В каком году появился наркоз: 16 октября Международный день анестезиолога: Открытие обезболивания и история анестезиологии

16 октября Международный день анестезиолога: Открытие обезболивания и история анестезиологии

Историю анестезиологии можно разделить на два основных периода. Первый (эмпирический) период охватывает много веков, начинаясь с V — III тыс. лет до нашей эры, с первых сообщений в папирусе Эберса, мифах и сказаниях о возможностях устранения боли с помощью некоторых веществ, например, опия, мандрагоры и др. Этот период завершился открытием закиси азота, дав начало донаучному, а затем современному (научному) периоду. Цивилизация древнего Египта оставила самое старое письменное свидетельство о попытке применения обезболивания при хирургических вмешательствах. В папирусе Эберса (V в. до н.э.), сообщается об использовании перед операцией средств, уменьшающих чувство боли: мандрагоры, беладонны, опия, алкоголя.

В середине и конце XIX века произошел ряд переломных событий, способствующих бурному развитию анестезиологии — науки об обезболивании. В 1800 году Гемфри Деви (1878-1829) изучил своеобразное действие закиси азота, назвав ее «веселящим газом» (впервые закись азота была получена в 1774 году Джозефом Пристли).

В 1818 году английский физик и химик Майкл Фарадей (1791-1867) обнаружил подавляющее чувствительность и дурманящее действие диэтилового эфира. Гораций Уэллс (1815-1844) пытался привлечь внимание к азоту, как к новому обезболивающему средству. Он обратился в 1844 году к известному бостонскому хирургу Джону Коллинзу Уоррену с предложением провести экстракцию зуба в присутствии врачей и студентов. Но одного из пионеров анестезиологии постигла трагическая судьба. Многообещающая демонстрация прошла неудачно: «веселящий газ» пошел в аудиторию, больной кричал от боли, а присутствующие бурно веселились, опьяненные закисью азота. При выполнении операции пациент едва не погиб. Уэллс был осмеян коллегами и вскоре в возрасте 33 лет покончил жизнь самоубийством. Это случилось за несколько дней до того, как медицинское общество в Париже признало за ним честь открытия анестезирующего вещества. В Гарварде после его смерти был воздвигнут памятник с надписью: «Гораций Уэллс, который открыл анестезию».Однако, справедливости ради, следует отметить, что еще в 1842 году самую первую операцию под наркозом (эфирным) выполнил американский хирург Лонг, но он не сообщал о своих работах медицинской общественности.

Современная анестезиология знает не только год и месяц, но и день своего рождения — 16 октября 1846 года. В этот день американский химик Чарльз Томас Джексон (1805-1880) и зубной врач Уильям Томас Грин Мортон (1819-1868), показали, что вдыхание паров эфира выключает сознание и приводит к потере болевой чувствительности, и предложили использовать эфир при экстракции зубов. Демонстрация операции под эфирным наркозом проходила в Бостонской больнице. Двадцатилетнему пациенту Джильберту Эбботу профессор Гарвардского университета – известный американский хирург Уоррен удалил под наркозом опухоль подчелюстной области. Отдавая дань исторической справедливости необходимо остановиться на личности Джона Коллинза Уоррена, решившегося оперировать под эфирным наркозом, и блестяще выполнившим вмешательство на глазах многих критиков, ведь отчасти, именно благодаря ему, в истории медицины появился всемирный день анестезиолога. Джон Коллинз Уоррен (1778-1856) — знаменитый американский хирург. Он был старшим сыном в семье выдающегося бостонского врача Джона Уоррена.

Во время гражданской войны 1861-1865 годов его отец служил хирургом в частях революционной армии, и позднее вошел в историю медицины как основатель всемирно известной Гарвардской медицинской школы в Бостоне. С детства Джон Коллинз Уоррен имел слабое телосложение, избегал всяких развлечений, но отличался громадной силой воли. Джон Уоррен-старший, мечтавший о хирургическом будущем своего сына, лично руководил его ранним образованием вплоть до 1786 года, когда Джон Коллинз Уоррен поступил в Бостонскую общественную латинскую школу. В 1793 году Уоррен блестяще окончил это учебное заведение и первый получил медаль Франклина. В этом же году он поступил в только что основанную отцом, как будто специально для сына, Гарвардскую медицинскую школу и окончил ее в 1797 году, получив степень бакалавра. В первый год после окончания медицинской школы Уоррен работал в качестве ученика и помощника у своего отца. В июне 1799 года Уоррен прибыл в Лондон и заключил сделку со старшим хирургом Уильямом Купером, по которой Уоррен уплачивал 50 гиней в год за право быть у него перевязочным фельдшером. Но так как Купер на склоне своей врачебной карьеры редко бывал в больнице, то Уоррен фактически получил почти в полное распоряжение всех его госпитальных больных. А раньше, чем Уоррен покинул Лондон, его шеф, уходя в отставку, передал отделение своему племяннику, знаменитому Эстли Пастону Куперу (1768-1841), с которым Уоррен подружился на всю жизнь. Здесь же в Лондоне Уоррен получил отличную возможность изучать хирургию в клиниках Клайна, акушерства в Хайтоне, но главное почти из первых уст Эверарда Хоума прослушать курс хирургической патологии — совсем новой науки. Под руководством Куперов Уоррен изучал анатомию и хирургию до 1800 года, а затем направился в Эдинбург, который как магнит, притягивал американских студентов-медиков. В Эдинбурге он изучал медицину и химию, получив возможность общения с такими выдающимися личностями, как Джон Белл, Чарльз Белл, Джеймс Хоуп, Александр Монро II, Джон Грегори, и с другими известными врачами. Осенью 1846 года в г.Бостоне разыгрались удивительные события, потрясшие впоследствии медицинскую общественность всего мира. 30 сентября 1846 года, в среду, в шесть часов вечера, в доме бостонского дантиста Уильяма Томаса Грин Мортона настойчиво зазвонил дверной колокольчик. На пороге стоял молодой музыкант, дюжий парень Эбен Фрост. Лицо его было перевязано и выражало ужас и потерянную надежду, столь знакомые зубным хирургам. Он умолял Мортона удалить ему зуб с применением обезболивания с помощью месмеризма. Сама судьба, наверное, привела Эбена Фроста в дом Мортона. Ведь уже более года этот молодой дантист искал надежное средство обезболивания при экстракции зубов и проводил эксперименты с серным эфиром. Вот как вспоминает об этом случае сам Мортон: «К вечеру мужчина, живущий в Бостоне, пришел, испытывая большие боли и желая удалить зуб. Он боялся операции и просил его месмеризировать. Я сказал ему, что имею кое-что получше, и, смочив мой носовой платок эфиром, дал ему для ингаляции. Он сделался бессознательным почти немедленно. Было темно, а доктор Хайден держал лампу, пока я вырвал крепко сидевший малый коренной зуб.

