Как Сергий Радонежский стал героем Куликовской битвы
Едва ли не все выпускники российских школ знают: перед тем, как отправиться на Куликово поле, Дмитрий Иванович Московский ушел на север, в Троицкий монастырь. Цель такого манёвра, кажется, ясна всем: князь пошел получить благословение Сергия Радонежского на свой подвиг. И даже те, кто не помнят других деталей сражения, несомненно, расскажут, что перед этим сражением состоялся поединок инока Пересвета, посланного святым старцем поддержать московского князя, с неким Челубеем.
При этом, как правило, мало кто задумывается, почему Дмитрий Донской, торопившийся навстречу врагу, чтобы предупредить объединение отрядов Мамая с войском литовского князя Ягайло, направился в диаметрально противоположном направлении. Алогичность таких действий Дмитрия Ивановича очевидна: от Москвы до Коломны (где была назначена встреча отрядов, выступивших на Куликово поле) по прямой 103 километра; от Москвы же до Троицкого монастыря — 70 километров, а от Троицы до Коломны — ещё 140 километров. Таким образом, «спешащий» великий князь Московский решил более чем вдвое увеличить свой путь, который теперь, по меркам того времени, должен был составить не менее двух недель! Логически объяснить это трудно. Конечно, можно принять точку зрения знаменитого в своё время учителя-новатора Виктора Фёдоровича Шаталова, который когда-то убеждал школьников, будто тем самым Дмитрий хотел ввести в заблуждение противника. Но тогда надо, по меньшей мере, придумать способ, с помощью которого в XIV веке Мамай и Ягайло могли своевременно получить весть о странных передвижениях московского князя. А это уж совсем трудно…
Странности, однако, на этом не заканчиваются. Остаётся непонятным и то, что заставило Дмитрия Ивановича стремиться получить благословение именно Сергия, а не его племянника Феодора, настоятеля Симонова монастыря, который располагался совсем рядом (рядом с современной станцией метро «Автозаводская»)? Да и как можно было надеяться на благословение Сергия или Феодора, если всего за два года до этого они, судя, по всему, поддержали митрополита Алексея, конфликтовавшего с Дмитрием из-за стремления последнего во что бы то ни стало поставить на митрополию своего приближённого Митяя-Михаила? Ведь именно к ним, к Сергию и Феодору, обращался и следующий, «законный» митрополит Киприан: «Не утаилось от вас и от всего рода христианского, как обошлись со мной, — как не обходились ни с одним святителем с тех пор, как Русская земля стала. Я, Божиим изволением и избранием великого и святого собора и поставлением вселенского патриарха, поставлен митрополитом на всю Русскую землю, о чём вся вселенная ведает. И ныне поехал было со всем чистосердечием и доброжелательством к князю великому (Дмитрию Ивановичу. — И. Д.). и он послов ваших разослал, чтобы меня не пропустить, и ещё заставил заставы, отряды собрав и воевод перед ними поставив; и какое зло мне сделать, а сверх того и смерти предать нас без милости, — тех научил и приказал. Я же, о его бесчестии и душе больше тревожась, иным путем прошёл, на своё чистосердечие надеясь и на свою любовь, какую питал к князю великому, и к его княгине, и к его детям. Он же приставил ко мне мучителя, проклятого Никифора. И осталось ли такое зло, какого тот не причинил мне! Хулы и надругательства, насмешки, грабёж, голод! Меня ночью заточил нагого и голодного. И после той ночи холодной и ныне страдаю. Слуг же моих — сверх многого и злого, что им причинили, отпуская их на клячах разбитых без сёдел, в одежде из лыка, — из города вывели ограбленных и до сорочки, и до штанов, и до подштанников; и сапог, и шапок не оставили на них!
Заключается это послание, датированное 23 июня 1378 года, проклятием: «Но раз меня и моё святительство подвергли такому бесчестию, — силою благодати, данной мне от Пресвятой и Живоначальной Троицы, по правилам святых отцов и божественных апостолов, те, кто причастен моему задержанию, заточению, бесчестию и поруганию, и те, кто на то совет давали, да будут отлучены и неблагословенны мною, Киприаном, митрополитом всея Руси, и прокляты, по правилам святых отцов!»1 Другими словами, как считает большинство исследователей, Дмитрий Иванович тогда был отлучён от церкви и проклят2. Правда, ни Сергий, ни Феодор Киприана в тот момент не поддержали. Как отмечает В. А. Кучкин, «в момент решительного столкновения между московским великим князем и поставленным в Константинополе митрополитом у них не хватило мужества заступиться за своего духовного владыку и осудить владыку светского, но своей принципиальной линии Сергий (в отличие от Фёдора) не изменил, через несколько месяцев поручившись за Дионисия»3. Тем не менее всё это делает проблематичным благословение Дмитрия игуменом Сергием.
Что же на самом деле происходило в конце лета 1380 года? Можем ли мы это установить? И, главное, понять, действительно ли Сергий Радонежский сыграл едва ли не решающую роль в выступлении Дмитрия Московского против Мамая?
Для ответов на эти вопросы мы должны обратиться к историческим источникам, которые донесли до нас информацию о тех событиях.
На протяжении многих десятилетий древнерусские книжники неоднократно обращались к сражению, произошедшему в 1380 году на Куликовом поле. Его описания со временем обрастали всё новыми подробностями, чтобы приблизительно к середине XV века приобрести тот вид, который вполне соответствует нынешним «средним» представлениям о Мамаевом побоище. К числу источников, объединяемых в так называемые памятники Куликовского цикла,относятся летописные повести, «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище», а также «Слово о житии и преставлении Дмитрия Ивановича».
История этих памятников выстраивается, по большей части, на основании текстологических наблюдений. Однако взаимоотношения текстов данных источников столь сложны, что не позволяют прийти к однозначным выводам. Поэтому датировки отдельных произведений этого цикла носят приблизительный характер.
Наиболее ранними являются тексты летописной повести о Куликовской битве. Они сохранились в двух редакциях: краткой (в составе Симеоновской летописи, Рогожского летописца и Московско-Академического списка Суздальской летописи) и пространной (в составе Софийской первой и Новгородской четвёртой летописей). Ныне общепринятым является представление, что краткая редакция, появившаяся приблизительно в конце XIV — начале XV века, предшествовала всем прочим повествованиям о Куликовской битве. Пространная же редакция летописного повествования, которая, по мнению большинства исследователей, могла появиться не ранее 1440-х годов4, испытала на себе явное влияние более поздних текстов. К их числу относится, в частности, «Задонщина». В число аргументов, на которые ссылаются исследователи, пытающиеся определить время появления этого поэтического описания Мамаева побоища, входят все мыслимые доводы, вплоть до признания «эмоциональности восприятия событий» свидетельством в пользу создания её «современником, а, возможно, участником» битвы5. С другой стороны, наиболее поздние датировки относят её текст к середине — второй половине XV века.
