В арктике охота: Охота в Арктике | Выживание в дикой природе

Охота в Арктике | Выживание в дикой природе

При недостатке продуктов источником питания может стать охота. Полярные районы нередко называют ледяной пустыней, желая тем самым подчеркнуть безжизненность высоких широт. Между тем это далеко не так. Даже в самом центре Арктики не раз встречались белые медведи, песцы, белухи, нарвалы, ластоногие. Здесь обитает около тридцати видов рыб и не менее двадцати видов птиц. Среди животных Арктики, представляющих интерес для охоты, — северный олень, белый заяц, полярный волк, суслик, лемминг. Арктические острова населяют птицы — гуси, белые куропатки, кулики, дрозды, крохали, синьги, чистики, бургомистры, кайры, морянки. В реках и озерах обычными являются голец, хариус, сиг, форель. Антарктическая фауна, конечно, не так разнообразна и представлена в основном весьма многочисленными птицами, среди которых несколько видов пингвинов, поморники, буревестники, капские голуби, футляроносы. Птицы гнездятся главным образом на побережье, но встречаются и в горах даже в 200 километрах от береговой линии. В Антарктике обитает пять видов тюленей.

Разумеется, наиболее многочисленны животные летом. Зимой большинство животных покидает высокие широты, хотя некоторые виды обитают в полярных районах в течение всего года.

Несмотря на то что высокоширотная фауна не так уж и скудна, добыча дается здесь нелегко. Нередко даже опытного охотника ожидает неудача. Охота в полярных широтах — тяжелый труд, требующий от человека большой выносливости, упорства, наблюдательности. Подчеркивая всю сложность охоты в Заполярье, известный норвежский ученый X. Свердруп в начале XX века писал: «экспедиция, которая пожелала бы отправиться на север от Сибири, надеясь одной охотой добывать там пропитание, пошла бы навстречу верной гибели». К сказанному Свердрупом можно добавить лишь то, что за прошедшее время численность полярных животных отнюдь не возросла.

Отправляясь на охоту, нужно отдавать себе отчет в том, что, скорее всего, придется затратить массу сил и времени, испытать множество неудач и разочарований, прежде чем удастся выследить и добыть зверя. При отсутствии огнестрельного оружия охота превращается в еще более трудное, но все же не безнадежное дело. На протяжении столетий народы, населяющие тундру, охотились, используя весьма примитивные способы и средства.
Большую помощь на охоте может оказать умение разбираться в следах, оставленных животными. Снег — великолепный «альбом», по которому опытный охотник-профессионал может определить не только какой зверь оставил след, но и возраст животного, его пол; отличить след голодного, охотящегося зверя от следа сытого, идущего на отдых животного. Такие навыки достигаются огромным опытом, каждодневной тренировкой, доскональным знанием повадок зверей. Конечно, обычному человеку, взявшемуся за охоту по необходимости, такие премудрости ни к чему, а наибольшую пользу может принести умение определять свежесть следа. Нельзя сказать, что это такое уж простое занятие, поскольку трудно учесть все многообразие погодных условий и состояния снежного покрова, от которых зависит внешний вид и сохранность следа. Тем не менее существует ряд признаков, которыми необходимо руководствоваться, чтобы сделать более или менее верное заключение о том, как давно оставлен след.
Свежий след-рельефный, с четкими, не заплывшими краями. Горсточки снега, выброшенные из следовой ямки (поволока), — пористые, искрящиеся, хорошо различимы на поверхности снежного покрова. Через некоторое время мелкие комочки такого снега испаряются, а крупные спустя 5-10 часов затвердевают и, приобретая тот же цвет и фактуру, что и снежная поверхность, становятся почти не> отличимы на общем фоне.
Самым надежным критерием свежести следа считается степень его «занастелости», или отверделости. Конечно, быстрота отвердевания следа зависит от влажности воздуха, ветра, состояния снежного покрова. Снег в следах тем быстрее твердеет, чем ниже температура воздуха. След, оставленный во время снегопада, сохраняется мягким более полусугок. Поземка также защищает след от затвердевания, покрывая его слоем снега. Следы, оставленные на весеннем снегу во время оттепели, остаются мягкими в течение всего светового дня, а через день-два теплой погоды теряют свои очертания, совершенно расплываясь.
Степень свежести следа нужно проверять рукой. След, оставленный недавно, совершенно мягкий, рассыпчатый. Через 15-20 мин после того, как животное его оставило, при средней влажности воздуха и температуре минус 5-10 °С он лишь слегка затвердевает. На сухом морозе 20-30 °С след затвердевает через 5-10 мин. Свежесть следа проще определять при смене погоды. Например, понятно, что на свежевыпавшем снегу самые четкие следы могли быть оставлены не раньше, чем перестал идти снег.
Натуралисты П.Г. Ошмарин и Д.Г. Пикунов дают следующую характеристику состояния следов на снегу. «Свежий след через 10-15 минут после того как прошел зверь не успевает смерзнуться, и если к нему прикоснуться, он рассыплется. Если такой след пересечь голой веточкой, то она, почти не отгибаясь, перережет его. При пересечении старого следа веточка его перережет, но при этом изогнется, а очень старый след веточка даже не перережет, а вывернется из-под снега наружу. При морозе 20-25 °С нижняя уплотненная часть следовой ямки часовой давности рассыпается на несколько кусков при попытке ее вывернуть; часть следа 3-4-часовой давности вывертывается в виде целого комка, а еще более старая остается комком, но трескается. Поволока смерзается медленнее и рассыпается при тех же условиях через 2-3 ч.

Мелкие комочки снега, выброшенные ногами зверей из следовой ямки, а также на ее боковых стенках постепенно «стареют», острые углы их как бы оплавляются, частицы снега прилипают к поверхности снежного покрова, и если их сдвинуть, то можно заметить, что к ним прилипают частички мягкого снега. При морозе 15-20 °С мелкие комочки снега при давности следа более часа легко сдвигаются, если на них подуть. При морозе 3-4° комочки прилипают к снежному покрову быстрее. Проламывая непрочный наст, звери оставляют вокруг следа корочки занастившегося снега. У свежего следа корочки легко сдвигаются, а у старого смерзаются с поверхностью снежного покрова.

При морозе 15-20 °С моча животных на снегу сохраняет нормальный цвет в течение 1-1,5 ч, затем начинает темнеть. В течение часа снег, смоченный мочой, сохраняет способность рассыпаться на мелкие комочки, но через 3-4 ч смерзается. Помет в течение 30-40 мин остается мягким, лишь слегка покрывается инеем, через 1-1,5 ч замерзает его поверхностная часть в виде корочки, часа через три он промерзает насквозь».
Конечно, абсолютных критериев свежести следов не существует. Постоянно приходится вносить поправки с учетом температуры, влажности воздуха, ветра, осадков и других факторов, влияющих на сохранность снега. Умение приходит лишь к людям наблюдательным, старающимся подмечать особенности следов, оставленных при разных условиях. Иногда может помочь сравнение состояния снега в следовой ямке зверя и снега в следе наблюдателя.

Одним из наиболее излюбленных объектов промысла народов Севера всегда был северный олень, или карибу, как его называют в Канаде. Олени распространены по всему северу Евразии и Канады. Довольно крупные стада оленей обитают на Таймыре — в пределах Таймырской низменности, в долине реки Хатанги и на побережье озера Таймыр. В начале лета они мигрируют на север, пересекая хребты Бырранга, и доходят до полуострова Челюскин. 6 Канаде большинство крупных оленьих стад проводит летние месяцы на открытых равнинах, а зимует южнее, под прикрытием высокоширотной тайги. В начале весны олени мигрируют на север, а в конце июля — на юг. Однако стремясь спастись от гнуса, они снова до начала зимы успевают вернуться на север почти в те же широты, что и во время весенней миграции; затем по мере исчезновения насекомых (примерно в конце августа) стада оленей снова движутся на юг.
Наиболее уязвимы олени на водных переправах, чем нередко пользуются местные охотники. Оленьи стада идут ежегодно по одному и тому же маршруту и переплывают через реку в одних и тех же местах. Охотники занимают место несколько ниже переправы и соблюдают полную тишину. Они даже не зажигают огня и не курят, так как олени могут испугаться запаха дыма. Во время переправы стадо оленей сносится течением вниз. Когда олени достигают середины реки, охотники на лодках стремятся перерезать им путь. Испуганные животные кидаются вверх по течению, но силы их скоро истощаются. Тогда одна или две лодки подходят к стаду, чтобы отрезать отступление. Люди в лодках приближаются к стаду и поражают оленей копьями с длинным древком и маленьким железным наконечником. Удар обычно наносится в нижнюю часть тела, раненое животное тотчас же поворачивается на бок и сносится течением вниз.
Олени предпочитают возвышенности, гольцы, речные долины. Они избегают равнинных однообразных участков тундры. Следы копыт характерной формы, внешние края третьего и четвертого пальцев выпуклы, а внугрен-ние вогнуты, передние концы пальцев заострены, а задние широкоокруглены. При спокойном передвижении длина шага оленя составляет 50-70 см, на рыси достигает 120 см, длина отпечатков копыт — 15 см. Форма отпечатка ног характерна, и спутать их со следами других животных трудно. К вечеру олени становятся более чуткими, поэтому охотиться лучше рано утром, в ветреную и пасмурную погоду. Небольшие стада оленей иногда остаются зимовать в тундре. Их можно встретить среди островков карликовых елей, в защищенных холмами ложбинах, куда не наметает глубоких сугробов, или на склонах холмов, откуда ветер сметает снег.