Больших изменений пульса и релаксации мускулов не было. Он очнулся через минуту и не знал ничего, что было ему сделано. Он остался на некоторое время, разговаривая по поводу эксперимента. Это было 30 сентября 1846 года». А вот и текст расписки самого Эбена Фроста, заверенной подписью Хайдена: «Настоящим удостоверяю, что я обратился к доктору Мортону в шесть часов нынче вечером (30 сентября 1846 года), страдая невыносимой зубной болью, доктор Мортон вынул свой карманный платок, намочил его своим составом, которым я дышал около полуминуты, а затем впал в сон. Через мгновение я очнулся и увидел мой зуб лежащим на полу. Я не испытал ни малейшей боли и, оставшись двадцать минут в его приемной после того, не почувствовал никакого неприятного эффекта от операции». В тот же вечер, 30 сентября, Мортон уже был в редакции большой бостонской газеты, а наутро, чуть свет, явился к дверям Бюро патентов. В качестве свидетелей в редакцию газеты Мортон привел с собой Хайдена и самого Фроста, и на следующий день, 1 октября, в утреннем выпуске бостонской Daily Journal была напечатана следующая заметка: «Вчера вечером, как о том мы были информированы джентльменом, который присутствовал при операции, у некоего субъекта был удален кариозный зуб без малейшей боли. Он был погружен в сон путем ингаляции особого состава, эффект которого продолжался около трех четвертей минуты — ровно столько, чтобы произвести экстракцию зуба». Таково было первое в мире печатное извещение об удачном хирургическом наркозе. Хотя в нем нет ни фамилии Мортона, ни адреса, весть об авторе и месте происшествия, конечно же, быстро распространилась по Бостону, и это стало привлекать много любопытных и больных. Мортон продолжал проводить эфирные наркозы в своем кабинете, благо отбоя от желающих полечить зубы без боли не было. И вот, в числе приходивших любознательных лиц, на квартиру Мортона для ознакомления с безболезненными зубными экстракциями явился Генри Джэкоб Бигелоу (1818-1871), один из известных хирургов знаменитой Массачузетской общей больницы в Бостоне. Положение создалось довольно щекотливое. Ведь для того, чтобы рассчитывать на апробацию и поддержку Бигелоу, Мортон должен был сообщить ему состав своего наркотического средства, без чего положительно нельзя было рассчитывать на то, чтобы больничные врачи стали применять такой наркоз на своих больных в городской больнице. А Мортон, не будучи сам врачом, и следуя общепринятым для зубных врачей правилам, стремился засекретить и запатентовать свое открытие. Поэтому трудно понять, как мог согласиться на применение такого «секретного средства» на своем больном главный хирург Массачузетской общей больницы Джон Коллинз Уоррен. По-видимому, Бигелоу либо сам понял, что «состав» Мортона представляет собой серный эфир, либо по полученным впечатлениям он смог уверить Уоррена в достаточной безопасности этого средства. Что ни говори, а как в те времена, так и теперь нельзя не подивиться той смелости, с которой Уоррен и Бигелоу позволили неизвестному молодому дантисту применить свое секретное средство для усыпления больного при большой, тяжелой операции. И хотя победителей не судят, тем не менее, в поднявшейся шумихе, неизбежной вокруг всякого важного события, конкуренты и всевозможные присяжные критики и моралисты не раз и в довольно резкой форме осуждали хирургов Массачузетской общей больницы за проявленную излишнюю доверчивость и либерализм. Через десять дней со времени визита Бигелоу к Мортону последний получил письмо дежурного интерна больницы Чарльза Ф. Хейвуда, письмо, которому суждено было стать историческим документом в мировой истории медицины. Вот оно: «14 октября 1846 года. Доктору Мортону. Дорогой сэр! Я пишу по поручению доктора Уоррена, приглашая Вас прибыть в пятницу в десять часов в больницу, чтобы применить на пациенте, который будет оперирован, состав, изобретенный Вами для ослабления чувствительности к боли. С почтением к Вам, Ч. Ф. Хейвуд, хирург общей больницы». Итак, дата была фиксирована: пятница, 16 октября, 10 часов утра. Можно понять волнение Мортона, который, бывший когда-то живым свидетелем горькой неудачи Х. Уэллса с применением закиси азота в этой же больнице, ныне рисковал сам попасть в столь же смешное положение. Чтобы увеличить шансы на успех, Мортон решил попытаться усовершенствовать свой ингалятор, для чего обратился к своему хорошему знакомому, известному бостонскому натуралисту, доктору О. Э. Гулду (1805-1886), который тотчас же любезно начертил ему схему аппарата с клапанами, препятствующими обратному выдыханию эфирных паров. И хотя Гулд не рекомендовал Мортону пробовать новую модель на больном в столь ответственный момент, т. е. при публичной демонстрации наркоза в больнице, Мортон помчался с чертежом к инструментальному мастеру и торопил его выполнить заказ. В то утро, 16 октября, в операционный амфитеатр Массачузетской общей больницы собралось много зрителей. Тут были врачи больницы и студенты-однокашники Мортона. Все с нескрываемым любопытством ждали «спектакля», который не мог, по общему мнению, окончиться ничем, кроме неудачи. Операция под наркозом прошла в полной тишине, пациент спокойно спал. Собравшиеся на демонстрации врачи были ошеломлены, больной проснулся под оглушительные аплодисменты зрителей.

