Травили в школе: «Ему втыкали циркуль в спину»: пять историй тех, кого травили в школе

«Ему втыкали циркуль в спину»: пять историй тех, кого травили в школе

Когда жертвы буллинга оглядываются на свои дни в школе, они часто не понимают, почему не рассказывали родителям, не жаловались учителям. Кому-то это могло бы помочь, иногда — не имело смысла. Вслед за историями тех, кто унижал одноклассников, мы публикуем рассказы жертв школьной травли.

Первый класс. Рассылка

Ценные советы и бесценная поддержка для родителей первоклассников

«У меня до сих пор осталась привычка оглядываться на прохожих»

Александр, 21 год, студент факультета журналистики

Всё началось с детства. Взрослые не разрешали детям со мной играть, потому что мне сделали операцию, после которой остался красный шрам. В сад я не ходил: не гулял, сидел дома. В школе меня тоже недолюбливали. Из-за проблем со здоровьем некоторые вещи я не могу делать. На физкультуру я вообще не ходил. Одноклассники не понимали, почему у меня есть такие привилегии, и начинали злиться.

Я всё время сидел дома и буквально жил в интернете. Смотрел на людей, которые не боятся отстаивать свою позицию. Начал вести группу во «ВКонтакте», высказывать свои мысли. И внешность стал менять. Я на весь Кызыл был единственным парнем-неформалом. Вот и стал тотальным изгоем.

Даже мой брат не заговаривал со мной на улице. Если меня кто-то оскорблял, он мог присоединиться, чтобы на него не начали нападать

Учителя всегда говорили, что если с тобой не хотят общаться, значит, ты сам виноват. У меня были друзья, но когда происходила какая-то стычка, они сразу отходили, чтобы им тоже не досталось. В основном я общался в интернете.

Один раз мы дежурили в школе. Все мыли стены, а я должен был ходить и проверять, как они это делают. Одноклассник начал смеяться надо мной: «Ну конечно, тебе не доверяют тяжёлую работу. Ты ж больной. Ещё где-нибудь сломаешься здесь, и вся школа потом будет переживать. Траур устроит из-за тебя». Он стал подходить к другим ребятам, и они вместе смеялись надо мной. Я не выдержал и толкнул его. А он позвонил маме, и та приехала разбираться.

Я начал врать родителям, что не хожу на физкультуру, а сам ходил. Пытался жить как нормальный ребёнок, но это не помогало. В 9-м классе я весил 35 килограмм. Все смеялись, что я дистрофик и хожу в узких джинсах. Я сначала хотел быть самим собой: отращивал волосы, потому что мне это нравилось. Но когда ребята в очередной раз пошутили, что меня надо постричь, я просто взял и налысо побрился. Выкинул цветные вещи, начал таскать одежду брата. Думал, что вот, сейчас я буду выглядеть как все и все успокоятся. Но шутки вообще не прекратились.

Если раньше меня называли просто «девушка» — из-за внешности, то теперь — «девушка-скинхед». Я отсчитывал дни до отъезда из Кызыла в Томск

У меня до сих пор осталась привычка оглядываться на прохожих. Как-то раз незнакомые люди подошли ко мне, похвалили дреды, попросили сфотографироваться. Я даже не знал, как реагировать. До сих пор не могу поверить, что кто-то говорит мне комплименты.

Я считаю, что слишком много коплю в себе, и вот сейчас, в 20 лет, это уже аукается. Только недавно начал ходить к психотерапевту. У меня нет негатива к тем, кто меня обижал. Раньше я их ненавидел, а потом стал задумываться: почему они ко мне так относились? И понял, что по сути они тоже не виноваты. Если я не могу понять их, то они не могут понять, почему я так выгляжу. Грубо говоря, мы никогда не пытаемся встать на чужое место. Я понял одну истину — мы все живём в социуме, и ни один человек никогда не сможет жить от всех отдельно.

---

«Ему втыкали циркуль в спину, били длинными линейками по спине»

Алина, 22 года, SMM

Сейчас мы с бывшим классом плотно общаемся, почти каждый день видимся. Но если вспомнить о том, что было раньше, то поверить в это нельзя.

У нас было четверо мальчиков, которые всех обижали, но они были неприкосновенны. Иерархически всё строилось так: люди, которых вообще нельзя трогать; те, с кем сегодня дружат, а завтра нет; и наконец, ребята, над которыми издевались просто каждый день. Например, мой одноклассник — Егор.

Он был замкнутый, разговаривал невнятно, очень спокойный, сам в себе. И плюс у него внешность располагала к нападкам — здоровый, тёмненький, усы начали раньше всех расти. В классе седьмом он выглядел лет на сорок. Он был главным объектом для нападок: ему втыкали циркуль в спину, били длинными линейками по спине, один раз ему положили в пенал банан и размяли. У него после физкультуры отбирали форму, чтобы спрятать в женском туалете.

Однажды они прожгли ему рубашку. Папа Егора встретился с папами мальчиков, был жёсткий разговор. Парням влетело очень сильно, потому что они уже перегнули палку. На неделю все успокоились, а потом всё продолжилось. Просто перешло в ещё более тяжёлую форму. Мы, девочки, жалели Егора. Но противостоять обидчикам было сложно.

Наша учительница по русскому увидела, что над Егором издеваются, и сказала: «Вы думаете, это всё безнаказанно? Вы сегодня над ним смеётесь, а он завтра может в школу с пистолетом, например, прийти». Но наши только посмеялись. Им вообще всё равно было.

Классная руководительница всегда старалась как-то на ребят повлиять: и родителям звонила, и личные беседы проводила. Но у нашего главного буллера проблема крылась гораздо глубже. Он был сильно недолюбленным ребёнком в семье, где отец мог выпить, ударить его или сказать: «Ты никто».

Буллеры выбирали тех, кто не может ответить, тех, кто не списывался в коллектив. Например, у одного мальчика были проблемы с головой. И над ним тоже прикалывались всё время, типа он дурачок. Один раз мальчики ему что-то сказали, он сел под парту, взял шнурок и начал себя душить. У него лицо покраснело.

Половина мальчиков стояла и ржала над ним, половина понимала, что что-то идёт не так. Когда он уже посинел, кто-то из пацанов начал вырывать у него шнурок

Тогда этот пацан стал разбегаться, чтобы выпрыгнуть в открытое окно с третьего этажа. Мальчики еле успели схватить его за ноги. Они его оттащили, он посидел минуту в углу, поплакал, а потом убежал из школы. Он неделю не появлялся, а потом вернулся, и всё продолжилось. Родителям я не рассказывала, потому что боялась, что мама будет переживать. Чтобы не ходить в школу, я натирала градусник.

К 11-му классу мы стали получше общаться. Люди выросли, у них появились цели, пропал интерес кого-то задавить. Мальчики стали встречаться с девочками, которые их контролировали. Даже над Егором подшучивали, но уже в нормальной форме. Он начал играть с мальчиками в баскетбол в одной команде, это их сплотило. Мой парень тоже травил меня в школе, называл ушлёпком. Сейчас он максимально воспитанный, корректный человек. А что происходило тогда, он вообще не может объяснить.

---

«Подошёл мой одноклассник и харкнул на девочку сверху»

Алёна, 22 года, администратор фитнес-центра

Сложно назвать меня жертвой. Жертва тот, кого убили, раскромсали. Когда ты учишься в школе, то всё воспринимаешь очень глобально. Когда тебя обзывают — это лёгкий вид буллинга, а есть более тяжёлая форма, когда тебя постоянно гнобят. Меня гнобили.

Я училась в платном лицее. Мои семья имела средний достаток, поэтому воспитание и понимание жизни у меня отличались от тех, что были у большинства одноклассников — избалованных подростков.

В классе была компания мальчиков, естественно, с предводителем. Он классе в девятом начал меня обзывать и, увидев мою реакцию, стал смеяться, ставить подножки, зажимать в углу. Обзывал не просто толстой, а как-то ещё более ужасно. В какой-то момент я поняла, что не могу идти в школу, не могу учиться, потому что не хочу встречаться с этими людьми.

Я воспринимала оскорбления как правду. Я ненавидела себя, не могла смотреть на себя в зеркало. Самый жёсткий момент случился, когда девятиклассники, уже довольно-таки амбалистые парни, человек десять, наверное, зажали меня в углу, пихали, говорили что-то неприятное.

В какой-то момент у меня просто крыша поехала: я скатилась вниз по стенке, закрылась от них и не хотела слышать ничего

В параллельном классе училась девочка — очень умная, но выглядела бомжевато. А для всех в школе важен внешний вид. Её вся параллель шпыняла. Помню, я стояла на лестнице, смотрела через перила, как эта девочка спускается. Подошёл мой одноклассник и сверху на неё харкнул. И вот тут я поняла, что у меня ещё не худшая история. Я понимаю, что так думать плохо. Но это не была радость от того, что у меня всё менее хреново. Человеку просто помогает понимание того, что у него ещё не самая плохая ситуация.

За меня пытались заступаться одноклассники. У меня было много подруг из разных классов. Каждая пыталась что-то сказать мальчикам. Но для них это было всё равно что нагоняй от младшего брата получить.

Я очень открыта с родителями. Естественно, я им всё рассказала. Но что могут сделать родители? Папа поговорил с мальчиками. Ничего не поменялось. В конце девятого класса я где-то вычитала фразу, что если ты не можешь изменить отношение мира к себе, то измени своё отношение к миру. Я поняла, что проблема не в том, что какой-то мальчик плохой, проблема во мне и если бы я себя любила, то всё бы было по-другому.

Слава богу, конец девятого класса совпал с переездом в другой город. Это был шанс начать всё сначала. Я изменила стиль одежды, причёску. Стала более женственной. Всё стало по-другому. Вообще, я по жизни очень жизнерадостный, открытый человек, но со своими одноклассниками не могла себя такой показать. Мне просто не давали шанса.

Сейчас я не сижу и не виню всех подряд, что вот они были такие сволочи. Сто процентов, что из них выросли нормальные парни. Я виделась с парочкой бывших одноклассников, когда приезжала домой на каникулы. Они меня встретили с распростёртыми объятиями: «Господи, Алёна! Как у тебя дела? Давай куда-нибудь сходим! Какая ты классная!» Тут ты понимаешь, что это просто всё школьный период.

Было несколько моментов, когда я оставалась наедине с некоторыми из них, и это оказывались абсолютно нормальные люди. Я с ними действительно сдружилась. Я осознала, что в школе, если хочешь оставаться крутым, будешь делать даже то, что тебе не нравится.

---

«Они довели меня до хронической депрессии»

Оксана, 22 года, выпускница факультета иностранных языков ТГУ

Сначала я училась в обычной школе, у меня был замечательный класс. Стычки заканчивались всегда мирно. После девятого класса я захотела сдавать историю, чтобы поступать в университет, а наш учитель не дотягивал до нужного уровня. Поэтому я решила пойти учиться в одну из самых элитных гимназий города.

В моём новом, гуманитарном классе оказалось 23 девочки и три мальчика. В первый месяц все хотели со мной познакомиться. В тоже время я думала, что у девчонок какое-то странное чувство юмора. Потом поняла, что они «немножко» меня не любят. Я переживала очень сильно, плакала.

Был момент, когда девочки-хейтеры сидели за партами впереди и позади меня. И вот они втроём что-то шутили, а когда я отвечала — перевирали мои фразы. Очень странно, что взрослые «кобылы» занимались таким детским делом. Одна девочка на уроке мне расстегнула лифчик и смеялась. Самый болезненный момент, наверное, был, когда мама перед уроком позвонила мне и сказала, что дедушка серьёзно заболел. Я чуть-чуть всплакнула.

Одна из девочек подошла ко мне, спросила: «Что грустишь?» У меня не было сил ответить, я попыталась увильнуть от разговора, чуть-чуть её оттолкнула: «Да отстань ты». Она накинулась на меня, я отбивалась как могла, а потом плакала в туалете. Потом девочка, с которой я подралась, два дня дулась, в итоге пошла к психологу и только после этого сказала: «Извини». Но шутки не прекратились.

Из класса я общалась с двумя людьми, а так в основном дружила с ребятами на год старше и с мальчиком из параллельного класса. Не все учителя замечали травлю. Только учительница русского и литературы постоянно одёргивала девчонок.

Одноклассники меня не защищали, предлагали не обращать внимания: «Ну ты же понимаешь, что у вас разный уровень интеллекта, они себя как дети себя ведут, ты же умнее»

Я понимаю, что необходимо иметь самообладание, но стресс копится, потом выливается в нервный срыв, и ты бежишь в туалет плакать.

