Методы допроса: Глава 2. МЕТОДЫ ДОПРОСА. Охотник за шпионами

Глава 2. МЕТОДЫ ДОПРОСА. Охотник за шпионами

Глава 2.

МЕТОДЫ ДОПРОСА

Существует несколько путей получения показаний от подозреваемого. Прежде чем рассмотреть методы, которыми пользовался я сам, мне хотелось бы коротко остановиться на методах, применяемых в Англии и других странах.

В фашистской Германии были широко распространены пытки. Там методы допроса в зависимости от изобретательности следователя варьировались от избиения хлыстом до сжимания большого пальца руки специальным приспособлением, вырывания ногтей, перелома конечностей или медленного сдавливания головы человека металлическим обручем. Сверление зубов бормашиной, особенно когда бор доходит до чувствительного нерва, тоже считалось довольно эффективным средством.

В Соединенных Штатах также используются самые различные методы — от допроса «третьей степени», при котором подозреваемого допрашивают много часов подряд под лучами мощных электрических ламп, до применения таких предположительно надежных научных средств, как «наркотик правды» и «обнаружитель лжи». Я подчеркиваю: предположительно надежных, потому что не верю в эти средства. «Наркотик правды», или пентазол, затуманивает сознание человека, и он, сам того не ведая, начинает говорить правду. К такому выводу приходят сторонники этого средства. Проделав ряд опытов, я установил, что человек может привыкнуть к наркотикам, и они не будут оказывать на него никакого действия. «Обнаружитель лжи» — остроумное приспособление, призванное показывать, как под влиянием различных чувств изменяется состояние организма человека. Сторонники «обнаружителя лжи» идут дальше. Они заявляют, что с его помощью можно определить, говорит ли подозреваемый правду или ложь. Я допускаю такую возможность, но не уверен, что этот «обнаружитель» эффективен на сто процентов. Я убедился на личном опыте, что хладнокровные люди способны легко перехитрить «обнаружитель лжи».

Применяемые в фашистской Германии и Соединенных Штатах методы допроса «третьей степени» в значительной мере предусматривают телесные пытки. Безусловно, телесные пытки способны сломить самого волевого и физически сильного человека. Я знал одного мужчину поразительной силы воли, у которого гестаповцы вырвали все ногти, а затем сломали ногу, но он не вымолвил ни единого слова. Позже этот человек признался, что его терпение истощилось как раз в тот момент, когда мучители прекратили пытки, но, если бы они продолжали пытать его, он наверняка не выдержал бы и во всем признался.

Ни один человек не может вынести пытки с применением воды: капли воды падают на голову человека с интервалами в несколько секунд. Я уверен, что любой человек через несколько минут перестанет молчать, а через час — сойдет с ума.

Но телесные пытки имеют один серьезный недостаток. Под их воздействием очень часто невиновный признается в преступлениях, которых он никогда не совершал, и только для того, чтобы получить передышку. Зверские пытки могут заставить невиновного «сознаться» в преступлении, за которое полагается смертная казнь. В таких случаях человек считает, что быстрая смерть легче нечеловеческих страданий. Телесные пытки в конце концов заставляют говорить любого человека, но не обязательно правду.

Во время войны агентам, посылаемым на задание, выдают три вида таблеток, которые они всегда носят при себе. Первый вид — «нокаутирующие таблетки». Проглотив такую таблетку, человек теряет сознание на двадцать четыре часа. Другой вид — «бензидриновые таблетки». Они утомленного человека на время делают энергичным. Третий вид — «таблетки для самоубийства», содержащие соль цианистой кислоты или какой-нибудь другой мгновенно действующий яд. Последний вид таблеток предназначен для агентов, которые чувствуют, что их вот-вот должны поймать, и знают, что не выдержат предстоящих пыток. Нужно быть поистине смелым человеком, чтобы сознательно носить с собой свою смерть.

Вот все, что я хотел сказать о телесных пытках. Такие методы, как правило, эффективны, но слишком уж отвратительны. Кроме того, они свидетельствуют о слабости следователя: он приходит к выводу, что подозреваемый умнее его и что перехитрить его путем допроса невозможно.

Второе бюро (Deuxi?me Bureau), французский эквивалент нашей военной контрразведки (MI-5), где я начал свою служебную карьеру и приобрел некоторый опыт, применяло весьма остроумный метод, который обычно давал хорошие результаты. К подозреваемому прикрепляются два следователя. Один из них играет, роль грубияна — кричит, угрожает и стучит кулаком по столу. Другой же, спокойный, симпатичный человек, якобы защищает подозреваемого и делает все, чтобы угомонить своего неистовствующего коллегу. Напряжение достигает наивысшей точки, когда «грубияна», выкрикивающего оскорбления и самые ужасные угрозы, неожиданно куда-то вызывают. Допрос продолжает вести «симпатичный» следователь. Он дружественным тоном успокаивает подозреваемого и предлагает ему сигарету. Резкая перемена обстановки обычно дает хорошие результаты — подозреваемый во всем признается.

Скотланд Ярд[1] обычно пользуется мягкими методами, которые заключаются в том, что следователь будто бы сочувствует подозреваемому. Детективы Скотланд Ярда вежливы, дружественно настроены и довольно быстро добиваются необходимых признаний. Они мастерски окольными путями умеют внушить подозреваемому, что всем людям свойственно ошибаться. Как голландец, проживший много лет в Англии, я, пожалуй, могу отбросить присущую англичанам излишнюю скромность и сказать, что эти мягкие методы проистекают из желания дать подозреваемому последний рискованный шанс спасти жизнь.

В отличие от многих судебных систем обвиняемый в английском суде имеет одно очень ценное преимущество — его виновность должно доказать обвинение, причем это характерно для всех стадий, от ареста до суда. В Англии запрещается прибегать к физическому насилию над пленным или подозреваемым (до суда) и получать сведения путем угроз. Многие читатели, наверно, помнят случай, который произошел с одним полковником во время войны в одном из южных городов Англии. Фашистский летчик подверг город пулеметному обстрелу. Его сбили. На допросе он вел себя вызывающе. Полковник, до предела возмущенный поведением летчика, к тому же он не мог забыть, что фашист только что стрелял в беззащитных женщин и детей, ударил его тростью. Полковника судил военный трибунал — и он был снят с должности. Казалось бы, это слишком суровая кара, но за ней скрывается один из важнейших принципов английского судопроизводства.

Еще более интересный случай произошел со мной в 1941 году. Я допрашивал подозреваемого (как потом выяснилось, он оказался шпионом) и в порыве возмущения назвал его лжецом. Об этом узнало высшее начальство. Один из ответственных чиновников министерства внутренних дел вызвал меня к себе и прочел лекцию о чудовищности оскорбления, которое я нанес подозреваемому. Дело в том, что допрос происходил в одном из зданий министерства внутренних дел, а в этом министерстве строго придерживались правила не называть подозреваемого лжецом. В крайнем случае, следователь может выразить ту же мысль другими словами, например: «Я полагаю, что ваш ответ на мой последний вопрос содержит некоторые неточности», — но он не имеет права оскорблять «бедную жертву» и играть на ее нервах. В то время это и забавляло и злило меня, потому что моя «жертва» бессовестно лгала и была на редкость отвратительной. Теперь я признаю это правило справедливым, хотя считаю, что в некоторых случаях из него следует делать исключения.

После освобождения Голландии я готовил молодых соотечественников для работы в контрразведке. Тезисы одной из серий моих лекций — о методах допроса — приведены в конце главы, поэтому сейчас я остановлюсь только на одном вопросе.

При перекрестных допросах я преследовал одну цель — как можно быстрее сломить волю подозреваемого. Сделать это не так уж трудно. Перекрестный допрос — битва умов, в которой каждая сторона стремится захватить инициативу и удерживать ее до конца. Естественно, с самого начала преимущества на стороне следователя. Ему нечего бояться, кроме, разве, неудачи, да и она не окажется для него роковой. Он может вести допрос где и когда ему заблагорассудится и в любую минуту прекратить его. Но если следователь не использует своих преимуществ, то есть не получит от подозреваемого необходимых сведений, он потеряет их. Если следователь будет вести себя так, что подозреваемый выйдет из себя или испугается вопросов, ему придется пройти долгий путь, прежде чем он добьется успеха. Чтобы основываться в своей работе на чувствах подозреваемого, надо быть психологом.

Офицеры контрразведки никогда не прибегали к телесным пыткам, но в некоторых случаях старались создавать подозреваемым различные неудобства, чтобы вытянуть из них необходимые сведения. Так, они сажали подозреваемых на жесткий стул или заставляли их стоять по стойке «смирно» в течение всего допроса. Вспоминается один трюк армейских разведчиков. Перед допросом они заставляли старших офицеров противника пить много чаю или кофе, а затем следователи допрашивали их до тех пор, пока естественные потребности зачастую не вынуждали офицеров сообщать важнейшие сведения. Лично я против таких «методов». Их, правда, нельзя отнести к категории телесных пыток, но нередко они граничат с ними.

Может быть, это донкихотство, но я всегда начинал разговор с подозреваемым как равный с равным. Он садится в удобное кресло, откидывается на спинку или сидит развалясь — как ему захочется. Допрос не должен быть слишком продолжительным, чтобы не утомлять подозреваемого. Он может длиться с 9 утра до 6 вечера с часовым перерывом на обед. Я предпочитаю вести весь допрос сам и не полагаться на замену. Во время перекрестного допроса я не делаю никаких заметок и стараюсь создать непринужденную атмосферу, если, конечно, не чувствую, что на подозреваемого гораздо лучше подействует строгость. Я всегда стараюсь захватить инициативу в свои руки путем воздействия на чувства подозреваемого. Если испытанные приемы не дают никаких результатов, а мне кажется, что сидящий передо мной — шпион, то, хотя рассказ его и убедителен, я заставляю его повторять этот рассказ снова и снова и каждый раз без пропуска деталей. Это может длиться неделю и явиться серьезным испытанием терпения и памяти обеих сторон. Рано или поздно подозреваемый, если он не тот, за кого себя выдает, споткнется о какую-нибудь незначительную деталь — и путь к его разоблачению окажется открытым.

Теперь я хотел бы вкратце обрисовать обстановку, в которой велись допросы во время второй мировой войны. Тогдашние условия были гораздо сложнее тех, которые существовали в первую мировую войну. Благодаря счастливой случайности, а также тонкому чутью английской контрразведки все немецкие шпионы, засланные в Англию, были арестованы в течение двадцати четырех часов после начала войны — в августе 1914 года. Карла Лоди, первого немецкого шпиона, который должен был прибыть вскоре после начала войны, агенты Скотланд Ярда уже ждали, и поймать его не представляло особого труда. Этот случай широко известен, поэтому здесь я расскажу о нем лишь в общих чертах.

В 1911 году, во время пребывания немецкого императора в Лондоне, у немецкого военного атташе вошло в привычку посещать парикмахерскую на улице Каледониан Роуд. Эта парикмахерская была неподходящим заведением для старших прусских офицеров, поэтому поведение атташе вызвало подозрение у контрразведки. За парикмахерской установили слежку, а вся корреспонденция офицера тщательно просматривалась. Вскоре контрразведка пришла к выводу, что парикмахерская являлась «почтовым ящиком» для немецких шпионов в Англии. Власти сочли нужным не принимать решительных мер. Они лишь установили наблюдение за парикмахерской и стали регистрировать все события, связанные с этим заведением. С объявлением войны они одним ударом ликвидировали систему шпионажа, которую немцы создавали более трех лет. Этот удар оказался настолько сильным, что в течение последующих нескольких лет войны немецкая разведка так и не смогла оправиться. А ведь все произошло из-за того, что старший немецкий офицер выбрал неаристократическую парикмахерскую.

Вторая мировая война усложнила условия работы английской контрразведки. Обычно в Лондоне и других крупных городах Англии живет множество иностранцев, которые могут находиться в дружественных отношениях с противниками Англии. Начиная с тридцатых годов прошлого столетия, эта категория жителей росла за счет беженцев из Германии и Италии. Многие из них боролись с ненавистным режимом Гитлера и Муссолини, а затем, чтобы избежать репрессий, бежали в другие страны. Нацисты и фашисты использовали эту благоприятную обстановку для засылки шпионов, которые маскировались под беженцев. Были англичане, которые сочувствовали нацистам и верили, что Англия, став союзником Гитлера, может избежать войны.

С начала второй мировой войны нужно было «просеять» тысячи немецких беженцев, которые прибывали в Англию в течение нескольких лет. Это была большая и сложная работа. После Дюнкерка, спустя всего лишь несколько месяцев, в страну прибыло еще 150 000 беженцев из Дании, Голландии, Норвегии, Франции и даже из Чехословакии и Польши. Проблема беженцев была очень сложной, к тому же необходимо было заниматься эвакуацией английских экспедиционных войск из Франции и решать вопросы, связанные с предотвращением вторжения немецких войск на Британские острова. Начались налеты немецкой авиации, а приток беженцев не уменьшался, что еще более усложнило стоящие перед Англией задачи. Англичанам теперь приходилось заниматься устройством и беженцев и своих бездомных соотечественников.

Для приемки беженцев была наскоро разработана система, которая сводилась к следующему. В Лондоне было создано пять приемных центров — на улицах Фулэм Роуд, Бальгау, Буши Парк, Кристал Пэлис и в Норвуде[2]. Эти центры, созданные советом лондонского графства, функционировали по образцу работного или исправительного дома и управлялись специальными наставниками. Меня, как офицера службы безопасности, прикомандировали к центру в Норвуде, который я знал лучше остальных. Раньше здесь размещался госпиталь. Все здания были двухэтажными и не имели ни подвалов, ни бомбоубежищ. Вокруг зданий, которые мы занимали, быстро воздвигли проволочную изгородь. Нас охраняли солдаты.

Навести порядок в темноте в толпе незнакомых людей — нелегкая задача. Однако так или иначе это удавалось. Беженцы регистрировались с указанием их фамилий и национальности. После этого им давали глоток чего-нибудь горячего и немного еды, а затем перед нами вставала проблема найти одеяла и место, где они могли бы провести остаток ночи. Это подобие порядка, наведенного с таким большим трудом, часто нарушалось паникой, вызванной очередным воздушным налетом. Казалось, немецкие бомбардировщики избрали «аллею бомбежек», которая проходила через Норвуд и Кристал Пэлис, и какой-нибудь из этих центров при каждом налете обязательно получал свою долю бомб. Работники центра и я всю ночь проводили на ногах, и на рассвете у нас слипались глаза. Но именно теперь начиналась настоящая работа. Беженцев подвергали санобработке, а затем их осматривал врач. Беженцы с инфекционными болезнями — оспой, чесоткой и прочими — изолировались. Многим другим после долгого и трудного путешествия требовалась медицинская помощь.

Затем к работе приступала контрразведка. Вещи, принадлежавшие, пожалуй, семистам беженцам, надо было рассортировать и тщательно осмотреть — каждый клочок бумаги, каждую страницу книги, одежду, включая подкладку и швы, чемоданы, сумки. Это была не поверхностная, формальная проверка, как во время таможенного досмотра. Многие беженцы, стремясь хоть чем-нибудь помочь стране, которая явилась для них убежищем, привезли с собой карты, фотографии и чертежи, содержавшие сведения о немецких оккупационных силах, и все эти документы нужно было изучить.

Как только эта работа завершалась, начинался устный допрос. От подлинных беженцев отделяли подозрительных лиц, которых задерживали.