Весть о наркозе мгновенно распространилась по всему земному шару. Уже в марте 1847 года в России были проведены первые операции под общим обезболиванием. Джон Коллинз Уоррен продолжал активную врачебную деятельность до последних дней своей жизни. Лишь только за две недели до смерти, пришедшей 4 мая 1856 года, из-за резкого ухудшения здоровья он перестал принимать пациентов. Как только эфирный наркоз был признан ведущим открытием, началась тяжба за его приоритет, продолжавшаяся в течение 20 лет и приведшая заинтересованных людей к гибели и разорению. Г. Уэллс покончил с собой, профессор химии Чарльз Томас Джексон (1805-1880) оказался в доме для умалишенных, а честолюбивый У. Мортон, истративший все свое состояние на борьбу за приоритет и запатентовавший эфир как обезболивающее средство, в 49 лет стал нищим. Почти одновременно с открытием эфира профессором Эдинбургского университета Джейком Янгом Симпсоном (1811-1870) был открыт хлороформ. Однажды, надышавшись паров хлороформа в лаборатории, он вместе с помощником неожиданно оказался на полу. Дж. Симпсон не растерялся: придя в себя, он радостно сообщил, что нашел средство для обезболивания родов. О своем открытии Симпсон сообщил врачебному обществу Эдинбурга, а первая публикация о применении хлороформного наркоза появилась 18 ноября 1847 года. Как уже было выше указано, официальной датой рождения общего обезболивания считается 16 октября 1846 года. Каково же было удивление ученых-исследователей, когда в двух источниках они обнаружили указание на то, что в газете «Русский инвалид» за 1844 год была опубликована статья Я. Чистовича «Об ампутации бедра при посредстве серного эфира». Но, даже оставляя приоритет открытия эфирного наркоза упорному и честолюбивому У. Мортону, мы отдаем дань уважения русским медикам, прежде всего тем, кто сыграл значительную роль в развитии русской анестезиологии Ф.И. Иноземцеву, А.М. Филамофитскому и Н. И. Пирогову.

Профессор Московского университета Ф.И. Иноземцев, выполнивший первую в России анестезию эфиром 7 февраля 1847 года, т.е. меньше чем через четыре месяца после успешной демонстрации У. Мортона. Ровно через четыре месяца после У. Мортона, 16 и 18 февраля, великий русский хирург Н. И. Пирогов провел в Петербурге в Обуховской больнице и первом Военно-сухопутном госпитале две операции под эфирным наркозом. Он также изучил различные способы введения эфира, такие как эндотрахеальный, внутривенный, ректальный, став автором прямокишечного наркоза. Н.И. Пирогову принадлежат слова: «Эфирный пар есть действительно великое средство, которое в известном отношении может дать совершенно новое направление развития всей хирургии». (1847). И, наконец, уже широко известно, что 3 марта 1844 года Я. Чистович наркотизировал в условиях бригадного лазарета — фактически в полевых условиях — больного, которому успешно произвел ампутацию бедра. В 1895 году стали применять хлорэтиловый наркоз, который в настоящее время не используется. В 1922 году появились этилен и ацетилен. В 1934 году был применен для наркоза циклопропан, а Уотерс предложил включать в дыхательный контур наркозного аппарата поглотитель углекислоты (натронная известь). В 1956 году вошел в анестезиологическую практику фторотан, в 1959 году — метоксифлюран. В настоящее время для ингаляционного наркоза широко применяются галотан, изофлуран, энфлуран. В 1902 году В.К. Кравков впервые применил внутривенный наркоз гедоналом. В 1926 году на смену гедоналу пришел авертин. В 1927 году впервые для внутривенного наркоза использован перноктон — первое наркотическое средство барбитурового ряда. В 1934 году открыт тиопентал-натрия — барбитурат, до сих пор широко использующийся в анестезиологии. В 1960-х годах появились оксибутират натрия и кетамин, также применяющиеся до сих пор. В последние годы появилось большое количество новых препаратов для внутривенного наркоза (бриетал, пропанидид, диприван). Важным достижением в анестезиологии явилось использование для релаксации (расслабления) мышц курареподобных веществ, что связано с именем Г. Грифиттса (1942). Во время операций стало применяться искусственное управляемое дыхание, в чем основная заслуга принадлежит Роберту Рейнольду Макинтошу (1897-1989). Он же стал организатором первой кафедры анестезиологии в Оксфордском университете в 1937 году. Создание аппаратов для искусственной вентиляции легких и внедрение в практику миорелаксантов способствовали широкому распространению эндотрахеального наркоза — основного современного способа обезболивания при обширных травматичных операциях. С 1946 года эндотрахеальный наркоз начал с успехом применяться в России, и уже в 1948 году вышла монография М.С. Григорьева и М.Н. Аничкова «Интратрахеальный наркоз в грудной хирургии». Идея использования препаратов для наркоза заключалась в устранении боли, логичным ее завершением была разработка средств и методов, которые направленно устраняли только чувство боли, при этом сознание больного сохранялось. Поэтому была разработана местная анестезия. Открытие русским ученым В.К. Анрепом в 1879 году местных анестезирующих свойств кокаина и введение в практику менее токсичного новокаина, открытого А. Эйнгорном в 1905 году послужили началом развития местного обезболивания. Огромный вклад в учение о местной анестезии внес русский хирург А.В. Вишневский. После открытия местных анестетиков А. Бир разработал основы спинномозговой и перидуральной анестезии. В России метод спинномозговой анестезии впервые стал широко использовать Я.Б. Зельдович.