Я не говорила маме, потому что она гордилась, что дочь учится в гимназии, и я не хотела её расстраивать. Сейчас, когда выяснилось, что у меня хроническая депрессия, мама начала прислушиваться к тому, что я грустная. А раньше она говорила, что я сама себе всё надумала. Если бы я сказала ей, в чём дело, она бы не поняла.

---

«Мы нассали тебе на парту, а ты просто взяла тряпку и вытерла»

Настя, 23 года, интернет-маркетолог

Наша школа была элитной. В каждом классе определённый процент людей считал, что им всё можно. Некоторых классная руководительница даже называла по имени-отчеству.

Я училась в платном классе. В начальной школе у нас был отдельный корпус со своей игровой комнатой. И моя классная руководительница бралась исключительно за такие классы, потому что понимала, что это деньги. Вокруг мажоров, как правило, собиралась коалиция буллеров. Доходило до того, что они могли разуться и бить кого-то по голове ботинками.

Травили многих девчонок. Были унижения сексуального характера. Могли завалить на учительский стол и начать лапать

Наша классная руководительница на подобные ситуации вообще не реагировала. Не было ни разу такого, чтобы кто-то за кого-то заступился. А я заступалась. За это меня и гнобили.

Придумывали клички — производные от моей фамилии. Обзывались. За моё правдорубство прям прессовали. У меня был одноклассник Серёжа. Сидел впереди меня. И в какой-то момент он стал складывать волосы мне на парту. И только потом я поняла, откуда он их выдирал…

В старших классах начался период увлечения инстаграмом и блогами. Однажды я надела сиреневые колготки и шорты джинсовые, пришла так в школу. Потом мне показали пост в инстаграме одной девочки. Она сфотографировала меня со спины, выложила в сеть со словами типа «Ой, девочки, не ходите в шортах, если у вас такая фигура. Это выглядит отвратительно». Мне настолько стало стрёмно в этот момент, что не хотелось больше пересекаться с этими людьми.

Когда после 9-го класса нас расформировали, я начала более-менее общаться с бывшими одноклассниками. И один из них мне рассказал: «Мы с тобой порамсили однажды, ну и нассали тебе на парту, а ты просто взяла тряпку и вытерла».

Сейчас я задаюсь вопросом, почему не рассказывала ничего родителям. Я понимаю, что, если бы меня перевели из этой школы, мне было бы намного комфортнее. Когда тебя унижают в течение одиннадцати лет, это сильно влияет на самооценку. Сейчас я понимаю, что нужно не бояться говорить об этом. У тебя есть родители, знакомые ребята из других классов. Нужно говорить.

Текст подготовлен Валерией Чебитько и Кариной Дарсалия в рамках проекта о травле в современной школе «Быть чучелом».

Иллюстрации: Shutterstock (Antonov Maxim)

«Мне до сих пор тяжело проходить мимо школы» • Звезда

Первый эпизод нашего проекта — рассказ 26-летней девушки, которая подвергалась травле с первого по девятый класс. Она попросила не называть её имя, потому что до сих пор боится бывших одноклассников. Сейчас она работает продавцом, фотографирует и рисует, любит активный отдых, походы с палатками. Мечтает переехать в Финляндию.

В школе были какие-то тюремные порядки

— Я училась в обычной школе в Лёвшино, она достаточно стрёмная. Лёвшино сам по себе неблагополучный район, там раньше было очень много бараков, в которых жили алкоголики и всякие маргиналы. В школе учились разные дети: и те, кого называют «трудные подростки», для которых комиссия по делам несовершеннолетних как дом родной, и обычные ученики. Я помню девочку, у которой бабушка работала инспектором по делам несовершеннолетних, но она была оторва. Унижала других детей, ставила их на колени, заставляла извиняться, снимала это всё на видео, и оно потом гуляло по всей школе. Было такое ощущение, что я нахожусь в колонии, в школе были какие-то тюремные порядки. Например, была чёткая иерархия. На верхушке находились «крутые» — эти ребята травили других, начали пить и курить за школой ещё классе в шестом. Были середнячки и те, кого чморят. Я была в самом низу этой иерархии.

Фото: Елена Пермякова

Меня травили с самого начала. Моя мама работала в нашей школе секретарём и дружила с нашей классной руководительницей. Я не помню точно, но, наверное, я рассказала об этом одноклассникам. Им могло показаться, что я какой-то «привилегированный ребёнок». Может быть, меня из-за этого возненавидели, а может, ещё что-то было, я не поняла. Почему-то они упорно называли меня стукачкой, хотя я ни своей матери, ни классной не рассказывала о том, что происходило в школе. Я была забитым и одиноким ребёнком. На меня косо смотрели, шушукались вслед. У нас был буйный класс, и если что-то происходило и их наказывали, они считали, что это моя вина. В нашем классе были и другие дети, мамы которых работали учителями в этой же школе, но их не травили. Я была не единственным объектом травли, и на всё это было достаточно мерзко смотреть.

Я очень не хотела идти в школу, каждый день был каким-то испытанием. Приходила на уроки абсолютно молча, ни с кем не общалась, на переменах забивалась куда-нибудь и читала, ела в столовой одна, а потом просто уходила домой. Сейчас я практически не могу вспомнить конкретных эпизодов травли, есть только общие горестные воспоминания. Помню, что оскорбляли, издевались. Например, я сидела в кабинете физики, была перемена. Эти дебилы просто стучали по парте, а потом подходили ко мне и говорили, что стучать нехорошо. Грозились «назначить мне стрелку». Это были просто какие-то угрозы. Я никак не реагировала, не знала, что мне делать. Эти ребята просто так развлекались. В нашем классе было около 30 учеников, «агрессоров» было 5-6 человек. Они ходили по школе группами и считали, что им всё позволено. Помню, в их компании был мальчик, над которым они тоже издевались. Думаю, он общался с ними и терпел это всё, потому что боялся стать изгоем.

Директриса лояльно на это смотрела

Девочки-задиры были любимицами нашей классной руководительницы, она всячески их поощряла. Директриса тоже лояльно на это смотрела. Она хорошо общалась с «трудными детьми» и заручилась их поддержкой. Помню, был эпизод, когда в школьном туалете нашли насвай. Она устроила собрание и сказала, что даёт время, чтобы мы избавились от «этой гадости». То есть такие вещи не выходили за пределы школы. Наверное, она не хотела проверок со стороны департамента образования, поэтому договаривалась с ними. Я не знаю, какой был механизм, но я видела полное бездействие со стороны управляющего состава школы. Других детей доводили до слёз, их зажимали, избивали, но ничего не происходило. Приходили разбираться родители, но всё продолжалось.

Учителя делали вид, что ничего не замечают. Некоторых из них тоже травили. Это были настоящие срывы уроков, и опять же за это никого не наказывали. Дети орали, посылали матом учителя, включали музыку, короче, вели себя как в зоопарке. Рылись на учительском столе, подкладывали на стул кнопки. Вроде как это невинные шалости, но учительница в итоге просто отказывалась вести урок. Я помню такие случаи на химии, физике, труде, учителей доводили до слёз. Получается, что учителя просто не могли работать, не заручившись авторитетом «агрессоров».

У нас в школе был психолог, какое-то время даже был предмет «психология». Эти уроки тоже срывали, так что толку особо не было. Я приходила к психологу и говорила, что мне плохо. Пользы от этого не было никакой, это всё были слова в пустоту. Я считаю, что в таких ситуациях психолог вместе с классным руководителем и директором должны как-то повлиять на эту ситуацию, но ничего такого не происходило. Мать мне сказала, чтобы я не вздумала кому-то говорить о том, что ходила к психологу, потому что из-за этого меня будут травить ещё больше.

Фото: Елена Пермякова

Мама с папой были в разводе. Папа после развода пропал, я его больше не видела. С мамой у меня не было близких отношений, общение было достаточно холодным. Один раз я рассказала ей, что мне плохо. Она сказала, что я сама виновата в том, что меня травят, потому что я держусь особняком и считаю себя лучше других. Сказала, чтобы я сама разбиралась со своими проблемами. Приводила в пример одноклассницу, у которой мама тоже работала учителем, но её не травили. Я не знала, к кому ещё обратиться, ни о каких телефонах доверия или каких-то программах помощи несовершеннолетним я не слышала. Поэтому я просто стойко переносила все тяготы и ждала, когда это закончится.

У меня вообще не было друзей в школе. Мама мне говорила не обращать внимания на травлю. Это, наверное, такой российский тренд — «не обращай внимания, и всё пройдёт». Я выживала в одиночку, это было достаточно стоически. Изо дня в день я старалась не замечать, наращивать броню, уходить в себя. Травля происходила девять лет, потом большинство этих уродов ушли, и стало легче.

Я сожгла свой выпускной альбом

В девятом классе у нас была фотосессия на выпускной альбом. Я не хотела фотографироваться с одноклассниками, я их ненавидела и думала, что без меня всё будет лучше. Когда всех позвали фотографироваться, я просто осталась в классе. Классная увидела, что меня нет, и заставила меня прийти. Остальным было плевать, но она хотела, чтобы я фотографировалась вместе со всеми. Я плакала, и конечно, на фотографии я получилась отвратительно. Чёрная футболка, крестик и жутко грустное лицо. Мать потом спросила, почему я не оделась нормально. На выпускной я не пошла, альбом с фотографиями и ленточку выпускника сожгла.

Десятый и одиннадцатый класс прошли довольно ровно, меня никто не доставал, и я была почти счастлива. Я начала дружить с некоторыми девочками, но наше общение было очень поверхностным. Я чувствовала тотальное одиночество. Время проводила примерно также — в перемены читала или просто ждала начало урока.

После окончания школы прошло уже восемь лет, но мне до сих пор тяжело приезжать в Лёвшино и даже просто проходить мимо школы. Если я встречаю своих одноклассников на улице, просто сжимаюсь в комок и перехожу на другую сторону, чтобы не дай Бог не заметили и не заговорили. Я не слежу за их судьбой, мне абсолютно без разницы, как у них дела, не хочу их ни видеть, ни знать. Думаю, между нами была какая-то пропасть. Все их интересы были сосредоточены на сексе, алкоголе и курении. Мне это просто было неинтересно, я всегда видела в них только деградантов. Это была какая-то взаимная ненависть и непонимание.

Мою жизнь можно разделить на «до» и «после». Не припомню, чтобы после школы в моей жизни ещё была травля. Всё было достаточно спокойно, и я больше не встречала настолько дерьмовых людей. Сейчас я жутко боюсь людей и не люблю общаться, у меня бывают панические атаки. Возможно, этот опыт сделал меня сильнее, но лучше бы его не было. Думаю, я была бы спокойнее и счастливее. Я хожу к психологу. Думала, что всё это пережила и простила их, но потом поняла, что ничего подобного. Если брать пять фаз принятия, то я метаюсь между гневом и депрессией. Иногда я хочу, чтобы они все страдали и были несчастны. Просто жаль, что мои школьные годы так прошли и весь подростковый период был бесконечной борьбой. Если бы мои одноклассники прочитали эту статью, мне кажется, они бы сказали, что я всё придумала. Не думаю, что у них было бы какое-то раскаяние или сожаление. Не уверена, что в них вообще есть что-то человеческое. Я не хочу открывать своё лицо и имя. Не хочется, чтобы ко мне ломились в личку и говорили, что я сама виновата.

Фото: Елена Пермякова

У меня огромная злость на маму и на педагогов. Сейчас, когда я выросла, я не понимаю, почему взрослые с этим ничего не делали. Не понимаю, почему меня нельзя было перевести в другую школу. По-моему, если климат такой отвратительный, надо забирать оттуда ребёнка, а не закрывать на это глаза. В России вообще ни на каком уровне не рассматривают травлю как проблему. Мне кажется, было бы круто создать что-то типа скорой психологической помощи, когда психолог выезжает в школу и работает с классом вместе с директором и учителем.

• Если вам есть что рассказать о травле в школе — поделиться своей историей из прошлого или сообщить о нарушениях прав, которые происходят прямо сейчас — то пишите нам (web@zvzda. ru). Все сообщения будут или опубликованы или, как минимум, переданы в Общественную палату Пермского края.

***

Читайте также:

«Совет „не выделяться“ — это не совет ни фига». Травля в школе: кто виноват?

Картотека: Школьная травля: что делать?

14 звезд, которых жестоко травили в школе. Но они утерли всем нос

Необоснованная подростковая жестокость — распространенное явление, которое может затронуть абсолютно любого ребенка. И даже знаменитости, которых слава настигла в детстве или после окончания школы, не исключение.

Мы в AdMe.ru узнали, какие звезды сталкивались со школьным буллингом и что послужило катализатором детской ненависти.