Зимой олени очень осторожны, и подойти к ним можно только во время метели, но зато их легче поймать в ловушку. Для этого в глубоком сугробе копается яма с высокими стенками и скатом в одну сторону. Яма перекрывается присыпанными снегом ветками, куском брезента, полиэтилена. Приманкой служит горстка мха или, еще лучше, замерзшая моча человека или собаки. Зимой олень издали чует запах мочи и стремится добраться до нее, забывая всякую осторожность, потому что испытывает острую потребность в соли. Это обстоятельство нередко использует в охоте волк. Если снег недостаточно глубок, копается узкая, наклонная траншея, с таким расчетом, чтобы в нее едва мог протиснуться олень. В конце траншеи помещается приманка. Дойдя до приманки, олень уже не может ни выйти назад, ни повернуться. Летом олени равнодушны к моче.

Способ приготовления оленины, которым пользуются эскимосы Канады, удивительно прост. Мясо жарят на огне или углях до тех пор, пока оно не пропечется на пару сантиметров вглубь. Затем, соскоблив с него обуглившуюся корочку, печеное мясо съедают, а оставшуюся часть опять кладут в огонь. Так повторяется несколько раз. Однако олени зачастую являются носителями различных паразитов, поэтому их мясо лучше тщательно прожаривать или проваривать. В пищу используется практически вся оленья туша. Например, нижние части ног оленя содержат довольно вкусный мозг, который можно добыть, разбив кости камнем. Вареная голова оленя считается у эскимосов деликатесом. Хорошими вкусовыми качествами обладают сердце, почки, печень. Заготавливая оленину впрок, летом мясо оленя сушат, нарезая тонкими, как бумага, пластами и развешивая их на ветру. Весной под совокупным действием дневного тепла и ночного холода даже большие куски мяса совершенно вывяливаются на открытом воздухе, сохраняя свой вкус и нежность.
Другим традиционным занятием полярных охотников является добыча морского зверя — тюленей, моржей, нарвалов. Обычно охотники атакуют ластоногих с воды. В былые времена жители Севера пускались в такое предприятие на каяке с гарпуном и гарпунным линем, снабженным поплавком-буйком и чем-то вроде кошки-тормоза на конце линя. Очевидно, что такая охота, длящаяся иногда более десяти часов, требует огромного опыта и практически недоступна неподготовленному человеку. Поэтому, возможно, более результативной будет попытка охоты на ластоногих на берегу или на льду, где они становятся неуклюжими и неповоротливыми, а также у лунок для дыхания.
Эти животные очень осторожны и не подпускают к себе человека. Например, нерпа обладает прекрасным зрением, поэтому на нее охотятся, прикрываясь белым щитком и двигаясь, только когда она засыпает. Нерпа с осени держит несколько отдушин, не дает им замерзать, выбираясь через них на поверхность и устраиваясь затем где-нибудь в снегу около торосов. В конце зимы, когда лед становится очень толстым, а подвижки редки, нерпа стремится использовать любое, даже небольшое разводье, отверстие во льду, время от времени продувая его, чтобы оно не замерзло. Каждое новое отверстие увеличивает район поиска пищи нерпы и дает ей возможность уйти от врагов.
Когда море начинает покрываться тонкой простыней бесцветного льда, который со временем становится толще, тюлени поднимаются на поверхность и проделывают отверстия для дыхания. Такие отверстия во льду располагаются в форме круга или в виде серии соединяющихся продолговатых линий. Прежде чем молодой лед успевает покрыться снегом, эти дыхательные отверстия можно легко обнаружить по кольцу белых снежных кристаллов, которые конденсируются в воздухе и оседают на воду, когда тюлень дышит. Однако когда лед покрывается слоем белого снега, эти тюленьи лунки, хотя и остаются открытыми, обнаружить весьма непросто. Зимой тюленей чаще всего можно встретить в разводьях вблизи айсбергов.
При охоте на тюленей у их дыхательных отверстий охотник садится над лункой и терпеливо ждет иногда в течение нескольких часов. Если дыхательное отверстие покрыто толстым слоем снега, охотник отгребает часть снега. Как только послышится дыхание тюленя, охотник вскакивает и изо всей силы бросает гарпун прямо в отверстие, освобождая ремень, один конец которого прикреплен к наконечнику гарпуна, а другой конец крепко держит охотник. Силой удара древко отделяется и остается на поверхности. Тюлень сильно бьется только в первые минуты. Затем он утомляется от недостатка воздуха, и тогда его без труда вытаскивают и добивают ударом по носу.
Для такой охоты нужен короткий легкий гарпун с наконечником из кости, моржового клыка или оленьего рога длиной 7-10 см. На самом конце прикрепляется железное острие, вставленное в прорезь кости. Железные вкладыши укрепляют в прорези наконечника деревянным, костяным или железным гвоздем. Можно сделать наконечник из целого куска кости, рога или железа с одним, двумя или несколькими зубцами, которые мешают гарпуну выскользнуть из нанесенной раны. Прочие детали устройства гарпуна следующие. Крепкий кусок ремня или сухожилия около 50 см длиной пропускается через отверстие наконечника.
Концы ремня связываются вместе, образуя петлю, концы же петли пришиваются или привязываются возле самого отверстия. Нижний конец петли привязывается к длинному линю. Древко короткого гарпуна длиной около полутора метров. Короткий костяной стержень или длинный кусок железа вставляется в верхний конец древка и крепко привязывается ремнями, верхний конец стержня вставляется в круглое отверстие, проделанное в основании наконечника гарпуна. Гарпунный наконечник освобождается тотчас же, как только ударится о тело животного.
Охотятся на тюленей и с помощью сетей. Сети для ловли тюленей делают из тонких ремней и снабжают обычными поплавками из дерева и каменными или костяными грузилами. Сеть имеет вид четырехугольника и устанавливается под дыхательным отверстием тюленя наподобие люльки. Такое приспособление устраивается при помощи шестов. Углы сети привязывают к шестам короткими ремнями, сама сеть помещается подо льдом с таким расчетом, чтобы тюленю был свободный доступ к дыхательной дыре со всех сторон. Тюлень, приблизившись к отверстию, быть может, и замечает изменения в обстановке, но пос- Рис. 13 кольку наступило время дыхания, то ему остается только проскользнуть между сетью и льдом и выйти на поверхность. Обратно тюлень ныряет вниз головой и таким образом попадает в сеть, где ласты его легко запутываются.
Более распространенный вид тюленьей сети представляет собой обычную прямую рыболовную сеть, но только с более широкой ячеёй. Типичная сеть в 27 ячеек по длине и 10 ячеек по ширине, причем каждая ячея представляет собой 15-сантиметровый четырехугольник. Эта сеть имеет такие же поплавки и грузила. Ставится она подо льдом между дыхательными отверстиями или вдоль трещин на льду. Летом она ставится в тех местах, которые тюлени особенно любят посещать.
В отличие от своих северных собратьев, тюлени Антарктики, как и некоторые другие животные, практически не испытывают страха перед человеком.
Вот как Амундсен описывает поведение антарктических тюленей при встрече с человеком. «По пути туда и обратно нам встретились большие залежки спящих тюленей. Они совсем не обращали на нас внимания. Подойдешь, разбудишь тюленя — он приподнимет голову, поглядит на тебя, перевернется на другой бок и продолжает слать. Сразу видно, что у этих животных здесь никогда не было врагов».