Весь этот процесс изоляции беженцев от внешнего мира занимал приблизительно неделю. Им не разрешалось получать письма и поддерживать связь с внешним миром до официального разрешения контрразведки. Затем беженцев направляли к чиновнику, ведающему иммиграционными вопросами, и лишь после того как он выдавал им документы и удостоверения личности, они получали официальное разрешение «поселиться» в Англии. Все сомнительные беженцы — в их числе иногда оказывались честные люди, которые не могли доказать свою невиновность, — находились под охраной. В Англии было создано центральное регистрационное бюро, функционировавшее, кстати сказать, довольно эффективно, где собирались все сведения о каждом беженце. Часто можно было проверить рассказ беженца через центральное регистрационное бюро или найти прибывшего ранее беженца, который мог рассказать всю правду о беженце, вызвавшем подозрения.

Этим несовершенным методом пользовались до апреля 1941 года, когда моему коллеге и мне поручили создать специальный центр, известный под названием Королевская викторианская патриотическая школа (Royal Victoria Patriotic School). Она находилась в Клафаме.

Опираясь на свой опыт работы во временном центре для беженцев, где я напряженно трудился в течение многих дней и ночей, я вместе с моими коллегами разработал эффективную систему, благодаря которой все беженцы проходили процедуру проверки с наименьшими для них неудобствами, а мы тем временем могли заниматься вопросами безопасности. Приток беженцев к этому времени уменьшился, а число следователей значительно увеличилось, и мы, таким образом, могли уделять больше внимания каждому беженцу. Начиная с апреля 1941 года и кончая октябрем 1942 года, когда меня перевели на службу в голландскую контрразведку, я исполнял в этом заведении обязанности руководителя следователей. За этот период число следователей увеличилось с пяти до тридцати двух.

За шесть первых месяцев нашей лихорадочной работы, особенно после эвакуации Дюнкерка, несколько шпионов определенно могли ускользнуть от нас. При тогдашнем беспорядке и без достаточного количества опытных следователей было невозможно выявить всех подозрительных беженцев. Количество прибывающих беженцев было огромным, а время, которым мы располагали для их изучения, — слишком коротким, чтобы можно было добиться желаемых результатов.

Проверка беженцев в Лондоне не была единственным поручением, которое мне пришлось выполнять в дни Дюнкерка. После падения Франции немцы контролировали все побережье Западной Европы, кроме, пожалуй, Португалии. Лиссабон оказался единственным портом, откуда можно было официально выехать в Англию. Корабли из Лиссабона регулярно прибывали в Ливерпуль и Глазго, гидропланы — два раза в неделю в Пул, возле Борнемута, а самолеты аэродромного базирования — в Уитчёрч, возле Бристоля. Помимо работы в Лондоне я должен был еще с группой следователей выезжать в эти четыре пункта для проверки всех прибывающих, как англичан, так и иностранцев. Эти поездки занимали очень много времени. Мне кажется, из агентов контрразведки только я оставался на этой работе, пока не оказался в клафамской школе, куда для проверки направлялись все прибывающие самолетом и пароходом.

Такова была обстановка того времени. На ее почве родились мои рассказы, взятые из самой жизни. Условия работы контрразведки в период второй мировой войны были намного сложнее тех, которые создались во время войны 1914 года, когда без особого труда выловили всех немецких шпионов и когда ни одному «беженцу» не удалось улизнуть.

Английские экспедиционные войска в мае 1940 года не были готовы оказать противодействие немецкому наступлению, не чувствовала себя сильной и контрразведка. Она должна была учесть горький опыт прошлых лет, ибо теперь каждая ошибка могла оказаться роковой.

Приложение к главе 2

(Памятка следователю)

I. Осмотр имущества.

Мы никогда не задумываемся над тем, какую важную роль играет тщательный осмотр вещей подследственных, и не уделяем этому должного внимания.

Прежде чем встретиться с подследственным, надо тщательно осмотреть его имущество, причем особое внимание должно уделяться содержанию записных книжек, дневников и вообще каждому клочку бумаги, на котором что-нибудь написано.

Любой обрывок бумаги, даже папиросной, следует тщательно изучить.

Все бумаги, содержащие загадочные записи, надо отложить, а в конце первого же допроса потребовать от подследственного объяснения.

Все адреса нужно взять на заметку и также потребовать объяснения при допросе.

Если среди вещей имеются книги, особое внимание необходимо уделять форзацам. Если книги обернуты бумагой, обертки надо снять. Если уголок страницы загнут, ее следует внимательно осмотреть — на ней могут быть знаки или наколы.

Если вы найдете словари, перелистайте страницы, на которых начинается новая буква, и посмотрите, нет ли под этой буквой или над ней каких-нибудь знаков.

Необходимо осмотреть внутреннюю часть спичечных коробок, предварительно высыпав из них спички.

Любые химические вещества, даже патентованные лекарства в таблетках или порошках, не должны оставаться без внимания следователя.

Обращайте особое внимание на вату, деревянные зубочистки и палочки из апельсинового дерева в записных книжках.

Особенно тщательно осматривайте использованные листы копировальной и промокательной бумаги; может случиться так, что именно благодаря им вы получите важные сведения.

II.  Первый допрос.

а)  Общие положения.

Первый допрос подследственного не должен иметь форму допроса. Его следует попросить как можно подробнее рассказать о себе и о путешествии, которое он совершил.

Следователь должен быть вежливым и не выражать словом или своим поведением сомнения, удивления и т. д., кроме, пожалуй, восхищения.

Явную ложь и хвастливость надо поощрять.

Не следует обращать внимания допрашиваемого на противоречия в его рассказе.

Если показания допрашиваемого и людей, с которыми он был задержан, расходятся, никогда не указывайте ему на это во время первого допроса.

Чем больше противоречий в рассказе допрашиваемого, тем искуснее следователь должен делать вид, что безгранично верит ему. Следователь не должен задавать вопросы или делать замечания, которые могли бы заставить допрашиваемого насторожиться и дать ему понять, что ему не верят. Если к концу рассказа допрашиваемого вам станет ясно, что показания его искренни и что дело более или менее обычное, вы можете начать перекрестный допрос и задать этому лицу любой вопрос, какой сочтете нужным. Если вы убедитесь, что допрашиваемый — человек порядочный и что во втором допросе необходимости нет, вы можете освободить его. Если же какой-нибудь пункт рассказа допрашиваемого вызывает у вас сомнение, конец его рассказа должен явиться концом первого допроса.

б)  Отчет.

В начале отчета кроме обычных данных, о которых говорилось выше, следует указывать:

1. Вероисповедание допрашиваемого.

2. Принадлежал ли он к какой-нибудь политической партии (или профсоюзу) и, если да, — к какой именно.

3. Знает ли подозреваемый иностранные языки и, если да, — в какой степени.

Никогда не начинайте своих отчетов фразой, что данный человек производит на вас хорошее (или плохое) впечатление.

Впечатление — вещь обманчивая.

Как правило, ловкий шпион произведет на вас самое благоприятное впечатление.

Один всемирно известный криминалист однажды признался, что самое хорошее впечатление на него произвела женщина, которая, желая получить деньги по страховому полису, отравила своих детей, и самое невыгодное — знаменитый филантроп и реформатор.

Если вы не удовлетворены рассказом допрашиваемого, не делайте окончательных выводов.

Определите свои сомнения, возражения и изложите ваше мнение. Если вы можете дать логическое объяснение всем фактам, сделайте это как можно подробнее и рекомендуйте задержать подозреваемого для дальнейших допросов. Если не в ваших силах дать такое объяснение, попросите другого следователя высказать свое мнение по интересующему вас вопросу.

После первого же допроса за подозреваемым необходимо установить наблюдение. Важно не тратить на это много времени, так как результаты наблюдения оказывают большую помощь следователю, если они представляются ко второму допросу.

III. Второй допрос.

Перед вторым допросом, если первый вел другой следователь, изучите отчет о первом допросе.

Помните, что вы должны быть начеку, чтобы не попасть под влияние предположений, как преднамеренных, так и сделанных бессознательно.

Когда у следователя складывается мнение о данном деле, он обычно выражает его в форме выводов или заключений.

Факты, которые показались первому следователю важными, освещались им подробно, в то время как другие, на его взгляд, малозначительные или совсем незначительные, игнорировались.

Оценка фактов, данная первым следователем, не должна приниматься вторым как нечто неоспоримое.

Все факты, касающиеся данного дела, перед вторым допросом необходимо рассмотреть вновь, причем каждый факт следует оценить отдельно, и вы можете обнаружить, что самый существенный тот, на который первый следователь не обратил внимания.

Иногда есть смысл делать вид, что вы сильно раздражены; однако на самом деле никогда не выходите из себя.

Самые важные вопросы ставьте прямо.

Неожиданный вопрос дает такой же результат, как нападение из засады.

По возможности эта атака должна представлять собой не вопрос, а утверждение.

Если, например, вы уверены, что данное лицо поддерживало связь с немецким консулом в определенном городе, не спрашивайте его: «Вы когда-нибудь ходили к немецкому консулу в таком-то городе?» Вместо этого спросите: «Когда вы в последний раз были у немецкого консула в таком-то городе?»

Такие вопросы следует ставить неожиданно, вне зависимости от предыдущего разговора; при этом наблюдайте за кадыком и веками допрашиваемого.

Если в рассказе допрашиваемого имеются сомнительные или важные места, не разбирайте их в порядке очередности, а немедленно приступайте к перекрестному допросу, перескакивая с одной темы на другую.

Прежде чем приступить к перекрестному допросу, установите, что за человек допрашиваемый, и поступайте с ним соответствующим образом.

Некоторых людей можно взять грубостью.

Поэтому заранее определите, каким методом лучше воздействовать на данного подозреваемого — грубостью, сарказмом, вежливым обращением или же путем выражения сочувствия.

Легенда внутри легенды.

В отчете о первом допросе следователь может предложить задержать данного человека до тех пор, пока определенный факт или факты в его рассказе, которые показались следователю либо странными либо вымышленными, не будут выяснены.

В таких случаях вы должны быть особенно начеку: вы можете услышать так называемую «легенду внутри легенды», которую агент выучивает «на всякий случай».

Объяснить, что я подразумеваю под этим, легче на примере.

Допрашивается моряк. Он рассказывает, как бежал с оккупированной территории, где в течение восьми месяцев ничего не делал, потому что не хотел работать на нацистов, и как он все время пытался связаться с какой-нибудь подпольной организацией и т. д. Наконец побег удался, и он добрался сюда через Испанию и Португалию.

Рассказ кажется правдоподобным. Моряк говорит уверенно, владеет собой и производит «хорошее впечатление».

Однако вызывает подозрение тот факт (и он — причина второго допроса), что этот «безработный» прибыл с пятьюдесятью английскими фунтами стерлингов и двумястами американскими долларами.

Откуда у безработного такие деньги?

Вначале он ответил, что это его сбережения.

Первый следователь вполне законно не поверил этому и порекомендовал задержать моряка до выяснения сомнительного факта.

Затем моряк начинает рассказывать вторую легенду.

Под большим давлением и после долгих колебаний он, наконец, заявляет: «Сэр, я вижу, что нет смысла больше обманывать вас. Я скажу вам всю правду. Я вор».

И он начинает со всеми подробностями рассказывать, как он ограбил женщину, которая приютила его на ночь, как украл у нее бриллианты и потом продал их на черном рынке.

Обычно все мы склонны верить любому заявлению, которое не в пользу рассказывающего. Это психологический фактор.

Если следователь поверит второй легенде, то сомнительный факт в первом отчете окажется выясненным, а поскольку мы интересуемся только вопросами безопасности, данное дело прекратится, как не вызывающее интереса, и человека выпустят на свободу.

Сочинитель легенд никогда не делает своего героя блестящим во всех отношениях.

Внутри одной легенды обычно оказывается другая, которая явно не в его пользу, тогда у него больше шансов, что ему поверят, поэтому он и выдает себя за вора, убийцу, сутенера и так далее.

К такой легенде внутри легенды надо относиться с недоверием. Вам может показаться, что вы достигли успеха в разоблачении человека и что он говорит правду, но не всегда это так. Чаще такого человека следует считать явно подозреваемым.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Техника допроса: tor85 — LiveJournal

Остальные части смотрим по тегу «Самооборона».

Допрос это не только и не столько бутылка шампанского. И избиения довольно редки, также «сыворотку правды» на вас тратить будет жалко. Но бывает всякое. База изложена здесь, под катом скопирую. Хотел сформулировать только основные части. Грубо, их три.
Помните главное, если вы невиновны, то «чистосердечное признание два шага в тюрьму«.  К примеру, вас попросили раздать листовки. А они потом были признаны экстремистскими. Ключевое тут «потом», но кого из ЦПЭ это интересует? Так что, не был, не раздовал, не участвовал.

Первая методика обычно используется на уголовниках и подозреваемых в тяжких. Это как раз шампанское, пакет на голову или просто по тушке будут стучать.  Если политический, из какой то организации, то не грозит. Поэтому придерживайтесь каких то сообществ, не пытайтесь изображать из себя героя — одиночку.

Вторая методика более распространена, давление на психику. По ней более подробно выложу под кат, но она основана на различных технологиях. Смены темпа допроса, косвенные вопросы, втирание в доверие. Но это допрос, прямой и непосредственный. Когда беседы, погружение в личную жизнь, сменяются прямыми вопросами. Не обязательно будут угрожать, скорее уговаривать. Но долго и упорно.

Третья методика самая интересная, о ней подробней. Это уже высший пилотаж, если её используют против вас — круто вы попали. Заключается она в следующем. Допустим я захотел узнать, какого цвета у вас обои, но у вас нет никакого желания об этом рассказывать. Скромничаете, стесняетесь или вообще этот цвет за вас выбрала жена.
1. С самого начала беседы меня не будет интересовать цвет ваших обоев. Говорить будем о другом.
2. Расскажу вам о том, что хочу сделать ремонт в доме, но пока не выбрал, кто это будет делать.
3. Обсудим с вами способы выравнивания стен.

Ну и т.д.

В итоге на какой то стадии вы либо сами скажете, какого цвета обои, либо перейдем к обсуждению сочетания цветов и вы проговоритесь «а у меня салатовые в красный цветочек».

Всё, я получил нужную информацию. Аналогично по любому вопросу, буду показывать полную не заинтересованность в нём, ходить кругами, пока сами не проговоритесь. Причём вы даже не будете знать, что именно этот вопрос меня интересовал, и именно это я хотел узнать. Будем обсуждать клей, методики, сколько времени обои сохнут, но про цвет вы мне скажите сами, без моего вопроса. Потому что вы знаете — это допрос, и если о чём то спрашивают, об этом надо молчать.