Самым поздним и одновременно наиболее обширным памятником Куликовского цикла является, по общему мнению, «Сказание о Мамаевом побоище». Оно известно приблизительно в полутораста списках, ни один из которых не сохранил первоначального текста. Датировки «Сказания» имеют «разброс» от конца XIV — первой половины XV века6 до 1530-1540-х годов7. Судя по всему, наиболее доказательна датировка, предложенная В. А. Кучкиным и уточнённая Б. М. Клоссом. По ней, «Сказание» появилось не ранее 1485 года, скорее всего — во втором десятилетии XVI века8. Соответственно, достоверность сведений, приводимых в «Сказании», вызывает серьёзные споры.
Обращение к этим источникам даёт достаточно полное представление о том, когда и почему древнерусские книжники «вспомнили» о том, что именно Сергий Радонежский вдохновил Дмитрия Донского на борьбу с «безбожным злочестивым ординскым князем» Мамаем.
В самом раннем повествовании «о воинҌ и о побоищҌ иже на Дону» никаких упоминаний имени Сергия мы не находим. Вместе с тем, в числе павших на поле боя упоминается «Александръ ПересвҌть», хотя пока нет никаких указаний, что он был монахом. Да и вряд ли инок упоминался бы с некалендарным именем Пересвет.
Текст поэтической повести о Мамаевом побоище, обычно именуемой «Задонщиной», гораздо реже используется для реконструкции обстоятельств сражения в устье Непрядвы. Но именно здесь впервые Пересвет называется «чернецом» и «старцем» — впрочем, только в поздних списках XVII века, очевидно, испытавших на себе влияние «Сказания о Мамаевом побоище»; до этого он — просто «бряньский боярин». Рядом с ним появляется Ослябя — и тоже с языческим, некалендарным именем, которым монах называться не мог. По справедливому замечанию публикаторов, обращение Осляби к Пересвету как к брату подчёркивает, что оба они — монахи. Однако монастырь, пострижениками которого они якобы являлись, здесь не называется.
Первое упоминание Сергия Радонежского в связи с Куликовской битвой встречается в пространной летописной повести: за два дня до сражения Дмитрию Ивановичу якобы «приспҌла грамота отъ преподобнаго игумена Сергиа и от святаго старца благословение; в неиже написано благословение таково, веля ему битися с Тотары: «Чтобы еси, господине, таки пошелъ, а поможеть ти Богъ и святаа Богородица»11. Находим мы в этой повести и имя Александра Пересвета с новым уточнением: «бывыи преже боляринъ Бряньский»12. А вот имени Осляби здесь нет, как нет и упоминания о том, что Пересвет — теперь — монах.
Остаётся лишь гадать, как послание Сергия, о котором идет здесь речь, попало в руки Дмитрия Донского. Ярким примером таких догадок, опирающихся, очевидно, лишь на «чутьё сердца», к которому прибегают некоторые авторы, которые пытаются «угадать то, на что не дают ответа соображения рассудка»13, являются рассуждения А. Л. Никитина. По его мнению, единственным посланником, который мог доставить великому князю грамоту Сергия, был Александр Пересвет. Основанием для такой догадки является целый ряд допущений и предположений, ни одно из которых не опирается на известные нам источники: тут и предположение о том, что Дмитриевский Ряжский мужской монастырь мог быть основан именно на том месте, где московского князя догнало послание Сергия Радонежского, и то, что в этом месте сам Дмитрий Иванович мог оказаться, поскольку «следовал первоначальному сообщению разведчиков, что ордынцы находятся в верховьях Цны», и то, что Пересвета мог послать князь Дмитрий Ольгердович, а сам Пересвет мог ехать из Переславля, а по дороге он «не мог не ночевать» в Троицком монастыре, где ему — «вполне естественно» — игумен «мог передать… «грамотку» московскому князю»… Впрочем, заключает сам автор этих умозрительных построений, «я не настаиваю на том, что всё так именно и происходило, однако это единственное возможное объяснение того факта, что Пересвет оказался столь тесно связан традицией с преподобным Сергием, а ратный подвиг брянского боярина приобрёл поистине эпические размеры». Только так, по мнению этого автора, «становятся понятны колебания авторов и редакторов повествований о Куликовской битве между «иноком», «чернецом» и «боярином», поскольку — следуя логике — кого, как не своего инока, Сергий мог послать к великому князю»14. Однако такие построения вряд ли имеют какое-то отношение к науке: количество «возможностей» здесь обратно пропорционально степени достоверности полученных результатов.
Дмитрий Донской, сопровождаемый князьями и боярами, объезжает Куликово поле после битвы 8 сентября 1380 года. Фото: гравюра предположительно Бориса Чорикова (1802–1866)
Привычный же нам развёрнутый рассказ о визите Дмитрия Ивановича к Троицкому игумену появляется лишь в «Сказании о Мамаевом побоище», через сто с лишним лет после знаменитого сражения В этом рассказе Сергий оправдывает и задержку Дмитрия, связанную с заездом в монастырь, и предсказывает скорую победу над врагом, которым — неожиданно — оказываются некие «половцы». А Пересвет и Ослябя — уже не просто монахи, но схимники, принявшие «третий постриг» — великую схиму (что, между прочим, запрещало им брать в руки оружие). Дмитрий Иванович, согласно «Сказанию», не сразу направляется в Коломну, а предварительно заезжает в Москву, чтобы сообщить митрополиту Киприану (которого на самом деле в Москве в это время быть не могло) о благословении Сергия Радонежского — чем ещё больше задерживает своё выступление на приближающегося врага. Мало того, из дальнейшего повествования следует, что уже на Куликовом поле князя догнал некий «посолъ с книгами» от Сергия Радонежского. Что же заставило автора «Сказания» отступить от того, что мы называем достоверным рассказом, и столь большую роль отвести Сергию Радонежскому (а заодно и митрополиту Киприану)?