Джессика Альба

Удивительно, но одна из самых сексуальных женщин Голливуда была жертвой издевательств в школе. Причин для этого у одноклассников нашлось немало: у юной звезды не было модной одежды, взрывного характера, и при этом она была смешанной расы.

«Папа должен был приводить меня в школу, чтобы на меня не нападали. А обедала я в кабинете медсестры, чтобы не сидеть за столом с девочками-задирами. Но меня все равно избивали. Сейчас я могу быть жесткой и дать отпор, но в детстве я не могла постоять за себя», — вспоминает актриса.

Травля, которую Альба перенесла в школе, отпечаталась и на ее отношении к работе: теперь она не боится решать даже самые сложные вопросы и готова принять любой вызов от режиссера.

Том Круз

В детстве «стальной» Том Круз сталкивался с плохими парнями куда чаще, нежели сейчас в фильмах.

«Я всегда был новеньким ребенком в классе, с неправильным акцентом и некрасивой обувью. Хулиганы нападали на меня слишком часто. Каждый раз мое сердце колотилось, я потел, чувствовал, что меня вот-вот вырвет», — рассказывает актер.

К тому же у Круза не было того, кто мог бы прийти на помощь, ведь из-за постоянной смены школ он не мог завести себе друзей.

Рианна

Барбадосская певица тоже была жертвой буллинга, и поводы для ее преследования были разными.

«Меня дразнили всю мою школьную жизнь. Сначала это было из-за цвета кожи, который был светлее, чем у одноклассников. Потом, когда я стала старше, причиной стала моя грудь», — признается Рианна.

Джейсон Сигел

Предлогом для школьных издевательств над Джейсоном стал его рост. Уже в 12 лет парень был выше своих одноклассников.

Актер вспоминает: «При росте около 160 см я весил 45 кг. Я выглядел как Джек Скеллингтон из «Кошмара перед Рождеством». Обычно дети один за другим прыгали мне на спину, а остальные кричали: «Прокати, прокати!»

Несмотря на то что это продолжалось долгие годы, пережить психологическое насилие ему помог позитивный взгляд на вещи.

Тейлор Свифт

Тейлор не входила в ряды популярных девочек, и причинами для травли были не только ее статус и внешность, но и увлечения.

«Дети в школе считали странным то, что я люблю кантри-музыку. Они постоянно смеялись надо мной. В первые годы моей карьеры я приехала в гости домой и встретила своих обидчиков, которые просили подписать их футболки и компакт-диски. Хотя этот момент и был приятным для меня, он заставил осознать, что они забыли о том, как издевались надо мной, и я тоже должна была забыть об этом», — делится красотка.

Меган Фокс

Другая же голливудская дива стала жертвой буллинга из-за своего желания связать жизнь с кино.

«Мне было 15, и все знали, что моя цель в жизни — стать актрисой. Однажды девочка, которая меня дразнила, пришла в школу на Хеллоуин в черном кожаном комбинезоне, и все думали, что она Женщина-кошка. Но на вопросы она ответила: „Нет, я Меган Фокс“. Она высмеивала меня, но я ничего не могла сказать. Я была стеснительной», — говорит актриса.

Из-за издевательств со стороны девочек Меган приходилось дружить исключительно с мальчиками, поэтому, как признается Фокс, в ее жизни была всего одна подруга.

Эминем

Эминем, который выглядит абсолютно уверенным с микрофоном в руках, страдал от угроз одноклассников все детство.

«Меня избивали в туалетах, коридорах, запихивали в шкафчик по большей части из-за того, что я постоянно был новеньким, так как мои родители часто переезжали. Когда я начал заниматься музыкой, я понял, что, возможно, у обидчика больше девушек или лучше одежда, но он не может делать то, что могу я», — отмечает певец.

Именно рэп помог Эминему справиться со школьными преследованиями, поэтому некоторые из своих песен он адресует подросткам, которые страдают от травли.

Кристиан Бейл

Кристиан Бейл начал сниматься в кино и играть в театре в 9 лет. И тут же стал мишенью для агрессивных одноклассников.

«Я был жертвой издевательств. Каждый день другие дети избивали меня ногами и руками. Это был ранний урок, который научил: работа в кино может сделать вас не таким, как все», — делится актер.

Дженнифер Лоуренс

Еще одна обладательница «Оскара» была жертвой преследований в школе. Только ее проблемы были связаны с девочками.

«Некоторые девочки в младших классах были ужасно подлыми. Они стали относиться ко мне лучше в средней школе. Но однажды одна из них попросила меня раздать приглашения на ее день рождения, куда я не была приглашена. Я просто взяла и выкинула их все в мусорку. Не нужно бояться плохих людей. Мы встречаем их на протяжении всей жизни», — воодушевляет актриса.

Кейт Уинслет

Одна из самых популярных актрис в мире кино не была такой популярной в школьное время. Одноклассники из раза в раз высмеивали ее внешность и лишний вес.

Уинслет вспоминает: «В школе меня называли жабой. Дразнили за желание чего-то добиться. Запирали в шкафчике. Я не была самой красивой, и мне даже говорили, что, возможно, я добьюсь чего-то в роли толстушки. Вы должны быть неуязвимыми, чтобы делать то, что любите, и верить, что стоите этого. Иногда это самое трудное».

Кейт приняла и полюбила все свои недостатки, и даже буллинг в детстве не изменил ее желания заработать «Оскар».

Джастин Тимберлейк

Сейчас Тимберлейк может похвастаться 4 премиями «Эмми» и 9 «Грэмми», но начало его карьеры, а именно съемки в шоу «Клуб Микки Мауса», «подарили» ему немало врагов.

«Одноклассники постоянно обзывали меня, называли странным. К счастью, мама научила меня, что отличаться — это хорошо. Это говорит о том, что вы можете изменить что-то в мире», — отмечает Джастин.

Леди Гага

Обладательница «Оскара», «Эмми» и 9 «Грэмми» была настоящим изгоем в школе. В старших классах ее безжалостно травили за яркую внешность.

«Меня дразнили за то, что я уродлива, за мой большой нос, за мои эмоции. Мне говорили, что у меня странный смех и что сама я странная. Они не понимали, почему я постоянно пою, почему так увлечена театром и почему у меня такой яркий макияж. У меня не было желания ходить в школу», — делится певица.

Но, к сожалению, окончание школы не избавило будущую звезду от издевательств: в университетские годы однокурсники высмеивали все те же ее «странности» и даже создали сообщество «Стефани Джерманотта, ты никогда не будешь знаменитой» в одной из социальных сетей. Певице пришлось терпеть издевательства до получения диплома.

Джеки Чан

Джеки Чан, который, кажется, может одержать победу в драке сразу с несколькими плохишами, не мог защитить себя в детстве.

Чан вспоминает: «Надо мной часто издевались, когда я учился в пекинской школе. Я не знал, как защитить себя, поэтому это продолжалось. Издевательства прекратились, когда я заступился за другого парня. Поддержав его, я научился обороняться».

Майли Сайрус

Майли Сайрус стала настоящей звездой после выхода «Ханны Монтаны», но, несмотря на знаменитость, школьные годы актрисы были не особо счастливыми. Дети смеялись над ней, крали ее учебники, а ее саму запирали в школьном туалете.

«Девочки, которые нападали на меня, были высокими и крепкими, а я — маленькой и худой. Они вполне могли избить меня. Возможно, им не нравилось, что я хотела быть личностью, актрисой, певицей. Или, может быть, они просто чувствовали мою неуверенность и поэтому выбирали меня для издевательств», — рассказывает Сайрус.

А были ли у вас проблемы со школьными хулиганами? И что помогло вам дать им отпор?

Столичный психолог рассказал, как можно помочь ребенку, если его травят в школе

Ребенок не хочет идти в школу, не приглашает в гости одноклассников и не гуляет с ними. Он неохотно разговаривает об учебе, приходит домой не в настроении, плохо учится… Причин такого состоянию у школьника может быть много. Зачастую бывает, что все это — реакция на психологическую травлю ребенка одноклассниками. Как вовремя заметить, что ребенок стал изгоем в классе, что делать и куда обращаться, расскажет, специалист семейного центра «Планета Семьи» Валерия Чубова.

История москвички

В семейный центр «Планета Семьи» обратилась Екатерина В. со своей дочерью. Даша в последнее время стала нервной, у нее снизилась мотивация к учебе. Девочка закрылась и перестала делиться с родными. Мама сначала списывала изменения в поведении дочери на начинающийся подростковый возраст, но ситуация только ухудшалась.

Екатерина решила серьезно поговорить с девочкой. С трудом удалось выяснить, что у нее не складываются взаимоотношения в школе. По характеру Даша тихая и спокойная, и ее новая подруга Вера стала манипулировать чувствами девушки. Она рассорила Дашу со всеми прежними приятелями, начала настраивать против нее одноклассников. В результате девочка стала объектом насмешек. А Вера продолжала интриговать: то «дружила», то отталкивала. Весь класс отвернулся от Даши, дети издевались над ней.

Какие дети могут стать изгоями

• Дети с необычными манерами поведения, стилем одежды.
• Дети с особенностями (вес, заболевание, рост, изъяны во внешности).
• Психологически слабые, не умеющие постоять за себя.

Что нужно делать родителям

Обозначить проблему в школе. В первую очередь нужно переговорить с учителями, посоветоваться со специалистами. Школьный психолог должен провести беседу с ребенком и, если нужно, семейную консультацию. Кроме того, разобрать ситуацию и проработать проблемы в классе. Конечно, не всегда стоит идти напролом. Действовать нужно осторожно, потому что можно навредить ребенку агрессивным вмешательством. Ведь ко всему прочему школьник становится «ябедой» и «доносчиком». Поэтому в каждом конкретном случае нужно подходить к проблеме индивидуально и проводить работу мягко.

Родители должны поддерживать школьника. Ребенок, подвергшийся травле, очень раним. Он начинает видеть себя ущербным, не доверяет людям, ждет от них подвоха, не чувствует себя достойным любви. Зачастую такие дети начинают воровать, врать и связываются с плохими компаниями. В этот период очень важна помощь и понимание близких людей. Нужно показать ребенку, что он дорог и любим. Он должен знать, что его всегда поддержат и в любом случае будут на его стороне.

Обратиться за помощью к психологу. Часто для того, чтобы ребенок смог справиться со своей бедой, необходима помощь специалиста. Если причина травли — в поступках самого ребенка, нужно проработать эту ситуацию с ним, подсказать, как скорректировать свое поведение. Если школьник просто слаб и не может постоять за себя, тогда нужно справиться со своими страхами. Существует много способов стать более уверенным в себе, научиться противостоять агрессии и общаться с окружающими людьми. В любом случае ребенок переживает стресс и ему непросто избавиться от последствий в одиночку.

Екатерину с дочерью пригласили на специальную программу для семей с детьми «Крепкая семья», где для подростков проводятся специальные тренинги. На занятиях детей учат, как не поддаваться манипуляциям, уметь говорить «нет», повышать уверенность в себе. взаимодействовать со сверстниками.

После прохождения курса у Даши стало все налаживается. Она нашла в себе силы сказать «нет» своей «подруге» Вере. Школьница обрела уверенность в себе и перестала обращать внимание на издевки одноклассников, да и на них самих тоже. Ведь когда нет реакции на действие, оно уже не так интересно. В итоге школьницу перестали травить. Сейчас Даша дружит с девочками из параллельного класса и с удовольствием ходит в школу.

«Будьте внимательны к своим детям, вовремя подмечайте изменения в их поведении. Создайте для ребенка безопасную среду дома, чтобы он не побоялся прийти за советом и помощью в трудный для себя момент», — советует специалист.

На заметку

Если вы столкнулись с похожей ситуацией и ваш ребенок подвергается психологическому преследованию со стороны одноклассников — обращайтесь в семейный центр «Планета Семьи». Трехмесячная программа «Крепкая семья» предназначена для родителей и детей. Также психологи семейного центра проводят индивидуальные и семейные консультации. Телефон: 8 (499) 613-06-05.

Источник

«Как вас травили в школе?» – Яндекс.Кью

Расскажу много интересных историй. Даже кислотой из кабинета химии в лицо брызгали, и ничего, выжила.