Приемы допроса

Допрос, существующий веками, выработал свои специфические
приемы проникновения во внутренний мир допрашиваемого, методы анализа и
способы воздействия на него.
Целью допроса является получение информации, на основании которой следователь:
1) устанавливает наличие или отсутствие интересующих обстоятельств;
2) устанавливает источники, из которых могут быть получены сведения, относящиеся к расследуемому событию;
3) проверяет достоверность имеющихся в деле доказательств.
В
ходе подготовки к допросу если существует такая возможность необходимо
изучить  социально – демографические данные, психологические,
психофизиологические качества и состояние вызываемого на допрос лица.
Разумеется, заранее трудно предусмотреть, знание каких именно качеств и
состояний личности потребуется при допросе, однако в любом случае,
желательно иметь представление о таких особенностях личности
допрашиваемого, как пол, возраст, образование, профессия, интересы,
уровень культуры, взгляды, психологические качества (характер,
темперамент, воля, эмоциональные черты), возможные психологические
состояния в момент допроса (растерянность, подавленность, страх,
самоуверенность и т.д.).
Прежде всего, весь ход допроса можно
условно представить как тактическую борьбу двух сторон с
противоположными интересами, эта борьба имеет форму решения ряда
оперативных задач. Каждому ходу следователя может быть противопоставлен
ответный ход. В этом смысле весь ход допроса условно представляется
сложной тактической игрой, которая выигрывается только при определенном
умении вести ее.
Способы ведения допроса заключаются в применении отдельных тактических приемов и методов..
Приемы
допроса – это способы воздействия на человека, вызывающие определенные
психические изменения, с помощью которых достигается определенный
результат.
Приемы допроса перечисленные ниже рассчитаны на получение
правдивых показаний и добывание доказательств, либо на разоблачение
ложных объяснений и наконец на  достижение контакта с допрашиваемым.
1.
«Внезапность».  Суть того приема заключается в  том, что следователь
внезапно, иногда вне всякого контекста предыдущего разговора, задает
вопрос, которого пленный не ожидает. Или де внезапно предъявляются
доказательства, осведомленность о которых следователя допрашиваемому
неизвестна. Полагается, что такой прием разрушает систему ответов,
созданную и заготовленную пленным. Он не успевает связать этот внезапный
вопрос или доказательство с теми пунктами, которыми он ранее оперировал
или собирался оперировать, а поэтому не может быстро найти ответный
ход.
Иногда для следователя, использующего прем «внезапности»
представляет интерес сама реакция на заданный вопрос или предъявленное
доказательство, так как по ответной реакции можно судить о значимости
этого вопроса или доказательства.
2. «Последовательность». Этот прием
по своему характеру противоположен предыдущему, иногда бывает
целесообразно последовательно и систематически предъявлять
доказательства, подробно останавливаясь на каждом из них, чтобы дать
пленному «прочувствовать» всю силу отдельного доказательства и всего их
комплекса. При этом необходимо постоянно подчеркивать взаимосвязанность
доказательств, полагая, что сама «последовательность», «методичность»
оказывает воздействие на допрашиваемого, создавая у него впечатление
неизбежности точного установления всех обстоятельств. Такой прием уже на
первых стадиях допроса заставляет допрашиваемого исходить именно из
такого представления а конечном итоге допроса. 
3. «Создание
напряжения».  Этот прием основан на специальной «перегрузки» сознании
допрашиваемого (при этом используются как правило реальные
доказательства, либо  те факты которые по мнению допрашиваемого являются
реальными), предъявляя доказательства одновременно, как множество
«весомых» единиц и специально не связывая их между собой. В этом случае
создается напряжение и мысль допрашиваемого вследствие перегрузки не
может справиться с предъявленным материалом и  «увязать» между собой все
доказательства. Допрашиваемый в этих случаях бывает не в состоянии ни
противопоставить что-то связное, ни «плести ложь». Такое же состояние
может быть вызвано и путем напряжения эмоциональной сферы, например,
постоянным и настойчивым напоминание о неизбежности наказания.
4.
«Снятие напряжения». При допросе иногда возникает такая ситуация, когда
допрашиваемый и не отказывается от разговора, но и не может его вести,
так как чувствует себя скованным, излишне напряденным. Такая скованность
может быть вызвана рядом причин (необычность обстановки допроса, боязнь
сказать что-нибудь лишнее, неудовлетворительное проведение предыдущих
допросов, описанная выше перегрузка и др.). В этом случае следователь,
воздействуя на допрашиваемого определенным образом, иногда только
интонациями голоса, отдельными фразами, стремится снять эту
напряженность. Успешное снятие напряжения нередко влечет за собой
откровенное признание. Предполагается, что облегчение, связанное со
снятием напряжения, вызывает у допрашиваемого стремление «излиться в
беседе», «поговорить по душам».
Иногда напряжение вызывается
специально с тем, чтобы в последующем его снять, добиваясь при этом
определенного результата. Необходимо учитывать и те случаи,, когда
допрашиваемый сам намеренно сдержан и напряжен, желая «во всеоружии»
встретить очередной «ход» следователя. В этом случае напряженность не
носит характера перегрузки сознания, но в определенной дозе
представляется выгодной допрашивающему, давая возможность непрерывно
контролировать поведение и мысли допрашиваемого. Снятие такого
преднамеренного напряжения иногда достигается путем своеобразного метода
– «сопоставления». Для этого следователь откладывает на время разговор
по делу и сопоставляет образ жизни и поведения пленного до того, как он
стал таковым, с его настоящим положением. Ярко нарисованный контраст
часто не только снимает напряжение, но и сопровождается бурной
эмоциональной развязкой.
5. Использование положительных свойств
личности.  Обычно при допросах следователи не упускают случая
использовать определенные свойства личности обвиняемого для психического
воздействия на него, обращаться к его лучшим качествам, как бы заранее
культивируя их. Следователи прямо апеллируют к смелости допрашиваемого,
мужеству, героизме, умения им выполнять свои обязанности,
профессионализму. При этом для достижения поставленной цели могут
использоваться его заслуги, награды в прошлом, его служебное и семейное
положение.
6. Использование «слабых мест» в психике допрашиваемого.
Под «слабыми местами» обычно понимаются самые разнообразные особенности
допрашиваемого, воздействуя на которые можно добиться конкретного
результата. Использование слабых мест означает не только их нахождение,
но и постоянное обращение к ним. Слабым местом может быть либо особое
качество допрашиваемого, либо состояние, в которое он чаще всего
впадает, как, например, склонность к частым приступам меланхолии, к
самоанализу, повышенная вспыльчивость, склонность к гневу и т. д.
Например в запальчивости  и гневе пленный рассказывает то, чего не
высказал бы в обычном состоянии.
7. Допущение «легенды». В некоторых
случаях следователи дают допрашиваемому беспрепятсвенно строить свою
версию событий, создавать свою «легенду», и  хотя допрашивающий заведомо
знает, что ему говорят неправду, он все-таки терпеливо выслушивает и
фиксирует все показания допрашиваемого лица. Получив возможность
свободно высказывать все, что ему вздумается, и видя, что следователь
внимательно его слушает. Допрашиваемый принимается особенно «усердно»
или обосновывать свою версию. В этом случае считается, что допрашиваемый
все равно даст ему какой-то материал, хотя бы доже негативного плана.
Например, из версии, созданной допрашиваемым, можно выяснить, чего оно
особенно избегает (иногда это может быть показателем значимости
какого-то обстоятельства), на что хочет обратить особое внимание и что
хочет подчеркнуть. Из этого материала можно почерпнуть нужные сведения,
понять, какую выгоду хочет извлечь пленный, в чем хочет убедить и в чем
разуверить следователя.
8. «Пресечение лжи».  В некоторых случаях
целесообразно, наоборот, не давать допрашиваемому «разворачивать» ложь, а
постоянно ее пресекать «в зародыше». Поскольку вся система лжи,
выраженная в версии пленного, направлена на то, чтобы убелить
следователя, последний как можно чаще дает понять, что сомневается в
выслушиваемых показаниях. В процессе допроса у допрашиваемого должна
исчезнуть надежда на непогрешимость и неуязвимость своей версии, а
вместо этого появиться «ощущение ее бесплодности».
9. Форсированный
темп допроса.  Иногда необходимо форсировать темп допроса. Если при этом
форсированный темп допроса вызывает перегрузку в сознании
допрашиваемого, то имеет место уже «создание напряжения». Сущность же
рассматриваемого приема заключается в том, чтобы, используя активную
позицию, взять инициативу в свои руки и опережать мысль «противника»
заранее заготовленными ходами в форме вопросов или суждений. С другой
стороны, при высоком темпе подачи вопросов допрашиваемый, приняв этот
темп, окажется не в состоянии тщательно обдумывать и «растягивать»
ответ, а будет отвечать, не вдумываясь в свои слова, не имея возможности
«выдумывать».
10. Замедленный темп. Иногда более оптимальным
представляется замедленный темп допроса, так как в некоторых случаях
допрашиваемый пытается на большой скорости «проскочить» отдельные
неудобные и невыгодные для него места в допросе. Здесь следователь не
принимает высокого темпа беседы, наблюдая за тем, чтобы обвиняемый не
уходил в сторону от прямых вопросов. В этом случае медленный темп
наилучшим образом обеспечивает обстоятельность и точность допроса.
11.
«Инерция». Иногда допрашиваемый, говоря о постороннем, « по инерции»
проговаривается о том, о чем не хотел бы говорить. Это создает
возможность использовать такого рода инерцию в качестве специального
приема в допросе. Искусство следователя сводится здесь к умению
незаметно переводить беседу из одной сферы в другую, из сферы
отвлеченного, постороннего разговора в сферу разговора па существу дела.
Для получения большего эффекта необходимо, чтобы такие переходы от
одного предмета беседы к другому делались достаточно часто. При этом
очень важно правильно определить момент, когда следует коснуться
существа дела.
12. Отвлечение внимания.  Допрашиваемый всегда чутко и
пристально следит за ходом допроса с целью уловить, что для следователя
важно и что представляется ему второстепенным. В связи с этим
допрашиваемый стремится сосредоточить свое внимание на чем-то одном, по
его мнению, главном. Учитывая это обстоятельство, следователи
искусственно переводит  внимание допрашиваемого на участки, не имеющие
первенствующего значения, и тем самым отвлекают его внимание от более
важных участков. Все это предпринимается в расчете на то, что
допрашиваемый будет относиться с меньшей осторожностью, небрежнее к тем
обстоятельствам, о которых следователю было бы желательно получить более
детальную информацию.
13. Повторность допросов. Имеются
многочисленные суждения о рациональности повторных допросов, о степени
их пользы или вреда. Противники повторности считают, что в период между
допросами можно лучше продумать детали ложной версии. Тем не менее на
практике повторные допросы применяются весьма часто. Следователь
специально повторяет всю систему вопросов, рассчитывая, что по
прошествии определенного времени обвиняемый забудет детали своих ложных
ответов на вопросы по существу дела. В том случае, если он говорил
неправде, он будет сохранять только схему своей версии. Таким образом, у
следователя будет возможность, во-первых, выявить в версии обвиняемого
те места, где более всего имеется отклонений от данных первого допроса;
во-вторых, получить материал, вообще свидетельствующей о ложности
показаний допрашиваемого.
14. «Выжидание». Этот прием состоит в том,
что между отдельными допросами, а также и между различными эпизодами
одного итого же допроса делаются перерывы. При этом исходят из
предположения, что в психике допрашиваемого за время перерыва произойдут
определенные изменения. В сознание пленного заранее «закладывается» то
что за данный период должно в нем «созреть». Например, высказывают
соображения о необходимости дачи показаний и мотивируют рациональность
этих показаний Принимается в расчет тот факт, что в сознании пленного
должна будет происходить борьба мотивов, и победит какой-то один из них,
возможно, именно тот, который приведет к правдивым показаниям. В другом
случае выжидание бывает целесообразным с иной стороны. Видя, например,
что допрашиваемый стремится к разговору, следователь с допросом не
спешит. Он дает допрашиваемому как бы « перегореть», ток как готовность к
допрос нередко свидетельствует а том, что обвиняемый приготовил свежую
версию и стремится ее скорее изложить, пока еще не собраны новые
доказательства. В этом случае следователь путем выжидания создает
возможность того, что новая ложная версия потеряет свою первоначальную
ценность для обвиняемого.
15. Создание впечатления хорошей
осведомленности следователя. Сущность прима заключается в том,
следователь, не обманывая допрашиваемого, в то же время убеждает его в
своей осведомленности. Это достигается, во-первых, путем умения вести
себя определенным образом, во-вторых, путем высказывания достоверных
фактов, в то время как допрашиваемый не предполагает, что это факты
известны следователю. Это могут быть отдельные детали биографии
допрашиваемого,. В итоге у допрашиваемого создается впечатление, что,
поскольку следователь знает отдельные подробности , то ему известно и
все остальное. Такое представление об осведомленности следователя
заставляет пленного прекратить запирательство.
16. Создание
«незаполненности».  Даже при отсутствии достаточного количества
доказательств следователь ведет свои рассуждения, опираясь на ряд
фактов, в отношении которых у него нет «спора» с обвиняемым. Следователь
только показывает допрашиваемому «незаполненные места в деле. В то же
время, рисуя в основном достаточно ясную и полную картину события, но
вместе с допрашиваемым прослеживает логику отдельных фактов и предлагает
объяснить неясные места. В этом случае у допрашиваемого вызывается
своеобразное стремление заполнить пустые места в общей структуре дела.
Эти незаполненные места и неясности, подчеркнутые следователем, вызывают
у допрашиваемого беспокойство и естественную потребность освободиться
от нелогичности, привести все сказанное в соответствие с логикой.
17.
«Вызов» Для следователя обычно бывает очень важно, чтобы допрашиваемый
согласился вести логические рассуждения. Отсюда общее мнение
следователей, что с людьми интеллектуально более развитыми работать
гораздо удобнее. Излагая свои доводы, допрашиваемый высказывает какие-то
логические посылки, с которыми следователю бывает легко оперировать.
Психологическое значение рассматриваемого приема заключается в том,
чтобы допрашиваемый принял вызов и согласился на такую «дуэль». С этой
целью следователь умышленно выдает ряд слабых мест, разбить которые
обвиняемому совсем несложно, что он и делает. А затем, втянувшись в
спор,  допрашиваемый уже сам не хочет от этого спора отказаться. Далее
следователь предлагает ему объяснить и другие, более существенные,
«сильные» моменты обвинения, которые обеспечены доказательствами.
Допрашиваемый, полагая, что может успешно «разбить» логику следователя
(что он уже делал перед этим) пытается справиться со всеми предлагаемыми
ему логическими положениями, но это оказывается для него невозможным.
Следователь же получает необходимую информацию в самом разговоре.
18.
«Настройка». Это весьма специфичный прием, сущность которого состоит в
«настройку на одну и туже волну с допрашиваемым». Для этого – обычно на
материале, не имеющем отношения к делу, — тщательно прослеживается
стиль изложения и стиль рассуждений допрашиваемого. Затем следователь,
учитывая эти особенности мышления, пытается взглянуть на отдельные
моменты глазами допрашиваемого. Он как бы входит в его жизнь и этим
способом – способом постоянного следования всем «извивам» его мысли и
настроения – познает их.