Судя по всему, все эти дополнения связаны прежде всего с тем временем, когда было написано «Сказание» — когда после ликвидации независимости Новгорода в 1478 году Иван III присоединил не только земли новгородских бояр, но и часть земельных владений новгородской церкви. Эти действия московского князя насторожили представителей церкви. В том же году между Иваном III и митрополитом Геронтием произошёл конфликт по поводу управления Кирилло-Белозерским монастырем. В 1479 году великий князь обвинил митрополита в том, что тот неверно совершил крестный ход при освящении Успенского собора (пошёл против движения солнца), но митрополит не признал своей ошибки. Тогда Иван III запретил ему освящать новые церкви в Москве. Геронтий уехал в Симонов монастырь и пригрозил, что не вернётся, если великий князь ему не «добьёт челом». Великому князю, только что с трудом ликвидировавшему мятеж братьев — удельных князей, приходилось лавировать. Он нуждался в поддержке церкви, а потому был вынужден послать своего сына на переговоры к митрополиту. Геронтий, однако, был твёрд в своей позиции. Ивану III пришлось отступить: он обещал впредь слушать митрополита и не вмешиваться в дела церкви.
Идеологическим основанием для выстраивания новых отношений с государством для церкви стал прецедент с попыткой Дмитрия Донского поставить на митрополичью кафедру своего ставленника — Митяя-Михаила, из-за чего и произошёл конфликт с Киприаном, о котором мы упоминали в самом начале статьи. С этой целью в летописание 1470-1480-х годов была включена «Повесть о Митяе», в которой осуждалось вмешательство светских властей в вопросы, составлявшие прерогативу церкви. Вместе с тем церковь приложила все усилия, чтобы в глазах современников и потомков подчеркнуть свою роль в борьбе с Ордой. Именно поэтому в «Сказание о Мамаевом побоище» и были вставлены легендарные эпизоды о бла-гословлении Дмитрия Донского Сергием Радонежским и о посылке на брань двух «иноков»: Осляби и Пересвета. Так Сергий Радонежский стал не только организатором монастырской реформы, которая сыграла громадную роль в подъёме авторитета церкви в целом и монастырей в частности, но и вдохновителем победы московского князя на Куликовом поле.
Примечания
1. Послание митрополита Киприана игуменам Сергию и Феодору//Би6лиотека литературы Древней Руси. Т. б. XIV — середина XV века. СПб. 1999. С. 413, 423.
2. 6прочем, по мнению Т. Р. Галимова, вопрос об отлучении от церкви митрополитом Киприаном Дмитрия Ивановича Донского, требует дополнительного изучения.
См.: Галимов Т. Р. Вопрос об отлучении от Церкви Дмитрия Ивановича Донского вторым посланием митрополита Киприана.
3. Кучкин В. А. Сергий Радонежский// Вопросы истории. 1992. № 10. С. 85.
4. Иногда её датировка «омолаживается» до середины XV в. См.: Орлов А. С. Литературные источники Повести о Мамаевом Побои ще//Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 2. М.; Л. 1935. С. 157-162; ср.: Словарь книжников и
книжности Древней Руси. Ч. 2. Вып. 2. Вторая половина XIV-XVI в. Л. 1989. С. 245.
5. Дмитриев Л. А. Литературная история памятников Куликовского цикла// Сказания и повести о Куликовской битве. Л. 1982. С. 311, 327-330.
6. Греков И. Б. О первоначальном варианте «Сказания о Мамаевом побоище»// Советское славяноведение. 1970. № б.
С. 27-36; Он же. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М. 1975. С. 316-317, 330-332,431-442; Азбелёв С. H. Повесть о Куликовской битве в Новгородской Летописи Дубровского//Летописи и хроники: Сб. статей. 1973. М. 1974. С. 164-172; Он же. 06 устных источниках летописных текстов: На материале Куликовского цикла//Летописи и хроники: Сб. статей. 1976. М. 1976. С. 78-101; Он же. 06 устных источниках летописных текстов: На материале Куликовского цикла// Летописи и хроники. Сб. статей. 1980. М. 1981. С. 129-146 и др.
7. Мингалёв В. С. «Сказание о Мамаевом побоище» и его источники//Автореф. дис…. канд. ист. наук. М.; Вильнюс. 1971. С. 12-13.
8. В. А. Кучкин исходит из упоминания в «Сказании» Константино-Еленинских ворот Московского Кремля, которые до 1490 г. назывались Тимофеевскими. См.: Кучкин В. А. Победа на Куликовом поле//Вопросы истории. 1980. № 8.
С. 7; Он же. Дмитрий Донской и Сергий Радонежский в канун Куликовской битвы//Церковь, общество и государство в феодальной России: Сб. статей. М. 1990. С. 109-114. Б. М. Клосс же атрибутирует «Сказание» коломенскому епископу Митрофану и датирует памятник 1513-1518 гг. См.: Клосс Б. М. 06 авторе и времени создания «Сказания о Мамаевом побоище»//1п memoriam: Сборник памяти Я. С. Лурье. СПб. 1997. С. 259-262.
9. Рогожский летописец//ПСРЛ. Т. 15. М. 2000. Стлб. 139.
10. Задонщина//Библиотека литературы Древней Руси. Т. 6. С. 112.
11. Новгородская четвёртая летопись//ПСРЛ. Т. 4. 4.1. М. 2000. С. 316; ср.: Софийская первая летопись старшего извода//ПСРЛ.
Т. 6. Вып. 1. М. 2000. Стлб. 461.
12. Новгородская четвёртая летопись. С. 321; ср.: Софийская первая летопись. Стб. 467.
13. Хитров М. Предисловие//Великий князь Александр Невский. СПб. 1992. С. 10.
14. Никитин А. Л. Подвиг Александра Пересвета/Дерменевтика древнерусской литературы X-XVI вв. Сб. 3. М. 1992.
С. 265-269. Курсив везде мой. — И. Д.
15. Т. е. было тяжко.
16. «Это твоё промедление двойной для тебя помощью обернётся. Ибо не сейчас ещё, господин мой, смертный венец носить тебе, но через несколько лет, а для многих других теперь уж венцы плетутся».
17. Т. е. не одно нападение встретили.
18. Сказание о Мамаевом побоище// Библиотека литературы Древней Руси. Т. 6. С. 150, 152.
19. Там же. С. 174.
Куликовская битва:Дмитрий Донской и Сергий Радонежский
«Теперь твой час настал. Молись!..» (Дмитрий Донской
и Сергий Радонежский)
…Куликовская битва принадлежит, по убеждению
автора, к символическим событиям русской истории.