В школе все было хорошо до середины 2 класса. Я была отличницей, на голову выше других: читала «взрослую» литературу, свободно изъяснялась по английски, разбиралась во всех предметах. Мне было интереснее читать на уроках книжку, чем отвечать, поэтому поводов для зависти я не давала.
Но все изменилось, когда во 2 четверти 2 класса пришел мальчик с фамилией Бунеев. А я — Смирнова. Вроде как ассоциация: буйный, смирный, да? И вроде бы ничего, если бы на этом не стала акцентировать внимание учительница.
Да, я была достаточно «взрывной». Терпела-терпела-давала по голове учебником. Потому что мне было уже тогда неприятно, что меня пытаются лапать за еще не выросшую грудь, обижают и поколачивают. Просто так, для профилактики, пусть и редко. И дали мне «кликуху» — Буянова. Смеялись всем классом, называли только так. И класса до 6 (пусть уже и классная руководительница сменилась и состав класса обновился), меня называли только так, по имени — ни-ни.
Тогда же была одна девочка: завидовала мне очень. Её семья регулярно ходила на разборки с моими родителями, которым доказывали что я покусала(!!!) их дочь («вот смотрите, на руке у нее отпечатки зубов!» — да только на отпечатке двух верхних нет, а у меня уже все зубы повылазили), избила («всю ночь прикладываем свинцовые повязки! она вся фиолетовая!»), испортила вещи («это ваша дочь изрезала кофту ножницами! и расцарапала нашу девочку!»).
Встретила ее в метро на днях, и так радостно стало. Думаю, справедливость восторжествовала: вот я, вот она. Расцарапанная наверное, бедняжка, побитая, потому так и выглядит. Ностальгия пробрала. Звонка от ее родителей вечером ждала, вдруг это я 😀

Типичные девочки, как их называют «**зды» (звёзды, конечно) когда уже были в классах постарше давили психологически и морально. Сильно давили. В том числе и из-за того, что я встречалась с мальчиком из их класса, на которого раньше никто не обращал внимания. Я пережила условный бойкот 10-11 класса, потому как после 9 наш класс расформировали и меня перевели учиться с моей школьной любовью. Безмерно ему благодарна за то, что он был в трудное время рядом со мной.

Страшно было трижды. В 8 классе на меня в прямом смысле этого слова напала девочка из параллельного класса габаритами 170*70, а я тогда, к слову, была всего 155 см ростом и 42 кг весом. Пару ударов пропустила, но значительно выигрывая в ловкости стала уворачиваться. Защитил мальчик, разошлись «мирно».
Второй раз — 9 класс. Вечер. Девочка, которая распускала про меня слухи, подкараулила меня у подъезда (100 метров от школы) и вылила что-то в лицо. Я инстинктивно прикрылась всем что было: сумкой с бумагами. Девочка убежала, по земле катилась пробирка, сумку разъело. Спасло то, что на руках были кожаные перчатки, которые после обильного «полива» были больше непригодны для ношения. 
На следующий день в школе разыскивали того, кто украл бутылёк с концентрированной соляной кислотой. Шло разбирательство, никого не нашли. Жалею, что тогда не выдала эту сволочь. Побоялась.
И третий случай. 7 класс. Я маленькая и хрупкая, на лестнице меня зажимают 5 старшеклассниц и старшеклассников. Заткнули рот, держали меня, пытались шарить под юбкой… Пришла библиотекарь. Они сбежали, меня зареванную отправили к завучу.
Ребятам ничего не сделали и они выпустились. Недавно была в школе, и «ими гордится школа». Одна работает в Правительстве Москвы, один мальчик — в Газпроме. Всем их ставят в пример и ими восхищаются.

А я закончила вуз, учусь в магистратуре. Да, у меня есть определенные проблемы с обществом в целом, которые идут, явно, со школы. Но вроде все хорошо.
Встреч выпускников нет. Ни с кем не общаюсь. Сплетни про меня и таких же белых ворон как я ходят и по сей день. Я вот, например, по слухам, третий год беременная «не пойми от кого» и разродиться никак не могу…)))

PS: единственное что, безумно страшно, что подобное или что еще похуже, произойдет с моим ребенком.

«Меня травили, я травила». Жертвы, свидетель и зачинщик буллинга вспоминают, как это было

«Что придумают — за то и будут травить»

«Однажды у меня со спины сняли бумажку с надписью «я ш***а». В другой раз прямо во время урока сидевшая сзади девочка приклеила мне на шею жвачку. На другом уроке мне пришла записка с замечанием, что у меня «попа толстая, а грудь узкая». Все это делала компания модных девочек и примкнувшие к ним мальчики. К выпуску мы уже учились в разных классах, и стало легче. Но я иногда боялась выходить в коридор: когда они меня видели, издавали звуки, как будто их тошнит. Про все это я до сих пор боюсь рассказывать даже психологу. Мне стыдно. Стыдно, что со мной так было можно.

Как-то, когда я уже была студенткой, мне написал в соцсети один из бывших одноклассников. Говорил, что у меня красивые фотографии, звал встретиться. Он, наверное, не помнил, что однажды в пятом классе в меня плюнул».

Катя   

«Меня травили с 10 до 13 лет. Я носила брекеты, ходила с длинной косой и в консервативной одежде, мой папа ездил на немодных красных жигулях. Еще я занималась народными танцами, над этим тоже смеялись. Однажды я выступала на Дне города, кто-то подошел поближе, сфотографировал и пустил по классу снимок, где было видно мое нижнее белье. Потом одноклассники добавили, что у меня «ноги волосатые». Сейчас я над этим смеюсь, а тогда был прямо ужас-ужас-ужас. Но мне помогало то, что у меня были друзья вне школы. Я не была забитой.

Это прекратилось к старшим классам. Я сейчас не общаюсь с бывшими одноклассниками специально, но если мы сталкиваемся на улице, то можем поболтать. Мы никогда это не обсуждали, как будто этого не было».

Алина

Истории травли (или, как ее еще называют, буллинга) часто похожи. Различаются обычно последствия. У кого-то все «обойдется» унижениями, а у кого-то дойдет до физического насилия и уголовного дела. Кто-то переживет и забудет, кто-то — надолго получит депрессию или до старости не будет доверять людям. Кому-то вовремя помогут взрослые, и проблема решится. А кто-то захочет отомстить — как студент Керченского политехнического колледжа, от нападения которого в октябре 2018 года погибли 20 и пострадали 50 человек. Как сообщал глава Следственного комитета Александр Бастрыкин, из-за бедности стрелка «постоянно унижали одноклассники». 

По данным уполномоченного при президенте РФ по правам ребенка Анны Кузнецовой, в нашей стране с травлей сталкивается каждый третий ребенок. Генеральный директор Центра изучения и сетевого мониторинга молодежной среды Денис Заварзин настроен пессимистичнее: по его словам, так или иначе травле подвергаются 100% детей. Что такое травля, мы все хорошо помним по фильму «Чучело». И это, кстати, лучший ответ тем, кто говорит, что «раньше такого не было».

На эту тему

Самая большая ошибка — считать, что «дети сами разберутся», ведь «это просто игры и юмор», и вообще, «трудности закалят ребенка, а то он вырастет неприспособленным к жизни». Специалисты уверены: с травлей должны разбираться взрослые. Буллинг начинается не из-за жертвы и даже не из-за агрессора. «Что придумают — за то и будут травить, — говорит медицинский психолог Научно-практического центра психического здоровья детей и подростков имени Г.Е. Сухаревой Департамента здравоохранения Москвы (ДЗМ) Дарья Довбыш. — За то, что у тебя имя на букву «А» начинается, за волосы зеленые. Где-то выберут ботаника, где-то — хулигана». Есть группа риска — это дети с яркими особенностями и те, кому сложно обращаться за помощью. Но «входит в группу риска» не равнозначно «виноват в травле». Решить проблему, просто убрав из класса зачинщика, тоже не удастся: уйдет один, появится другой. Травля — признак системных проблем в коллективе, а не чьих-то личных.

© Алексей Дурасов/ТАСС

Хорошая новость в том, что справиться с этим все-таки можно. «Когда говоришь: «Ребята, это не норма» — дети на это откликаются», — говорит координатор «Травли Net» Мария Свир. «Травли Net» — программа благотворительной организации «Журавлик». Чаще всего туда обращаются родители, заметившие, что у их детей-школьников в классе что-то неладно. Фонд договаривается с администрацией школы и проводит лекции и тренинги. Звучит просто, но программа проекта рассчитана на год-два, и в нее включена вся школа.

Но это — помощь в решении проблемы, а не пострадавшим ребятам. «Помочь им может только очень хороший психолог, — говорит Мария Свир. — И это не дело одной-двух консультаций, а большая кропотливая работа. У нас таких ресурсов нет, но мы направляем ребят к специалистам». Но иногда, в самых сложных случаях, и этого недостаточно — ведь травля вполне может довести до критического состояния с мыслями о самоубийстве. 

Недавно в Москве открылось место, где могут помочь даже в таких случаях.  

«Пациенты спрашивали: «Вам не жалко тратить время на таких ничтожных людей, как мы?» 

Шесть девочек-подростков вокруг стола. Цветные волосы, очки. На столе — стопка глянцевых журналов, клей и бумага. Из них надо сделать коллаж на тему «Я замечательная» — рассказать в нем, чем ты хороша. «А можно не про свои хорошие черты, а просто про себя?» — говорит одна. «А можно про то, чего я боюсь? Или про то, что я делаю?» — спрашивает другая. Все эти девочки пережили травлю. Искать в себе что-то хорошее им стыдно и страшно. «Хвастаться — значит, выделяться, — говорит медицинский психолог Дарья Довбыш. — А чем тебя меньше, чем ты незаметнее, тем безопаснее. Не докопаются, не спросят, не полезут».

Картинки из журналов девочки вырывают руками: ножницы им не дают из соображений безопасности. И это единственное, по чему ясно — мы в больнице, а не в детском лагере.

На эту тему

Научно-практический центр психического здоровья детей и подростков имени Г.Е. Сухаревой ДЗМ — одна из старейших детских клиник в мире, ей 124 года. Здесь помогают детям с разными психическими особенностями. В этом году в центре открылось новое подразделение — клиника кризисной помощи для детей, первая и пока единственная в России. Официально она работает с июня, фактически (в пилотном режиме) — с Нового года. Сюда попадают подростки (11–17 лет) в кризисном состоянии. Примерно 20% побывавших здесь ребят оказались тут только из-за буллинга. «А есть еще случаи, когда буллинг «наложился» на что-то другое — на переживание ребенком горя, утрату значимого близкого или тяжелое заболевание (например рак), — говорит директор центра, заместитель главного внештатного психиатра Москвы по вопросам детства, кандидат медицинских наук Марина Бебчук. — Так что суммарно эта цифра значительно выше, чем 20%».

В клинике шесть маломестных палат (для одного-двух человек) и четыре палаты на шесть-восемь мест. Еще есть дневной стационар на 60 пациентов — для тех, кто уже ночует дома, но приходит сюда на целый день. Предусмотрена также помощь для выписавшихся и членов их семей — они всегда могут обратиться к уже знакомым специалистам.

В августе и начале сентября в центре пустуют многие отделения. Зато в марте-апреле — пик, каждое место на счету. «В значительной степени этот феномен связан со школой, — объясняет Марина Бебчук. — Ребята устают от занятий, но чаще — нет больше сил терпеть унижения и травлю. Летом пациенты не болеют: они едут к бабушке, в деревню или идут в поход с родителями». Девочки-подростки попадают в клинику в три раза чаще, чем мальчики, и это — примета времени: пару десятилетий назад было наоборот. Но достоверных исследований, объясняющих причины такого «переворота», сегодня нет.      

© Алексей Дурасов/ТАСС

Иногда пациентов привозит скорая помощь. Чаще всего это ребята, которые говорят, что не хотят больше жить. Причем они не обязательно пытаются покончить с собой: этих слов для тревоги и настороженности взрослых уже достаточно. «Инстинкт самосохранения у человека — один из мощнейших. И слова «я не хочу жить» свидетельствуют, что ребенку нужна мгновенная помощь», — говорит Марина Бебчук. Таких пациентов часто помещают в маломестные палаты, и какое-то время они могут просто полежать, отвернувшись лицом к стене.

Дальше начинается очень насыщенная программа: подъем в семь утра, встречи с семейным психологом, психологические группы, индивидуальные беседы с врачами, уроки (курс лечения длится около месяца, и все это время к ребятам приходят учителя), мини-лекции, арт-терапия, занятия по профориентации и киноклуб. Лекарственная терапия тоже есть. Программа всегда подбирается индивидуально. Например, если у подростка сложности с отцом, то, вероятнее всего, в начале лечения с ним не будет работать психолог-мужчина. Если подросток не хочет идти на групповое занятие, с ним это обсудят: возможно, тема для него слишком болезненна, ее надо сначала проработать один на один.