Исходя из вышеперечисленных методов можно вывести классификации приемов допроса по целевому назначению:
1).
В первую группу входят те приемы, которые можно назвать
информационными. С их помощью добывается информация о лчности
допрашиваемого, а также информация, касающаяся существа дела. К этой
группе относятся приемы: «допуск легенды», «инерция», «отвлечение
внимания», «повторность».
2). Другую группу приемов можно назвать
контактными. Эта группа требует специального, пристального изучения в
связи с тем, что природа контакта представляется не вполне ясной и в то
же время эффект от контакта очень значителен. Можно предположить, что
контакт – это такие взаимоотношения следователя и допрашиваемого во
время допроса, при которых следователь наиболее успешно ведет допрос и
может наиболее  плодотворно и безошибочно применять соответствующие
приемы, а также предвидеть ход допроса. Последнее очень важно – контакт
формируется на основании комплексного использования информации об
отдельных чертах личности допрашиваемого, о способах его мышления, о его
основной направленности. К этой группе относят прием «настройки».
3).
Третью группу составляют приемы для воздействия на состояния
допрашиваемого. Эти приемы, как явствует из самого названия, служат либо
для вызывания какого-либо состояния, либо для его изменения. В эту
группу входят приемы: «внезапность», «создание напряжения», «снятие
напряжения»,  «форсированный темп», «выжидание».
4). Четвертую группу
образуют приемы, целью которых является воздействие на индивидуальные
особенности личности допрашиваемого: «использование положительных
свойств личности», использование «слабых мест» в психике 
допрашиваемого.
5). В пятую группу входят приемы, направленные на
создание у допрашиваемого определенных представлениях: о собственном
положении, неизбежности раскрытия требуемых сведений и т.д. Это приемы:
«последовательность», «пресечение лжи», «отвлечение внимания», «создания
впечатления о хорошей осведомленности»,  «создание незаполненности», 
«вызов».
6). К шестой группе можно отнести все приемы определения
истинности или ложности показаний обвиняемого или его состояний.
Представителем данной группы является прием «вызов».
Суммируя эти
высказывания можно сказать следующее. Точность и безошибочность
применения каждого приема зависит от опытности следователя и от его
способности к расследованию. Необходимо также отметить, что допрос
пленного часто происходит в таких условиях когда применение большинства
перечисленных приемов неприемлемо, в силу сложившихся обстоятельств
(места, времени и т. д.). Поэтому для получение необходимой информации
необходимо исходить из конкретных сложившихся условий.

На самом деле, если попали под раздачу, любую информацию из вас вытянут

Нетрадиционные методы допроса и их уголовно-правовая оценка

Библиотека → Статьи

Установление судом истины по делу во многом зависит от досто­верности показаний свидетелей, потерпевших, экспертных заключе­ний, перевода. Важной гарантией этого является обеспечение прав и свобод лиц, призванных содействовать правосудию в получении дока­зательств.

Под нетрадиционными методами допроса нами понимаются такие методы, которые основаны на преодолении сознательного и (или) во­левого контроля допрашиваемого за содержанием своих ответов и своим поведением. В данном случае речь не обязательно должна идти о противоправных формах проведения этого следственного действия. Как известно, в криминалистике существует целый раздел — тактика следственных действий, которая предполагает, в частности, изучение различных способов и приемов осуществления допроса. В этом смыс­ле нетрадиционность сама по себе не может рассматриваться как при­знак объективной стороны принуждения к даче показаний. Более того, чем нестандартнее схема допроса, сложнее тактические приемы (1) и ком­бинации (2), тем больше вероятность получения необходимой информа­ции, поскольку сознательный контроль допрашиваемым содержания своих ответов существенно ограничивается в силу непонимания смыс­ла и подлинных целей тех или иных действий. Хорошим примером в данном случае является допрос с использованием, так называемого полиграфа ( «детектора лжи»). При тестировании организм реагирует на задаваемые вопросы рефлекторно, а датчики лишь фиксируют на­личие или отсутствие реакций. Специалист «читает» их и делает вы­вод, пытался ли опрашиваемый скрыть что-либо  или нет.

Однако существуют критерии допустимости действий допрашиваю­щего, позволяющие установить пределы дозволенного при допросе. Такие критерии подразделяются на этические и правовые. Последние, в свою очередь, на процессуальные и уголовно-правовые.

Этические критерии практически полностью согласуются с право­выми, но более широки, поскольку исходят из требований морали. При допросе не допускается использование обмана, подлога, воздей­ствия на чувства и психику допрашиваемого. Следственная практика знает немало примеров всевозможных нарушений при использовании недозволенных тактических приемов. Так, для того чтобы получить от жены правдивые показания о преступной деятельности мужа, оперативные работники решили его скомпрометировать в ее глазах. Ког­да она принесла передачу для мужа, содержащегося в следственном изоляторе, перед ней красивая молодая девушка также «передала» передачу на имя ее мужа. После этого жена обвиняемого дала показа­ния, изобличающие супруга. Ранее достаточно часто использовался прием фотомонтажа снимка глаза, в который вмонтировано изображе­ние допрашиваемого. Тем самым следователь применил в своих целях невежество обвиняемого.

Пример грубого психического насилия: в своем кабинете на четвертом этаже следователь открыл окно, предложил обвиняемому снять обувь и поставил ее на стул, стоявший у окна. На вопрос обвиняемого — «За­чем?» — ответил: «Отсюда уже двое убежали, ты будешь третьим».

Во время допроса обвиняемого, проводимого следователем проку­ратуры, в соседнем кабинете его коллега хлестал ремнем по дивану. «Надеюсь, до этого не дойдет», — сказал следователь. Пример обмана: для получения правдивых показаний следователь «договорился» с об­виняемым о привлечении его в качестве обвиняемого за неосторожное убийство и предъявил соответствующее постановление. На следую­щий день предъявил новое постановление с квалификацией тех же деяний как умышленного убийства.

Всегда достаточно широко применялся обман следователями обви­няемых и подозреваемых, связанный с обещаниями избрать меру пре­сечения, не связанную с лишением свободы; а также с составлением подложных процессуальных документов ( «протоколов» допросов соучастников, постановлений о привлечении в качестве обвиняемого го более тяжкому составу преступления и т.д.).

Подобные тактические приемы не только аморальны, но и могут содержать признаки состава преступления (например, принуждения к даче показаний при использовании шантажа) либо провоцировать совершение преступлений. Так, по уголовному делу о растлении отчимом малолетней следователь вызвал на допрос ее мать в момент выписки дочери из больницы после аборта. Через несколько часов отчим и девочка были доставлены из дома для освидетельствования, зафиксировавшего у них признаки полового сношения, что позволило по­лучить признательные показания.

В современной практике расследования преступлений, совершен­ных организованными преступными группами, были случаи фактичес­кого шантажа обвиняемых решением об освобождении их из-под стра­жи, когда такое решение создавало для них угрозу расправы со стороны соучастников. По одному из уголовных дел следователь, формально закончив допрос обвиняемого, вызвал его на откровенную беседу «без протокола», в которой обвиняемый достаточно полно рас­сказал обо всех обстоятельствах совершения им преступления. Следова­тель тайно записал этот разговор на диктофон. Суд не принял такое «доказательство». Однако, когда обвиняемый заявляет во время доп­роса о том, что об определенных обстоятельствах он расскажет «без записи в протокол», следователь не связан этими требованиями и мо­жет, даже обязан внести данную часть показаний в протокол допроса.

Важно понимать ущербность данных, полученных таким путем, и опасность компрометации и правоохранительных органов в целом, и системы доказательств, собранных при расследовании.

Процессуальные критерии-допустимости доказательств, получен­ных в ходе допроса, состоят в соблюдении формы проведения допро­са, фиксации его хода и результатов (ведения протокола), обязатель­ного участия лиц, указанных в законе (например, защитника, родителей, педагога при допросе несовершеннолетних) и т.д. Допрос является следственным действием по собиранию доказательств, заключающим­ся в том, что допрашиваемому предлагается изложить все известное ему об обстоятельствах дела, а затем, в необходимых случаях задают­ся вопросы. Порядок проведения допроса строго регламентирован уго­ловно-процессуальным законодательством (ст.ст. 187-191 УПК РФ).

Общим требованием к проведению допроса является запрет домо­гаться показаний допрашиваемого путем насилия, угроз и иных неза­конных мер. Последнее не исключает известного вторжения в сферу охраняемых законом прав и интересов личности, обусловленного спе­цификой данного следственного действия (3). В определенной мере оно связано с процессуальным принуждением, носящим обеспечительный характер. Так, в случае неявки без уважительных причин свидетеля, потерпевшего, обвиняемого дознаватель, следователь, прокурор и суд могут подвергнуть их приводу, т.е. принудительной доставке к месту допроса (ст. ИЗ УПК РФ). Меры процессуального принуждения не могут считаться способами совершения преступления, предусмотренного ст. 302 УК, поскольку: а) являются законными; б) строго регламентированы УПК РФ; в) применяются только по основаниям, указанным в законе.

Кроме того, меры процессуального принуждения не подавляют волю лица к даче правдивых показаний, а напротив, способствуют быстро­му и эффективному расследованию по делу.

В целях получения правдивых показаний от лиц, уклоняющихся от их дачи, используются различные тактические приемы. К их числу относятся разъяснение ситуации, сложившейся по делу, анализ положения, в котором может оказаться допрашиваемый в случае дачи ложных показаний. При этом учитываются особенности личности допра­шиваемого, его психическое состояние, привязанности, симпатии, антипатии. Следователь должен стремиться найти в характере человека позитивные черты, обращаясь к которым можно побудить допрашиваемого к откровенности. Другое направление допустимого психического воздействия на лиц, не желающих давать правдивые показания, связано с использованием доказательств, имеющихся в уголовном деле. Человек в большинстве случаев дает ложные показания с целью ввести следователя в заблуждение и таким путем решить какую-то свою задачу (уклониться от ответственности, смягчить ее и т.д.). Если допрашиваемому, избравшему такую позицию, предъявить доказательства, опровергающие его показания, заведомая ложь становится очевидной, логическая основа показаний рушится. В этих условиях человек чаще всего вынужден считаться с фактами и говорить правду. Материалы, полученные в процессе оперативно-розыскной деятельности, предъявляться не могут, с ними допрашиваемого не знакомят. Следователь при предъявлении доказательств руководствуется следующими тактическими правилами.

1. Предъявлять на допросе можно лишь такие доказательства, достоверность которых не вызывает сомнений. Доказательство предвари­тельно должно быть проверено, и содержащиеся в нем фактические данные нашли объективное подтверждение.

2.  Прежде чем доказательство будет предъявлено, лицо должно быть допрошено в целях уточнения его отношения к ранее изложенным им фактам. Доказательство предъявляется после занесения показания в протокол. Если для изобличения используются чьи-то показания, то до оглашения их следует поставить вопрос о знакомстве и характере взаимоотношений допрашиваемого с лицом, давшим показания.

3. Необходимо разъяснять допрашиваемому сущность и значение предъявленного доказательства. Следователь не может ограничиваться формальным уведомлением о наличии тех или иных доказательств. Допрашиваемому должно быть понятно, что собранные материалы делают бессмысленной избранную им позицию и не оставляют иного выхода, кроме дачи правдивых показаний. Существует еще одна груп­па тактических приемов, с помощью которых осуществляется воздействие следователя на допрашиваемых с целью побудить их к даче правдивых показаний. Сущность их состоит в том, что следователь, оперируя имеющимися в его распоряжении фактическими данными, ставит допрашиваемого перед необходимостью оценивать ситуацию в условиях испытываемого им определенного дефицита информации. Это может привести его к выводу о бессмысленности скрывать истину и побудить к даче правдивых показаний. Известен, например, тактический прием, называемый демонстрацией осведомленности. Следователь де­тально изучает личность допрашиваемого, используя для этого все доступные источники. На допросе он может проявить интерес к биографии допрашиваемого, расспросить его об учебе, трудовой деятельности, о семье и других обстоятельствах, изученных достаточно подробно. По ходу допроса следователь может упомянуть о каких-то деталях биографии, упущенных, а может быть даже и забытых самим допрашиваемым. Столь широкая осведомленность следователя о фактах, не относящихся к предмету допроса, может создать у допрашиваемого представление о том, что следствию известно все. Это обстоятельство и побуждает подчас допрашиваемого к решению давать правдивые показания и рассказать все, как было в действительности. В некоторых случаях следователь, желая продемонстрировать осведомленность в обстоятельствах преступления, раскрывает допрашиваемому суть совершенного преступления.

Следователь как бы реконструирует действия допрашиваемого, раскрывает шаг за шагом то, как готовилось и совершалось преступление. Интуиция и практический опыт помогают ему восстановить недостающие элементы картины преступления, и она может звучать вполне достоверно и весьма убедительно. Чем более точно сумеет следователь воспроизвести обстоятельства совершенного деяния, тем большее воздействие его рассказ окажет на допрашиваемого. Рассматривая тактические приемы маневрирования информацией, необходимо иметь в виду следующее:

-действия следователя не могут сопровождаться обманом допра­шиваемого, то есть прямой передачей ему заведомо ложных сведе­ний. Допрашиваемому не навязывают способ действий, а предоставля­ют возможность воспринять информацию, самостоятельно оценить ее и свободно реализовать свои решения, принятые с учетом собственно­го понимания ситуации;

-тактические приемы этой группы требуют практического опыта, творческого отношения к делу и не допускают шаблона. Необходимо учитывать конкретную обстановку, особенности личности допрашиваемого. То, что оказалось пригодным в одном случае, может не дать результатов в другом.

Итак, тактические приемы и тактические комбинации:

1) не должны нарушать нормы уголовного процесса и нормы морали;

2) не должны оправдывать преступника;

3) не должны способствовать самооговору;

4) не должны быть основаны на физическом или психическом насилии, обмане, шантаже;

5) должны действовать избирательно;

6) приемы не должны быть основаны на использовании невежества допрашиваемого или его слабоумия, дефектов зрения, речи, слуха;

7) должны учитывать возрастные особенности.

Простое несоблюдение процессуальных требований приводит к не возможности обоснования ими выводов расследования. Однако в ряде случаев такие нарушения образуют основание для уголовной ответственности.

Допрос, сопряженный с противоправным воздействием на них целью добиться изменения представляемых ими фактических данных искажения информации об обстоятельствах, имевших место в действительности, обладает высокой степенью общественной опасности. Очевидно, что противоправное воздействие заключается в применении определенных методов, методик, приемов, тактики допроса.

Вопрос о противоправности решается с точки зрения уголовного права, исходя из наличия или отсутствия в деянии состава преступления: объекта, объективной стороны, субъективной стороны и субъекта. Действующий уголовный закон предусматривает ответственность за два преступления, препятствующих получению достоверных доказательств в рамках допроса (ст. 302 УК), принуждение к даче показаний или уклонению отдачи показаний либо к неправильному переводу (ч. 2 ст. 309 УК).

Такие деяния посягают прежде всего на реализацию процессуальных гарантий, обусловливающих допустимость и достоверность доказательств (добровольность дачи показаний, объективность исследования обстоятельств дела), препятствуют установлению истины. Это, в свою очередь, может повлечь опасные последствия: вынесение незаконных и необоснованных процессуальных решений, в том числе судебных. Одновременно совершается посягательство и на общественные отношения, обеспечивающие здоровье, личную неприкосновенность честь и достоинство, а также другие права личности, что позволяет рассматривать подобные деяния как двухобъектные.

Субъективная сторона характеризуется прямым умыслом. Виновный может руководствоваться корыстью, карьеризмом, ложно понятыми интересами службы, местью и другими мотивами, которые не влияют на квалификацию. Цель преступления не указана в законе и состоит в получении определенных показаний или экспертного заключения.

Субъект преступления по ст. 302 УК — следователь или лицо, производящее дознание, а равно другое лицо, совершающее принуждение к даче показаний с ведома или молчаливого согласия следователя или лица, производящего дознание. По ст. 309 УК ( «Подкуп или принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу») может нести ответственность любое вменяемое физическое лицо, достигшее шестнадцати лет.

Наибольшую сложность при анализе преступлений, препятствующих получению достоверных доказательств в рамках допроса, вызывает их объективная сторона.