Таким событиям суждено возвращение. Разгадка их
еще впереди…
А л е к с а н д р Б л о к
…Русь, Русь, что пророчит сей необъятный простор?.. Наш простор служит переходом к простору небесного пространства, этого нового поприща для великого подвига… Что такое Россия —
или — что же, — для чего нужно собирание?.. Для чего, зачем, не щадя себя, лишив себя свободы (т.е. обратившись в служилые сословия, обложив всякую душу — живую и даже умершую — тяжкой податью) —
народ русский присоединял тысячеверстые валы и рвы…»
Философ-«космист» Николай Ф е д о р о в
«За алтари и очаги» — крылатая фраза древнего трактата, мудрый афоризм определяет перспективы и направление нравственно-педагогических исканий, постижение смысла человеческого бытия. Особая забота — о круге чтения современной молодёжи, о восстановлении неразумно прерванного диалога с классикой, о возрождении и поощрении интереса прежде всего к духовным и этико-эстетическим сокровищам православной культуры.
Тебя призвал на брань святую,
Тебя Господь наш полюбил,
Тебе дал силу роковую,
Да сокрушишь ты волю злую
Слепых, безумных, диких сил…
О, недостойная избранья,
Ты избрана! Скорей омой
Себя водою покаянья,
Да гром двойного наказанья
Не грянет над твоей главой!
С душой коленопреклоненной,
С главой, лежащею в пыли,
Молись молитвою смиренной
И раны совести растленной
Елеем плача исцели!
И встань потом, полна призванью,
И бросься в пыл кровавых сеч!
Борись за братьев крепкой бранью,
Держи стяг Божий крепкой дланью,
Рази мечом — то Божий меч!
А.С. Хомяков. «России». Март 1854.
…Печально-трагический, памятно просветленный пафос заключительных строф-абзацев «Задонщины»: «И стал великий князь Дмитрий Иванович со своим братом, с князем Владимиром Андреевичем и с остальными своими воеводами на костях на поле Куликовом, на речке Непрядве. Страшно и горестно, братья, было в то время смотреть: лежат трупы христианские, словно сенные стога у Дона великого нга берегу, а Дон-река три дня кровью текла. И сказал князь великий Дмитрий Иванович: «Сосчитайте, братья, сколько у нас воевод нет и сколько молодых людей недостает?»
Тогда отвечает Михайло Александрович, московский боярин, князю Дмитрию Ивановичу: «Господин князь великий Дмитрий Иванович! Нет, государь, у нас сорока бояр московских, двенадцати князей белозерских, тридцати новгородских посадников, двадцати бояр коломенских, сорока бояр серпуховских, тридцати панов литовских, двадцати бояр переяславских, двадцати пяти бояр костромских, тридцати пяти бояр владимирских, пятидесяти бояр суздальских, сорока бояр муромских, семидесяти бояр рязанских, тридцати четырех бояр ростовских, двадцати трех бояр дмитровских, шестидесяти бояр можайских, тридцати бояр звенигородских, пятнадцати бояр угличских. А посечено безбожным Мамаем двести пятьдесят три тысячи. И помиловал Бог Русскую землю, а татар пало бесчисленное множество»…
…Монолог Германа из пятой картины «Песни судьбы» Александра Блока:
« Вы спрашиваете — к чему? Считайте меня за сумасшедшего, если хотите. Да, может быть, я — у порога безумия… или прозрения! Всё, что было, всё, что будет, — обступило меня: точно эти дни живу я жизнью всех времен, живу муками моей родины. Помню страшный день Куликовской битвы. — Князь встал с дружиной на холме, земля дрожала от скрипа татарский телег, орлиный клекот грозил невзгодой. Потом поползла зловещая ночь, и Непрядва убралась туманом, как невеста фатой. Князь и воевода стали под холмом и слушали землю: лебеди и гуси мятежно плескались, рыдала вдовица, мать билась о стремя сына. Только над русским станом стояла тишина, и полыхала далекая зарница. Но ветер угнал туман, настало вот такое же осеннее утро, и так же, я помню, пахло гарью. И двинулся с холма сияющий княжеский стяг. Когда первые пали мертвыми чернец и татарин, рати сшиблись, и весь день дрались, резались, грызлись… А свежее войско весь день должно было сидеть в засаде, только смотреть, и плакать, и рваться в битву… И воевода повторял, остерегая: рано еще, не настал наш час. — Господи! Я знаю, как всякий воин в той засадной рати, как просит сердце работы, и как рано еще, рано!.. Но вот оно — утро! Опять — торжественная музыка солнца, как военные трубы, как далекая битва… а я — здесь, как воин в засаде, не смею биться, не знаю, что делать, не должен, не настал мой час! — Вот зачем я не сплю ночей: я жду сердцем того, кто придет и скажет: «Пробил твой час! Пора!»
А.А. Блок — В.В. Розанову ( 20 февраля 1909 года):
«Нам завещана… огромная (только не схваченная еще железным кольцом мысли) к о н ц е п ц и я живой, могучей и юной России… Если есть, чем жить, то только этим. И если где такая Россия «мужает», то уж, конечно, — только в сердце русской революции в самом широком смысле, включая сюда русскую литературу, науку и философию, молодого мужика, сдержанно раздумывающего думу «все об одном», и юного революционера с сияющим правдой лицом, и все вообще непокладное, одержанное, грозовое, пресыщенное электричеством. С этой грозой громоотвод не сладит».
Блоковский цикл «На поле Куликовом»
…………………………………………………
Река раскинулась. Течет, грустит лениво
И моет берега.
Над скудной глиной желтого обрыва
В степи грустят стога.
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь — стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной,
В твоей тоске, о, Русь!
И даже мглы — ночной и зарубежной —
Я не боюсь.
Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь…
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…
И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат уже в крови!
Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь…
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь!
7 июня 1908
2
Мы, сам-друг, над степью в полночь стали
Не вернуться, не взглянуть назадю
За Непрядвой лебеди кричали,
И опять, опять они кричат…
На пути — горючий белый камень.
За рекой — поганая орда.
Светлый стяг над нашими полками
Не взыграет больше никогда.
И, к земле склонившись головою,
Говорит мне друг: «Остри свой меч,
Чтоб недаром биться с татарвою,
За святое дело мертвым лечь!»
Я — не первый воин, не последний,
Долго будет родина больна.
Помяни ж за раннею обедней
Мила друга, светлая жена!
8 июня 1908
3
В ночь, когда Мамай залег с ордою
Степи и мосты,
В темном поле были мы с Тобою, —
Разве знала Ты?
Перед Доном темным и зловещим,
Средь ночных полей,
Слышал я Твой голос сердцем вещим
В криках лебедей.
С полуночи тучей возносилась
Княжеская рать,
И вдали, вдали о стремя билась,
Голосила мать.
И, чертя круги, ночные птицы
Реяли вдали.
А над Русью тихие зарницы
Князя стерегли.
Орлий клекот над татарским станом
Угрожал бедой,
А Непрядва убралась туманом,
Что княжна фатой.