Полярные исследователи прошлого иногда были вынуждены пополнять запасы продовольствия за счет антарктической фауны. Например, северная партия экспедиции Р. Скотта, оставшись по воле случая на зимовку в заливе Терра-Нова без средств к существованию, сумела выжить лишь благодаря наличию пищи: тюленей и пингвинов. Жизнь этого отряда напоминала своеобразную антарктическую робинзонаду. Осенью люди охотились на тюленей и пингвинов, из которых впоследствии варили суп, ставший основной их пищей. Для большей питательности и лучшего вкуса в суп добавляли кровь и мозг тюленя. Потребности организма в углеводах люди восполняли салом тюленя, поджаренным наподобие бифштекса. Иногда им удавалось охотиться на тюленей даже в самый разгар зимы. По их мнению, пингвинятина по своим вкусовым качествам значительно превосходит тюленину. Последнюю ели без всякого энтузиазма даже эти очень голодные люди.

Arctic Russia — Морские зверобои Арктики

Морской зверобойный промысел – традиционное занятие коренных жителей арктического побережья.

Чтобы выжить на берегах суровых арктических морей, людям пришлось совершить настоящую революцию в технологии охоты. Прежде всего, им понадобились оружие, которым можно убить моржей или тюленей на лежбищах. Им стал гарпун с костяным острием и зубьями, благодаря которым он прочно застревает в теле животного. Но когда морские звери перебирались подальше от берега, охотники не могли до них добраться.

В западной части арктического побережья люди освоили строительство деревянных лодок, способных взять на борт до 10 человек. В восточной части Арктики, где вокруг тундра и древесина в дефиците, строили байдары – лодки с деревянным каркасом, обтянутые шкурами моржей и тюленей-лахтаков. Они легче, безопаснее и надежнее, чем громоздкие вельботы или металлические лодки, которые не починишь прямо на воде. А любую дыру в обшивке байдары можно просто заткнуть куском тюленьего жира.

Обычный гарпун, жестко закрепленный на древке, оказался неудобен для охоты на морского зверя с лодок. Попал в моржа – а он ушел под воду вместе с гарпуном, а если и поднялся на поверхность, то слишком далеко от лодки. Идеальным оружием стал поворотный гарпун, у которого наконечник с прикрепленным к нему линем может отделяться от древка. Захочет добыча уплыть – а линь не даст ей уйти далеко. А чтобы зверь не ушел на глубину, к линю крепили специальные поплавки из надутых шкур тюленей и нерп или желудков моржей.

Теперь арктические зверобои могли охотиться на моржей и тюленей в открытой воде или в полыньях между льдинами. Но главное, они могли сразиться с самыми крупными животными на планете – китами.

Даже отважные викинги, в чьем распоряжении были железные орудия и совершенные суда, не решались открыть охоту на морских гигантов. Саги рассказывают, что из-за выброшенных на берег китовых туш разворачивались целые сражения между родами. Но китобойный промысел викинги так и не освоили.

А артели северных зверобоев на нескольких лодках уверенно одерживали победу над огромным гренландским китом, уступающим по размерам лишь синему киту. Сначала в гиганта метали гарпуны с несколькими поплавками, а затем добивали специальной длинной пикой, стараясь попасть прямо в сердце. Толстый слой подкожного жира не давал туше мертвого кита утонуть, и оставалось лишь отбуксировать ее к берегу, где добычу делили между всеми семьями без исключения. Каждый мог прийти на берег и отрезать столько мяса и сала, сколько ему нужно. А голова кита доставалась охотнику, вонзившему первый гарпун.

Охота на гигантского кита – невероятно трудное и опасное занятие. Чтобы одержать победу, необходимо много людей, однако далеко не каждый род мог собрать нужное их количество. Поэтому отряды зверобоев из разных поселков часто объединялись ради добычи, которой хватало на всех.

Зверобойный промысел обеспечил жителей арктических побережий всем необходимым. Мясо и жир моржей, тюленей и китов стали повседневной пищей для людей и ездовых собак. Из крупных китовых и моржовых костей строили жилища и байдары, обтягивая остовы моржовыми шкурами. Из шкур лахтаков изготавливали невероятно прочные ремни для соединения деталей лодок и нарт. Жир морских зверей использовался для отопления и освещения.

Из моржовых кишок, шкур, тюленьего меха и кожи нерпы-акибы шили непромокаемую одежду и сумки. Из клыков и костей моржа делали наконечники стрел, рукояти ножей, очки для защиты глаз от избытка света, домашнюю утварь, амулеты и украшения. Из китового уса изготавливали короткие ножи. Частью своей продукции морские охотники обменивались с северными оленеводами, получая взамен оленье мясо и шкуры. Самым ходовым товаром были лахтачьи шкуры, из которых оленеводы плетут арканы для ловли оленей.

Читайте также Уникальный животный мир Арктики Как выжить там, где это невозможно

Сегодня морская зверобойная культура лучше всего сохранилась на полуострове Чукотка. В поселки, где живут арктические зверобои, пришли современные технологии. Место ламп-жирников заняли электрические лампы. Вместо гарпунов с костяными наконечниками используются гарпунные ружья. Поплавки делают не из тюленьих шкур – их заменили пластиковые буи. Однако, как и много веков назад, охотники отправляются на охоту не только на моторных лодках, но и на кожаных байдарах. И зимой носят не современную одежду, а традиционную, которая намного лучше защищает от суровых ветров, холода и брызг.

Первым делом надевают рубашку-кухлянку и нижние штаны из меха молодого оленя, оленьего камуса и нерпичьих шкур. Их носят мехом к телу. Затем идет еще одна кухлянка, но уже мехом наружу. Поверх надевается камлейка, легкая верхняя одежда с капюшоном, своего рода дождевик. Раньше камлейки шили из кожи и кишок морских животных, а теперь из брезента или синтетических материалов, но традиция украшать их вышивкой и аппликацией сохранилась. Обувь у зверобоев тоже идеально приспособлена для работы в море. Для тепла на ноги сначала надевают чижи – меховые носки из оленьего камуса. А потом обуваются в меховые сапоги – торбаса. Они не пропускают воду, поскольку голенища сшиты из шкуры кольчатой нерпы мехом внутрь, а подошвы – из шкуры лахтака.

Поселки морских охотников на Чукотке расположены не в глубине заливов и бухт, а у открытого моря, на поворотных мысах, – там, где ветры и течения даже зимой разгоняют лед, где киты и моржи подходят близко к берегу. Охота на китов запрещена, но для коренных народов Арктики, чей организм перестроился и получает необходимые витамины и микроэлементы из мяса морских животных, сделано исключение. Поселкам выделяется квота на необходимое количество китов, а продавать добычу запрещено. Мясо и жир убитых животных по-прежнему делят между всеми жителями.

Зверобои Чукотки необычайно гостеприимны, и никого не отпустят без угощения. Гостям обязательно предложат попробовать блюда, приготовленные по традиционным рецептам. Самое известное из них – мантак из кожи кита со слоем сала. Больше нигде в мире не готовят ничего подобного. Продавать мантак запрещено, поэтому отправиться в гости к зверобоям – единственный способ попробовать этот редкий деликатес.

Читайте также Правила жизни под Полярной звездой Культура коренных народов Севера

Глава XVI. Самая удачная охота в Арктике. По большому льду. Северный полюс

Глава XVI. Самая удачная охота в Арктике

Великолепно выспавшись после сытного ужина, мы с утра отправились в путь, прошли по льду до конца залива Портер, затем, повернув в сторону суши, пересекли перешеек шириной около пяти миль, разделяющий залив Портер и бухту Джеймс-Росс. Каждый фут этого маршрута был мне знаком, воскрешая в памяти впечатления прошлых лет. Дойдя до противоположной стороны перешейка, мы снова спустились на лед и рысцой рванули вдоль западного берега. Собаки, хорошо отдохнувшие и досыта накормленные, резво бежали, бодро помахивая хвостами и держа уши торчком. Погода была хорошая и от солнца, которое стояло теперь низко над горизонтом, падали на лед длинные, фантастические тени людей и собак.

Вдруг зоркие глаза Эгингва различили на склоне горы слева движущееся пятнышко. Он воскликнул: «Тукту!», и наша группа застыла на месте. Я знал, что погоня за самцом оленя – дело утомительное и небыстрое, поэтому не пытался преследовать его сам, а распорядился, чтобы два моих доблестных рыцаря, Эгингва и Ублуя, вооружившись винчестерами нужного калибра, отправились за охоту. По первому моему слову они, припадая к земле, уже мчались во весь опор с азартом охотничьих псов, спущенных с поводка. Они взяли такое направление, чтобы выскочить перед оленем чуть дальше за склоном горы.