Как уже говорилось, закон допускает использование тактических и психологических приемов допроса, не исключающих добровольность дачи показаний. В отличие от указанных процессуальных мер, применение которых обусловлено потребностями расследования, принуждение к даче показаний препятствует получению допустимых доказательств (показаний), так как воздействует на сознание и волю допрашиваемого с тем, чтобы получить «нужные» фактические данные. При этом рассматриваемый состав будет иметь место и тогда, когда допрашиваемый принуждается к сообщению правдивых сведений. Уголовный закон, таким образом, обеспечивает добровольность дачи показаний как залог их достоверности.

Принуждение состоит как в психическом, так и физическом воздействии на допрашиваемого или эксперта. Его нельзя отождествлять только с насилием, поскольку последнее — лишь один из способов совершения рассматриваемого деяния. Принуждение необходимо понимать в широком смысле. Оно представляет собой воздействие на волю лица, вынуждающего его давать показания.

Угроза как способ психического воздействия на допрашиваемого может выражаться в различных формах. Это могут быть обещания ухудшить процессуальное положение (например, заключить обвиняемого или подозреваемого под стражу, изменить меру пресечения на более строгую, не разрешать свидания с родственниками и т.п.), уведомление допрашиваемого о возможном применении мер негативного характера к его родственникам и знакомым (например, о возбуждении против них уголовного дела). Наконец, виновный может угрожать допрашиваемому применением физического насилия, демонстрируя различные средства (наручники, резиновую дубинку и т.д.) либо сообщая, что в случае несогласия давать показания принуждаемый будет помещен в одну камеру с рецидивистом или с другим лицом, которое способно причинить допрашиваемому вред. Под угрозой должно пониматься и запугивание уничтожением или повреждением имущества, принадлежащего ему или его родственникам и знакомым. При этой необходимо, чтобы угроза реально воспринималась принуждаемым и действительно не оставляла альтернативы в его действиях. На реальность угрозы может указывать ее конкретная форма, интенсивность выражения, сопутствующая обстановка и т.п. Поэтому вопрос о реальности угрозы решается в зависимости от конкретных обстоятельств, При высказывании угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью деяние полностью охватывается ст. 302 УК и не требует дополнительной квалификации по ст. 119, поскольку принуждение к даче показаний более опасное (судя по санкции) и к тому же двухобъектное преступление.

Шантаж — одна из форм угрозы, выражающаяся в запугивании чем-либо  с целью создания у человека состояния фрустрации, под влиянием которого он принуждается к даче показаний или к даче заключения (например, угроза оглашения компрометирующих сведений). Принуждаемое лицо в результате применения шантажа ставится в безвыходное положение, зависимое от виновного.

Определенную сложность вызывает толкование признака «иные незаконные действия», которые предусмотрены законодателем как способ принуждения к даче показаний. В УК не указывается, в чем они конкретно выражаются. При определении его рамок нужно иметь в виду как злоупотребление следователем или лицом, производящим дознание, своими процессуальными полномочиями, так и применение ими непроцессуальных методов воздействия на допрашиваемого, несвязанных с угрозами шантажом или различными формами физического насилия.

К первой группе незаконных действий можно отнести безосновательное применение процессуальных мер принуждения (привода, наложений ареста на имущество, задержания, заключения под стражу и т.п.).

Вторую группу незаконных действий могут характеризовать раз личные провокационные методы, тактические приемы допроса, обманные действия, сковывающие волю допрашиваемого. Например, использование искусственных доказательств, создающих видимость, что следствию уже все известно и нежелание давать показания будет расценено как противодействие со стороны подозреваемого или обвиняемого, эксперта либо как отказ от дачи показаний (ст. 308 УК РФ). Под иными незаконными действиями следует понимать также ложные обещания следователя или дознавателя прекратить уголовное дело освободить из-под стражи, изменить квалификацию преступления и т.п. в случае, если они были сделаны под условием, что допрашиваемый даст показания. К указанной группе незаконных действий должно быть причислено и применение в ходе допроса алкоголя, наркотичес­ких, одурманивающих веществ, а также гипноза, психологических при­емов, ставящих психику лица в зависимость от следователя, лица, производящего дознание, либо лиц, выполняющих их поручения (гип­нотизера, экстрасенса, психолога и др.). Это влияние может быть поставлено в один ряд с воздействием физических факторов. Оно характеризуется полным отсутствием у гипнотизируемого ориентиров­ки в окружающей среде и постгипнотической амнезией. Полностью подвластный гипнотизеру, находящийся в беспамятстве человек ли­шен возможности осознать предпринимаемые в отношении него дей­ствия, должным образом их оценить, воспрепятствовать им и обжало­вать их. В этом отношении «следственный гипноз», несмотря на «подписку о согласии», является нарушением конституционных прав человека на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, на иммунитет от самообвинения (4)

На наш взгляд, именно в силу указанных причин применение гипноза в ходе допроса следует отнести к незаконным действиям, принуждающим лицо к даче показаний.

Использование полиграфа без согласия допрашиваемого также можно расценивать как принуждение к даче показаний посредством иных незаконных действий.

Критерием отграничения правомерных тактических приемов ведения допроса от незаконного психического воздействия должно быть наличие у допрашиваемого свободы выбора поведения, возможности для осознанного и добровольного изложения своей позиции (5).

Принуждение к даче показаний — преступление с формальным составом, оно признается оконченным с момента его совершения любым из указанных в ст. 302 УК способов, независимо от наступления последствий. Не имеет значения, получены ли реально показания или заключение эксперта, ложные они или истинные.

В качестве квалифицирующего признака преступления в ч.2 ст. 302 УК названо применение насилия, издевательств или пытки. Здесь речь идет уже о более опасных методах принуждения, посягающих на неприкосновенность личности, ущемляющих ее честь и достоинство, создающих угрозу причинения вреда здоровью или причинения смерти.

Насилие как способ принуждения к даче показаний или к даче заключения может выражаться в применении различных форм физического воздействия на допрашиваемого или эксперта – нанесении ударов, побоев, ранений, ином применении физической силы, а также холодного или огнестрельного оружия либо других предметов, жидкос­тей (кислот, кипятка), сыпучих веществ и т.д. Кроме того, в воздейст­вии на внутренние органы человека без повреждения наружных тканей путем отравления или опаивания одурманивающими веществами. Следует подчеркнуть, что в данном случае применение одурманивающих веществ предполагает использование силы, иначе речь должна идти о принуждении к даче показаний путем иных незаконных действий (ч. 1 ст. 302 УК).

Состав преступления, предусмотренный ч.2 ст. 302, не требует наступления последствий. Поэтому возникает вопрос о квалификации содеянного в случае их наступления.

Здесь нужно исходить из следующего правила. Поскольку принуждение к даче показаний с применением насилия является двухобъектным преступлением, то легкой и средней тяжести вред здоровью охватывается ч.2 ст. 302 УК. Однако, если были причинены тяжкий вред здоровью или смерть, то требуется дополнительная квалификация по соответствующим статьям УК, предусматривающим ответственность за преступления против жизни и здоровья.

Издевательства представляют собой действия, сопряженные с причинением моральных либо физических страданий: лишение пищи, воды, сна, грубые высказывания, оскорбляющие честь и достоинство человека, унижающие религиозные, национальные чувства, и т.п.

Понятие пытки раскрывается в Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 г. Она означает любое действие, которым какому-либо  лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия. В это определение не включаются боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно.

Часть 2 ст. 309 УК предусматривает ответственность за принуждение свидетеля, потерпевшего к даче ложных показаний, эксперта даче ложного заключения или переводчика к осуществлению неправильного перевода, а равно принуждение указанных лиц к уклонению от дачи показаний

Содержание этого деяния имеет сходство с преступлением, предус­мотренным ст. 302. Однако существует и ряд отличий. Прежде всего, следует отметить, что в данном случае речь идет не о незаконных способах воздействия в ходе допроса, а о «превентивных» мерах, которые предпринимаются лицами, не облеченными процессуальными полномочиями по осуществлению расследования, в целях обеспечения дачи принуждаемым «нужных» показаний. Кроме того, указанные в этой норме процессуальные субъекты принуждаются к ложным пока­заниям, заключению, неправильному переводу, иными словами, к дея­ниям, за которые они сами несут уголовную ответственность. Тем самым им наносится вред не только применением указанных в законе способов принуждения, но и побуждением их к противоправному по­ведению, за которое предусмотрено наказание. В случае принуждения к даче правдивых показаний путем действий, посягающих на лич­ность, например с применением угрозы убийством, необходимо их ква­лифицировать при наличии признаков по статьям раздела VII УК РФ (т.е. по ст. 119 и др.), так как вреда правосудию в данном случае не наносится.

Часть 2 ст. 309 в качестве способов принуждения предусматривает шантаж (его содержание аналогично рассмотренному при анализе ст. 302), а также различные виды угрозы: убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества свидетеля, потерпевшего, эксперта, переводчика или их близких. Угроза в данном случае должна реально восприниматься именно принуждаемыми и находиться в причинной связи с принуждением. Форма выражения угрозы для квалификации не имеет значения.

Состав преступления, предусмотренный ч. 2 ст. 309, формальный, поэтому считается оконченным с момента предъявления требований дать ложные показания, заключение или осуществить неправильный перевод, подкрепленных шантажом либо угрозой, независимо от того, достиг виновный своей цели или нет.

Сноски:

1. 1. Тактический прием — это наиболее рациональный и эффективный способ действия или наиболее целесообразная линия поведения следователя или дознавателя при собирании, исследовании, оценке и использовании доказательств.
2. 2. Тактическая комбинация — это комплекс тактических приемов, охватываемых единым замыслом, направленным на достижение конкретной тактической цели в условиях данной следственной ситуации.
3. 3. См.: Уголовный процесс / Под ред. П.А. Лупинской. М., 1995. С. 261.
4. 4. См.: Ларин А. М., Ратинов А. Р. Злоупотребление психиатрией // Гос-во и право. 1997. №     6. С. 77-79.
5. 5. См.: Дулов А. В. Судебная психология. Мн., 1970. С. 128-152; Ратинов А.Р, Судебная психология для следователей. М., 1967. С. 163.

 

Автор:

И.В. Дворянсков, доцент кафедры юриспруденции Международного университета природы, общества и человека «Дубна», кандидат юридических наук

преступление,  убийство,  уголовное дело,  уголовный процесс,  ложь 

01.07.2011, 52632 просмотра.

Глава 2 МЕТОДЫ ДОПРОСА. Секретные миссии [сборник]

Глава 2

МЕТОДЫ ДОПРОСА

Существует несколько путей получения показаний от подозреваемого. Прежде чем рассмотреть методы, которыми пользовался я сам, мне хотелось бы коротко остановиться на методах, применяемых в Англии и других странах.

В фашистской Германии были широко распространены пытки. Там методы допроса в зависимости от изобретательности следователя варьировались от избиения хлыстом до сжимания большого пальца руки специальным приспособлением, вырывания ногтей, перелома конечностей или медленного сдавливания головы человека металлическим обручем. Сверление зубов бормашиной, особенно когда бор доходит до чувствительного нерва, тоже считалось довольно эффективным средством.

В Соединенных Штатах также используются самые различные методы — от допроса «третьей степени», при котором подозреваемого допрашивают много часов подряд под лучами мощных электрических ламп, до применения таких предположительно надежных научных средств, как «наркотик правды» и «обнаружитель лжи». Я подчеркиваю: предположительно надежных, потому что не верю в эти средства. «Наркотик правды», или пентазол, затуманивает сознание человека, и он, сам того не ведая, начинает говорить правду. К такому выводу приходят сторонники этого средства. Проделав ряд опытов, я установил, что человек может привыкнуть к наркотикам, и они не будут оказывать на него никакого действия. «Обнаружитель лжи» — остроумное приспособление, призванное показывать, как под влиянием различных чувств изменяется состояние организма человека. Сторонники «обнаружителя лжи» идут дальше. Они заявляют, что с его помощью можно определить, говорит ли подозреваемый правду или ложь. Я допускаю такую возможность, но не уверен, что этот «обнаружитель» эффективен на сто процентов. Я убедился на личном опыте, что хладнокровные люди способны легко перехитрить «обнаружитель лжи».

Применяемые в фашистской Германии и Соединенных Штатах методы допроса «третьей степени» в значительной мере предусматривают телесные пытки. Безусловно, телесные пытки способны сломить самого волевого и физически сильного человека. Я знал одного мужчину поразительной силы воли, у которого гестаповцы вырвали все ногти, а затем сломали ногу, но он не вымолвил ни единого слова. Позже этот человек признался, что его терпение истощилось как раз в тот момент, когда мучители прекратили пытки, но, если бы они продолжали пытать его, он наверняка не выдержал бы и во всем признался.

Ни один человек не может вынести пытки с применением воды: капли воды падают на голову человека с интервалами в несколько секунд. Я уверен, что любой человек через несколько минут перестанет молчать, а через час — сойдет с ума.

Но телесные пытки имеют один серьезный недостаток. Под их воздействием очень часто невиновный признается в преступлениях, которых он никогда не совершал, и только для того, чтобы получить передышку. Зверские пытки могут заставить невиновного «сознаться» в преступлении, за которое полагается смертная казнь. В таких случаях человек считает, что быстрая смерть легче нечеловеческих страданий. Телесные пытки в конце концов заставляют говорить любого человека, но не обязательно правду.

Во время войны агентам, посылаемым на задание, выдают три вида таблеток, которые они всегда носят при себе. Первый вид — «нокаутирующие таблетки». Проглотив такую таблетку, человек теряет сознание на двадцать четыре часа. Другой вид — «бензидриновые таблетки». Они утомленного человека на время делают энергичным. Третий вид — «таблетки для самоубийства», содержащие соль цианистой кислоты или какой-нибудь другой мгновенно действующий яд. Последний вид таблеток предназначен для агентов, которые чувствуют, что их вот-вот должны поймать, и знают, что не выдержат предстоящих пыток. Нужно быть поистине смелым человеком, чтобы сознательно носить с собой свою смерть.

Вот все, что я хотел сказать о телесных пытках. Такие методы, как правило, эффективны, но слишком уж отвратительны. Кроме того, они свидетельствуют о слабости следователя: он приходит к выводу, что подозреваемый умнее его и что перехитрить его путем допроса невозможно.

Второе бюро (Deuxi?me Bureau), французский эквивалент нашей военной контрразведки (MI-5), где я начал свою служебную карьеру и приобрел некоторый опыт, применяло весьма остроумный метод, который обычно давал хорошие результаты. К подозреваемому прикрепляются два следователя. Один из них играет, роль грубияна — кричит, угрожает и стучит кулаком по столу. Другой же, спокойный, симпатичный человек, якобы защищает подозреваемого и делает все, чтобы угомонить своего неистовствующего коллегу. Напряжение достигает наивысшей точки, когда «грубияна», выкрикивающего оскорбления и самые ужасные угрозы, неожиданно куда-то вызывают. Допрос продолжает вести «симпатичный» следователь. Он дружественным тоном успокаивает подозреваемого и предлагает ему сигарету. Резкая перемена обстановки обычно дает хорошие результаты — подозреваемый во всем признается.

Скотланд Ярд[94] обычно пользуется мягкими методами, которые заключаются в том, что следователь будто бы сочувствует подозреваемому. Детективы Скотланд Ярда вежливы, дружественно настроены и довольно быстро добиваются необходимых признаний. Они мастерски окольными путями умеют внушить подозреваемому, что всем людям свойственно ошибаться. Как голландец, проживший много лет в Англии, я, пожалуй, могу отбросить присущую англичанам излишнюю скромность и сказать, что эти мягкие методы проистекают из желания дать подозреваемому последний рискованный шанс спасти жизнь.