Из книги «Краткая летопись мировой и отечественной хирургии» авторы А. А. Полянцев, Р.В. Мяконький

История анестезии: опиум, водка, кокаин | Будь Здорова

16 октября врачи отмечают прекрасный праздник – День анестезиолога. Эта дата выбрана неслучайно, ровно 162 года назад в Бостоне американский доктор Уильям Мортон провел первую публичную операцию с использованием наркоза.

16 октября врачи отмечают прекрасный праздник – День анестезиолога. Эта дата выбрана неслучайно, ровно 162 года назад в Бостоне американский доктор Уильям Мортон провел первую публичную операцию с использованием наркоза. Однако с историей анестезиологии всё не так просто. Врачи использовали наркоз задолго до Мортона, а долгое время одним из лучших способов анестезии считалось употребление кокаина…

Современные историки медицины полагают, что первые методы анестезии возникли еще на заре развития человечества. Разумеется, тогда было принято действовать просто и грубо: например, вплоть до XVIII века общий наркоз пациент получал в виде сильного удара дубинкой по голове; после того, как он терял сознание, врач мог приступать к операции.

В качестве местной анестезии с давних времен использовались наркотические препараты. В одной из древнейших медицинских рукописей (Египет, примерно 1500 г. до н.э.) в качестве обезболивающего средства рекомендуется давать пациентам лекарства на основе опиума.

В Китае и Индии опиум долгое время был неизвестен, однако там довольно рано открыли чудесные свойства марихуаны. Во II веке н.э. знаменитый китайский врач Хуа То во время операций давал пациентам в качестве анестезии изобретенную им смесь вина и растертой в порошок конопли.

Тем временем на территории еще не открытой Колумбом Америки местные индейцы активно использовали в качестве анестезии кокаин из листьев растения кока. Достоверно известно, что инки в высокогорных Андах использовали коку для местной анестезии: местный знахарь жевал листья, а потом капал насыщенной соком слюной на рану пациента, чтобы облегчить его боль.

Когда люди научились производить крепкий алкоголь, анестезия стала более доступна. Многие армии стали брать с собой в поход запасы спиртного, чтобы давать его в качестве обезболивающего раненым солдатам. Не секрет, что этот метод анестезии до сих пор используется в критических ситуациях (в походах, во время катастроф), когда нет возможности использовать современные препараты.

В редких случаях врачи пытались использовать в качестве анестезии силу внушения, например, погружали пациентов в гипнотический сон. Современным последователем этой практики стал скандально известный психотерапевт Анатолий Кашпировский, который в марте 1988 года во время специального телемоста организовал обезболивание женщине, которой в другом городе без анестезии вырезали опухоль из груди. Впрочем, продолжателей его дела что-то не нашлось.

Кто первым пустил газ?

Более привычные для современного человека способы анестезии были разработаны лишь в середине XIX века. В 1820-е годы английский хирург Генри Хикман проводил опыты на животных, а именно пробовал ампутировать у них конечности, используя в качестве наркоза углекислый газ.

Однако значительно более подходящим для наркоза оказалась открытая в 1799 году закись азота, также известная как «веселящий газ».

Долгое время люди не догадывались о том, что его можно использовать для анестезии. Первым это свойство обнаружил американский фокусник Гарднер Колтон, который, выступая в бродячем цирке, использовал «веселящий газ» во время своих шоу. 10 декабря 1844 года во время одного из представлений в маленьком городке Хартфорде Колтон вызвал на сцену добровольца, чтобы на нем продемонстрировать эффект необычного газа. Человек из зала, надышавшись им, смеялся так, что упал и серьезно повредил себе ногу. Однако Колтон заметил, что доброволец совсем не почувствовал боли – он находился под действием анестезии.

На это необычное свойство закиси азота обратил внимание не только сам фокусник, но и его зрители. Среди них был местный дантист Хорас Уэллс, быстро сообразивший, какую пользу в его работе может оказать волшебный газ. После представления он подошел к Колтону, попросил еще раз продемонстрировать свойства газа, а затем договорился о его покупке. Начав использовать «веселящий газ» в своей практике, Уэллс оценил его эффективность, но не стал патентовать свое открытие, решив, что новое универсальное обезболивающее должно быть доступно, «как воздух».

В 1845 году Хорас Уэллс решил продемонстрировать свое открытие широкой общественности. В одной из больниц Бостона он пообещал в присутствии зрителей вырвать пациенту больной зуб, используя в качестве анестезии закись азота. Добровольцем был сильный взрослый мужчина, который, как казалось, мог бы перенести удаление и без анестезии. Однако, когда началась операция, пациент начал истошно кричать. Присутствовавшие в зале студенты-медики начали издеваться над Уэллсом и с криками «Шарлатан, шарлатан!» покинули зал. Впоследствии Уэллс выяснил, что больной во время операции не чувствовал боли, а кричал от страха, однако ситуацию изменить было нельзя, его репутация уже была погублена.

Бросив лечение зубов, Уэллс несколько лет зарабатывал на жизнь в качестве бродячего торговца, затем всё же вернулся к экспериментам в области анестезии. Однако до добра они его не довели, бывший дантист пристрастился нюхать хлороформ и однажды в состоянии сильной интоксикации плеснул на одежду двух уличных проституток серную кислоту. За этот поступок он был арестован; протрезвев и осознав ужас содеянного, Хорас Уэллс покончил жизнь самоубийством. Перед тем, как перерезать себе вены, он подышал хлороформом для анестезии.

Минута славы и годы забвения

Среди тех, кто в 1845 году присутствовал на неудачной демонстрации Хораса Уэллса, был его бывший ученик и коллега Уильям Мортон. Именно ему-то и досталась слава главного изобретателя анестезии. После неудачи, постигшей его учителя, Мортон продолжил его эксперименты и выяснил, что для анестезии можно использовать медицинский эфир.

30 сентября 1846 года он провел операцию по удалению зуба у пациента, используя эфир в качестве наркоза. Однако в историю вошла его более поздняя операция, 16 октября 1846 года в той же самой бостонской больнице, где был осмеян его учитель, Уильям Мортон публично удалил опухоль на шее пациента, в тот момент, когда тот находился под действием паров эфира. Операция прошла успешно, больной не почувствовал боли.