Я наблюдал за ними в бинокль. Олень, завидев их, развернулся и неторопливо потрусил в другую сторону, время от времени настороженно оглядываясь. Внезапно олень повернулся к охотникам мордой и застыл, как каменное изваяние. Я догадался, что мои рыцари издали тот магический клич, который из поколения в поколение передается эскимосом-отцом эскимосу-сыну, зов предков, заставляющий самца оленя замереть на месте, особое шипение, похожее на фырканье кошки, только более протяжное.

Эскимосы подняли ружья, и могучий самец рухнул на месте. Собаки все это время пребывали в напряженном ожидании, вытянув головы и навострив уши, а при звуке выстрелов резко рванули в сторону берега, и в следующий момент мы уже мчались, не разбирая пути по камням и снегу так быстро, будто на нартах вовсе нет никакого груза.

Когда мы подъехали к охотникам, они стояли возле поверженного оленя, терпеливо ожидая нас. Я попросил их не трогать добычу, так как надеялся сделать несколько хороших снимков. Это был прекрасный экземпляр, белый, как снег, с великолепными ветвистыми рогами. После того как фотографии были отсняты, эскимосы вчетвером принялись за дело и довольно быстро освежевали и разделали зверя.

Эта картина так и осталась в моей памяти: горы, возвышающиеся по обеим сторонам бухты Джеймс-Росс; на переднем плане покрытый снегом берег, плавно переходящий в белую поверхность бухты; с южной стороны низко висящее над горизонтом солнце; яркое великолепие желтого сияния, заполняющего собой пространство на границе водораздела; воздух, наполненный искрящимися ледяными кристаллами; четыре укутанные в мех фигуры, склонившиеся над оленем; в некотором отдалении – собаки и нарты – единственное, что указывает на присутствие жизни в этой белой пустыне.

Когда олень был освежеван и разделан, его шкуру осторожно свернули и уложили на нарты, а мясо отдали Вешаркупси, чтобы он переправил его на судно, когда налегке будет возвращаться из Сейл-Харбор. Затем мы продолжили свой путь вдоль западного берега залива. Взяв еще западнее, мы повернули к берегу, пересекли второй полуостров и низкий перешеек и вышли в маленькую бухточку, именуемую англичанами Сейл-Харбор, на западной стороне полуострова Парри.

Здесь, у входа в бухту, на подветренной, защищенной высоким северным берегом стороне, мы разбили наш второй лагерь.

Вешаркупси сложил здесь провизию, предназначенную для переброски, а я оставил записку Бартлетту, находившемуся в этот момент западнее нас, на пути к мысу Колумбия. В тот вечер мы ужинали отбивными из оленины – пир королей!

Несколько часов поспав, мы двинулись по прямой, пересекая восточный край большого ледника и направляясь прямо ко входу в фьорд Маркем. Дойдя до его горла, мы пошли дальше вдоль восточного берега, где нам посчастливилось продолжить движение по на удивление хорошей дороге: уровень воды в расщелине во время прилива поднялся и верхний слой снега у берега напитался водой, а потом замерз, образовав узкую, но гладкую поверхность, по которой легко скользили нарты.

По нашим сведениям, на этом побережье обитали мускусные быки, мы с напряжением всматривались вдаль, тщась рассмотреть ничего не подозревающих животных, но никаких признаков их обитания в этих краях так и не заметили. Через несколько миль мы наткнулись на следы парочки оленей. Пройдя еще немного, мы остановились, завороженные напряженным шепотом нашего зоркого, как сокол, Эгингва: «Нануксоа!»

Взволнованный, он указывал на середину фьорда, и я, следуя направлению его указательного пальца, увидел пятнышко цвета сливок, неторопливо перемещающееся к горловине фьорда – белый медведь!

Я не знаю, есть ли на свете еще что-то такое, кроме белого медведя, что заставляет сердце эскимоса сначала замирать, а потом биться так стремительно, будто хочет выскочить из груди. Если и есть, то мне еще предстоит об этом узнать. Я довольно спокойно отношусь к полярной охоте, но тут даже меня проняла дрожь.

Пока я стоял перед собаками, держа в обеих руках по кнуту, чтобы они не сорвались с места, ибо собака эскимоса знает не хуже своего хозяина, что значит «нануксоа», трое эскимосов, как полоумные, сбрасывали вещи с саней.

Разгрузив нарты, Ублуя вскочил на них и молнией пронесся мимо меня, за ним последовал Эдингва. Я на ходу вскочил в его нарты и таким образом стал участником этой неистовой гонки. За моей спиной в третьей упряжке летел Кулатуна. Наверное, человеку, который придумал выражение «молния со смазкой», доводилось мчаться в пустых санях в упряжке с эскимосскими собаками, учуявшими запах белого медведя.

Медведь учуял нас и с невероятной прытью бросился наутек к противоположному берегу фьорда. Я встал к стойкам летящих нарт, давая возможность Эгингва упасть и отдышаться. Лихорадочно возбужденные, мы во весь опор неслись по укрытой снегом поверхности фьорда.

Когда мы достигли середины фьорда, снег стал глубже и собаки вынуждены были сбросить скорость, хотя и рвались вперед изо всех сил. В какой-то момент они взяли след, и уже ни глубокий снег, ни что бы то ни было на свете не могло их удержать. Ублуя, один на один со своей обезумевшей упряжкой, оторвавшись и оставив нас далеко позади, достиг дальнего берега почти одновременно с удирающим медведем. Оказавшись на суше, он тут же спустил собак, и мы издали видели как медведь, преследуемый мелкими точками, величиной едва ли больше комара, взбирался вверх по крутому склону. Прежде чем наша отставшая команда добралась до берега, Ублуя достиг вершины склона и дал нам сигнал двигаться в обход, ибо суша на самом деле была островом.

Когда мы объехали остров, то увидели, что медведь снова спустился на лед и бросился к западному берегу, пересекая оставшуюся часть фьорда; следом за нами летели Ублуя и его собаки.

Самым странным, как сообщил мне во время этой погони Эгингва, который хорошо знал повадки медведей страны эскимосов, было то, что этот медведь не остановился, когда его настигли собаки, а продолжил свой бег. По мнению Эгингва это было верным признаком того, что перед нами сам великий дьявол, – ужасный Торнарсук – вселившийся в этого медведя. При мысли о том, что мы гонимся за самим дьяволом, мой компаньон пришел в еще большее волнение.

По другую сторону острова снег был глубже, и наше движение замедлилось, а когда мы достигли западного берега фьорда, с вершины которого открылся вид на медленно взбирающихся вверх где-то вдалеке медведя и собак Ублуя, то и мы, и наши собаки уже едва переводили дух. Правда, чуть позже нас подбодрил лай спущенных с поводков собак где-то в скалах. Это значило, что медведь, наконец, загнан в бухту. Достигнув берега, мы освободили от саней и наших собак. Они, взяв горячий след, устремились вперед, а мы, насколько могли быстро последовали за ними.

Спустя некоторое время мы подошли к глубокому каньону, на дне которого, судя по доносившимся оттуда звукам, находились и собаки, и медведь, но стены его были настолько круты, что спуститься по ним не представлялось возможным даже эскимосам. Нам даже не удалось разглядеть оттуда свою добычу.

Продвигаясь дальше вверх по каньону в поисках места для спуска, я услышал крики Эгингва. Он сообщал нам, что медведь ушел вниз по каньону и поднимается на противоположную сторону. В спешке пробираясь по укрытым глубоким снегом скалам, я вдруг увидел зверя всего в сотне ярдов от себя. Я поднял ружье и сделал два выстрела, но медведь, как ни в чем не бывало, продолжал взбираться на противоположный склон. Я, наверное, еще не отдышался как следует, чтобы хорошо прицелиться, а, может, в медведя и впрямь вселился дьявол.

В этот момент я почувствовал, что сильно разбил о камни культи обеих ног (пальцы на ногах я отморозил еще в 1899 году в Форт-Конгере). Они напомнили о себе такой острой болью, что я решил отказаться от участия в погоне за медведем по крутым, усыпанным валунами, скалам.

Я отдал ружье Эгингва и, велев им с Кулатуна продолжать преследование, спустился с обрыва к нартам и отправился дальше по льду залива. Но не успел я уйти далеко, как мое внимание привлекли далекие возгласы. Вскоре на вершине скалы появился эскимос, который взмахами рук показал, что медведь убит.