В отличие от многих судебных систем обвиняемый в английском суде имеет одно очень ценное преимущество — его виновность должно доказать обвинение, причем это характерно для всех стадий, от ареста до суда. В Англии запрещается прибегать к физическому насилию над пленным или подозреваемым (до суда) и получать сведения путем угроз. Многие читатели, наверно, помнят случай, который произошел с одним полковником во время войны в одном из южных городов Англии. Фашистский летчик подверг город пулеметному обстрелу. Его сбили. На допросе он вел себя вызывающе. Полковник, до предела возмущенный поведением летчика, к тому же он не мог забыть, что фашист только что стрелял в беззащитных женщин и детей, ударил его тростью. Полковника судил военный трибунал — и он был снят с должности. Казалось бы, это слишком суровая кара, но за ней скрывается один из важнейших принципов английского судопроизводства.

Еще более интересный случай произошел со мной в 1941 году. Я допрашивал подозреваемого (как потом выяснилось, он оказался шпионом) и в порыве возмущения назвал его лжецом. Об этом узнало высшее начальство. Один из ответственных чиновников министерства внутренних дел вызвал меня к себе и прочел лекцию о чудовищности оскорбления, которое я нанес подозреваемому. Дело в том, что допрос происходил в одном из зданий министерства внутренних дел, а в этом министерстве строго придерживались правила не называть подозреваемого лжецом. В крайнем случае, следователь может выразить ту же мысль другими словами, например: «Я полагаю, что ваш ответ на мой последний вопрос содержит некоторые неточности», — но он не имеет права оскорблять «бедную жертву» и играть на ее нервах. В то время это и забавляло и злило меня, потому что моя «жертва» бессовестно лгала и была на редкость отвратительной. Теперь я признаю это правило справедливым, хотя считаю, что в некоторых случаях из него следует делать исключения.

После освобождения Голландии я готовил молодых соотечественников для работы в контрразведке. Тезисы одной из серий моих лекций — о методах допроса — приведены в конце главы, поэтому сейчас я остановлюсь только на одном вопросе.

При перекрестных допросах я преследовал одну цель — как можно быстрее сломить волю подозреваемого. Сделать это не так уж трудно. Перекрестный допрос — битва умов, в которой каждая сторона стремится захватить инициативу и удерживать ее до конца. Естественно, с самого начала преимущества на стороне следователя. Ему нечего бояться, кроме, разве, неудачи, да и она не окажется для него роковой. Он может вести допрос где и когда ему заблагорассудится и в любую минуту прекратить его. Но если следователь не использует своих преимуществ, то есть не получит от подозреваемого необходимых сведений, он потеряет их. Если следователь будет вести себя так, что подозреваемый выйдет из себя или испугается вопросов, ему придется пройти долгий путь, прежде чем он добьется успеха. Чтобы основываться в своей работе на чувствах подозреваемого, надо быть психологом.

Офицеры контрразведки никогда не прибегали к телесным пыткам, но в некоторых случаях старались создавать подозреваемым различные неудобства, чтобы вытянуть из них необходимые сведения. Так, они сажали подозреваемых на жесткий стул или заставляли их стоять по стойке «смирно» в течение всего допроса. Вспоминается один трюк армейских разведчиков. Перед допросом они заставляли старших офицеров противника пить много чаю или кофе, а затем следователи допрашивали их до тех пор, пока естественные потребности зачастую не вынуждали офицеров сообщать важнейшие сведения. Лично я против таких «методов». Их, правда, нельзя отнести к категории телесных пыток, но нередко они граничат с ними.

Может быть, это донкихотство, но я всегда начинал разговор с подозреваемым как равный с равным. Он садится в удобное кресло, откидывается на спинку или сидит развалясь — как ему захочется. Допрос не должен быть слишком продолжительным, чтобы не утомлять подозреваемого. Он может длиться с 9 утра до 6 вечера с часовым перерывом на обед. Я предпочитаю вести весь допрос сам и не полагаться на замену. Во время перекрестного допроса я не делаю никаких заметок и стараюсь создать непринужденную атмосферу, если, конечно, не чувствую, что на подозреваемого гораздо лучше подействует строгость. Я всегда стараюсь захватить инициативу в свои руки путем воздействия на чувства подозреваемого. Если испытанные приемы не дают никаких результатов, а мне кажется, что сидящий передо мной — шпион, то, хотя рассказ его и убедителен, я заставляю его повторять этот рассказ снова и снова и каждый раз без пропуска деталей. Это может длиться неделю и явиться серьезным испытанием терпения и памяти обеих сторон. Рано или поздно подозреваемый, если он не тот, за кого себя выдает, споткнется о какую-нибудь незначительную деталь — и путь к его разоблачению окажется открытым.

Теперь я хотел бы вкратце обрисовать обстановку, в которой велись допросы во время второй мировой войны. Тогдашние условия были гораздо сложнее тех, которые существовали в первую мировую войну. Благодаря счастливой случайности, а также тонкому чутью английской контрразведки все немецкие шпионы, засланные в Англию, были арестованы в течение двадцати четырех часов после начала войны — в августе 1914 года. Карла Лоди, первого немецкого шпиона, который должен был прибыть вскоре после начала войны, агенты Скотланд Ярда уже ждали, и поймать его не представляло особого труда. Этот случай широко известен, поэтому здесь я расскажу о нем лишь в общих чертах.

В 1911 году, во время пребывания немецкого императора в Лондоне, у немецкого военного атташе вошло в привычку посещать парикмахерскую на улице Каледониан Роуд. Эта парикмахерская была неподходящим заведением для старших прусских офицеров, поэтому поведение атташе вызвало подозрение у контрразведки. За парикмахерской установили слежку, а вся корреспонденция офицера тщательно просматривалась. Вскоре контрразведка пришла к выводу, что парикмахерская являлась «почтовым ящиком» для немецких шпионов в Англии. Власти сочли нужным не принимать решительных мер. Они лишь установили наблюдение за парикмахерской и стали регистрировать все события, связанные с этим заведением. С объявлением войны они одним ударом ликвидировали систему шпионажа, которую немцы создавали более трех лет. Этот удар оказался настолько сильным, что в течение последующих нескольких лет войны немецкая разведка так и не смогла оправиться. А ведь все произошло из-за того, что старший немецкий офицер выбрал неаристократическую парикмахерскую.

Вторая мировая война усложнила условия работы английской контрразведки. Обычно в Лондоне и других крупных городах Англии живет множество иностранцев, которые могут находиться в дружественных отношениях с противниками Англии. Начиная с тридцатых годов прошлого столетия, эта категория жителей росла за счет беженцев из Германии и Италии. Многие из них боролись с ненавистным режимом Гитлера и Муссолини, а затем, чтобы избежать репрессий, бежали в другие страны. Нацисты и фашисты использовали эту благоприятную обстановку для засылки шпионов, которые маскировались под беженцев. Были англичане, которые сочувствовали нацистам и верили, что Англия, став союзником Гитлера, может избежать войны.

С начала второй мировой войны нужно было «просеять» тысячи немецких беженцев, которые прибывали в Англию в течение нескольких лет. Это была большая и сложная работа. После Дюнкерка, спустя всего лишь несколько месяцев, в страну прибыло еще 150 000 беженцев из Дании, Голландии, Норвегии, Франции и даже из Чехословакии и Польши. Проблема беженцев была очень сложной, к тому же необходимо было заниматься эвакуацией английских экспедиционных войск из Франции и решать вопросы, связанные с предотвращением вторжения немецких войск на Британские острова. Начались налеты немецкой авиации, а приток беженцев не уменьшался, что еще более усложнило стоящие перед Англией задачи. Англичанам теперь приходилось заниматься устройством и беженцев и своих бездомных соотечественников.

Для приемки беженцев была наскоро разработана система, которая сводилась к следующему. В Лондоне было создано пять приемных центров — на улицах Фулэм Роуд, Бальгау, Буши Парк, Кристал Пэлис и в Норвуде[95]. Эти центры, созданные советом лондонского графства, функционировали по образцу работного или исправительного дома и управлялись специальными наставниками. Меня, как офицера службы безопасности, прикомандировали к центру в Норвуде, который я знал лучше остальных. Раньше здесь размещался госпиталь. Все здания были двухэтажными и не имели ни подвалов, ни бомбоубежищ. Вокруг зданий, которые мы занимали, быстро воздвигли проволочную изгородь. Нас охраняли солдаты.

Навести порядок в темноте в толпе незнакомых людей — нелегкая задача. Однако так или иначе это удавалось. Беженцы регистрировались с указанием их фамилий и национальности. После этого им давали глоток чего-нибудь горячего и немного еды, а затем перед нами вставала проблема найти одеяла и место, где они могли бы провести остаток ночи. Это подобие порядка, наведенного с таким большим трудом, часто нарушалось паникой, вызванной очередным воздушным налетом. Казалось, немецкие бомбардировщики избрали «аллею бомбежек», которая проходила через Норвуд и Кристал Пэлис, и какой-нибудь из этих центров при каждом налете обязательно получал свою долю бомб. Работники центра и я всю ночь проводили на ногах, и на рассвете у нас слипались глаза. Но именно теперь начиналась настоящая работа. Беженцев подвергали санобработке, а затем их осматривал врач. Беженцы с инфекционными болезнями — оспой, чесоткой и прочими — изолировались. Многим другим после долгого и трудного путешествия требовалась медицинская помощь.

Затем к работе приступала контрразведка. Вещи, принадлежавшие, пожалуй, семистам беженцам, надо было рассортировать и тщательно осмотреть — каждый клочок бумаги, каждую страницу книги, одежду, включая подкладку и швы, чемоданы, сумки. Это была не поверхностная, формальная проверка, как во время таможенного досмотра. Многие беженцы, стремясь хоть чем-нибудь помочь стране, которая явилась для них убежищем, привезли с собой карты, фотографии и чертежи, содержавшие сведения о немецких оккупационных силах, и все эти документы нужно было изучить.

Как только эта работа завершалась, начинался устный допрос. От подлинных беженцев отделяли подозрительных лиц, которых задерживали.

Весь этот процесс изоляции беженцев от внешнего мира занимал приблизительно неделю. Им не разрешалось получать письма и поддерживать связь с внешним миром до официального разрешения контрразведки. Затем беженцев направляли к чиновнику, ведающему иммиграционными вопросами, и лишь после того как он выдавал им документы и удостоверения личности, они получали официальное разрешение «поселиться» в Англии. Все сомнительные беженцы — в их числе иногда оказывались честные люди, которые не могли доказать свою невиновность, — находились под охраной. В Англии было создано центральное регистрационное бюро, функционировавшее, кстати сказать, довольно эффективно, где собирались все сведения о каждом беженце. Часто можно было проверить рассказ беженца через центральное регистрационное бюро или найти прибывшего ранее беженца, который мог рассказать всю правду о беженце, вызвавшем подозрения.

Этим несовершенным методом пользовались до апреля 1941 года, когда моему коллеге и мне поручили создать специальный центр, известный под названием Королевская викторианская патриотическая школа (Royal Victoria Patriotic School). Она находилась в Клафаме.

Опираясь на свой опыт работы во временном центре для беженцев, где я напряженно трудился в течение многих дней и ночей, я вместе с моими коллегами разработал эффективную систему, благодаря которой все беженцы проходили процедуру проверки с наименьшими для них неудобствами, а мы тем временем могли заниматься вопросами безопасности. Приток беженцев к этому времени уменьшился, а число следователей значительно увеличилось, и мы, таким образом, могли уделять больше внимания каждому беженцу. Начиная с апреля 1941 года и кончая октябрем 1942 года, когда меня перевели на службу в голландскую контрразведку, я исполнял в этом заведении обязанности руководителя следователей. За этот период число следователей увеличилось с пяти до тридцати двух.

За шесть первых месяцев нашей лихорадочной работы, особенно после эвакуации Дюнкерка, несколько шпионов определенно могли ускользнуть от нас. При тогдашнем беспорядке и без достаточного количества опытных следователей было невозможно выявить всех подозрительных беженцев. Количество прибывающих беженцев было огромным, а время, которым мы располагали для их изучения, — слишком коротким, чтобы можно было добиться желаемых результатов.

Проверка беженцев в Лондоне не была единственным поручением, которое мне пришлось выполнять в дни Дюнкерка. После падения Франции немцы контролировали все побережье Западной Европы, кроме, пожалуй, Португалии. Лиссабон оказался единственным портом, откуда можно было официально выехать в Англию. Корабли из Лиссабона регулярно прибывали в Ливерпуль и Глазго, гидропланы — два раза в неделю в Пул, возле Борнемута, а самолеты аэродромного базирования — в Уитчёрч, возле Бристоля. Помимо работы в Лондоне я должен был еще с группой следователей выезжать в эти четыре пункта для проверки всех прибывающих, как англичан, так и иностранцев. Эти поездки занимали очень много времени. Мне кажется, из агентов контрразведки только я оставался на этой работе, пока не оказался в клафамской школе, куда для проверки направлялись все прибывающие самолетом и пароходом.

Такова была обстановка того времени. На ее почве родились мои рассказы, взятые из самой жизни. Условия работы контрразведки в период второй мировой войны были намного сложнее тех, которые создались во время войны 1914 года, когда без особого труда выловили всех немецких шпионов и когда ни одному «беженцу» не удалось улизнуть.

Английские экспедиционные войска в мае 1940 года не были готовы оказать противодействие немецкому наступлению, не чувствовала себя сильной и контрразведка. Она должна была учесть горький опыт прошлых лет, ибо теперь каждая ошибка могла оказаться роковой.

Приложение к главе 2

(Памятка следователю)

1. О с м о т р  и м у щ е с т в а.

Мы никогда не задумываемся над тем, какую важную роль играет тщательный осмотр вещей подследственных, и не уделяем этому должного внимания.

Прежде чем встретиться с подследственным, надо тщательно осмотреть его имущество, причем особое внимание должно уделяться содержанию записных книжек, дневников и вообще каждому клочку бумаги, на котором что-нибудь написано.

Любой обрывок бумаги, даже папиросной, следует тщательно изучить.

Все бумаги, содержащие загадочные записи, надо отложить, а в конце первого же допроса потребовать от подследственного объяснения.

Все адреса нужно взять на заметку и также потребовать объяснения при допросе.

Если среди вещей имеются книги, особое внимание необходимо уделять форзацам. Если книги обернуты бумагой, обертки надо снять. Если уголок страницы загнут, ее следует внимательно осмотреть — на ней могут быть знаки или наколы.

Если вы найдете словари, перелистайте страницы, на которых начинается новая буква, и посмотрите, нет ли под этой буквой или над ней каких-нибудь знаков.

Необходимо осмотреть внутреннюю часть спичечных коробок, предварительно высыпав из них спички.

Любые химические вещества, даже патентованные лекарства в таблетках или порошках, не должны оставаться без внимания следователя.

Обращайте особое внимание на вату, деревянные зубочистки и палочки из апельсинового дерева в записных книжках.

Особенно тщательно осматривайте использованные листы копировальной и промокательной бумаги; может случиться так, что именно благодаря им вы получите важные сведения.

I I.  П е р в ы й  д о п р о с.

а)  О б щ и е  п о л о ж е н и я.