И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня
Ты сошла, в одежде свет струящей,
Не спугнув коня.
Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
На моем плече.
И когда наутро, тучей черной
Двинулась орда,
Был в щите Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.
14 июня 1908
4
Опять с вековою тоскою
Пригнулись к земле ковыли,
Опять за туманной рекою
Ты кличешь меня издали…
Умчались, пропали без вести
Степных кобылиц табуны,
Развязаны дикие страсти
Под игом ущербной луны.
И я с вековою тоскою,
Как волк под ущербной луной,
Не знаю, что делать с собою,
Куда мне лететь за тобой!
Я слушаю рокоты сечи
И трубные крики татар,
Я вижу над Русью далече
Широкий и тихий пожар.
Объятый тоскою могучей,
Я рыщу на белом коне…
Встречаются вольные тучи
Во мглистой ночной вышине.
Вздымаются светлые мысли
В растерзанном сердце моем,
И падают светлые мысли
Сожженные темным огнем…
«Явись, мое дивное диво!
Быть светлым меня научи!»
Вздымается конская грива…
За ветром взывают мечи…
31 июля 1908
5
И мглою бед неотразимых
Грядущий день заволокло.
Вл. Соловьев
Взошла и расточилась мгла,
И, словно облаком суровым,
Грядущий день заволокла.
За тишиною непробудной,
За разливающейся мглой
Не слышно грома битвы чудной,
Не видно молньи боевой.
Но узнаю тебя, начало
Высоких и мятежных дней!
Над вражьим станом, как бывало,
И плеск и трубы лебедей.
Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. — Молись!
Сергий Радонежский (Варфоломей Кириллович, 1314-1392) — один из наиболее чтимых святых на Русской Земле. Основал (вместе со своим братом Стефаном) Троицкий монастырь, который стал впоследствии знаменитой Троице-Сергиевой лаврой. Целая плеяда учеников и последователей воспитана им.
Сергий Радонежский — молитвенник, печальник и заступник Земли Русской — канонизирован в 1452 году. Его именем назван подмосковный город Сергиев Посад. В Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры — рака с мощами Сергия.
«Сказание о Мамаевом побоище. Как даровал Бог победу государю великому князю Дмитрию Ивановичу за Доном над поганым Мамаем и как молитвами Пречистой Богородицы и русских чудотворцев православное христианство — русскую землю возвысил, а безбожных агарян посрамил»…
Древний текст повествует о тех судьбоносных событиях: Дмитрий Иванович «поехал к Живоначальной Троице на поклон к отцу своему духовному, преподобному старцу Сергию, благословение получить от святой той обители. И упросил его преподобный игумен Сергий, чтобы прослушал он святую литургию. Потому что был тогда день воскресный и чтилась память святых мучеников Флора и Лавра». Былинно-летописная хроника судьбоносных событий: окропление священной водою князя и его сопутников; тихий проникновенный голос мудрого старца: «Победишь, господин, супостатов своих…» Преподобный Сергий призывает «двух воинов из своей братии» — Александра Пересвета и Андрея Ослябу («И дал он им вместо оружия тдленного нетленное — крест Христов, нашитый на схимах, и повелел им вместо шеломов золоченых возлагать его на себя…»).
В сентябре 1380 года на Куликовом поле произошло крупнейшее сражение, завершившееся полной победой русского войска. Благословение преподобного игумена Сергия Радонежского, самоотверженное геройство воинов-монахов Александра Пересвета и Андрея Осляби, подвиги русских воинов и русских полководцев поставили факты русской истории в один ряд с фактами истории всемирной. За землю Русскую на берегах Дона сражались воины, возглавляемые великим князем Дмитрием Ивановичем, которого с тех знаменательных дней стали именовать Дмитрием Донским.
Однако победа на Куликовом поле не привела еще к окончательному падению монголо-татарского ига. Менее чем через два года свирепый Тохтамыш «изгоном», стремительным рейдом, захватывает и опустошает Москву. Мстительный и алчный хан грабит и разоряет Рязанщину.
Лелея и реализуя мысль об объединении вокруг Москвы всех русских земель, Дмитрий Иванович озаботился улучшением отношений с Олегом Рязанским.
В трудах Рязанской ученой архивной комиссии (в ее состав входил ведущий историк России Д.И. Иловайский) есть уникальные материалы, проливающие свет на события шестивековой давности: «Дмитрий, видя, что он не в состоянии достигнуть мира с Олегом, решил посетить Троице-Сергиевский монастырь и его знаменитого по своей святости основателя игумена Сергия и просить его помочь ему уговорить Олега покончить распри и жить с ним по душе.
Прибыв в монастырь, Дмитрий исполнил обычай: прежде начала дела, т. е. переговоров с игуменом, отслужил молебен, накормил братию, роздал милостыню и затем стал просить Сергия помирить его с Олегом.
Сергий согласился и с старыми московскими боярами прибыл в Рязань и остановился в Троицком монастыре. Он был у Олега на том самом месте, где ныне живут наши рязанские архипастыри. Чудный старец беседовал с Олегом о пользе душевной, о мире и любви. Сергий своими речами как бы вливал в Олега поток новых чувств, новых взглядов и перерождал его духовно.
Душа Олега никогда еще не была тронута прикосновением такой чистой, бескорыстной души, пред ним еще не звучали те сердечные струны, которые так захватывают в свою власть сердце человека, пробуждают высшие стороны духовной жизни, творят чудо. Все, что было сурового, мстительного, злобного по отношению к Москве, все исчезло, и под влиянием преподобного Сергия создавался не только новый Олег Рязанский, но вместе Олег Российский.
Невольно вспомнишь и добрым словом помянешь наше духовенство: как многие из духовных лиц были полны любовью к людям, как они все силы отдавали, проповедуя о пользе душевной, о мире и любви между людьми.
Олег заключил с Дмитрием вечный мир и любовь из рода в род, он пошел рука об руку с Москвою, не силою заставленный достигнуть общерусских интересов, а полным душевным согласием. Олег этим вечным миром положил громадный, крепкий камень в фундамент создававшейся тогда России… Он скрепил дружбу браком сына своего Федора с дочерью Дмитрия…»
Куликовская битва доказала, что русские способны себя защитить
Царьград: Что предшествовало сражению на Куликовом поле, почему именно в это время?
Владимир Лавров: Да потому что Мамай подошел. Еще раньше Дмитрий, которому еще предстояло стать Донским, перестал платить дань, а раз перестал платить дань, жди татаро-монгол. И так сошлось. А то, что это выпало на наш праздник — Рождество Пресвятой Богородицы, это же хороший признак. Здесь я отметил бы большую роль Сергия Радонежского.