Уильям Мортон не был альтруистом, он хотел не только славы, но и денег. По этой причине он во время операции не признался, что использовал для анестезии обыкновенный медицинский эфир, а стал утверждать, что это изобретенный им газ «летеон» (от слова «Лета», река забвения). Мортон получил на свое изобретение патент, но это ему не помогло. Довольно быстро выяснилось, что главный компонент «летеона» – это эфир, а он под патент не попадал. По обе стороны океана врачи начали использовать медицинский эфир для анестезии, Мортон пытался отстаивать свои права в суде, но денег так и не получил. Зато ему досталась слава, именно его обычно называют создателем анестезии.

Однако на самом деле впервые эфир в качестве анестезии применил американский хирург Кроуфорд Лонг. 30 марта 1842 года (на четыре года раньше Мортона) он провел ту же самую операцию – удалил опухоль с шеи пациента под общим наркозом. В дальнейшем он много раз использовал в своей практике эфир, однако не приглашал на эти операции зрителей, а научную статью о своих экспериментах опубликовал лишь шесть лет спустя — в 1848 году. В итоге ему не досталось ни денег, ни славы. Зато доктор Кроуфорд Лонг прожил долгую счастливую жизнь.

Использование в анестезии хлороформа началось в 1847 году и стремительно завоевало популярность. В 1853 году английский врач Джон Сноу использовал хлороформ в качестве общего наркоза во время родов у королевы Виктории. Впрочем, довольно быстро выяснилось, что из-за токсичности этого вещества у пациентов часто бывают осложнения, поэтому в настоящее время хлороформ для анестезии больше не используется.

Анестезия от доктора Фрейда

И эфир, и хлороформ использовался для общего наркоза, однако врачи мечтали разработать препарат, который бы эффективно работал как местный наркоз. Прорыв в этой области произошел на рубеже 1870-1880-х гг., а долгожданным чудо-лекарством стал… кокаин.

Впервые кокаин из листьев коки удалось выделить немецкому химику Альберту Ниманну в 1859 году. Впрочем, долгое время кокаин мало интересовал исследователей. Впервые возможность его использования для местной анестезии обнаружил русский врач Василий Анреп, который по научной традиции того времени провел ряд экспериментов на себе и в 1879 году опубликовал статью о воздействии кокаина на нервные окончания. К сожалению, тогда на нее почти не обратили внимания.

Зато сенсацией стала серия научных статей про кокаин, написанных молодым психиатром Зигмундом Фрейдом. Фрейд впервые попробовал кокаин в 1884 году и был поражен его действием: употребление этого вещества излечило его от депрессии, придало уверенности в себе. В том же году молодой ученый пишет статью «О коке», где настойчиво рекомендует использовать кокаин как местное обезболивающее средство, а также как лекарство от астмы, расстройства пищеварения, депрессии, неврозов.

Исследования Фрейда в этой области активно поддерживались фармацевтическими фирмами, которые предвкушали огромные прибыли. Будущий отец психоанализа опубликовал аж 8 статей о свойствах кокаина, однако в последних работах на эту тему он уже менее восторженно писал об этом веществе. В этом нет ничего удивительного, ведь от злоупотребления кокаином умер близкий друг Фрейда Эрнст фон Фляйшль.

Хотя об анестезирующем действии кокаина уже было известно по работам Анрепа и Фрейда, славу первооткрывателя местной анестезии получил офтальмолог Карл Коллер. Этот молодой врач, как и Зигмунд Фрейд, работал в Венской Общей больнице и жил с ним на одном этаже. Когда Фрейд рассказал ему о своих экспериментах с кокаином, Коллер решил проверить, может ли это вещество использоваться в качестве местной анестезии при операции на глазах. Опыты показали его эффективность, и в 1884 году Коллер доложил о результатах исследований на заседании Общества врачей Вены.

Буквально сразу же открытие Колера стало применяться буквально во всех областях медицины. Кокаин использовали не только врачи, но и все желающие, он свободно продавался во всех аптеках и пользовался почти такой же популярностью, как аспирин в наши дни. В продуктовых магазинах продавалось вино с кокаином и газированный напиток «Кока Кола», который до 1903 года содержал в составе кокаин.

Кокаиновый бум 1880-1890-х стоил жизни многим простым обывателям, поэтому в начале XX века это вещество постепенно попало под запрет. Единственной сферой, где применение кокаина долго допускалось, была местная анестезия. Карл Коллер, которому кокаин принес славу, впоследствии стыдился своего открытия и даже не стал о нем упоминать в своей автобиографии. До конца жизни коллеги за глаза называли его Кока Коллером, намекая на его роль во внедрении кокаина в медицинской практике.

В XX веке в анестезиологии кокаин заменили более безопасные препараты: прокаин, новокаин, лидокаин. Так анестезиология наконец-то стала не только эффективной, но и безопасной.

История анестезиологии | ЮУГМУ, Челябинск

История новой области медицины началась в середине 19 века — 16 октября 1846 года зубной врач Томас Мортон провел операцию под эфирным наркозом. Это день во всем мире и принято считать Всемирным днем анестезии (World Anaesthesia Day).

Понятно, что первым делом анестезиология распространилась на больных получавших различные оперативные вмешательства — хирургию и ее ответвления. Надо отметить, что и психиатрия (а позднее и наркология) уже в 19 веке находились в самом тесном контакте с анестезиологической дисциплиной.

 

Уильям Томас Грин Мортон родился в Чарльтоне (штат Массачусетс, США) в семье фермеров Джеймса Мортона и Ребекки Нидхэм. 

Еще в школе Мортон проявлял интерес к медицине и часто беседовал с местным доктором, который нисколько не поощрял стремления мальчика к врачебной профессии, а, наоборот, охлаждал его мечты, ссылаясь на собственный тяжелый, неблагодарный труд.