Первый допрос подследственного не должен иметь форму допроса. Его следует попросить как можно подробнее рассказать о себе и о путешествии, которое он совершил.

Следователь должен быть вежливым и не выражать словом или своим поведением сомнения, удивления и т. д., кроме, пожалуй, восхищения.

Явную ложь и хвастливость надо поощрять.

Не следует обращать внимания допрашиваемого на противоречия в его рассказе.

Если показания допрашиваемого и людей, с которыми он был задержан, расходятся, никогда не указывайте ему на это во время первого допроса.

Чем больше противоречий в рассказе допрашиваемого, тем искуснее следователь должен делать вид, что безгранично верит ему. Следователь не должен задавать вопросы или делать замечания, которые могли бы заставить допрашиваемого насторожиться и дать ему понять, что ему не верят. Если к концу рассказа допрашиваемого вам станет ясно, что показания его искренни и что дело более или менее обычное, вы можете начать перекрестный допрос и задать этому лицу любой вопрос, какой сочтете нужным. Если вы убедитесь, что допрашиваемый — человек порядочный и что во втором допросе необходимости нет, вы можете освободить его. Если же какой-нибудь пункт рассказа допрашиваемого вызывает у вас сомнение, конец его рассказа должен явиться концом первого допроса.

б)  О т ч е т.

В начале отчета кроме обычных данных, о которых говорилось выше, следует указывать:

1. Вероисповедание допрашиваемого.

2. Принадлежал ли он к какой-нибудь политической партии (или профсоюзу) и, если да, — к какой именно.

3. Знает ли подозреваемый иностранные языки и, если да, — в какой степени.

Никогда не начинайте своих отчетов фразой, что данный человек производит на вас хорошее (или плохое) впечатление.

Впечатление — вещь обманчивая.

Как правило, ловкий шпион произведет на вас самое благоприятное впечатление.

Один всемирно известный криминалист однажды признался, что самое хорошее впечатление на него произвела женщина, которая, желая получить деньги по страховому полису, отравила своих детей, и самое невыгодное — знаменитый филантроп и реформатор.

Если вы не удовлетворены рассказом допрашиваемого, не делайте окончательных выводов.

Определите свои сомнения, возражения и изложите ваше мнение. Если вы можете дать логическое объяснение всем фактам, сделайте это как можно подробнее и рекомендуйте задержать подозреваемого для дальнейших допросов. Если не в ваших силах дать такое объяснение, попросите другого следователя высказать свое мнение по интересующему вас вопросу.

После первого же допроса за подозреваемым необходимо установить наблюдение. Важно не тратить на это много времени, так как результаты наблюдения оказывают большую помощь следователю, если они представляются ко второму допросу.

I I I.  В т о р о й  д о п р о с.

Перед вторым допросом, если первый вел другой следователь, изучите отчет о первом допросе.

Помните, что вы должны быть начеку, чтобы не попасть под влияние предположений, как преднамеренных, так и сделанных бессознательно.

Когда у следователя складывается мнение о данном деле, он обычно выражает его в форме выводов или заключений.

Факты, которые показались первому следователю важными, освещались им подробно, в то время как другие, на его взгляд, малозначительные или совсем незначительные, игнорировались.

Оценка фактов, данная первым следователем, не должна приниматься вторым как нечто неоспоримое.

Все факты, касающиеся данного дела, перед вторым допросом необходимо рассмотреть вновь, причем каждый факт следует оценить отдельно, и вы можете обнаружить, что самый существенный тот, на который первый следователь не обратил внимания.

Иногда есть смысл делать вид, что вы сильно раздражены; однако на самом деле никогда не выходите из себя.

Самые важные вопросы ставьте прямо.

Неожиданный вопрос дает такой же результат, как нападение из засады.

По возможности эта атака должна представлять собой не вопрос, а утверждение.

Если, например, вы уверены, что данное лицо поддерживало связь с немецким консулом в определенном городе, не спрашивайте его: «Вы когда-нибудь ходили к немецкому консулу в таком-то городе?» Вместо этого спросите: «Когда вы в последний раз были у немецкого консула в таком-то городе?»

Такие вопросы следует ставить неожиданно, вне зависимости от предыдущего разговора; при этом наблюдайте за кадыком и веками допрашиваемого.

Если в рассказе допрашиваемого имеются сомнительные или важные места, не разбирайте их в порядке очередности, а немедленно приступайте к перекрестному допросу, перескакивая с одной темы на другую.

Прежде чем приступить к перекрестному допросу, установите, что за человек допрашиваемый, и поступайте с ним соответствующим образом.

Некоторых людей можно взять грубостью.

Поэтому заранее определите, каким методом лучше воздействовать на данного подозреваемого — грубостью, сарказмом, вежливым обращением или же путем выражения сочувствия.

Л е г е н д а  в н у т р и  л е г е н д ы.

В отчете о первом допросе следователь может предложить задержать данного человека до тех пор, пока определенный факт или факты в его рассказе, которые показались следователю либо странными либо вымышленными, не будут выяснены.

В таких случаях вы должны быть особенно начеку: вы можете услышать так называемую «легенду внутри легенды», которую агент выучивает «на всякий случай».

Объяснить, что я подразумеваю под этим, легче на примере.

Допрашивается моряк. Он рассказывает, как бежал с оккупированной территории, где в течение восьми месяцев ничего не делал, потому что не хотел работать на нацистов, и как он все время пытался связаться с какой-нибудь подпольной организацией и т. д. Наконец побег удался, и он добрался сюда через Испанию и Португалию.

Рассказ кажется правдоподобным. Моряк говорит уверенно, владеет собой и производит «хорошее впечатление».

Однако вызывает подозрение тот факт (и он — причина второго допроса), что этот «безработный» прибыл с пятьюдесятью английскими фунтами стерлингов и двумястами американскими долларами.

Откуда у безработного такие деньги?

Вначале он ответил, что это его сбережения.

Первый следователь вполне законно не поверил этому и порекомендовал задержать моряка до выяснения сомнительного факта.

Затем моряк начинает рассказывать вторую легенду.

Под большим давлением и после долгих колебаний он, наконец, заявляет: «Сэр, я вижу, что нет смысла больше обманывать вас. Я скажу вам всю правду. Я вор».

И он начинает со всеми подробностями рассказывать, как он ограбил женщину, которая приютила его на ночь, как украл у нее бриллианты и потом продал их на черном рынке.

Обычно все мы склонны верить любому заявлению, которое не в пользу рассказывающего. Это психологический фактор.

Если следователь поверит второй легенде, то сомнительный факт в первом отчете окажется выясненным, а поскольку мы интересуемся только вопросами безопасности, данное дело прекратится, как не вызывающее интереса, и человека выпустят на свободу.

Сочинитель легенд никогда не делает своего героя блестящим во всех отношениях.

Внутри одной легенды обычно оказывается другая, которая явно не в его пользу, тогда у него больше шансов, что ему поверят, поэтому он и выдает себя за вора, убийцу, сутенера и так далее.

К такой легенде внутри легенды надо относиться с недоверием. Вам может показаться, что вы достигли успеха в разоблачении человека и что он говорит правду, но не всегда это так. Чаще такого человека следует считать явно подозреваемым.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Тактические приёмы ведения допросов в системе МВД

Общие моменты

В ходе ведения допросов применяются совокупности психологических приёмов воздействия на допрашиваемого. Они могут быть квалифицированы в зависимости от ситуации, которая складывается между следователем и допрашиваемым на:

?  приёмы, используемые в бесконфликтных ситуациях ведения допроса;

?  приёмы, используемые в конфликтных ситуациях.

К приёмам ведения допроса, используемым в бесконфликтных ситуациях относятся:

— смежность;

— сходность;

— контрастность;

— разобщение;

— перифраза;

— наглядность.

Смежность — здесь запоминание событий происходит по принципу ассоциаций. В памяти допрашиваемых образуются смежные ассоциации между образами предметов и явлений в том порядке, в каком они воспринимались. Чтобы помочь воспроизвести образ того, что интересует следователя, допрашиваемому могут показать обстановку места происшествия, что помогает ему вспомнить само событие.

Сходность — этот приём используется для восстановления в памяти допрашиваемого, имеющих значение для дела, но забытых представлений, мыслей, чувств, путём предъявления ему не относящихся к данному делу, но сходных объектов или понятий. Например, предъявив допрашиваемому фотографию можно вызвать представление не только о самом человеке, но и его действиях.

Контрастность — сущность данного приёма состоит в сравнении противоположных объектов (чёрное — белое, большой — маленький и т.д.). Например, если событие имело место зимой, то, напомнив ему о летнем периоде, можно помочь восстановить в его памяти забытое время.

Разобщение — этот приём построен на разъединении образовавшихся при восприятии связей, выявлении отдельных признаков и свойств.

Перифраза — допрашиваемый может воспроизводить сведения в категориях и выражениях, которыми он не владеет или они подсказаны ему другими людьми. Для их проверки, по просьбе следователя допрашиваемый повторяет их другими словами, перефразирует.

Наглядность — данный приём применяется тогда, когда допрашиваемый затрудняется выразить словами свойства, признаки предмета и т.д. В этих случаях предъявляются шкала цветов, рисунки, модели. Можно попросить допрашиваемого изобразить на бумаге то, что он затрудняется описать словами.

Приёмы ведения допроса, применяемые в конфликтных ситуациях:

— снятие напряжения;

— создание напряжения;

— использование положительных свойств личности допрашиваемого;

— использование слабых сторон личности;

— пресечение лжи;

— выжидание;

— допущение легенды;

— вызов;

— внезапность;

— последовательность;

— отвлечение внимания;

— форсированный темп;

— замедленный темп;

— создание представления об осведомлённости следователя;

— повторность.

Снятие напряжения — довольно часто во время допроса допрашиваемый испытывает сильное душевное волнение. В результате чего не может связно и последовательно изложить сведения. Такое состояние может быть вызвано непривычной обстановкой, чувством тревоги, боязни сказать что-то лишнее и т.д. Чтобы снять напряжение, необходимо дать ему время освоится с обстановкой, успокоиться, а затем переходить к допросу. Это достигается благожелательным отношением к допрашиваемому, убеждением в неправильности избранной им позиции, нереальности его планов, расчётов и т.д.

Создание напряжения — подобное состояние следователь создаёт путём воздействия на эмоциональную сферу допрашиваемого, разрушая его уверенность в правильности избранной позиции. Если допрашиваемый характеризуется повешенной эмоциональной возбудимостью и импульсивностью, то данный приём даёт существенные результаты.

Использование положительных свойств личности допрашиваемого — во многих случаях обращение к положительным свойствам личности приносит пользу в расследовании преступлений. Особенно в отношении лиц, которые дают ложные показания. Поэтому аппелируя к честности допрашиваемого, его заслугам в прошлом, авторитету в коллективе, его можно склонить к откровенности и правдивости на допросе.

Использование слабых мест личности — имея в виду особенности психики личности (вспыльчивость, склонность к переживаниям и т.д.) можно добиться правильных показаний на допросе. В гневе допрашиваемый может сказать то, что в обычном состоянии не сказал бы.

Пресечение лжи — этот приём применяется тогда, когда нет надобности позволять допрашиваемому «развёртывать ложь». Целесообразно это в том случае, когда следователь имеет достоверные данные по поводу обстоятельств дела. Лживые показания немедленно отклоняются, ложь пресекается путём предъявления имеющихся доказательств.

Выжидание — в сознании заинтересованного в исходе дела свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого происходит борьба мотивов, одни из которых побуждают к даче ложных показаний, другие — к правдивости. Учитывая эти колебания допрашиваемого, следователь, сообщает определённую информацию, умышленно «закладывает» в его сознании основания, обеспечивающие победу полезных мотивов и делает перерыв в допросе, выжидая, пока сам допрашиваемый не откажется от ложных показаний.

Допущение легенды — следователь, зная, что допрашиваемый даёт ложные показания, создаёт возможность изложить их и выговориться. При этом допрашиваемый обязательно придёт в противоречие со своими прежними утверждениями. Следователь делает вид, что верит его показаниям, внимательно его слушает и зафиксировав всё в протоколе, разрушает легенду.

Вызов — этот приём применяется тогда, когда допрашиваемый не желает вести логические рассуждения. Для того, чтобы он согласился на дуэль следователь преднамеренно акцентирует внимание на некоторых слабо доказанных местах и фактах, которые допрашиваемый в состоянии опровергнуть. Таким путём он втягивается в рассуждения и в этот момент следователь сообщает ему факты, подкреплённые доказательствами. Допрашиваемый старается справиться с ними также как и с предыдущими, но это не возможно в силу их объективности. Это может вызвать у него состояние растерянности, фрустрацию. И он вынужден сообщать то, что имело место в действительности.

Внезапность — когда допрашиваемый даёт ложные показания, ему внезапно задаётся вопрос или предъявляется доказательство, о наличии которого он не знал. Это разрушает систему заранее подготовленных ложных ответов и вызывает стресс у допрашиваемого. Он затрудняется связать внезапно полученный материал с тем, который он до этого придумал и не может быстро сформулировать очередной ложный ответ.

Последовательность — этот приём противоположен внезапности и применяется тогда, когда необходимо добиться постепенного нарастания психического напряжения у лгущего допрашиваемого. Для этого следователь последовательно в нарастающем порядке предъявляет доказательства, подробно разъясняя значение каждого из них. Дав ему почувствовать силу собранных доказательств, следователь показывает допрашиваемому бесплодность его попыток говорить ложь.

Отвлечение внимания — в этом случае, чтобы усыпить бдительность допрашиваемого, следователь не акцентирует внимание на главном вопросе, а как бы растворяет его в числе других.

Форсированный темп — нередко допрашиваемый в ходе допроса медлит, тянет время, старается обдумать и подготовить свои ответы, чтобы они соответствовали известным следователю обстоятельствам. Навязывая допрашиваемому повышенную активность, следователь берёт инициативу в свои руки, опережая ход его мыслей, не давая возможности для размышления и уловок.

Создание определённого представления об осведомлённости следователя — в этом случае, следователь преднамеренно сообщает допрашиваемому определённые факты или сведения. В результате допрашиваемый приходит к выводу, что ему известно многое и начинает давать правдивые показания.

Повторность — этот приём рассчитан на то, что допрашиваемый оказывается не в состоянии на очередном допросе, повторить показания в точности, что и на предыдущем.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Боевая подготовка Спецназа / Арсенал-Инфо.рф

Допрос пленных

Пленные являются важнейшим источником получения сведений о противнике (особенно офицерский состав). Через них можно установить численность, состав группировки и вооружение противника, нумерацию его частей, характер укреплений, политико-моральное состояние войск и другие сведения. Допросы пленных бывают краткие (первичные) и полные. Краткий допрос производится (если позволяет обстановка) командирами РДГ по вопросам, непосредственно их интересующим и необходимым для выполнения поставленной им задачи. Если по условиям обстановки пленного невозможно доставить в расположение своей части, командиры производят полный допрос на месте (добиваясь сведений, представляющих интерес для старшего начальника) примерно по следующим вопросам:

– чин, должность, фамилия;

– к какому подразделению и части принадлежит пленный;

– участок, занимаемый подразделением;

– месторасположение штаба;

– где и какие соседи;

– место ближайшего резерва;

– места и районы расположения штаба, складов, огневых средств, техники, связи, КПП и т. д.;

– где наблюдательные пункты;

– инженерное оборудование обороны;

– какая задача части;

– пароль и отзыв на данные сутки.