На эту тему

Группы, где клеят коллажи, рисуют психологические автопортреты или пекут шарлотки, со стороны кажутся чем-то не очень серьезным. Психологи клиники объясняют: самое важное для их пациентов — найти ресурсы. «К нам поступают ребята, которые вместо школы по шесть часов в день лежат дома на диване, глядя в потолок», — говорит Дарья Довбыш. И дело тут не в лени, а в отсутствии сил. В таком состоянии эффективно работать с травмой не получится. Вернуть ресурсы помогают очень простые вещи. Вспомнить, чем ты хорош. Испечь/нарисовать/слепить что-то, чтобы увидеть результат прямо сейчас. Вести «позитивный дневник» с хорошими мыслями. «Одна девочка на это сказала: «Вот если б вы предложили список негативных мыслей написать, я бы вам сразу список написала», — говорит медицинский психолог центра Михаил Александров.

Невозможность замечать хорошее — это общая проблема пациентов. Некоторые ребята не переносят, когда их хвалят. Они вообще не верят, что достойны хотя бы чьего-то внимания. «Некоторые спрашивали: «А вам не жалко тратить время на таких ничтожных людей, как мы? У нас в жизни ничего не получается, мы такие неудачники, а вы приходите и что-то для нас делаете», — рассказывает Дарья Довбыш. Это тоже результат травли: она работает на то, чтобы человек поверил — он совсем не ценен, он не достоин даже жить.  

О каких-то долгосрочных результатах лечения в этой клинике говорить рано: все-таки даже для тех, кто выписался несколько месяцев назад, времени прошло еще слишком мало. Но некоторые перемены происходят на глазах у врачей. Например, при поступлении многие ребята не могут читать (гаджетами в клинике пользоваться нельзя, поэтому книги здесь актуальны): не получается сосредоточиться, на две страницы уходит полчаса. А через пару недель начинают читать взахлеб. Или поначалу лежат целыми днями, а потом начинают ходить в киноклуб. «Для нас большой победой было, когда мальчик сказал: «Булку хочу» — рассказывает Дарья Довбыш. — Он полгода ничего не хотел — ни есть, ни читать, ни поступать в вуз. И захотеть хотя бы булку в таком состоянии — это большой шаг». 

• В России до сих пор многие боятся психиатров, не доверяют психологам и уверены, что обращение за помощью точно повлечет постановку на учет со всеми вытекающими. Марина Бебчук подчеркивает: в Центре имени Сухаревой ДЗМ не ставят на учет. «Мы — научное учреждение. Более того, при выписке из стационара у родителей есть право выбора: по заявлению родителей лечащий врач может направить сведения участковому врачу-психиатру или воздержаться от этого», — говорит врач. Передавать информацию стоит, если ребенку нужны льготные лекарства, оформление инвалидности, дополнительное время на сдачу экзаменов или обучение на дому. Но это — выбор родителей.
• Центр имени Г.Е. Сухаревой ДЗМ — это государственное учреждение, люди с московской регистрацией могут лечиться здесь бесплатно.
• Здесь родительский клуб, где проводят бесплатно лекции. Они могут быть полезны родителям как детей с особенностями ментальной сферы, так и без них. В центре помогают не только тем, кто попал в кризисную ситуацию.
• Работает круглосуточный телефон доверия: 8 (495) 960-34-62, другие контакты есть на сайте. 
• Сейчас центр начинает совместный долгосрочный проект с «Травли Net»: планируется обучать сотрудников, пациентов и их семьи.

«Я видела, что задеваю ее так же, как задевали меня»

«Наш класс делился на противоборствующие группировки: «крутых» ребят, которых знала вся школа, «середнячков» и совсем забитых мальчиков и девочек. Я не принадлежала ни к одной из них, хорошо училась и давала списывать, поэтому меня не трогали. Но каждый день я видела, как издеваются над другими. Особенно над одной забитой девочкой, Аней. Когда она шла по лестнице, на нее плевали сверху. Ее постоянно обзывали, кидали в нее грязными тряпками. Я очень ее жалела, но заступиться не решалась: боялась настроить «крутых» против себя.

Сейчас мне 32. И нередко, когда при мне кого-то обижают, во мне включается защитник. Как-то на работе один большой начальник очень резко разговаривал со мной и коллегами. Пока он кричал на всех, я молчала. Но когда он стал унижать мою подругу, решив, что она «слабый элемент», я попросила его этого не делать. Результат для моей карьеры был довольно плачевный. Но по-другому я не могу. Наверное, мне подсознательно хочется наверстать упущенное, быть смелее, чем в детстве».

Елена

Ошибка думать, что от травли страдает только тот, кого травят. «Наблюдателям тоже тяжело: они не могут выбрать, на чью сторону встать, и корят себя за это, — говорит координатор программы «Травли Net» Мария Свир. — Иногда к психологам обращаются 45-летние мужчины, которые когда-то наблюдали за травлей и до сих пор не могут этого забыть». Но так бывает не всегда. «Недавно, прочитав какую-то статью про буллинг, я решилась написать однокласснице, которая дружила с теми, кто меня травил, — рассказывает Катя. — Оказалось, она про это не помнит! И даже недавно убеждала мужа, что в нашей школе такого не было».

Как ни странно, агрессоры тоже страдают. Во-первых, потому что от хорошей жизни человек никого травить не будет. И такой ребенок, скорее всего, «отрывается» на других из-за проблем в собственной жизни (от семейных неурядиц до страха, что иначе затравят его самого). Во-вторых, потому что это развращающий опыт: повзрослев, такой человек по-прежнему будет вести себя агрессивно, и ему будет сложно общаться с людьми. Но исключения бывают и здесь.

© Алексей Дурасов/ТАСС

«Я могла спросить ее, какую она любит музыку, а когда она отвечала, сказать: «Фу! Да это же старье! Фу!» Про нее сочиняли какие-то частушки-дразнилки — я подпевала. Я прекращала, когда понимала, что сейчас она заплачет. Это было садистское удовольствие: я видела, что задеваю ее так же, как задевали меня. Я думала, что хоть чуть-чуть могу понять, что они испытывали, когда дразнили меня. Сейчас я понимаю, что они сами были в чем-то жертвами.

Перед этой девочкой мне стыдно до сих пор. Если б я могла ее найти, то попросила бы прощения».

Это рассказывает Алина — та самая, над которой издевались за народные танцы, брекеты и немодные красные жигули ее папы. Примерно в то же время она сама травила девочку в детском лагере — просто потому что она была «младше, приставучей и приехала в середине смены». Сейчас Алине 30, она работает в благотворительном фонде, и у нее все хорошо. Так тоже бывает.

Бэлла Волкова

«Сами разберутся». Школьная травля, агрессоры и жертвы

По данным Следственного комитета, в 2019 году в России 737 детей покончили с собой. Одна из погибших в конце 2018-го – 14-летняя Наташа, жительница Смоленской области. Причиной её самоубийства, скорее всего, стала травля в школе, иначе говоря буллинг. О том, что девочку травили, знали все: это видели учителя, об этом знали мама и сестра, но ничего не предпринимали: «Сами разберутся». Год спустя после смерти Наташи Русская редакция Азаттыка — Радио Свобода поговорила с Наташиной мамой Татьяной и записала истории других подростков, переживших школьную травлю.

ТАТЬЯНА

Мы сидим в маленькой хрущёвке, на стене над тахтой портреты двух дочерей Татьяны, в углу – школьная парта, исцарапанная и исписанная. Татьяна говорит тихо, как будто боится нарушить покой этой комнаты, в которой мало что изменилось со дня гибели Наташи:

«Наташа всегда такая тихая была, она не привлекала к себе никогда внимания. Друзей, подруг у неё как-то не было. Родилась она с этим заболеванием сразу, веко опущено чуть было. Мы операцию делали. В школе её из-за этого дразнили, звали все циклопом. Я даже вообще не знала, что это такое за слово.

Была такая история у нас: перед тем как выйти из школы, у Наташи моей ребята отобрали шапку, потом Наташа на крыльцо за ними следом пошла, они эту шапку закинули в сугроб и пихать [её] стали. Настя [сестра Наташи] спрашивает: «Ирина Андреевна, скажите вы им! Что они, совсем с ума сошли? Что они вытворяют?» Трое на девчонку на одну. Трое ребят на одну девочку. Она сказала: «Сами разберутся, это дети, они сами разберутся». Ирина Андреевна – это у нас директор.

В тот день дома все были, погода была плохая. Она сходила на улицу погулять, потом домой пришла, была дома, сидела. Потом почти в 4 часа говорит: «Мам, пойду погуляю на улице». В начале седьмого думаю: сейчас позвоню Наташе, чтобы приходила домой. Уже прошло часа полтора или два. Только собралась звонить, телефон мне звонит, гляжу – Наташа. Я говорю: «Дочь, давай иди домой, хватит бегать, на улице гулять, погода холодная». – «Знаете, это вас беспокоит оперуполномоченный такой-то». Фамилию даже не помню. Говорю: «А что случилось?» Говорит: «А кем вы приходитесь этому абоненту?» Я говорю: «Мать».

Была записка, в кармане у неё осталась. Попросила прощения и написала, что не хочет быть обузой.

На похоронах народу было очень много: и соседи приходили, и мои знакомые, одноклассники мои приходили. Приходили из школы Наташины одноклассники, параллельный класс. Когда Наташу вынесли из подъезда, некоторые хихикали, некрасиво себя вообще вели, лучше бы и не приходили».

КАРИНА

Карине — 17-ть, она родилась в Южно-Сахалинске и поменяла много городов и школ, в каждой её травили. Сейчас Карина живёт в Москве со своим молодым человеком, её мама погибла, остался отец, который, как говорит Карина, особого участия в её воспитании не принимал. Карина занимается креативным макияжем, мечтает сделать это своей профессией. Только во время интервью она вдруг задумалась, что макияж был выбран неслучайно. Её травили за внешность, она решила сделать себе другую:

«В детстве меня часто за рыжие волосы называли инопланетянином или «ржавая». Хотя у меня не такой яркий цвет, чтобы называть меня ржавой.

Почему-то меня задело. Наверное, я действительно не видела людей с рыжими волосами. Я такая: значит, это ненормально. Ну и всё, сейчас я нормально к своим рыжим волосам отношусь, но вот к веснушкам я ещё как-то не привыкла.

Я спрашивала маму: хочу отстричь волосы, хочу покраситься в другой цвет, тональник просила у неё. Я была в четвертом классе, какой мне тональник? И брови у меня, кстати, светлые были, лицо странно выглядело, почти без бровей. Я просила тональник, чтобы замазать веснушки, портила кожу. Лица своего боялась. У меня нормальный овал лица. Я брала волосы, специально делала такие тупые прически, я считала, что у меня большие щёки, очень большие. Это до сих пор осталось: у меня большие щёки, но не настолько, как мне тогда говорили. Мне говорили, что у меня щёки, как будто у меня там два арбуза. Я считаю, что щёки – это красиво, а тогда мощно наседали за щёки, за овал, приходилось прикрывать.

Мальчики – мой нос им не нравился, якобы он, как у свиньи, пятак конкретный. Они так поднимали нос и ходили за мной. Мне было, конечно, обидно. Опять же, некоторым мальчикам я нравилась, большинству, это видно было. Они давали мне конфеты. Для меня это странно было, то всё обзывали и – конфеты дают. Эти мальчики всё время ходили на выступления мои. Я стояла на уроке, они заглядывали в класс, когда учительница не видела, поднимали вот так вот нос и смеялись. Мне было неприятно: что угодно, мне всё равно на всё, кроме моего носа. Наверное, потому что цвет волос я могу поменять, вес могу, веснушки могу замазать, а с носом… Не хочу делать пластику.

Один раз я пожаловалась учителю: «Он меня обзывает». – «Да ладно, что ты, ты ему нравишься». У меня полностью отпало желание жаловаться учителям, я поняла, что ни хрена они не помогут.

Я достаточно сильный человек, но всё равно на мне это отразилось. Сейчас я сижу в тёмной одежде, мне очень жарко, я могла надеть шорты, я никогда в жизни не носила шорты, кроме детства, потому что я стесняюсь. Я даже руки свои стесняюсь показывать, мне сейчас некомфортно, потому что у меня руки видно. Если бы можно было, я бы сейчас в куртке вышла.

Я могу проходить мимо зеркала, просто иду в ванну, я вернусь обратно на пару шагов, повернусь, посмотрю на себя и заплачу – какая я некрасивая».

ШУРИК

Александр предпочитает, чтобы его называли Шурик. Он изучает историю искусства, танцует бурлеск и работает журналистом – внештатно сотрудничает с «Ведомостями». В школе его не били, просто не общались – считали геем:

«Была группа таких типа пацанов, которые старались со мной не соприкасаться. Когда соприкасались, это, бывало, превращалось в истерику, как, например, был случай, когда я пришел в переполненный класс французского языка, там было единственное место с одним из этих мальчиков, я с ним сел, он завизжал просто на весь класс, типа, бл***, я не хочу сидеть с этим пидорасом, уберите его. Преподавательница на него шикнула. Она же не может ему сказать: «Не сей гомофобию». Или: «Давай без буллинга». Она просто на него шикнула и с жалостью на меня посмотрела.