 В 1840 г. группа наиболее видных зубных врачей, собравшись в г. Балтиморе, организовала «Американское общество зубных хирургов» и Колледж зубной хирургии, ставший первой настоящей зубоврачебной школой в США. Мортону посчастливилось попасть в первый набор студентов в этой школе. И хотя эта школа была первой настоящей зубоврачебной школой, учрежденной в США, теоретический уровень преподавания, как и практические навыки, получаемые студентами, стояли пока еще не особенно высоко, и молодой Мортон по окончании курса обучения вряд ли чувствовал себя вполне уверенным для самостоятельной практики.

Совершенно не имея никакого практического опыта, для начала Мортон решил пройти хотя бы какую-нибудь практическую учебу у более опытного дантиста. А так как Мортон практиковал неподалеку от г. Хартфорда, судьба вскоре свела его с другим пионером газового наркоза Хорасом Уэллсом (1815-1848). С 1838 г. Уэллс занимался зубоврачебной практикой в Хартфорде. При этом он был дантистом-самоучкой и не имел специального образования. Они познакомились и договорились совместно открыть зубоврачебное заведение в Бостоне. Уэллс имел проверенный практический стаж и собственный опыт, а Мортон обладал законченным специальным образованием, да ещё вдобавок секретом по части зубного протезирования и коронок, который он купил за 500 долларов. Оба молодых компаньона были уверены в предстоящем успехе и предвкушали скорое обогащение. Для аренды помещения в Бостоне и оснащения кабинета понадобились деньги. Оба молодых человека сумели убедить некую пожилую даму, и та одолжила им тысячу долларов для открытия кабинета. Они не поскупились на необходимую рекламу и усердно публиковали в газетах объявления о новом методе зубных коронок, обещая вернуть обратно деньги тем, кто окажется недовольным их работой. Реклама действовала надежно, и сотни пациентов поднимались по лестнице на второй этаж их совместного кабинета. Но почти весь поток клиентов вскоре же спускался обратно, узнав, что протезированию неминуемо должна предшествовать мучительная экстракция всех зубных корней, оставленных другими дантистами.

Дела их пошли плохо, и примерно через год, в ноябре 1843 г., Уэллс написал Мортону письмо с извещением о выходе его из совместного дела вследствие убыточности.

 

Уильям Мортон, оставшись один, упорно добивался новой клиентуры, старательно совершенствовал технику протезирования, успешно применял изобретенную им промежуточную замазку и методически искал всевозможные, самые разнообразные способы обезболивания. Дела его постепенно стали идти лучше, и еще через год он мог полностью расплатиться со своей кредиторшей. Кстати, эта пожилая дама помогла Мортону в жизни не только денежным одолжением. есной 1844 г. Мортон приехал в Фармингтон и встретил там племянницу своей кредиторши, шестнадцатилетнюю мисс Элизабет Уитмен. Он сразу влюбился и, вернувшись в Бостон, не переставал мечтать и рассказывать о качествах и достоинствах очаровавшей его девушки. Мортон избрал себе подругу жизни рано, но бесповоротно и навсегда. Он не ошибся в своем выборе: почти четверть века она обратно. шла с мужем рука об руку, деля с ним краткие периоды торжества и большого счастья и долгие годы тяжелой борьбы, бесплодных усилий, полного разорения и нищеты.

 Элизабет очень нравился этот молодой дантист, который явно для нее отращивал и холил свои великолепные усы, придававшие ему солидность. Увы, на отца ее это не действовало, и на сделанное Мортоном предложение Эдуард Уитмен ответил отказом. Молодая девушка упорно отстаивала свой выбор перед отцом и грозилась никогда не выйти замуж за другого. Мортон со своей стороны обещал поступить на медицинский факультет и таким образом приобрести более солидную профессию. Но окончательное согласие отца было получено, когда в защиту юной пары выступила тетушка. Она вторично обеспечила судьбу Мортона, заявив, что он очень умно и осмотрительно использовал взятые у нее взаймы деньги и вовремя вернул долг.

 Дальнейшая жизнь показала, что опасения отца были основательны. Не прогулки и увеселения ждали молодую женщину; ей суждено было видеть день за днем чрезвычайно трудолюбивого мужа, занятого приемами больных с непереносимыми зубными болями, слушать крики при зубных экстракциях и бесконечные разговоры о способах приготовления искусственных зубов и о заветной мечте — изобрести способ обезболивания. В 1844 г. Уильям и Элизабет вступили в брак, а уже через год у них родился первый сын.

Мортон также организовал мастерскую для изготовления искусственных зубов, где работа проводилась по конвейерному методу. Доходы с этого дела были значительны, а вместе с основным занятием в своей приемной по зубным болезням и платой от нескольких частных учеников Мортон, в 1845-1846 гг., зарабатывал до 20 тысяч долларов в год.

А в это время в Хартфорде, куда уехал Хорас Уэллс, происходили интересные события. 10 декабря 1844 г. Хорас Уэллс посетил общественную демонстрацию эффектов ингаляции«веселящего газа» (закиси азота) и пришел к заключению, что аналгетический эффект газа можно успешно использовать при очень болезненной манипуляции — экстракции зуба. Но… Была ли недостаточна концентрация газа, или слишком рано прекратили ингаляцию, или же, наконец, именно данный студент оказался особо устойчивым против действия закиси азота — трудно теперь угадать. Наркоз не наступил, и при экстракции зуба больной громко кричал от боли.

 «Обман, мошенничество!» — кричали присутствовавшие студенты. Говорят, что Уэллса даже спихнули с эстрады. Очень огорченный, в полном отчаянии, он на следующее утро уехал обратно в Хартфорд.

 Неудача Хораса Уэллса, произошедшая на глазах его бывшего партнера Уильяма Мортона, не только не расхолодила целеустремленного Мортона, но и, напротив, показала ему, что нельзя рассчитывать на скорое и легкое разрешение проблемы без настойчивых опытов, упорного труда и терпения. Неоднократные безболезненные экстракции зубов у отдельных больных Уэллса доказывали Мортону, что успех в поиске средства обезболивания возможен.