Каждый разведчик должен владеть методами форсированного допроса в полевых условиях. Как показывает практика, военнослужащие стран НАТО стопроцентно «ломаются» в ходе такого допроса, и дают нужную информацию. Для первичного допроса военнопленного СпН нарушает все мыслимые и немыслимые конвенции. Допрос осуществляется в максимально сжатые сроки с применением страшнейшего мордобоя, угроз, пыток и т. д. Это обусловлено спецификой работы СпН. Потом военнопленный уничтожается. Если он оказывается ценным источником, то переправляется в место постоянной дислокации. Там его уже допрашивают более детально. Если соблюдать правила Женевской конвенции, то кроме имени, воинского звания и номера части, военнопленный ничего не скажет и «нужной информации» от него не получить. Для получения информации СпН применит пытки, и весьма изощренные.

Можно утверждать, что не каждый пленник согласится отвечать на задаваемые ему вопросы или что некоторые пленные будут отвечать на вопросы, задаваемые спецназом, но давать неправильные ответы и тем самым введут допрашивающих в заблуждение. На самом деле это не так. Каждый ответит на вопросы спецназа, и опыт Афганистана это доказывает. Исключений нет. Насколько долго может продержаться очень сильный человек против допрашивающего его спецназа. Ответ: одну минуту. Есть эффективные и надежные способы заставить человека говорить. Каждый знает: тех, кто попал в руки спецназа, должны убить, но могут и помиловать за честные ответы. Поэтому люди заставляют себя давать правильные и точные ответы.

Они борются не за свою жизнь, а за легкую смерть. Пленных обычно допрашивают группами по два-три и более человек. Если окажется, что один знает меньше, чем другие, то его могут активно использовать для разговора начистоту. Допрашивать можно с использованием горячего утюга, просверливать ему уши электродрелью, или отрезать от пальцев куски фаланг ножом или электропилой. Пальцы у человека чрезвычайно чувствительны к боли. Одним из способов, считающимся очень эффективным, является вид пытки, известный, как велосипед. Человека связывают и кладут на спину. Кусочки бумаги, ваты, тряпки смачиваются спиртом или одеколоном и вставляются между его пальцами, а затем поджигают.

Любой спецназ испытывает особую страсть к половым органам. Если обстановка позволяет, используется старый и простой метод демонстрации силы спецназа. Взявшие в плен забивают в ствол дерева большой клин, затем силой вставляют половые органы жертвы в образовавшуюся щель и выбивают клин. Потом они проводят допрос других пленных. В то же самое время, для того чтобы сделать их более разговорчивыми, используется главное оружие спецназа – маленькая саперная лопатка. Пока спецназ задает вопросы, лезвие лопатки используется для отрезания ушей и пальцев, ударов по печени и выполнения целой программы неприятных операций над пленником во время допроса.

Немедленно после приземления и пленения противника командир группы спецназа старается использовать один из самых кровожадных способов: отрезание губ у человека бритвой, или переламывание его шеи посредством откручивания головы. Эти способы используют все, даже если пленник явно не имеет никакой информации, преследуемая цель – предупредить любую возможность того, чтобы кто-то из группы пленных не делал попыток перебежать к противнику. Это делается сознательно, чтобы сломать волю противника к сопротивлению. Каждый, включая и того, кто не принимал участия в пытке, знает, что после этого у него нет выбора: он повязан с группой кровью и понимает, что он должен либо выбраться, либо умереть вместе с группой. В случае сдачи в плен, он может подвергнуться точно такой же пытке, какую только что применили его друзья.

По опыту Афганистана я знаю, что, получив требуемую информацию об интересующем объекте, группа спецназа проверяет данные, а затем убивает пленных. Особо следует отметить, что те, кто говорил правду, получали легкую смерть. Их могли застрелить, повесить, перерезать им горло или утопить. Спецназ никого не пытает ради самой пытки. Вы практически не встретите в спецназе садистов. Если такого обнаруживают, то от него быстро избавляются. И более легкая, и более жестокая формы допроса в спецназе являются тем неизбежным злом, с которым воюющий человек вынужден мириться. Используют эти методы не из любви к пыткам людей, а как простые и наиболее надежные способы получения информации, которая жизненно необходима для их целей.

Статья о допросе The Free Dictionary

в уголовном и гражданском судопроизводстве, расследовании или судебном иске, заключающееся в получении и фиксации устной информации, то есть доказательств, касающихся обстоятельств, важных для данного дела.

В соответствии с советским законодательством допрос может проводиться только уполномоченными на то лицами. На стадии предварительного следствия эти лица являются должностными лицами органов дознания, следователями и прокурорами; на стадии судебного следствия и в гражданском процессе допрос проводится судом.

В случае, если допрашиваемые не владеют языком, на котором ведется судопроизводство, их допрос осуществляется через переводчика.

При допросе детей, не достигших 14-летнего возраста (а при допросе лиц от 14 до 16 лет, по усмотрению дознавателя) участие учителя обязательно. Помимо учителя, в допросе могут также участвовать родители или другие законные представители.

Основные принципы уголовного судопроизводства СССР и союзных и автономных республик 1958 года (статья 14) запрещают сбор доказательств силой, угрозой или другими незаконными мерами. Применение незаконных мер допроса признано законом преступлением против отправления правосудия (ст. 179 Уголовного кодекса РСФСР и статьи Уголовных кодексов других союзных республик).

На стадии предварительного следствия составляется протокол каждого допроса.Допрос, проведенный в ходе судебного следствия, заносится в протокол судебного заседания.

В законодательстве современных буржуазных государств формально провозглашаются демократические принципы допроса, например, добровольность дачи показаний, запрет на использование обвиняемого и других методов запугивания, а также право обвиняемого давать показания в присутствии своего адвоката. На практике эти нормы часто нарушаются. Полиция часто прибегает к методам допроса с применением силы и принуждения, которые называются «допросом третьей степени».В США, например, во время допросов используются различные «специальные» меры принуждения, в том числе «сыворотки правды», которые ослабляют волю и притупляют сознание допрашиваемых, и детекторы лжи, которые якобы способны различать истинные и ложные показания. Положения законодательства о том, что эти методы могут применяться только с согласия допрашиваемого, являются чистой формальностью, поскольку отказ допрашиваемого дать свое согласие истолковывается как доказательство его вины и ложности его показаний.

.

методов допроса — перевод на испанский — примеры английский

Эти примеры могут содержать грубые слова на основании вашего поиска.

Эти примеры могут содержать разговорные слова, основанные на вашем поиске.

Он стал известен среди подпольных левых секторов жестокими методами допроса и пыток.

Более того, строгие правила, касающиеся методов допроса подозреваемых по безопасности, также направлены на предотвращение или применение пыток (см. Ниже).

Además, existen normas rigurosas sobre los métodos de interrogatorio de sospechosos, Concebidas para Evitar la Tortura (véase más adelante).

Как утверждается, они были подвергнуты жестоким методам допроса , пыткам и жестокому обращению.

Он хотел бы получить подробную информацию о том, как часто литовские власти проверяли методов допроса и кто отвечает за проведение таких проверок.

El orador agradecería que se ofrecieran detalles sobre la frecuencia con que las autoridades lituanas excinan los métodos de interrogación y quién es el responsable de llevar a cabo dichos exámenes.

Ни одно задержанное лицо во время допроса не должно подвергаться насилию, угрозам или методам допроса , которые умаляют его способность принимать решения или его суждения.

Ninguna persona detenida será sometida, durante sus interrogatorio, a violencia, amenazas o cualquier otro método de interrogación que menoscabe su Capacidad de decisión o su juicio.

Один из методов допроса заключался в том, чтобы снять гипс и встать на ногу.

В частности, как сообщается, утверждалось, что допустимые методы допроса могли включать лишение насущных человеческих потребностей, удушение мокрой тканью и угрозы смертью.

В частности, se ha aseverado que entre los métodos de interrogatorio que deberían permissionirse figuran la noisfacción de necesidades humanas esenciales, la asfixia con un paño húmedo y las amenazas de muerte.

Этот вывод особенно очевиден, когда такие методов допроса используются в комбинации, что представляется стандартным случаем.

Especialmente Evidente Cuando Estos métodos de interrogatorio se utilizan combinados, lo cual parece ser el caso normal.

Они также просили Суд издать временное постановление, запрещающее использование жестоких методов допроса до завершения рассмотрения их апелляций.

Pedían además al Tribunal que dictara una orden prehibiendo el empleo de métodos de interrogatorio violentos hasta que se sustanciase el recurso.

Более того, Суду не была предоставлена ​​информация о методах допроса , которые должны быть использованы, и он не занимал по ним никакой позиции.

Además, el Tribunal no ha recibido información alguna sobre los métodos de interrogatorio que serían utilizados y no ha acceptado una posición a ese респект.

Предположим, что текущие методов допроса будут продолжены

Более того, строгие правила, касающиеся методов допроса подозреваемых в безопасности, также направлены на предотвращение пыток.

Además, las estrictas directrices sobre los métodos de interrogatorio de sospechosos por motivos de seguridad también están encaminadas a превентив ла тортура.

Согласно полученной информации, г-н Найрух подвергался жестоким методам допроса и жестоким избиениям в течение 45 дней.

Según la información recibida, el Sr.Nayroukh fue sometido a duros métodos de interrogatorio y fue objeto de golpes violentos durante 45 días.

Венесуэла разработала стандарты и инструкции по обращению с задержанными и методов допроса , которые являются частью общей политики предотвращения любых случаев пыток.

En Venezuela se han dictado normas e Instrucciones sobre el tratamiento que ha de darse a las personas detenidas y sobre los métodos de interrogatorio , todo enmarcado dentro de la política general de evitar todo caso de Tortura.

По утверждению правительства, методов допроса , примененных против г-на Ганимата, были необходимы для получения как можно скорее важной информации.

Según el Gobierno, métodos de interrogatorio utilizados contra el Sr. Ghanimat eran necesarios para obtener, lo más rápidamente posible, información esencial.

Он рассказал, что его связали и подвесили вверх ногами во время транспортировки в тюрьму, а затем ему постоянно завязывали глаза и подвергали современным методам допроса , включая электрошок.

El Sr. A dijo que lo habían atado y colgado boca abajo durante su traslado a la cárcel, y que posteriormente había tenido que llevar una venda en los ojos constantemente y había sido sometido a avanzados métodódos decar 9009 métodos descar decar.

Задача комиссии — адаптировать методов допроса и дачи свидетельских показаний, которые будут соответствовать особым потребностям людей с ограниченными возможностями.

El objetivo del comité es adaptar los métodos de interrogación y testimonio para adaptarlos a las necesidades especiales de las personas con discapacidad.

Если бы вам было интересно, когда я введу более экстремальные методы допроса —

Ни одно задержанное лицо во время допроса не должно подвергаться насилию, угрозам или методам допроса , которые умаляют его способность принимать решения или его суждения.

Ninguna persona detenida será sometida, durante su interrogatorio, a violencia, amenazas o cualquier otro método de interrogación que menoscabe su Capacidad de decisión o su juicio. .

Допрос юридическое определение допроса

В статье 1997 года Офше и Лео рассмотрели протоколы допросов. Он утверждает, что привитие военной профессии добродетелей побудило военных (то есть служебных JAG) выступить против оскорбительной тактики допроса, и другим профессиям следовало бы последовать примеру военных. Проблема в том, что усиленный допрос имеет долгую историю, даже если он не был назван этим эвфемизмом. 2) ЦРУ, ошибочно провозглашенное «усиленным допросом», «спасло жизни». Это политический документ, а не бесстрастная история, но это часть его ценность: демократия просто не сможет преодолеть травму, подобную проблеме допросов, без честного публичного отчета.Большая часть информации, которую ЦРУ предоставило средствам массовой информации о своей программе допросов и задержаний, была неточной, что препятствовало тщательной проверке обращения с задержанными. В докладе разоблачены 20 основных примеров, которые ЦРУ использовало для защиты ныне закрытой расширенной программы допросов, утверждая, что каждый из примеров «был признан ошибочным в фундаментальных отношениях». Буш не согласился и провел различие между «пытками», которые, по его мнению, запрещены американским и международным правом, и «усиленными методами допроса».Газета Washington Post недавно процитировала официальных лиц, ознакомившихся с полным отчетом, о том, что ЦРУ скрывало ключевую информацию, преувеличивало «значение заговоров» и ложно приписывало своим жестоким методам допроса важные сведения, которые уже были предоставлены задержанными. добавил: «Израильские суды и разведывательные службы полагаются на результаты расследований, проведенных в комнатах для информаторов, не задавая вопросов и не исследуя методы допроса, используемые в этих комнатах.»Г-н Панетта, который должен уйти в отставку после утверждения сенатом США Чака Хейгела, кандидата президента Обамы на замену г-на Панетты, продолжил, однако, что США все же могли найти бен Ладена, не используя такие противоречивые Кэтрин Касе, директор Службы защитников Техаса, организации, представляющей заключенных, приговоренных к смертной казни, сказала, что два года назад она тесно сотрудничала с Ассоциацией начальников полиции Техаса над законопроектом, который сократил количество преступлений, для которых будет использоваться запись допроса. быть обязательным..

определение допроса по The Free Dictionary

«пытка с допросом», чтобы сказать, что он может сбежать, сообщив, является искусственным, утверждает Шу, потому что это потребует от него глубокого предательства и нарушения его целостности — по крайней мере, для преданных членов оппозиции. class = «MsoNormalUnless проблем со стороны внимание уделяется безопасности детей в Интернете, вместо того, чтобы Интернет был уравнителем возможностей и связи, он может углубить цикл допросов лишений. Они также исследуют, как ученые понимают правовые структуры уголовного процесса в связи с политической культурой Китая, и ученые размышляют о трех сохраняющиеся проблемы, связанные со справедливым судебным разбирательством: презумпция невиновности, пытки во время допросов и роль адвокатов в уголовном процессе.допросные пытки, см. Дэвид Сассман, Что не так? В юридическом образовании в Соединенных Штатах традиционно используется «допросный сократовский» метод лекций (Paliwala, 2002, с. Турнбоу из архива, проливающий суровый, допросный свет на то, что влечет за собой занятия без лицензии. — в трудные годы, прежде чем Принс полностью отработал свои техники, оттачивая свои хладнокровные таланты и развивая свою готовность пугать миндалину зрителя: заместитель омбудсмена, Аусама Ахмед Аль Асфур, директор по международному сотрудничеству и развитию Гада Хамид Хабиб и старший На встрече присутствовала специалист по допросу Мариам Ахмед Абдулнур.(55) Допросные пытки, в частности, во многом обязаны своей эффективностью и повсеместностью — в Соединенных Штатах, (56) Сирии, (57) Израиле (58) и других местах — тем, что обычно происходят вне поля зрения общественности, (59) ) в «темноте … Допросные пытки доказывают на самом базовом уровне высокоэффективное средство убеждения, телесную риторику разрушающей мир силы» (Scarry 1985; Parry 2004). В разделе «Метка на стене» «например, она пишет, что существуют« косые, геометрические углы »и« углы вопроса », но никогда не связывает эти описательные термины с текстом, помогая читателю найти эти углы в цитируемых отрывках.(130) Во-вторых, они утверждали, что Конгресс ни в коем случае не может законным образом ограничить президента в разрешении методов допроса, которые он считал необходимыми для национальной безопасности. Маркс, Допросное нейровизуализация в борьбе с терроризмом: «Без умников» или угроза для прав человека? , 33 утра. .