Ко мне в любой момент могли подойти и спросить: «А ты пидор, да? А чего ты пидор?», начать меня расспрашивать о моей сексуальной ориентации, о моих сексуальных предпочтениях. Было такое, что меня игнорировали на улице. У нас школа рядом, мы все живём примерно в одном районе, я проходил мимо одноклассников, здоровался с ними громко, они на меня смотрели прямо в глаза и проходили мимо.

Самое, наверное, обидное в такой ситуации, когда ты видишь… Не когда тебя буллит какой-то урод – ну он урод, что с него взять, а когда тебя буллят люди… Ты видишь, как они общаются между собой, ты понимаешь, что они дружат хорошо, они более-менее любезны друг с другом, внутри их коллектива всё хорошо. Когда ты пытаешься в это влиться и у тебя не получается, перед тобой как стена в «Игре престолов», огромная ледяная, это очень горько. Было сложно выстраивать даже какие-то рабочие отношения, потому что кто-то не хотел вставать со мной в пару, делать проект, кто-то не хотел со мной переодеваться в раздевалке на физкультуру, кто-то не хотел со мной мяч бросать.

Наша классная руководительница, учитель биологии по совместительству, она рассказывала про СПИД и объяснила. «Вы знаете, есть стереотип, что чаще СПИДом болеют гомосексуалисты, – это не так, гетеросексуалы тоже болеют», – сказала она. Я подумал: «Господи, неужели вменяемый человек, неужели с ней можно обсудить?» А потом мне девочки рассказали, что она на дополнительных по биологии рассказывала, что гомосексуализм – это противоестественно, отвратительно, это всё потому, что родители не могут дать нормальное воспитание своим детям. Я понял, что с ней об этом не поговоришь».

ВСЕВОЛОД

Всеволоду 23. Мы познакомились в Еврейском музее и центре толерантности, где Всеволод играет в спектакле Форум-театра про буллинг. Пьеса поставлена частично по истории самого Севы, которого всё детство били и дразнили девчонкой. Он говорит, что из-за этого стал ненавидеть всё мужское и маскулинное, но окончив школу, стал… байкером и работает в рок-баре:

Мы должны были прыгать через козла, а я такой человек, что если я что-то не умею делать, я должен сначала научиться, понять, попробовать, тогда я готов это сделать. А вот так сходу: я не умею и мне прыгать? Я не умею. Я сказал преподавательнице, что я не буду этого делать. Она начала на меня кричать, заставлять меня это делать. Я пошёл наотрез, сказал, что я не буду. Она довела меня до слёз, я начал плакать. Она заставляла меня активно, кричала на меня. Когда я начал плакать, дети начали смеяться, что, типа, что ты плачешь, что ты, через козла прыгнуть не можешь, и так далее. Она в итоге сказала такую фразу: «Что ты ведёшь себя как девчонка?» При всём моём классе.

Моя кличка класса до пятого, меня любили обзывать: «Севочка-девочка, что ты постоянно плачешь?»

Меня начали бить. Меня били в школе почти каждый день мои одноклассники, до пятого класса почти постоянно, потом класса до восьмого уже стало реже.

Самое интересное, для меня по крайней мере, то, что учителя же не слепые, они видят всегда, что дети в слезах, плачут, слёзы текут, лица красные, –никто на это никогда не обращал внимания, проблемы класса они игнорировали всегда.

Единственный раз в моей жизни, когда я задумался о суициде из-за всего происходящего, это был уже шестой класс, ничего не менялось, я понимал, что мне ещё предстоит 4 или 5 лет учебы в этой школе, я не знал, что делать. Я помню, дома взял нож и думал о том, что сделать что-то или нет. Но я для себя решил, что нет, я этого не хочу, я буду продолжать. Но когда я закончу школу, я больше не допущу такого в своей жизни. Я продолжал. Я включил какой-то режим твердолобости, продолжал, продолжал».

МАША

16-летняя Маша – единственная, кто решился рассказать о том, как сама была агрессором. Её история показательна: агрессоры часто не считают, что делают что-то плохое. Более того, не думают, что жертва травли может страдать: она сама виновата, да и они же просто шутят.

«Была одна девочка из религиозной семьи, она была странная. Многие мальчики в классе пытались утвердиться за счёт слабого человека, пытались как-то ей насолить, лишний раз грубость сказать. Наш классный руководитель за спиной поддерживала все эти шутки. На классном собрании, если много ребят и её нет рядом, она могла сказать: «Я понимаю, почему вы к ней так относитесь, но будьте помягче». Хотя она ничем не заслужила это. Она не была грубой, она не была глупой, она была слишком скромной. Ей могли сказать, что от неё воняет, что она жирная, что она не такая хорошая, как остальные девочки, что она выглядит неприятно, что она никому не нужная.

Из-за чувства безнаказанности я, сама того не осознавая, срывалась на неё сильнее, чем могла сорваться на любого другого человека. По сути для меня она тоже стала козлом отпущения. Был самый тяжёлый момент в наших взаимоотношениях с этой девочкой, когда мы остались вдвоём в коридоре после звонка, она меня разозлила чем-то. А что со мной будет, если я её ударю? Ничего не случится. Она всем не нравится, я даже расскажу парочке подруг, что я её ударила, все поддержат это. Тогда я подняла на неё руку, я её прижала к стенке. Я увидела, как она плачет, и я испугалась.

Человек, который выглядит как игрушка, которую можно швырять как хочется, издеваться над ней, – у неё есть чувства, это проявление чувств, когда девочка заплакала, стало для меня шоком. Я подумала, что этот человек только делает вид, что ему всё равно: он отсаживается, ему всё равно, он пытается говорить: «Я настучу учителям». Но на самом деле ему ужасно больно. Казалось бы, это очевидная мысль. Но именно в тот момент, когда она заплакала при мне первый раз, я подумала, что она этого всего не заслуживает».

НИКИТА

Никита живет в небольшом городе в Московской области, название которого он просит не упоминать. Его тоже травили за негетеронормативное поведение, это привело к депрессии и паническим атакам. Сегодня Никита принимает антидепрессанты и занимается ЛГБТ-активизмом:

«Как раз в основном это был кибербуллинг. Те, кто из моего города, создали группу, где унижали, оскорбляли, выкладывали тех, кто им не нравится, кто не подходит под их норму. Я там был главной звёздочкой.

[В школе] такие же издёвки, всякие взгляды недовольные, толкание, отбирание портфелей, «выйди на забив», стрелки кидали – какой-то из этих факторов, да, это каждый день происходило. Мне не очень хотелось ходить в школу из-за этого. Хорошо, что там были мои друзья, они встречали. Если они не встречали, то это просто для меня было шоком: быстро пройти в раздевалку, чтобы меня никто не заметил из буллеров, чтобы переодеться быстро и пойти в класс. На переменах я старался избегать людей этих, которые занимались буллингом. Я смотрел расписание, где они могут быть, у какого кабинета, у какого кабинета я сейчас должен быть.

Обычно учителя не замечали этого и родственники тоже. Я сказал матери, что у меня будут брать интервью. «Про что?» – «Про буллинг». – «Тебя буллили?» – «Да, вообще-то». Она не знала, что меня буллят, видимо, но она замечала селф-харм в 10–12 лет. Это было не именно что-то типа попытки самоубийства, хотя мысли были, но просто заглушить моральную боль, психическую физическим чем-то. Резал себя лезвиями – руки, ноги. Мама однажды заметила. Я говорю: «Это кот». – «Я тебе не верю, не делай так, иначе я тебя в психушку отправлю». Ну я не в психушке.

Последствия – тревожность, социофобия, у меня постоянно мысли бывают: а если я что-то не так скажу, как я выгляжу сзади, про меня ли они только что посмеялись? Недавно, два года назад, в 2018 году я купил первый раз джинсы светлые – это для меня был шок».

СТАНИСЛАВА

Станислава сегодня студентка, а в школе тоже пережила нелёгкое время. Её травили за внешность, за то, что социальное положение семьи было выше, чем у ровесников. Когда она говорит о том, что в новой школе вдруг нашла в детях человечность, начинает плакать: нужно менять школу как можно быстрее, считает она, иначе буллинг вас сломает:

«Это было постоянное психологическое давление, которое очень сильно на меня давило. Когда в 5 классе действительно нет друзей и вам говорят, что у вас нет друзей или что ты некрасивая, и это говорят постоянно, то это очень сильно на тебя влияет. Мне нравились разные розовые вещи, я одевалась очень прикольно, с рюкзаками «Барби» и так далее, а девочки говорили, что так делать не нужно, всё время дразнили и высказывали, что это неправильно. Такой сильный буллинг у меня был несколько раз. Один раз на физкультуре мои штаны кинули в унитаз. Это было очень мерзко и обидно, потому что была зима, у меня с собой были только шорты, а мои штаны промокли, пахли туалетом.

Когда ты приходишь в школу, твоё любое высказывание на уроке воспринимается с каким-то смехом, даже если оно просто является ответом на вопрос. Тебе кажется странным что-либо говорить.

Я раньше считала, что у меня большой нос. Мне об этом очень часто говорили в моей старой школе. А он действительно был большой, потому что я была очень худой, у меня были брекеты, огромный нос, сейчас это всё как-то выровнялось. У меня была такая банка, в которой я копила деньги на будущую пластику, чтобы сделать операцию по смене носа. Потом я решила наоборот над ним шутить и везде писала, что я — это нос успешного человека. Похожая форма носа у Альберта Эйнштейна, я это увидела на Мальте, он жил там в одном доме, там его нос нарисован.

В 7 классе я решила активно наступать, за себя стоять. Я анализировала их социальные сети, кому что нравится, у кого чего нет и так далее, и в разговорах могла сказать: «Ты носишь эти туфли, они же дешёвые, зачем ты их носишь?» Или: «Ты никогда не выезжала за территорию России, ну что ж, мне тебя жалко, ты ничего не видела». «Ты говоришь Неапóль, неужели ты не была в Неаполе?» Я вела себя не очень хорошо, но это был ответ на тот буллинг, который со мной происходил, и этим я вызывала ещё одну волну буллинга на себя. То есть я поступала совершенно неумно. Это было неправильно, я тратила очень много энергии, очень много сил. У меня был период, когда буллинг и ответы ребятам были для меня гораздо значимее и важнее, чем учёба. У меня были проблемы с учёбой в тот момент, хотя до этого у меня их никогда не было. Мне было важнее просидеть несколько часов в социальных сетях, посмотреть, чем они интересуются, найти их слабые болевые точки, чтобы потом бить в них, вместо того, чтобы учить математику или условную физику.

Если ребёнок отличается от того, что происходит в школе, у него всё время конфликты происходят, и вы понимаете, что ребёнок нормальный, что он хороший, то просто нужно его отвести в ту среду, где ему будет комфортно. Что у меня и получилось. Потому что из той среды, где мне говорили, что я некрасивая, что я глупая, вообще очень плохая, такой, как я, быть не нужно, меня переместили в ту среду, где мне было очень комфортно. И момент значимый для меня был в сентябре в моей новой школе, мы должны были ехать в Киржач, чтобы познакомиться с моим классом. Так случилось, что я забыла свой пакет со сладостями дома. Ко мне подошла девочка, которая выглядела как школьная булли, как девочки, которые буллили меня в школе, она предложила мне свою шоколадку. Она говорит: «На, возьми мою шоколадку». Я просто тогда подумала: ничего себе, так бывает? Поменяли мне среду, и у меня всё поменялось, у меня поменялся менталитет, отношение к себе, отношение к другим людям».

ЮЛИЯ

С Юлией мы встретились в день вручения аттестатов, она плясала в школьном дворе: наконец-то это закончилось, а потом читала нам стихи, написанные в самые сложные школьные минуты:

«Моя школьная история начинается с того, что всю началку почти и среднюю школу я проездила с родителями по Европе. Они учёные, а учёные — это непрерывные конференции. Так получилось, что круга сверстников вокруг меня не сформировалось. Так получилось, что никто не хотел со мной особо общаться, как бы я ни старалась с кем-то заговорить.

Меня не любили конкретно за манеру задавать вопросы и из-за того, что я не принижаю себя никогда. Например, у меня взгляды феминистические. На обществознании нам говорили, что есть мужские качества характера, а есть женские. Женщины обязаны хвалить своих парней, потому что они должны быть более амбициозными. Я сказала, что научно не доказано, что есть женские черты и мужские черты характера, потому что это исключительно социальное воспитание. Из-за того, что я много разговариваю, много как бы на себя внимания перетягиваю, меня невзлюбили. И началось: «Тихомирова, закрой рот, тебя никто не спрашивал, мы все здесь коллектив, мы друг за друга, рука об руку, а ты вообще не в команде работаешь». Мол, тебе тут не рады. Посыл такой – тебе тут не рады.