В первые месяцы своего студенчества Мортон, пока еще не обзавелся отдельным домашним хозяйством, питался и даже поселился в квартире бостонского химика Чарльза Джексона . Проживание на квартире у преподавателя медицинской школы создавало особо выгодные возможности для интересных бесед не только за обеденным столом, но и после ужина, в семейной обстановке. А по диапазону и разнообразию своих специальных знаний Джексон мог быть исключительно интересным собеседником.

Не раз, конечно, за совместным ужином Мортон слышал от Джексона о различных свойствах серного эфира. Джексон упомянул также о местном действии эфира и снижении чувствительности при его испарении на коже. На прямой вопрос Мортона о возможности использовать местное применение обезболивания эфиром в зубной практике Джексон ответил утвердительно и снабдил его стеклянной капельницей.

 В дальнейшем более подробно о действии эфира Мортон конечно мог бы узнать у Джексона, но у них произошла ссора, и они перестали видеться и происшедшая размолвка надолго исключала возможность консультаций по вопросам возможного применения эфира для наркоза.

 Оставалось искать самостоятельно необходимую информацию в книгах, которые давали немало оснований попытаться настойчивыми опытами с помощью эфира добиться лучших результатов, чем с закисью азота. Окажутся ли пары эфира сильнее веселящего газа по своим обезболивающим свойствам? И если да, то можно ли подыскать способ ингаляции и безопасную дозировку? Наконец, не станут ли эфирные наркозы оказывать непоправимые последствия на будущее здоровье и разум пациентов? Все это требовало тщательных, многочисленных экспериментов. Мортон это понял и с большой настойчивостью приступил к исследованиям.

По существу, ему не о чем было уже спрашивать Джексона. Последний, безусловно, не смог бы добавить ничего существенного к тому, что было уже давно напечатано у Перейра и Фарадея, а еще раньше, в 1800г., у Дэви, о закиси азота.

Мортон дни и ночи обдумывал способы испытаний и совещался со многими из своих друзей и знакомых.

 К концу июня 1846 г. Мортон был настолько поглощен экспериментами с эфиром, что даже специально нанял партнера, Гренвилля Г. Хайдена, заведовать своим зубным бизнесом. Когда однажды Мортон с энтузиазмом рассказывал про свои мечты об обезболивании своему знакомому доктору Кулду, то последний ответил: «Если Вы это осуществите, Вы сделаете больше того, что до сих пор осуществила человеческая мудрость, и что, как я думаю, она сможет сделать когда-либо».

 Наконец, решив подробно изучить задачу в экспериментах на животных, Мортон собрался выехать за город, для чего полностью передал свой зубоврачебный прием доктору Хайдену. Он начал с домашней собаки по кличке Нига. От жены он скрыл опыт, проделанный над ее любимицей.

Но на другой день, к своему ужасу, Элизабет застала мужа при опытах с другими ее любимцами: на столе лежала уснувшая золотая рыбка. На протесты жены Мортон должен был обещать, что оставит в покое ее домашних животных, зато каковы были и радость и удивление, когда пущеная обратно в аквариум, золотая рыбка вскоре ожила и снова начала плавать.Чтобы не огорчать жену, Мортон начал ловить рыбок в ручье и на каждой из них пробовать усыпляющее действие эфира. Затем он отправлялся в лес и целыми часами искал и ловил всевозможных насекомых, гусениц и червей.

 

Но однажды неудовольствие Элизабет сменилось тревогой. Мортон лежал ничком на полу, в полубессознательном состоянии. Думая, что случилось несчастье, она начала кричать и звать на помощь. Но Мортон быстро очнулся и тогда выяснилось, что он, на самом деле, собирался экспериментировать на собаке, но как только Нига почуяла уже знакомый запах эфира, то стала вырываться, при этом выбив пузырек с эфиром из рук хозяина. Увидев, что эфир пролился на пол, Мортон, не раздумывая, вытер его носовым платком, лег на пол и стал пробовать ингаляцию на самом себе. «Вы делаете ужасные вещи» — протестовала с отчаянием Элизабет. На это он ей ответил: «У меня есть задача в этом мире. Придет время, моя дорогая, когда я изгоню боль из вселенной».

 Но время шло, и пора было возвращаться в Бостон. Там Мортон поставил первый опыт на себе.

«Я приобрел эфир у Барнета и, забравши трубку и флакон, заперся в комнате, уселся в операционное кресло и начал ингаляцию. Я нашел, что эфир чрезвычайно крепок и что он частично удушает меня, но не производит желаемого действия. Тогда я намочил мой носовой платок и стал вдыхать из него. Я глянул на свои часы и вскоре потерял сознание.

 Когда я очнулся, я почувствовал оцепенение в членах с ощущением, похожим на мурашки, и я отдал бы весь свет за то, чтобы кто-нибудь пришел и разбудил меня. На миг я понял, что я умру в этом состоянии, и что мир только пожалеет и посмеется над моим безумием. В дальнейшем я почувствовал легкий зуд в конце моего третьего пальца и сделал попытку тронуть его большим пальцем, но без успеха. При второй попытке я дотронулся, но при этом не ощутил чувствительности. Я по очереди поднимал руку и пощипывал бедро, но мог отметить, что чувствительность была неполной. Я попытался встать со своего кресла, но упал обратно. Постепенно у меня вернулись силы в конечностях и полное сознание. Я тотчас посмотрел на мои часы и нашел, что я был нечувствительным приблизительно 7-8 минут. Я твердо убежден, что в течение этого времени зуб можно было бы вырвать без ощущения боли или сознания».

Радость Мортона не имела границ. Он танцевал и обнимал своих ассистентов.Подробное обсуждение замечательных перспектив этого открытия с Хайденом дало последнему понять, ради чего Мортон столько времени и столь непонятным образом запускал свои дела и недостаточно времени уделял приему больных. Теперь Мортон сгорал от нетерпения, просматривая список пациентов, записанных на завтра, и готов уже был на самом себе пробовать экстракцию под наркозом, как вдруг сама судьба послала им экстренного пациента.