В. Лавров. Фото: Телеканал «Царьград»
Ц.: Известно, что перед битвой Сергий Радонежский благословил Дмитрия Донского, и многие связывают победу русского оружия именно с этим.
В.Л.: Их встреча имела огромное значение, потому что молодой великий князь Дмитрий рвался спасти Русь от татарского ига. Но иго уже было давно. Выросло несколько поколений людей, которые привыкли проигрывать. И идти с таким настроем на проигрыш означало неудачу еще до самой битвы.
Перед великим князем стоял вопрос, как его изменить. Здесь мог помочь только Сергий Радонежский. Причем великий князь мог вызвать Сергия из монастыря в Кремль, но просителем-то тут был кто? Сам глава государства. И поэтому великий князь сам поехал к Сергию, рассказал, что идет войско Мамая, попросил дать благословение.
А Сергий Радонежский не спешил, он предложил великому князю заночевать в монастыре, и тому пришлось это сделать. Утром служба очень длинная, монастырская, опять же Сергий Радонежский ничего не говорит, не благословляет. Потом Сергий пригласил великого князя на трапезу. И вот во время трапезы Сергий встал, подошел и говорит: «Ты победишь». И благословил.
Преподобный Сергий Радонежский дает свое благословение князю Дмитрию. Фото: Ostranitsa Stanislav / Shutterstock.com
Но что еще удивительно, за спиной Сергия Радонежского стояли два монаха — богатыря в великой схиме. И Сергий дал этих монахов в войско Дмитрию Донскому. Это Пересвет и Ослябя. О них все знают еще со школьных учебников, даже в советское время об этом писали в положительном смысле. Но о чем не писали в советское время?
Не писали о том, что монах не имел права взять в руки оружие. Это отлучение от Церкви, и Сергий не мог на это благословить. Но сложилась уникальная ситуация, потому что это благословение во время трапезы могло услышать, предположим, двадцать человек, не больше. А когда воины увидели, что на конях монахи с оружием, они поняли, что это святая битва, что это благословение Сергия Радонежского, потому что на такое мог решиться только он.
А Сергий решился, конечно, вспоминая Библию. Помните, к Христу подходили фарисеи и книжники, спрашивая: «Как ты можешь в субботу исцелять? В субботу ведь ничего нельзя делать». А Христос им отвечал: «Не человек для субботы, а суббота для человека». Он не спорил: да, в субботу нельзя. Но сделать благое дело можно и в субботу, есть такая высшая правда.
В данном случае Сергий дал пример Христа, дал оружие. Очевидно, ночью был разговор, очевидно, он вызвал Пересвета и Ослябю и сказал, что он их хочет послать на битву. Вполне возможно, что они не вернутся, готовы ли они? И когда они дали согласие, он им дал великую схиму, этого тоже практически не бывает.
Великая схима уже у пожилых, очень духовно опытных, глубоких монахов, а тут молодые люди. Но, опять же, когда войско увидело молодых монахов с оружием, все поняли, что это благословение Сергия Радонежского, и настрой изменился. Колоссальнейшая роль Сергия Радонежского, он дал даже больше, чем хотел Дмитрий Донской.
Дмитрий Донской. Фото: www.globallookpress.com
А о Донском нужно добавить, что он надел обычные доспехи, сняв великокняжеские, позолоченные, и стал в передовой полк, как обычный воин. Часто глава государства идет в бой впереди всех, рискует жизнью? И это тоже очень помогло, потому что был момент, когда московский полк побежал. Но увидели, что глава-то государства сражается, не бежит. Стыдно стало, вернулись. Взяли пример с главы государства. Вот так происходило.
Выдающиеся люди, Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, в святой день Рождества Пресвятой Богородицы сокрушили несокрушимое войско.
Ц.: Чем грозило Москве поражение?
В.Л.: Разгромом, вырезанием населения, грабежом. Уже такое бывало. Нужно было побеждать, раз перестали платить дань. Но должен сказать о том, что в учебниках предпочитали не говорить: через два года татары пришли еще раз и обманом захватили Москву. Был страшный погром, вырезание, грабеж, и те, кто победил на Куликовом поле, погибли в 1382 году.
И поначалу Донскому не удалось собрать войско, другие князья не спешили на помощь Москве, но когда удалось собрать, то татары ретировались без битвы. Если мы сейчас отмечаем победу в Куликовской битве, то надо добавить, что через два года Москва была захвачена и пролилась кровь. И еще до 1480 года не удавалось покончить с этим страшным игом.
Ц.: Вернемся к Пересвету. Его поединок с Челубеем, пожалуй, самый известный в истории. Но оба погибли в нем…
Михаил Авилов. Поединок на Куликовом поле. Фото: www.globallookpress.com
В.Л.: По преданию, Челубей выиграл чуть ли не триста поединков, обладал даром наносить энергетические удары на расстоянии. Но это по преданию, проверить это невозможно. Но, конечно, татаро-монголы выдвинули самого мощного и сильного. По преданию, погибли оба. Но Пересвет дольше удержался на лошади, доехал до своих. То есть все-таки поединок закончился с преимуществом для русского православного воина. Что касается Осляби, то он выжил, и есть документ, свидетельствующий о том, что он ездил за границу как дипломат.
Ц.: Как вы думаете, почему русские победили, несмотря на более ранние проигрыши?
В.Л.: Русские защищали свою землю, свою веру, свои семьи, своих жен, детей. А татаро-монголы шли грабить, убивать, насиловать. Кто тут должен победить? Конечно, должны были победить те, за кем правда, за кем достоинство. Так и произошло 21 сентября.
Ц.: Чем стала для русских битва на Куликовом поле?
В.Л.: Русские почувствовали, что они способны себя защитить. До этого в России практически не было каменного строительства. Зачем строить, ведь придут, подожгут. Построишь хороший дом, обратишь на себя внимание татаро-монгол — они тебя же первого ограбят и убьют. То есть прекратилось развитие ремесел, почти прекратилось, может, за исключением Москвы, каменное строительство. Развитие экономики тоже остановилось.
Куликово поле. Тульская область. Фото: www.globallookpress.com
А после победы никаких реформ не было, просто люди поверили, что они могут себя защитить. Поэтому и возобновилось экономическое развитие, началось каменное строительство и развитие ремесел.
Произошел духовно-нравственный, моральный, психологический сдвиг. Мы способны себя защитить. Хотя пришлось еще долго дань платить и ждать до 1480 года, когда Иван III окончательно уничтожил это иго.