Прямо впереди, на одном уровне с тем местом, где появился эскимос, находился вход в каньон. Я остановился напротив и стал ждать. Мои эскимосы не заставили себя долго ждать, вскоре я увидел медленно продвигающуюся по дну каньона процессию, во главе которой упряжка собак вместо нарт тащила за собой медведя. Это было любопытная картина: почти отвесные каменные стены каньона в рваных снежных заплатах; возбужденные охотой собаки, тяжело волокущие по снегу забрызганную кровью добычу, грязно-белую громаду медведя; орущие и жестикулирующие эскимосы.

Зверя, тем временем, доставили на берег, и я принялся его фотографировать, в то время как эскимосы, беспрестанно носясь взад-вперед, горячо обсуждали недавние события; на их взгляд, факт вселения дьявола в это животное был полностью доказан и неоспорим, ибо с чего бы иначе медведь стал убегать, когда его настигли собаки. Премудрость демонологии северных народов дается простому белому человеку с большим трудом, поэтому я не стал участвовать в обсуждении вопроса о том, покинул дьявол свою временную обитель, когда Ублуя уложил медведя своим выстрелом или нет.

Виртуозно орудуя ножами, эскимосы вскоре освежевали и разделали наш охотничий трофей; мясо сложили на берегу, чтобы следующие партии доставили его на судно; шкуру зверя свернули и уложили на нарты.

Затем мы вернулись к тому месту на противоположной стороне залива, откуда пустились в погоню за медведем, и нашли поклажу, которую выбросили из саней, облегчая их. Хотя и люди, и собаки чувствовали удовлетворение от прекрасно проделанной работы, силы у всех силы были на исходе, поэтому решено было тут же разбить лагерь и расположиться на ночлег. Мы развернули и установили палатку, разожгли керосинки и приготовили знатный ужин из медвежатины, причем мясо показалось нам особенно сочным, видимо, из-за недавнего присутствия в теле медведя Торнарсука.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читать книгу целиком

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

В Арктике открылся сезон полярного сияния — Российская газета

На Ямале хотят построить отели со стеклянным куполом, как в Финляндии и Исландии, чтобы можно было наблюдать одно из самых удивительных природных явлений на планете, — северное сияние. Сейчас в Арктике как раз начался сезон, когда полярное сияние, или как его еще называют лисьи пляски, можно увидеть. Первые фото уже появились в соцсетях. Причем, сегодня это явление становится настоящей фишкой арктических регионов страны. И все больше туристов страны и мира отправляются на «охоту» за сиянием.

Именно на «охоту», потому что стопроцентной гарантии, что отправившись в Арктику, ты обязательно увидишь полярное сияние, ни один туроператор дать не может, это все-таки природное явление, а не файер-шоу.  Но тот, кому довелось увидеть этот карнавал света, говорят, что зрелище незабываемое.

— Огромные всполохи света в небе вокруг магнитных полюсов, переливающиеся разными цветами от зеленого до фиолетово-красного называют полярным сиянием, — рассказывает младший научный сотрудник Научного центра изучения Арктики Ростислав Локтев. — Это удивительное буйство света зависит от солнечной активности, поэтому «охотники» прежде чем двинуться в путь в далекую Арктику отслеживают графики активности солнца, делают прогнозы. Для чего есть даже специальные сайты. И только затем отправляются в фототуры.

По словам Ростислава Локтева, сияние может проявляться  в любое время: и зимой и летом, и днем и ночью. Но летом на Ямале круглые сутки стоит полярный день, поэтому нагляднее всего северное сияние видно  с середины сентября и по март включительно. Смотреть его нужно вдали от огней больших городов, на открытом пространстве. А вот повезет или нет, зависит только от интуиции «охотников». По данным ученых, пик солнечной активности бывает один раз в одиннадцать лет. Потом северные сияния можно наблюдать особенно часто в течение трех лет, затем интенсивность падает. Последний пик активности солнца был в 2013 году, следующий будет в 2024-м. То есть вероятность «поймать» сияние уже не так велика, но она есть. Причем, первые свечения уже отмечены. Например, в районе Сабетты, на берегу Карского моря.

— Сегодня на Ямале уже несколько фирм специализируются на продаже фототуров «охотникам» за северным сиянием, — рассказывает Ростислав Локтев. — Конечно, удовольствие не такое дешевое. С учетом перелета из Москвы и проживанием выйдет порядка 90-100 тысяч на неделю. Русский Север — удовольствие не из дешевых. При этом все больше иностранцев приезжают на Ямал за северным сиянием, — туристы из Австралии, Китая, Чехии, Франции.

Конечно, увидеть полярное сияние в России можно не только на Ямале, оно наблюдается на всей арктической территории страны. На всех территориях, которые хотя бы частично расположены за полярным кругом. На Чукотке, в Коми, Якутии, Красноярском крае, Карелии и Мурманской области. Самые крупные города, расположенные за полярным кругом это Мурманск, Норильск и Воркута. И единственный город в мире, расположенный на полярном круге, это Салехард, столица Ямала.

Arctic Russia — Морские зверобои Арктики

Морской зверобойный промысел – традиционное занятие коренных жителей арктического побережья.

Чтобы выжить на берегах суровых арктических морей, людям пришлось совершить настоящую революцию в технологии охоты. Прежде всего, им понадобились оружие, которым можно убить моржей или тюленей на лежбищах. Им стал гарпун с костяным острием и зубьями, благодаря которым он прочно застревает в теле животного. Но когда морские звери перебирались подальше от берега, охотники не могли до них добраться.

В западной части арктического побережья люди освоили строительство деревянных лодок, способных взять на борт до 10 человек. В восточной части Арктики, где вокруг тундра и древесина в дефиците, строили байдары – лодки с деревянным каркасом, обтянутые шкурами моржей и тюленей-лахтаков. Они легче, безопаснее и надежнее, чем громоздкие вельботы или металлические лодки, которые не починишь прямо на воде. А любую дыру в обшивке байдары можно просто заткнуть куском тюленьего жира.

Обычный гарпун, жестко закрепленный на древке, оказался неудобен для охоты на морского зверя с лодок. Попал в моржа – а он ушел под воду вместе с гарпуном, а если и поднялся на поверхность, то слишком далеко от лодки. Идеальным оружием стал поворотный гарпун, у которого наконечник с прикрепленным к нему линем может отделяться от древка. Захочет добыча уплыть – а линь не даст ей уйти далеко. А чтобы зверь не ушел на глубину, к линю крепили специальные поплавки из надутых шкур тюленей и нерп или желудков моржей.

Теперь арктические зверобои могли охотиться на моржей и тюленей в открытой воде или в полыньях между льдинами. Но главное, они могли сразиться с самыми крупными животными на планете – китами.

Даже отважные викинги, в чьем распоряжении были железные орудия и совершенные суда, не решались открыть охоту на морских гигантов. Саги рассказывают, что из-за выброшенных на берег китовых туш разворачивались целые сражения между родами. Но китобойный промысел викинги так и не освоили.

А артели северных зверобоев на нескольких лодках уверенно одерживали победу над огромным гренландским китом, уступающим по размерам лишь синему киту. Сначала в гиганта метали гарпуны с несколькими поплавками, а затем добивали специальной длинной пикой, стараясь попасть прямо в сердце. Толстый слой подкожного жира не давал туше мертвого кита утонуть, и оставалось лишь отбуксировать ее к берегу, где добычу делили между всеми семьями без исключения. Каждый мог прийти на берег и отрезать столько мяса и сала, сколько ему нужно. А голова кита доставалась охотнику, вонзившему первый гарпун.

Охота на гигантского кита – невероятно трудное и опасное занятие. Чтобы одержать победу, необходимо много людей, однако далеко не каждый род мог собрать нужное их количество. Поэтому отряды зверобоев из разных поселков часто объединялись ради добычи, которой хватало на всех.

Зверобойный промысел обеспечил жителей арктических побережий всем необходимым. Мясо и жир моржей, тюленей и китов стали повседневной пищей для людей и ездовых собак. Из крупных китовых и моржовых костей строили жилища и байдары, обтягивая остовы моржовыми шкурами. Из шкур лахтаков изготавливали невероятно прочные ремни для соединения деталей лодок и нарт. Жир морских зверей использовался для отопления и освещения.

Из моржовых кишок, шкур, тюленьего меха и кожи нерпы-акибы шили непромокаемую одежду и сумки. Из клыков и костей моржа делали наконечники стрел, рукояти ножей, очки для защиты глаз от избытка света, домашнюю утварь, амулеты и украшения. Из китового уса изготавливали короткие ножи. Частью своей продукции морские охотники обменивались с северными оленеводами, получая взамен оленье мясо и шкуры. Самым ходовым товаром были лахтачьи шкуры, из которых оленеводы плетут арканы для ловли оленей.