У жертвы травли нет типажа лица, не всегда это забитый мальчик, забитая девочка, не всегда как в книжке «Чучело» или в фильме «Чучело» одноимённом. Нельзя просто посадить класс, посмотреть на них всех и определить — он жертва буллинга, а вот он агрессор. Нет, агрессором может оказаться самая активная девочка, во всех школьных советах, активистка, молодец, спортсменка, комсомолка, красавица, которая всем заправляет, у которой великолепные отношения со всеми учителями, она может быть агрессором, причем мощным агрессором».

Фильм Сергея Хазова-Кассиа и Андрея Костянова «Сами разберутся» о жертвах буллинга.

10-минутная школа: Преследуемые угрозами, троллями

В течение периода времени, когда наблюдался беспрецедентный рост числа дел, возбужденных в соответствии с печально известным Законом о цифровой безопасности, цифровая сфера стала более небезопасной, чем когда-либо прежде.

Самым заметным контентом прошедшей недели стала череда угроз, злоупотреблений и троллинга, брошенных в онлайн-образовательную платформу 10 Minute School частью фундаменталистов.

«10 минутная школа», или, как ее собственно и называют, «10 минутная школа Роби» — это образовательный веб-сайт, который использует Интернет для передачи образования учащимся всех возрастов, от первоклассников до экзаменуемых на государственной службе Бангладеш.

Интернет-издевательства со стороны цифровых аборигенов перешли от простой критики к чему-то более зловещему: угрозам смертью и комментариям с намерением причинить физический вред.

«Когда ваша мать подходит, чтобы показать вам, что люди на YouTube угрожают убить ее сына, что вы будете чувствовать?» — спросил Айман Садик, основатель и генеральный директор 10 Minute School в видео на YouTube, загруженном шесть дней назад. «Вокруг ходит сообщение, чтобы отправить этот« муртад »« джаханнам », как только кто-нибудь увидит меня, и его распространяют не сотни, а тысячи людей.«

Любой, кто знаком с историей терроризма и убийств вольнодумцев в этой стране, знает, что онлайн-угрозы — это только первый шаг. Хотя большинство людей, устраняющих эти угрозы, будут прятаться за экранами, всегда существует риск того, что некоторые организуются и откликнутся на призыв к крови.

Это делает эти действия нарушением раздела 27 Закона о цифровой безопасности 2018 года, который относится к кибертерроризму, но арестов не было, даже несмотря на то, что эти силы работают не менее недели.

Возникает вопрос: кого защищает этот Закон о цифровой безопасности, если не простых граждан?

С другой стороны, 14-летний сын фермера был арестован за критику действий правительства по увеличению налога на звонки с мобильных телефонов, двое университетских преподавателей все еще томятся в тюрьме за критику бывшего министра здравоохранения, и, по крайней мере, 37 журналистов были арестованы с начала пандемии в основном за репортажи о карантине.

Заместитель комиссара отдела по борьбе с терроризмом и транснациональной преступностью столичной полиции Дакки сообщил нескольким средствам массовой информации, что они просматривают материалы, разжигающие ненависть, и пытаются идентифицировать тех, кто за ними стоит.

Следует, однако, отметить, что актеров трудно идентифицировать — многие из этих актеров полностью представлены в социальных сетях с подробной информацией о том, кто они, где они живут и кто их друзья. Некоторые из них — популярные видеоблогеры YouTube с тысячами подписчиков.

Их охват в социальных сетях выходит за рамки охвата арестованного девятиклассника из какой-то деревни в профсоюзе Хорирбари Бхалука упазила в Мименсингхе, имени которого большинство людей даже не знает.Он был арестован в тот же день, когда было возбуждено дело.

Как отмечается в заявлении Sampadak Parishad на прошлой неделе, «статистика показывает, что в соответствии с DSA было арестовано больше журналистов, учителей и интеллектуалов, чем киберпреступников, особенно за последние шесть месяцев».

Эта волна ненавистнических высказываний вызвала несколько вопросов. Один из преподавателей, оценивший публикацию о правах ЛГБТК в Оксфордском университете, сделал безобидный комментарий. Было видео, в котором педагог рассказывал о важности согласия в романтических отношениях, а было другое — о менструации.Кроме того, было видео, в котором педагоги призывали родителей позволять своим детям общаться с людьми противоположного пола, и видео с просьбой отпраздновать любовь в День святого Валентина.

Эти видео были в Интернете некоторое время, и, похоже, никто их не заметил все это время — только на прошлой неделе ад разразился в том, что объективно можно назвать согласованной охотой на ведьм.

Показательно, что, хотя YouTube до краев заполнен «религиозными учебниками» «религиозными учеными» о том, как мужчины могут объективировать женщин для своего удовольствия, видео, обучающее взаимному уважению и согласию, вызвало критику в этом цифровом сообществе.

Из-за отсутствия физической защиты образовательная платформа снимала видео о менструации и согласии, отметили пользователи социальных сетей. По крайней мере, один из педагогов извинился за свои «оскорбительные религиозные чувства», признался в совершении этого оскорбления и заявил, что ему стыдно.

Значительная часть фанатов осталась разочарованной, потому что, когда дело дошло до столкновения, эта молодежная организация сдалась. В конце концов, верить в права женщин и уязвимых сообществ нечего, за что «стыдиться» или извиняться; свобода убеждений и выражения мнений — конституционное право, гарантированное государством.

Но опять же, государство также несет ответственность за обеспечение посредством верховенства закона, чтобы граждане могли осуществлять эти конституционные права. Это делается, вот в чем вопрос.

Родителей учеников частных школ могут «преследовать» за неуплату

Родители учеников частных школ могут быть «преследованы» агентством по взысканию долгов за неуплату платы, поскольку учреждения сталкиваются с «серьезной проблемой», чтобы выжить

• Бедствующие родители были предупреждены, что сборщики долгов будут преследовать их за плату
• Независимые школы обеспокоены их текущим финансированием из-за Covid.
• Frontline Collections — «золотой предпочтительный поставщик» для независимых школ
• Лорд Стори охарактеризовал использование сборщиков долгов как «очень нечувствительное»

Сара Харрис для Daily Mail

Опубликовано: 00:53 GMT, 17 октября 2020 г. | Обновлено: 02:27 GMT, 17 октября 2020 года

Родители учеников частных школ могут быть «преследованы» за неуплату взносов агентством по взысканию долгов, заявлено вчера.

Это произошло после того, как Ассоциация независимых школ (ISA) объявила, что Frontline Collections стала «золотым поставщиком» для ее 535 членов.

Фирма будет «помогать независимым школам по всей Великобритании в возмещении неоплаченной платы за обучение».

Родители учеников частных школ могут быть «преследованы» за неуплаченные сборы агентством по взысканию долгов, заявлено вчера

Это уже работает с рядом членов ISA, но официальное одобрение означает, что оно, вероятно, будет использоваться более широко. школы.

ISA заявила, что устойчивость частных школ является «серьезной проблемой, с которой многие в настоящее время сталкиваются».

Но лорд Стори, представитель либерально-демократического образования в Палате лордов, сказал, что использование сборщиков долгов для возврата денег от бедствующих семей во время пандемии «просто неприемлемо и очень бесчувственно».

Фирма будет «помогать независимым школам по всей Великобритании в возмещении невыплаченных школьных сборов»

Он сказал Schools Week: «Представьте себе национальный протест, который возник бы, если бы государственные школы наняли сборщиков долгов для сбора денег на обед или после уроков в клубе [сборы ].Родителям нужна поддержка, а не преследования со стороны долгового агентства ».

Генеральный директор ISA Рудольф Элиотт Локхарт сказал, что «значительное число» частных школ снизило плату за обучение и отказалось от повышения, а некоторые использовали фонды для помощи семьям.

Но он добавил, что «как и многие другие предприятия», частные школы иногда используют сборщиков долгов в качестве «крайней меры».

Поделитесь или прокомментируйте эту статью:

Родителей учеников частных школ могут «преследовать» за неуплату

Родители учеников частных школ могут быть «преследованы» за неуплату платы за обучение со стороны агентства по взысканию долгов, поскольку учреждения сталкиваются с «серьезной проблемой» выжить

• Обеспокоенные родители были предупреждены, что сборщики долгов будут преследовать их и требовать уплаты сборов
• Независимые школы обеспокоены продолжающимся финансированием из-за Covid
• Frontline Collections — «золотой предпочтительный поставщик» для независимых школ.
• Лорд Стори охарактеризовал использование сборщиков долгов как «очень нечувствительное».

Сара Харрис для Daily Mail

Опубликовано: 00:53 BST, 17 октября 2020 г. | Обновлено: 00:56 BST, 17 октября 2020 г.

Агентство по взысканию долгов могло «преследовать» родителей учеников частных школ за неуплату платы за обучение, как было заявлено вчера.

Это произошло после того, как Ассоциация независимых школ (ISA) объявила, что Frontline Collections стала «золотым поставщиком» для ее 535 членов.

Фирма будет «помогать независимым школам по всей Великобритании в возмещении неоплаченной платы за обучение».

Агентство по взысканию долгов могло «преследовать» родителей учеников частных школ за неуплату взносов, вчера было заявлено

Фирма будет «помогать независимым школам по всей Великобритании в возмещении неоплаченной платы за обучение»

Он уже работает с рядом членов ISA, но официальное одобрение означает, что он, вероятно, будет более широко использоваться в школах.

ISA заявила, что устойчивость частных школ является «серьезной проблемой, с которой многие сталкиваются в настоящее время».

Но лорд Стори, представитель либерально-демократического образования в Палате лордов, сказал, что использование сборщиков долгов для возврата денег от бедствующих семей во время пандемии «просто неприемлемо и очень бесчувственно».

Он сказал Schools Week: «Представьте себе национальный протест, если бы государственные школы наняли сборщиков долгов для сбора денег на обед или внеклассные занятия [сборы].Родители нуждаются в поддержке, а не в преследованиях со стороны долгового агентства ».

Исполнительный директор

ISA Рудольф Элиотт Локхарт сказал, что «значительное число» частных школ снизило плату за обучение и отказалось от повышения, а некоторые использовали фонды для помощи семьям. Но он добавил, что «как и многие другие предприятия», частные школы иногда используют сборщиков долгов в качестве «крайней меры».

Поделитесь или прокомментируйте эту статью:

родителей Олдхэма не будут преследовать, чтобы вернуть детей в школу — Quest Media Network

Боссы подтвердили, что родителей в Олдхэме не будут преследовать, чтобы они отправили своих детей обратно в школу, пока они не почувствуют, что это безопасно.

Несмотря на план правительства, согласно которому школы должны начать поэтапное открытие с 1 июня, мэрия сообщает, что окончательное решение будет принято местными директорами.

Родители, решившие оставить детей дома, также не будут подвергаться судебному преследованию со стороны местных властей, заявил Джерард Джонс, управляющий директор службы поддержки детей и молодежи.

«Не будет обязательной посещаемости или штрафов, DfE не будет управлять школами по посещаемости», — сказал он.

«В конце концов, родители сами примут решение.

«Это действительно на индивидуальной основе, мы не будем отслеживать и преследовать людей.

«Везде, где мы можем их успокоить и это безопасно для них, мы поможем им, но на самом деле за родителями остается последнее слово о безопасности и благополучии своих детей».

В рамках правительственных планов приоритетность была отдана трехлетним группам в основных начальных школах; Прием, первый и шестой классы вернутся первыми, поскольку министры говорят, что это «ключевые переходные годы».

Некоторым ученикам 10 и 12 классов, которые сдают ключевые экзамены в следующем году, также было сказано подготовиться к «личному контакту» с учителями средних школ и колледжей.

Однако по всему Большому Манчестеру большинство советов заявили, что не соберут намеченную дату открытия 1 июня, при этом некоторые мэрии, такие как совет Бери, отказываются отправлять учеников обратно, пока сохраняется «высокий уровень» COVID-19.

Совет Олдхема заявляет, что школы в городке будут в «разных положениях» с точки зрения их способности повторно принимать больше учеников со следующего месяца.

«Мы тесно сотрудничаем с директорами школ, и это будет зависеть от их индивидуальных оценок рисков, с которыми мы будем работать с ними и поддерживать их, чтобы решить, подходит ли это для этой школы», — сказал г-н Джонс.

«Мы не навязываем универсальный подход, мы действительно работаем со школами».

Он добавил, что большинство школ в районе уже открыты для оказания поддержки уязвимым детям и детям ключевых работников.