НАШИ ПРОЕКТЫ. Сергий Радонежский и Куликовская битва. Создание газеты к памятной дате, с. 18
Ответы к стр. 18
- Сбор материала по теме: работа в библиотеке, составление списка книг, которые можно использовать; поиск информации в Интернете и энциклопедии.
Подготовка к Куликовской битве
Встреча Дмитрия Донского и Сергия Радонежского.
Благословление Сергия Радонежского.
Пересвет и Ослябя — монахи Свято-Троицкого монастыря.
Участники Куликовской битвы.
Поединок Пересвета с Челубеем.
13 марта 1995 года был принят Федеральный закон № 32-ФЗ «О днях воинской славы (победных днях России)», согласно которому одним из таких дней стал день Рождества Богородицы (21 сентября) — День победы русских полков во главе с великим князем Дмитрием Донским над монголо-татарскими войсками в Куликовской битве (1380 год).
Битва русских войск на Куликовом поле под предводительством великого князя Дмитрия Ивановича Донского с войском хана Мамая — не просто славная страница нашей истории. Это важная веха в формировании единой русской нации.
8 сентября 1380 г. на Куликовом поле, в верхнем течении реки Дон, произошло сражение русских войск под предводительством владимирского и московского великого князя Дмитрия Донского с татарским войском во главе с темником Мамаем. Битва завершилась разгромом татарского войска и положила начало освобождению русского народа от золотоордынского ига.
Продвижение и построение войск перед битвой.Войска Дмитрия Донского:
1 — сторожевой полк,
2 — передовой полк,
3 — большой полк,
4 — ставка Дмитрия Донского,
5 — полк правой руки,
6 — полк левой руки,
7 — резерв,
8 — засадный полк,
9 — место переправы,
10 — лагерь.
Войска Мамая:
1 — сторожевые отряды,
2 — наёмная пехота,
3 — полк левой руки,
4 — полк правой руки (2,3,4 — 1-й эшелон построения),
5 — большой полк,
6 — 2-й эшелон полка левой руки,
7 — 2-й эшелон полка правой руки,
8 — 2-й эшелон большого полка,
9 — ставка Мамая,
10 — резерв ставки,
11 — лагерь
В 1373 г. ордынцы вторглись в Рязанское княжество, но перейти московские границы не решились, так как Дмитрий с войском вышел на берег Оки. В 1377 г. московские рати пришли на помощь Нижегородскому княжеству, на которое напал по приказу Мамая царевич Арапша (Араб-шах). Однако битва на реке Пьяне окончилась поражением русских, не ожидавших внезапного нападения ордынцев. Зато в 1378 г. в сражении на реке Воже московские войска разгромили ордынские войска под командованием мурзы Бегича. Битва на Воже – первая победа русских над ордынцами в сражении в открытом поле.
Поражение на Воже заставило Мамая серьёзно готовиться к новому походу. На подготовку потребовалось два года. Мамай собрал огромное войско, нанял в генуэзских колониях в Крыму тяжёлую фряжскую (итальянскую) пехоту, заключил союз с литовским князем Ягайло и рязанским князем Олегом. Вступление Олега в союз с Ордой было вызвано безвыходным положением: Москва, как правило, встречала ордынцев на рубеже реки Оки, а рязанские земли оставались беззащитными. Мамай предполагал разграбить Северо-Восточную Русь и принудить её вновь платить тяжелую дань.
Москва тоже готовилась к схватке: увеличивалось постоянное войско – княжеский “двор”, наращивалась численность набираемой из горожан пехоты, заключались соглашения с другими русскими князьями.
Под предводительством Дмитрия собрались все князья Северо-Востока, кроме тверских и суздальских. Не прислали войск Новгород Великий, Смоленск и, естественно, Рязань.
Численность русских войск, собранных Дмитрием, историки оценивают в 50 – 150 тысяч. Столь же неопределённо оценивается и численность войск Мамая. Традиционно считается, что ордынцев было больше, чем русских.
Сбор русских войск происходил в Коломне. Отсюда в конце августа войско выступило в поход, обошло рязанские владения и подошло к Дону близ впадения в него реки Непрядвы. Рязань осталась за спиной русских войск, что сделало невозможным совместное выступление ордынских и рязанских войск.
Образ Куликовской битвы остаётся неполным без легенды-истории о встрече Дмитрия Донского с Сергием Радонежским и полученном благословении на ратный подвиг. Не утихают споры о том, была ли эта встреча именно перед этой битвой, да и была ли вообще… Из неё же, кстати, произрастает и легенда о Пересвете и Ослябле.
Дмитрий Донской у Сергия Радонежского. Миниатюра лицевого «Жития Сергия Радонежского». XVI в.Сергий Радонежский (в мире Варфоломей) — святой, преподобный, величайший подвижник земли русской, преобразователь монашества в Северной Руси. По словам одного современника, Сергий “тихими и кроткими словами” мог действовать на самые загрубелые и ожесточённые сердца; очень часто примирял враждующих между собою князей, уговаривая их подчиняться великому князю московскому, благодаря чему ко времени Куликовской битвы почти все русские князья признали главенство Дмитрия Иоанновича. Отправляясь на эту битву, последний в сопровождении князей, бояр и воевод поехал к Сергию, чтобы помолиться с ним и получить от него благословение.
Отец Сергий Радонежский сыграл важную роль в исходе Куликовской битвы. Он убедил русских князей, объединившись, подчиниться великому князю московскому. Сергий Радонежский помогал князю Дмитрию Ивановичу своими советами и молитвой. Когда, отправляясь на Куликовскую битву, князь заехал к Сергию, чтобы преподобный помолился с ним и дал ему благословение, тот предрёк Дмитрию победу и спасение от смерти. Приблизившись к Дону, Дмитрий Иванович колебался, переходить ему реку или нет, и только по получении от преподобного Сергия ободрительной грамоты, увещевавшей его как можно скорее напасть на татар, приступил к решительным действиям. В 1389 году князь Дмитрий Иванович пригласил отца Сергия скрепить духовное завещание, узаконивавшее новый порядок престолонаследия — от отца к старшему сыну. Заслуги Сергия Радонежского Русская православная церковь оценила очень высоко: в 1452 году он был канонизирован.
Посещение великим князем Дмитрием Сергия Радонежского перед выступлением в поход на татар.Художник А.Д. Кившенко
Преподобный Сергий не только благословил князя, но и отправил с ним двух иноков княжеского рода, хорошо владеющих оружием. Этими иноками были Александр Пересвет и Андрей (имя в иноческом постриге) Ослябя, которых преподобный Сергий перед этим постриг в Великую Схиму (высший ангельский чин).