Читайте также Уникальный животный мир Арктики Как выжить там, где это невозможно

Сегодня морская зверобойная культура лучше всего сохранилась на полуострове Чукотка. В поселки, где живут арктические зверобои, пришли современные технологии. Место ламп-жирников заняли электрические лампы. Вместо гарпунов с костяными наконечниками используются гарпунные ружья. Поплавки делают не из тюленьих шкур – их заменили пластиковые буи. Однако, как и много веков назад, охотники отправляются на охоту не только на моторных лодках, но и на кожаных байдарах. И зимой носят не современную одежду, а традиционную, которая намного лучше защищает от суровых ветров, холода и брызг.

Первым делом надевают рубашку-кухлянку и нижние штаны из меха молодого оленя, оленьего камуса и нерпичьих шкур. Их носят мехом к телу. Затем идет еще одна кухлянка, но уже мехом наружу. Поверх надевается камлейка, легкая верхняя одежда с капюшоном, своего рода дождевик. Раньше камлейки шили из кожи и кишок морских животных, а теперь из брезента или синтетических материалов, но традиция украшать их вышивкой и аппликацией сохранилась. Обувь у зверобоев тоже идеально приспособлена для работы в море. Для тепла на ноги сначала надевают чижи – меховые носки из оленьего камуса. А потом обуваются в меховые сапоги – торбаса. Они не пропускают воду, поскольку голенища сшиты из шкуры кольчатой нерпы мехом внутрь, а подошвы – из шкуры лахтака.

Поселки морских охотников на Чукотке расположены не в глубине заливов и бухт, а у открытого моря, на поворотных мысах, – там, где ветры и течения даже зимой разгоняют лед, где киты и моржи подходят близко к берегу. Охота на китов запрещена, но для коренных народов Арктики, чей организм перестроился и получает необходимые витамины и микроэлементы из мяса морских животных, сделано исключение. Поселкам выделяется квота на необходимое количество китов, а продавать добычу запрещено. Мясо и жир убитых животных по-прежнему делят между всеми жителями.

Зверобои Чукотки необычайно гостеприимны, и никого не отпустят без угощения. Гостям обязательно предложат попробовать блюда, приготовленные по традиционным рецептам. Самое известное из них – мантак из кожи кита со слоем сала. Больше нигде в мире не готовят ничего подобного. Продавать мантак запрещено, поэтому отправиться в гости к зверобоям – единственный способ попробовать этот редкий деликатес.

Читайте также Правила жизни под Полярной звездой Культура коренных народов Севера

Охота на птиц в Арктике

Если не задалась охота на крупную дичь, можно попытаться добыть зверя помельче. В Арктике широко распространены песцы, зайцы, а на песчаных склонах берегов озер и рек водятся суслики. Все эти животные вполне пригодны в пищу, и на них можно охотиться с помощью самодельных силков и западней. Это наиболее простой и доступный способ охоты, особенно при отсутствии огнестрельного оружия или недостатке боеприпасов.
Простейший силок — это обыкновенная затягивающаяся петля-удавка, сделанная из капроновой нити или проволоки. Ее закрепляют свободным концом за карликовое деревце, а затем расправляют на веточках поперек звериной тропы так, чтобы нижний край не касался земли. Вдоль регулярных заячьих троп можно расставлять целую цепочку таких ловушек.
Заяц-беляк встречается в тундре в зарослях кустарников, по долинам рек. Питается растениями, поэтому предпочитает такие места, где ветер сдувает снег с почвы. Следовая дорожка: впереди — широко расставленные отпечатки задних лап, позади — один за другим отпечатки передних. Следы задних лап длиннее и шире отпечатков передних, один из них обычно несколько впереди другого. Заяц нередко чередует прямой ходе петлями (идет в обратном направлении по своему следу или на некотором расстоянии от него), делая периодически огромные прыжки в сторону.
Для добывания песцов используют каменную «пасть». Из четырех больших каменных плиток укладывают подобие короба, открытого с одной стороны. Перед отверстием при помощи четырех колышков укрепляют в виде порога узкую и длинную каменную плитку. Поверх нее пропускают слегу из длинной тяжелой жерди. При настораживании она поднимается с помощью поперечной палочки, которая,упираясь нижним концом в каменный порог, одновременно покоится на конце длинной палки со вдетой наживкой. Один конец слеги придавливают для большей тяжести камнем. Песец, пройдя под слегу, выдергивает палку с наживкой и роняет на себя слегу.
Мелкую дичь иногда ловят прямо в норе. На берегу Ледовитого океана слой непромерзшей земли так тонок, что нора обычно очень неглубока, и нередко ее можно продавить ногой. Поэтому часто песцы и лисицы устраивают свои норы в полых обрубках наносного дерева или среди камней. Если охотник находит зверька в норе, он расширяет отверстие топором и достает его, захватывая за шерсть расщепленной палкой, или просто берет руками, предварительно ослепив его табачным дымом. Охота с помощью силков, петель и западней эффективна лишь при устройстве нескольких десятков ловушек. Рассчитывать на удачную охоту, соорудив одну-две ловушки, бессмысленно.
Хорошим подспорьем в обеспечении питанием может оказаться охота на птиц. Птицы полярных широт многочисленны и разнообразны, особенно летом. Они могут стать главным источником пищи.
Конечно, не все птицы обладают завидными кулинарными достоинствами. Например, кулики и бургомистры не слишком вкусны, а мясо чистиков остается жестким даже после долгой варки, кроме того, у них слишком густое и плотное оперение, и поэтому их приходится очень долго ощипывать. А вот мясо белой совы ничем не уступает куриному.
Скалы арктических островов — излюбленное место гнездовий лю-риков. Обычно эти птицы сидят так плотно друг к другу, что одним выстрелом можно убить от 15 до 30 штук. На вкус мясо люриков превосходно, и, вследствие сильного развития грудных мускулов, его больше, чем можно было бы ожидать при таком малом размере птицы.
Многие полярные птицы питаются рыбой, поэтому их мясо имеет неприятный привкус. Таких птиц перед приготовлением лучше не только ощипать, но и снять с них кожу с жиром, затем вымочить вподсоленой воде, варить около часа и после этого воду слить. Приготовленное таким образом мясо можно жарить, тушить или использовать для супа.
Морских птиц можно найти на скалах и небольших прибрежных островах. Их гнездовья легко обнаружить, проследив за их полетом к местам кормления и обратно. Однако наиболее вкусное и питательное мясо имеют дикие гуси и утки. Излюбленное место гнездовий этих птиц — речные острова, особенно поросшие травой. Уже убитого гуся можно использовать как хорошую приманку для других птиц. Для этого его сажают на землю, а под голову ему подставляют палочку. Летящая стая гусей гораздо охотнее садится около своего собрата.

В начале лета гуси и утки во время линьки на две-три недели утрачивают способность летать и сотнями собираются на берегах водоемов, густо поросших осокой. Это время особенно успешной охоты на птиц. При небольшом количестве гусей их выгоняют на берег и затравливают собаками. Для этого вокруг озера, в котором находятся гуси,
ложатся несколько человек с собаками. Один или два охотника, плавая по озеру на лодках, выгоняют гусей на берег. Иногда выгнать их бывает нелегко. В таком случае оставшихся на воде гусей приходится добивать из ружья или, при отсутствии оружия, ударами весла. Когда гуси выйдут на берег, охотники, лежащие в засаде, затравливают их собаками.
Человеку, не подготовленному к подобному промыслу, скорее всего, придется ловить линяющих птиц руками, пытаться подбить их камнем или палкой, полагаясь на собственную расторопность и меткость. Но и в этом случае можно рассчитывать на удачу, хотя добыча будет гораздо скромней.
Встретив линялого лебедя на озере, обычно стараются утомить его длительным преследованием, заставляя часто нырять. Лебедь плохо ныряет, кроме того, благодаря белому оперению, его видно и под водой. В конце концов охотник хватает его за шею, как только он выныривает.
Морская птица добывается различного рода петлями (рис. 16). Петли обычно связывают и забрасывают на длинной бечеве как можно дальше от берега. Охота эта производится преимущественно в ненастную погоду, когда морская птица держится ближе к берегу.
С помощью петель даже в разгар зимы можно охотиться на белую куропатку. Летом птица имеет буро-коричневое оперение с вкраплениями белого. На покрытых оледенением островах она держится ближе к ледникам внутри побережья, где нет ни песцов, ни людей.

