.1 настоящего бюллетеня «При закрытии Конференции государств-участников по рассмотрению действия Конвенции о конкретных видах обычного оружия, Европейский союз напоминает, что в последние годы он удвоил свои усилия по борьбе с серьезными последствиями, причиняемыми гражданскому населению в результате неизбирательного применения наземных мин, в частности противопехотных. Giga-fren Конвенция об обычных вооружениях (Конвенция о запрещении или ограничении применения определенных видов обычного оружия, которые могут считаться чрезмерно опасными или имеющими неизбирательное действие), s. UN-2 В этой связи Комиссия отмечает, что некоторые юридически обязательные договоры по обычным вооружениям, такие как Конвенция о конкретных видах обычного оружия, Конвенция о запрещении противопехотных мин и Конвенция по кассетным боеприпасам, содержат обширные положения о сотрудничестве и помощи, в том числе их государства-участники.] UN-2 Европейский союз хотел подчеркнуть важность синергизма между международными правовыми инструментами, такими как Оттавская конвенция, Протокол V к Конвенции о конкретных видах обычного оружия, Конвенция по кассетным боеприпасам и возможный будущий протокол по кассетные боеприпасы к Конвенции о конкретных видах обычного оружия, а также к Конвенции о правах инвалидов. UN-2 [Некоторые юридически обязательные договоры по обычным вооружениям, такие как Конвенция о конкретных видах обычного оружия, Конвенция о запрещении противопехотных мин и Конвенция по кассетным боеприпасам, содержат обширные положения о сотрудничестве и помощи.]Показаны стр. 1. Найдено 19720 предложения с фразой Обычное оружие.Найдено за 41 мс.Накопители переводов создаются человеком, но выравниваются с помощью компьютера, что может вызвать ошибки. Найдено за 1 мс.Накопители переводов создаются человеком, но выравниваются с помощью компьютера, что может вызвать ошибки. Они поступают из многих источников и не проверяются.Имейте в виду.
.