Они были весьма немолоды, но сильные, зрелые и умудрённые духовно и в воинском искусстве. Известна была эта двоица как великие и знаменитые наездники в ратные времена: Андрей сотню гнал, а Александр двести гнал, когда сражались. Были они в миру известными витязями в сражениях.
Сергий послал на битву двух иноков-богатырей: Александра Пересвета и Андрея Ослябю. Поединком Пересвета с ордынским богатырём Челубеем и началась, по преданию, Куликовская битва.
Многие тысячи воинов вошли в отряд, командование над которым принял сам Дмитрий, а также другие князья: Дмитрий Боброк-Волыниц, Владимир Серпуховский, Андрей Ольгердович, Дмитрий Ольгердович…
Михаил Иванович АвиловПоединок Пересвета с Челубеем на Куликовом поле.
По наиболее распространённой версии, перед началом битвы Пересвет участвовал в традиционном «поединке богатырей». Со стороны татар ему противостоял богатырь Челубей (по другим версиям — Темир-Мирза либо Таврул). Оба противника были на конях, вооружение составляли копья. После первого же столкновения копья обоих переломались, после чего оба поединщика рухнули на землю и скончались.
Существует также другая версия поединка, в соответствии с которой Пересвет и Челубей пронзили друг друга копьями. В соответствии с этой версией, копьё мастера конных поединков Челубея было на метр длиннее обычного. Вступая с ним в бой на копьях, противник не мог даже нанести удар, как уже оказывался побеждённым и выпадал из седла.
Александр Пересвет пошёл вопреки логике поединка — сняв с себя доспехи, он остался лишь в одной Великой Схиме (монашеская накидка с изображением креста, надевается поверх монашеской одежды). Сделал он это для того, чтобы копьё противника, пройдя сквозь мягкие ткани тела на большой скорости, не успело вышибить его из седла и тогда он смог бы нанести удар сам, что и произошло в бою. Получив смертельную рану, он продолжал оставаться в седле, смог сам доехать до строя и только там умер.
Есть история, что в ходе битвы Дмитрий Донской получил ранение и упал с коня. Ослябя перенёс его в безопасное место, переоделся в его доспехи, и вновь повёл войско вперёд, таким образом, повлияв на ход битвы. По наиболее распространённой версии, Андрей Ослябя, как и Пересвет, погиб в Куликовской битве. Однако некоторые источники позволяют предположить, что не позднее 1398 года Ослябя ездил в Царьград в составе посольства московского Дмитрия Донского для оказания помощи Византии, пережившей опустошительные набеги турок.
Куликовская битва имела историческое значение в борьбе русского и других народов с татаро-монгольским игом. Хотя она не привела к ликвидации монголо-татарского ига на Руси, однако на Куликовом поле был нанесён сильнейший удар по господству Золотой Орды.
- Обсуждение в группе значения Куликовской битвы для Русского государства. Роль Сергия Радонежского в ней. Написание статьи.
- Сбор иллюстрированного материала (репродукции картин, фотографий памятников и исторических мест).
- Оформление газеты.
Ответы по литературному чтению. 4 класс. Рабочая тетрадь. Бойкина М.В., Виноградская Л.А.
4.1 / 5 ( 8 голосов )
Преподобный Сергий Радонежский | Русский святой
Преподобный Сергий Радонежский , русский Святой Сергий Радонежский, оригинальное имя Барфоломей Кириллович , (родился 3 мая 1314 года, Ростов, Россия — умер 25 сентября 1392 года, Радонеж, под Москвой), русский Православный монах, чье духовное учение и социальные программы сделали его одним из самых уважаемых духовных лидеров России. Его Троицкий монастырь стал центром России и символом религиозного возрождения и национального самосознания.
Пострижен в монахи в 1337 г., позже рукоположен в священники. Его часовня в лесу Радонежа к 1354 году стала духовным центром, традиционно известным как Сергийский Троицкий монастырь (ныне Сергиев Посад). Религиозный дом способствовал экономическому и культурному возрождению России, открыв монастырские школы после разрушительных монгольских нашествий 13 века. Он также служил центром миссионерской деятельности на севере России, основав 75 монастырей.
Сергий вскоре прославился своей подвижнической жизнью, чудотворением и состраданием к нуждающимся и отсталым и научил крестьян лучшим методам обработки земли. Он также выполнил несколько дипломатических миссий, направленных на объединение разрозненных русских княжеств под властью великого князя Дмитрия Донского Московского, который после наставления Сергия в 1380 году возглавил русские войска в отражении татар и монголов в Куликовской битве. равнина к югу от Москвы у реки Дон.Вследствие этого Сергия провозгласили святым защитником Руси. Хотя он не оставил писаний, его учение и монастырские учреждения вдохновили устную традицию, которая оказала основное влияние на русскую духовность. Сотни его учеников, начиная еще при его жизни, приняли монашеский путь, основали новые монастыри в лесах северной России и, таким образом, внесли свой вклад в колонизацию и развитие этой местности.
.Куликовская битва. 1380
Куликовская битва (Мамаевская битва), сражение между объединенным русским войском под предводительством московского великого князя Дмитрия Ивановича и темническим войском Золотой Орды Мамая, состоявшееся 8 сентября 1380 года [1] на Куликовом поле. (историческая местность между реками Дон, Непрядва и Прекрасные Мечи на юго-востоке Тульской области.
Укрепление Московского княжества в 60-х годах XIV века. и объединение остальных земель Северо-Востока. Вокруг него Русь происходила практически одновременно с усилением власти Темника Мамая в Золотой Орде.В браке с дочерью золотоордынского хана Бердибека он получил титул эмира и стал властелином судьбы той части Орды, которая находилась западнее Волги до Днепра и на степных просторах Крыма и Крыма. Предкавказье.
Ополчение Великого князя Дмитрия Ивановича в 1380 г., город Лубок, XVII век.
В 1374 году московский князь Дмитрий Иванович, имевший ярлык на Великое княжество Владимирское, отказался платить дань Золотой Орде.Затем хан в 1375 году дал ярлык великому княжению Твери. Но практически вся Северо-Восточная Русь выступила против Михаила Тверского. Московский князь организовал военный поход против Тверского княжества, к которому присоединились Ярославское, Ростовское, Суздальское и полки других княжеств. Дмитрия поддержал Великий Новгород. Тверь капитулировала. По заключенному договору Владимирский стол был признан «родиной» московских князей, а Михаил Тверской стал вассалом Дмитрия.
Однако честолюбивый Мамай продолжал рассматривать поражение Московского княжества, вышедшего из подчинения
.