8 последних числах сентября куропатки появляются на прибрежных низменностях, лежащих на уровне моря. Подобно зайцам, куропатка предпочитает находиться там, где ветер сметает снег. Свой аппетит она вполне удовлетворяет остатками мха и высохшими растениями. Нередко куропатки держатся возле северных оленей, используя для добычи пищи раскопки, производимые ими. Зимой лапы белой куропатки густо оперены, когти сильно отрастают, лапы становятся широкими и птица не проваливается на снегу. В зарослях ивняка и карликовой березы часто можно встретить множество запутанных следов этих птиц. По свежему следу куропаток можно разыскать на кормежке, но не на ночевке: перед тем как зарыться на ночь в снег, стайки птиц всегда делают небольшой перелет на новое
место. Зимой полярная куропатка становится белой, сохраняя черную окраску только на перьях хвоста. Ее нежное мясо — настоящий деликатес. К белым куропаткам легко приблизиться, они летают парами и не очень пугливы. Их можно убить камнем, из рогатки или даже дубинкой.
Не покидает тундру зимой и белая сова, распространенная в северной части Евразии, Северной Америки и на островах Северного Ледовитого океана. Гнезда она устраивает на береговых склонах рек и на холмах. Питается грызунами и птицами. Отпечатки ее лап характерны тем, что четвертый палец, или передний наружный и второй, или передний внутренний, расположены почти под прямым углом к друг другу, причем к внутреннему приближен средний, а наружный — перпендикулярен оси следовой дорожки. Когти отпечатываются слабо.

Птиц можно ловить не только силками, самодельной сеткой или руками, но и на крючок с леской и приманкой.
На арктических островах, там, где расположены «птичьи базары», самой доступной пищей станут яйца. Они съедобны в любой стадии развития эмбриона, хотя самое подходящее время для использования яиц — начало лета, когда яйца отложены, но еще не насижены. Кайра-наседка через некоторое время покрывает свое яйцо толстым слоем помета. Этим пользуются охотники, чтобы отличить свежие яйца от лежалых.
Большинство антарктических птиц откладывает яйца в ноябре. Наиболее удобны для сбора яиц гнезда чаек, расположенные на горизонтальных площадках верхушек скал. До гнезд кайр, люриков и чистиков добраться весьма трудно — они устраиваются на малейших неровностях, уступах и в расщелинах вертикальных склонов. Яйца, лежащие на труднодоступных участках, можно доставать с помощью сачка, сделанного из куска ткани и палки длиной 2-3 метра. Если собирать яйца приходится на карнизах отвесных скал, то лучше это делать вдвоем, используя для безопасности сборщика страховочную веревку.
Это на первый взгляд простая работа требует от сборщика много сил, ловкости и смелости. Вот как описывает сбор яиц на «птичьем базаре» В.К. Орлов, которому в бытность радистом на одной из полярных станций довелось участвовать в заготовке этого продукта. «Когда меня впервые спустили на скалы и я оказался на карнизе, где едва умещалась ступня ноги, и увидел в пятидесяти метрах под собой трещиноватый лед, то мертвой хваткой вцепился в веревку, боясь расстаться с нею хотя бы на миг. И не запросился сразу же обратно только потому, что не хотел оконфузиться, показаться трусом.
Державшим меня товарищам пришлось-таки подбодрить меня, чтобы заставить рискнуть сделать первый шаг. Но по карнизам, где кайры откладывали свои едва ли не всех цветов радуги крупные яйца, таких шагов следовало сделать тысячу. Чтобы не допускать «запара», то есть не собирать насиженных яиц, приходилось исследовать все закоулки отведенного для сбора участка, опускать в ниши, забираться под выступы скалы… По мере того как жбан заполнялся яйцами, он становился все увесистее, бил по ногам при переходе с карниза на карниз, раскачивался, мешал удерживать равновесие. Я боялся ослабить веревку хотя бы на полметра, держа ее постоянно натянутой, из-за чего на меня часто сыпались камни, а напарники, державшие меня наверху, выбивались из сил…
Птицы, когда я начинал спускаться по скале, с шумом срывались всей стаей вниз, улетали недалеко, разворачивались и, не обращая на меня внимания, торопились занять свои места. Неповоротливые в полете, тормозя при посадке взмахами крыльев, выставив вперед черные перепончатые лапы, они едва не усаживались мне на голову, обдавая нередко струями помета. Чтобы взять яйца, порой приходилось отодвигать птиц рукой. Кайры недовольно урчали, в многоголосье создавался такой шум, что невозможно было разобрать слов моих напарников. Тут же с истошными завываниями фланировали моевки, жадно набрасываясь на разбитые в суматохе кайриные яйца… Однажды, прельщенный множеством яиц, я забрался в небольшую нишу. Скала выступала над ней козырьком, и натянутая туго веревка, стоило дать сигнал потянуть ее вверх, потащила бы меня от скалы. Спускаясь, я как-то не сообразил подумать об этом и, только собрав яйца, понял, что оказался в западне. Я не видел за козырьком своих товарищей и не мог перемолвиться с ними словом. В отчаянии я выбрал побольше веревки. Ничего иного не оставалось, как подниматься на этот раз без ее помощи. Цепляясь за скользкие камни, сделал шаг, второй, третий… и, холодея от ужаса, понял, что срываюсь. Камни выскользнули из-под ног, я заскользил по ним вниз. Я не успел даже вскрикнуть, дать сигнал. И опомнился лишь в тот момент, когда, дернувшись, закачался на веревке, привязанной к поясу, как паук на паутине. Яйца посыпались из жбана и, разбиваясь внизу о лед, образовали огромных размеров яичницу. «Удержали», — радостно пронеслось в голове, ибо мгновением раньше я думал, что то же могло случиться и со мной».
Яйца употребляют в пищу в любом виде, а чтобы они не испортились, их можно засолить, укладывая в емкости, наполненные солью; при этом их надо ставить острым концом вниз — так они хранятся лучше всего.

Особенности плейстоценовой охоты. Люди жили в Арктике уже 45 тысяч лет назад

Как этот мамонт был найден, что именно с ним произошло и в каких условиях жили люди 45 тысяч лет назад в Арктике, рассказал старший научный сотрудник отдела палеолита Института материальной культуры РАН Владимир Питулько.

— Как погиб этот мамонт?

— В него, скорее всего, метали легкие копья. Это обычная тактика охоты, в том числе охоты на слонов, как она практикуется и по сию пору пигмеями в Африке. Они закидывают слона большим количеством легких копий — это называется «копийный град» или «копийный дождь». Слон, утыканный как ежик этими иголками, начинает терять кровь. Даже легкое копье может проникнуть достаточно глубоко и задеть жизненно важные органы. Благодаря этому подвижность животного ограничивается, а после этого его уже можно добивать «в упор».

Это произошло, как я думаю, и с мамонтом Женей. Затем его добили в лопатку тяжелым массивным копьем — два-три удара как минимум, тем самым лишив подвижности и заставив упасть. А дальше ему нанесли финальный удар. Так пигмеи бьют в основание хобота, где проходят крупные кровеносные сосуды. Получив такой удар, животное быстро истекает кровью либо захлебывается ею.

Процесс выкапывания мамонта Жени. Фото: Алексей Тихонов

Люди, которые охотились на мамонтов в Арктике 45 тысяч лет тому назад, использовали ту же самую тактику. Мы отметили повреждение на скуловой кости, связанное с нанесением именно такого удара. По траектории понятно, что охотник стоял сзади и сбоку, чтобы остаться вне пределов досягаемости хобота лежащего на земле мамонта. Человек целился в основание хобота, но почему-то промазал. В результате он попал скользящим ударом в скуловую кость, сокрушив по дороге часть костей в глазничной области. Орудие имело каменный наконечник. Его форму реконструировал Константин Купер методом сканирования на синхрофазотроне в Институте ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН.

— Как вы нашли мамонта?

— Строго говоря, не я его нашел. Первым его обнаружил в 2012 году школьник Женя Солиндер, который проводил каникулы на полярной станции Сопочная Карга и вблизи нее заметил кости, выглядывавшие из склона берега реки. О находке сообщили моему коллеге Алексею Николаевичу Тихонову, директору Зоологического музея в Санкт-Петербурге и председателю Международного мамонтового комитета. Под его руководством на место находки выехала экспедиция, в которую я, к сожалению, не попал.

Ученые обнаружили полный скелет мамонта с большим количеством мягких тканей: частично сохранились связки, шкура, горб. Мамонта назвали Женей (официальное название — Сопкаргинский мамонт). Тогда о нем много писали в СМИ, показывали находку по телевизору.