Дальнейшее открытие будет расширением существующих договоренностей, но г-н Джонс признал, что это будет «большим шагом» для школ.

«Директора и директора школ несут основную юридическую ответственность за здоровье и безопасность в своих школах», — добавил он.

«На самом деле мы думаем, что для большинства детей это будет хорошо, если мы будем делать это безопасно, потому что им действительно нужно вернуться в школу и снова заняться этим.

«В семье также растет давление, с которым это поможет».

Шестой класс считается наиболее «реалистичным» вариантом, чтобы вернуться в школу в первую очередь, а не в более ранние годы, по мнению руководителей.

Исполнительный директор

Oldham Кэролин Уилкинс добавила: «Мы должны быть очень внимательны к индивидуальным школьным обстоятельствам, но осознавать, что выход из режима изоляции зависит от уверенности.

«И совершенно естественно, что люди испытывают чувство тревоги».

Будьте в курсе всех последних местных и национальных событий здесь: https: // www. questmedianetwork.co.uk/news/ daily-coronavirus-updates /.

«Ходячие мертвецы» Сезон 3, эпизод 6 Краткое изложение «Преследования» — прожектор

Ходячие мертвецы, эпизод шестой

Сезон 3 «Ходячих мертвецов» пока что был лучшим сезоном, и он все еще только начинает набирать обороты.

В начале серии 6 «Преследуемые» Мерл ведет группу людей из Вудбери, чтобы выследить Мишонн, которую они считают угрозой для своего общества. Мишон совершает внезапную атаку и в конечном итоге убивает двоих, но когда она убегает, Мерле удается выстрелить ей в ногу. Несмотря на травму, Мишон начинает еще одну атаку, но не может убить Мерла и другого мужчину, поскольку всю группу захватывает орда пешеходов. В последующей битве она покрывается кровью ходока и узнает то, что Рик узнал еще в Атланте в первом сезоне: люди могут сливаться с зомби, если они покрыты кровью зомби.Мишон, к которой ранее были прикованы 3 ходока, чтобы слиться с ней, неудивительно, что остальную часть эпизода (и, возможно, сезон?) Она залита кровью ходоков. Хотя она мало говорит, Мишон быстро становится личным фаворитом зрителей и, похоже, ей суждено стать неотъемлемой главной героиней в этом сезоне.

Тогда есть Рик.

На протяжении всего эпизода он остается в комнате, где зомби съел его жену, и принимает телефонные звонки из неизвестного источника.Анонимный источник, а затем лидер этого человека, по сути, беседуют с Риком о возможности присоединения группы Рика к этой другой, более безопасной группе. Интересно, что пока анонимный источник спрашивает Рика о том, сколько людей он убил и о том, что случилось с его женой, мы признаем, что Рик не лучший собеседник. Он — это пассив.

Однако во время последнего телефонного звонка мы понимаем, что все эти телефонные звонки находятся в воображении Рика.

Вместо неизвестного человека теперь звонит Лори, предположительно звонящая с Небес или из подсознания Рика.Все еще не в силах справиться со смертью своей жены, Рик чувствует, что подвел ее к обещанию, которое он дал, чтобы защитить ее. Лори говорит ему, что он любит его и прощает Рика; но Рик, который наконец видит, что все это в его голове, вешает трубку, прекращая всякую связь с ней. Хотя Рик явно является помехой, Рик, похоже, свернул за угол.

Пока Карл продолжает преодолевать смерть матери, Дэрил рассказывает ему историю своего детства. У них двоих прекрасная связь, потому что Карл похож на ребенка, а Дэрил — на ребенка.История сожжения матери Дэрила и смирения, с которым столкнулся Дэрил, в некоторой степени помогает Карлу преодолеть внезапную смерть матери. Однако Карл застрелил свою мать и не просто стал свидетелем ее трагедии.

Дэрил, который все еще скучает по Кэрол (которая отсутствует) после того, как эти двое подружились в течение трех сезонов. Очистив часть тюрьмы и обнаружив одного зомби, у которого нож Кэрол застрял в шее, Дэрил подозревает, что зомби-Кэрол застряла в чулане. Наполненный гневом, Дэрил ждет у туалета и набирается уверенности, чтобы убить своего друга в группе.Когда он наконец открывает дверь, чтобы убить зомби-Кэрол, он понимает, что это просто глупая Кэрол. Предположительно голодная и обезвоженная, она лежит исхудавшая, но живая.

Пока это происходило, Гленн и Мэгги бегают за детской смесью для новорожденной дочери Рика. Но случайно натыкается на Мерла, который сейчас как раз пытается спастись от раненой Мишон. Сначала Мерл спрашивает о своем брате, чтобы узнать, сможет ли он получить информацию о своем местонахождении. В конечном итоге Мерл захватит Гленна и Мэгги и отвезет их обратно в Вудбери, чтобы держать их в заложниках.Хотя это странно, как Мерль быстро их захватывает, этот эпизод ясно показывает, что персонаж Мерль — в дополнение к Мишонн — значительно усилил напряженность конфликта в сериале. Его южный диалект, ручное оружие и физическая жестокость — все это действительно сделало его эффективным злодеем для Мишон. И их конфликт обеспечивает жизненно важный побег от пьянящих интеллектуальных разговоров с Вудберри или сверхэмоциональных тюремных сцен.

Маццарра может похвастаться своим гением в финальных эпизодах.И снова он оставляет зрителей задавать вопросы, когда Рик замечает ходунка, несущего что-то необычное: корзину для покупок в аптеке. Исследуя корзину-переноску, Маццарра поднимается и обнаруживает покрытую кровью Мишонн, хладнокровно сливающуюся с ордой зомби за пределами тюрьмы.

Встреча этих двух разных миров в конечном итоге сделает это шоу лучше. Вместо того, чтобы Рик и группа просто занимались домашними делами в тюрьме, им теперь неизбежно придется сразиться с самым значительным злодеем в истории этого шоу: губернатором.Мой прогноз: Рик и Выжившие проиграют пару раундов, но должны выиграть с поздним розыгрышем.

Бангладеш: предпринимателя Садика угрожают смертью из-за сообщения в поддержку ЛГБТ | Азия | Подробный обзор новостей со всего континента | DW

Айман Садик, основатель образовательной онлайн-платформы «10 минутная школа», столкнулся с множеством угроз смертью из-за публикации в Facebook, посвященной ЛГБТ, одним из его бывших сотрудников.

Садик, который также фигурировал в списке Forbes «Азия до 30 лет» в 2018 году, также столкнулся с критикой из-за видеороликов о менструации и физическом согласии, которые были размещены на веб-сайте 10 Minute School, который предлагает тысячи видеоуроков для молодых учеников. в южноазиатской стране.

Видео были удалены с сайта после акций протеста и угроз со стороны исламистов, которые считают, что эти темы противоречат их религиозным ценностям. Впоследствии сайт извинился за опубликованные посты и поклялся не оскорблять чьи-либо религиозные убеждения.

Подробнее: «Нам нужно говорить о религии и патриархате»: бангладешский активист

В недавно опубликованном видеообращении Садик признал, что получал угрозы смертью, особенно в отношении публикации в Facebook, посвященной ЛГБТ.В заявлении он написал: «У 10-минутной школы нет пропаганды, тайных планов или религии. Мы не проповедуем, мы не хотим делать что-либо антиисламское, и у нас нет планов делать это в будущем».

Он также разместил видео-заявление об угрозах на YouTube. «Моя мать показывала мне видео на YouTube, в которых призывали к убийству ее единственного сына… Я не знаю, как кто-то еще почувствовал бы себя в этой ситуации», — сказал он.

«Это создало такую ​​атмосферу в моем доме, где мы с родителями постоянно проверяем друг друга, чтобы убедиться, что все в безопасности.

Опасная тема

Почти 90% населения Бангладеш из 161 миллиона — мусульмане. Эксперты говорят, что в консервативной стране нет места для открытого обсуждения таких вопросов, как права геев. Некоторые активисты, которые пытались привлечь внимание общественности к в последние годы были либо убиты религиозными фундаменталистами, либо были вынуждены бежать из страны из-за угроз убийством.

Активистка Боня Ахмед, которая потеряла своего мужа Авиджита Роя в результате нападения и сама была серьезно ранена в Дакке в 2015 году, считает, что ко всем угрозам со стороны религиозных фундаменталистов следует относиться серьезно.Рой был убит после публикации книги о естественных аспектах гомосексуализма.

Подробнее: Почему основные партии Бангладеш полагаются на исламистов

«Как я могу сказать, что эти угрозы не следует воспринимать всерьез после того, что случилось с нами и многими другими блоггерами, издателями и светскими интеллектуалами в Бангладеш в 2015 году? Конечно. Айман Садик должен отнестись к ним серьезно », — сказал Ахмед DW.

Асиф Мохиуддин, который жил в изгнании в Германии после нападения в Дакке в 2013 году, поддержал эти мысли.«В 2016 году в Дакке были зверски убиты два известных бангладешских ЛГБТ-активиста, Ксулхаз Маннан и Махбуб Рабби Тоной. После этого основные СМИ и большинство знаменитостей страны стали очень бояться исламистов», — сказал Мохиуддин DW.

«Я видел фотографии Аймана Садика и его коллег во многих сообщениях в социальных сетях, где люди писали, что этих людей следует немедленно убить, потому что они нарушили правила ислама», — сказал Мохиуддин. «К угрозам нужно относиться серьезно.»

Подробнее : Что такое ЛГБТ + и LGBTTQQIAAP?

Поддерживает ли правительство исламистов?

И Ахмед, и Мохиуддин говорят, что правительство не обеспечивает безопасность блоггерам и активистам, открыто обсуждающим темы, которые могут спровоцировать исламистов .

«Вы когда-нибудь слышали о том, чтобы правительство Бангладеш арестовывало кого-либо за публикацию угроз убийством в социальных сетях? Вместо этого мы не должны удивляться, если правительство поддерживает таких людей », — сказал Ахмед.«Исламские фундаменталисты стали намного сильнее в Бангладеш под наблюдением правительства Авами Лиги».

Мохиуддин также считает, что правительство ясно дало понять исламистам, что они не будут нести ответственность за нападения на светских писателей или активистов.

«Вместо обеспечения безопасности гуманистов официальные лица иногда предлагают жертвам извиниться перед радикальными исламистами. Когда блогер Нилой Нил попросил поддержки у полиции, они сказали ему, чтобы он прекратил писать и покинул страну.Позже он был зарублен религиозными фундаменталистами », — сказал он.

Однако подразделение полиции Бангладеш по борьбе с терроризмом и транснациональной преступностью (CTTC) заявило, что власти знали об угрозах в адрес Садика и работали над поиском виновных.

«Мы занимаемся расследованием, чтобы выяснить, стоит ли за этими угрозами какая-либо террористическая группа, — сказал DW Сайфул Ислам, заместитель комиссара CTTC. — Если потребуется, полиция предоставит ему защиту».

Профессор говорит, что его преследовали «воинствующие» студенты-ЛГБТ

Профессор искусств Майкл Бонстил говорит, что он стал жертвой «небольшой группы воинствующих студентов-ЛГБТ с авторитарными взглядами», которые «несправедливо поносили и демонизировали» его.

Bonesteel, преподававший в Школе Художественного института Чикаго, говорит, что столкнулся с обвинениями в «расизме», «гомофобии» и, следовательно, ожидал, что карьерный рост будет серьезно затруднен.

Как сообщает The College Fix, школа, в которой Bonesteel преподавала в течение 15 лет, не предлагает никакой поддержки, но настаивает, что это дело не имеет ничего общего с какой-либо потерей академической свободы профессора, который является известным автором «первой окончательной книги». О художнике Генри Даргере.

Bonesteel рассказал Chicago Reader и Raw Vision о своем опыте общения с политически мотивированными учениками, который, по словам учителя, привел к дисциплинарным взысканиям со стороны школы.

В декабре 2016 года Bonesteel читал лекцию о работе Генри Дарджера, когда он продемонстрировал конкретную картину, изображающую молодых женщин с мужскими половыми органами. Bonesteel предположил, что тревожная сцена могла указывать на то, что Даргер был жертвой сексуального насилия в детстве. Эта теория явно возмутила студента-трансгендера из его класса, который подал официальную жалобу.

[dcquiz]

Несмотря на то, что жалоба в конечном итоге была признана нарушенной, Bonesteel, тем не менее, принес извинения за свою «бесчувственность» после сеанса с консультантом по вопросам разнообразия, сказав оскорбленному студенту, что ему «следовало уделить больше внимания этому вопросу деликатность.

Всего через два дня после первого инцидента у «Костяной стали» возникли проблемы на другом из своих курсов.