Мамонта доставили в столицу Таймыра — Дудинку. Оттуда Алексей Николаевич мне позвонил и сказал, что у этого мамонта есть странность: один из бивней выглядит обработанным. Через полгода тушу привезли в Зоологический институт, и я поехал на него посмотреть. Буквально второе же ребро, которое я взял в руки, имело отчетливый след удара, нанесенного человеческим орудием. Потом нашлись и другие повреждения.

— Эти травмы не могли быть получены каким-то другим образом?

— Отметины на костях мамонта Жени — это несколько необычный археологический материал, так как речь в данном случае идет не о находке каких-то предметов, а об обнаружении свидетельств деятельности человека. Как в судебной практике: самого ножика на месте преступления нет, но то, что им кого-то ткнули, сомнений не вызывает.

Отметина на ребре мамонта. Фото: Павел Иванов

Здесь похожий случай. Я же всю жизнь был связан с проблематикой каменного века на арктических территориях и работаю в этой области уже более 30 лет. Последний большой блок исследований связан с Новосибирскими островами и с севером Яно-Индигирской низменности, в которую входит низовье реки Яны, где с помощью своих друзей и коллег я провожу исследования Янской палеолитической стоянки, возраст которой составляет около 30 тысяч лет. Она немного моложе тех событий, о которых говорится в статье, но при этом имеет к ним некоторое отношение. В частности, на ней найдены следы охоты человека на мамонтов, знакомство с которыми позволило мне «набить глаз» и научиться легко видеть такие следы.

— Как вы датировали находку?

— Мы продатировали костные остатки этого мамонта, а также получили несколько датировок из отложений, перекрывающих место находки, чтобы убедиться, что туша находилась в геологическом разрезе изначально и не была потревожена в более позднее время.

В данном случае по наблюдениям в процессе раскопок и по фотографиям разреза было совершенно очевидно, что находка не была потревожена. По всей совокупности датировок возраст мамонта Жени может быть оценен в 45 тысяч лет. И этот возраст совпадает с возрастом другой необычной находки.

В том же 2012 году Алексей Николаевич Тихонов посетил другую стоянку, которая находится на реке Яне, — стоянку Бунге—Толля 1885. Там было найдено большое количество останков плейстоценовой фауны, преимущественно бизонов, но есть и носорог, мамонт, благородный олень и другие звери. Алексей Николаевич там собрал небольшую, но выразительную коллекцию останков, среди которых были явно модифицированные человеком кости. Например, челюсти съеденных северных оленей.

Также среди обломков была плечевая кость волка с необычной патологией, которая сразу бросилась мне в глаза. Мы стали исследовать эту кость, и оказалось, что волка кто-то ткнул в плечо каким-то острым предметом, а именно изготовленным из бивня острием. Волк прожил после этого еще месяца три. За это время поврежденная кость зарастала, потом он умер, своей смертью или нет, это уже неизвестно. Что любопытно, датировка этой кости также показала очень солидный возраст — около 45 тысяч лет.

— Какие выводы вы делаете, исходя из этих датировок?

— Из этого следует совершенно неожиданный вывод, что люди мало того что были способны попасть в Арктику 45 тысяч лет тому назад, они себя чувствовали там вполне комфортно. Они жили на Таймыре, на Яне, может быть, еще где-то. Однако эти территории столь огромны, малолюдны и редко посещаемы исследователями, что найти следы пребывания древних людей не очень легко.

Владимир Питулько. Фото: Елена Павлова

Наш мамонт был редкой удачей. А тем временем в 2014 году журналом Science были опубликованы материалы о находке рядом с поселком Усть-Ишим на юге Западной Сибири, где была обнаружена кость человека современного анатомического типа, по возрасту сопоставимая с мамонтом Женей.

Теперь следы охоты на костях мамонта выглядят уже не настолько удивительными. При этом я лично думаю, что на него охотились люди современного анатомического типа, хотя это чистая спекуляция. Однако на моей стороне тот факт, что никаких неандертальцев к северу от 48-го градуса северной широты пока никто не находил.

— В каких условиях жили люди в Арктической Сибири 45 тысяч лет назад?

— В плане температуры там было потеплее, чем сейчас, возможно градуса на 3-4, и влажность была ниже. Важно понимать, что мы говорим о средней температуре июля. Например, в наше время на Сопочной Карге средняя июльская температура — 9-10 градусов Цельсия.

А что касается ландшафта, там была так называемая мамонтовая степь, которая простиралась от Берингова пролива практически до Карпат. Это огромные пространства без деревьев или почти без них, но богатые травой, злаками. Где-то растительности было больше, где-то меньше, но в целом она могла поддерживать существование крупных травоядных животных — мамонтов, плейстоценовых бизонов, лошадей, северных оленей, которые были надежным пищевым ресурсом древнего человека и позволили ему расселиться в Арктику вплоть до 72 градусов северной широты уже 45 тысяч лет назад.

 Екатерина Боровикова

Национальный парк и заповедник у ворот Арктики (Служба национальных парков США)

Спортивная охота и отлов рыбы разрешены в Воротах Арктического национального заповедника, но не в Воротах Арктического национального парка.
Чтобы охотиться и ловить ловушку в заповеднике, у вас должны быть все необходимые лицензии и разрешения, а также соблюдаться все другие постановления штата.

Служба национальных парков и штат Аляска совместно управляют ресурсами дикой природы заповедника. Лицензия штата Аляска на охоту требуется для всех охотников в возрасте 16 лет и старше.Ограничения по сумке и хранению варьируются в зависимости от вида и района. Всегда проверяйте действующие правила охоты штата Аляска.

Для получения дополнительной информации об охоте на Аляске и о том, где получить лицензию, посетите веб-сайт.

Имейте в виду, что многие участки на территории заповедника являются частной землей. Не заходите на частную землю без разрешения землевладельца.

Охотники обязаны знать действующие правила охоты. Охотники должны иметь при себе действующие водительские права или удостоверение личности с фотографией, охотничьи лицензии, билеты на добычу и бирки.Лицензии на охоту можно приобрести у любого поставщика лицензий или в Интернете по адресу www.admin.adfg.state.ak.us/license. Правила охоты соблюдаются службой охраны национальных парков и службой охраны рыбы и дикой природы Аляски.

Коммерческая деятельность

Компания или физическое лицо должны получить либо концессионный договор, либо разрешение на коммерческое использование ( CUA ) до начала любой коммерческой деятельности в Национальном парке и заповеднике Gates of the Arctic.

Эти контракты и разрешения выдаются и администрируются Службой национальных парков (NPS).

Посетите нашу веб-страницу Do Business With Us, чтобы загрузить список авторизованных коммерческих гидов в Gates of the Arctic или получить разрешение на ведение бизнеса в парке. С дополнительными вопросами обращайтесь в центр для посетителей в Беттлсе по телефону 907-692-5494.

.

Охота на мамонта свидетельствует о том, что люди проявляли активность в Арктике 45000 лет назад — российские ученые — RT World News

Ученые на крайнем севере России нашли доказательства того, что люди активно действовали в Арктике около 45 000 лет назад. Следы на костях мамонта, найденные в этом районе, свидетельствуют о том, что охотники закалывали и зарезали животных.

Исследователи из Российской академии наук сделали находку в Сибири у Карского моря, которое 40 000 лет назад было самой северной точкой человеческой деятельности в Евразии.Однако с учетом доказательств, которые им удалось обнаружить, теперь считается, что человеческая деятельность продлевает срок пребывания человека в Арктике еще на 5000 лет.

Также был поврежден кончик бивня мамонта, что показало, что люди в этом районе могли использовать их в качестве инструментов из слоновой кости, заявила исследовательская группа в статье, опубликованной в журнале Science.

Подробнее

Дэниел Фишер, гигантский эксперт из Мичиганского университета, который не принимал участия в проводимом Россией исследовании, сказал, что следы отметин на костях действительно указывают на то, что в этом районе была деятельность человека.

Однако Роберт Парк, археолог из Университета Ватерлоо в Канаде, скептически отнесся к находке, заявив, что свидетельства охоты на людей были «довольно незначительными».

«Зверь был найден с остатками его жирного горба, в то время как охотники должны были использовать жир в пищу и топливо, а скелет показывает гораздо меньше разделки, чем можно было бы ожидать», — сказал он , цитируется AP.

Несмотря на свои сомнения, археолог, изучавший кости добытых животных на крайнем севере, говорит, что существует вероятность того, что на мамонта могли охотиться.

«Если люди жили так далеко на севере так давно, это означает, что у них были не только технические возможности для охоты на мамонтов, но и достаточно сложная социальная организация, чтобы делиться едой от относительно редких убийств», — Park сказал.

.