 30 сентября 1846 г., в среду, в шесть часов вечера к Мортону обратился молодой музыкант Эбен Фрост. Вот текст расписки самого Фроста, заверенная подписью Хайдена:«Настоящим удостоверяю, что я обратился к доктору Мортону в шесть часов нынче вечером (30 сентября 1846 г.), страдая невыносимой зубной болью. Доктор Мортон вынул свой карманный платок, намочил его своим составом, которым я дышал около полуминуты, а затем впал в сон. Через мгновение я очнулся и увидел мой зуб лежащим на полу. Я не испытал ни малейшей боли и, оставшись двадцать минут в его приемной после того, не почувствовал никакого неприятного эффекта от операции».

 В тот же вечер Мортон уже был в редакции крупной бостонской газеты, а наутро, чуть свет, явился к дверям Бюро патентов. В качестве свидетелей в редакцию газеты Мортон привел с собой Хайдена и самого Фроста, и на следующий день, 1 октября, в утреннем выпуске бостонской Daily Journal была напечатана следующая заметка:«Вчера вечером, как о том мы были информированы джентльменом, который присутствовал при операции, у некоего субъекта был удален кариозный зуб без малейшей боли. Больной был погружен в сон путем ингаляции особого состава, эффект которого продолжался около трех четвертей минуты — ровно столько, чтобы произвести экстракцию зуба».

Таково было первое в мире печатное извещение об удачном хирургическом наркозе. Хотя в нем нет ни фамилии Мортона, ни адреса, весть об авторе и месте происшествия, конечно, быстро распространилась по Бостону, привлекая много любопытных и больных. Благодаря этому, Мортон провел еще несколько наркозов при экстракции зуба у своих пациентов.

И вот, наконец, на квартиру Мортона для ознакомления с безболезненными зубными экстракциями явился Генри Бигелоу (1818-1871), один из известных хирургов знаменитой Массачусетской общей больницы в Бостоне.

Положение создалось довольно щекотливое. Ведь для того, чтобы рассчитывать на апробацию и поддержку Бигелоу, Мортон должен был сообщить ему состав своего наркотического средства, без чего положительно нельзя было рассчитывать на то, чтобы больничные врачи стали применять такой наркоз на своих больных в городской больнице. А Мортон, не будучи сам клиническим врачом и следуя общепринятым для зубных врачей правилам, стремился засекретить и запатентовать свое открытие.

Поэтому трудно понять, как мог согласиться на применение такого«секретного средства» на своем больном главный хирург Массачусетской общей больницы Джон Коллинз Уоррен (1778-1856).

 По-видимому, Бигелоу либо сам понял, что «состав» Мортона представляет собой серный эфир, либо по полученным впечатлениям он смог уверить Уоррена в достаточной безопасности этого средства. Что ни говорить, а, как в те времена, так и теперь нельзя не подивиться той смелости, с которой Уоррен и Бигелоу позволили неизвестному молодому дантисту применить свое секретное средство для усыпления больного при большой, тяжелой операции. И хотя победителей не судят, тем не менее, в поднявшейся шумихе, неизбежной вокруг всякого важного события, конкуренты и всевозможные присяжные критики и моралисты не раз и в довольно резкой форме осуждали хирургов Массачусетской общей больницы за проявленную излишнюю доверчивость и либерализм.

 Через десять дней со времени визита Бигелоу к Мортону, последний получил письмо дежурного интерна больницы Чарльза Ф. Хейвуда, письмо, которому суждено было стать историческим документом в мировой истории медицины. Вот оно:«14 октября 1846 г. Доктору Мортону.

Дорогой сэр! Я пишу по поручению доктора Уоррена, приглашая Вас прибыть в пятницу в десять часов в больницу, чтобы применить на пациенте, который будет оперирован, состав, изобретенный Вами для ослабления чувствительности к боли.
С почтением к Вам,
Ч. Ф. Хейвуд, хирург общей больницы».

Итак, дата была фиксирована: пятница, 16 октября, 10 часов утра. Можно понять волнение Мортона, который, бывший когда-то живым свидетелем горькой неудачи Хораса Уэллса с применением закиси азота в этой же больнице, ныне рисковал сам попасть в столь же смешное положение. Что за больной предназначен для этой пробы? Уж не пьяница ли он, который станет буйствовать, и, пожалуй, не заснет, как следует, или попадется какая-нибудь женщина-истеричка, которая поднимет вопли заранее, от испуга, как это уже бывало при зубных экстракциях. Ведь из письма Хейвуда нельзя угадать, по какому поводу будет делаться операция и кому — мужчине или женщине.

 И вот настал тот исторический день, когда человечеству суждено было навсегда избавиться от невыносимых страданий и болей, совершенно непредотвратимых до того при каждой хирургической операции. Эти нестерпимые боли от ножа хирурга представлялись столь неизбежными и естественными, что казалось невероятным и даже смешным пытаться ликвидировать устроенное самой природой. Каждая новая попытка уничтожения боли при операциях в широкой публике заранее представлялась «вздором» или «надувательством». Когда же ареной испытания подобного сомнительного изобретения оказалась солидная городская больница и операционная одного из наиболее известных и заслуженных хирургов города и штата, то посмотреть на заведомую неудачу и «очередной скандальчик» нашлось достаточно охотников.

В то утро, 16 октября, в операционный амфитеатр Массачусетской общей больницы собралось много зрителей. Тут были врачи больницы и студенты-однокашники Мортона. Все с нескрываемым любопытством ждали «спектакля», который не мог, по общему мнению, окончиться ничем, кроме неудачи. К тому же и главное действующее лицо само как бы подавало повод для недоверия и даже насмешек, ибо, занятый доделкой своего нового ингалятора, Мортон непростительно опаздывал к назначенному ему времени. Впоследствии выяснилось, что на случай какой-либо неудачи Мортон сходил на квартиру Фроста и привел его в больницу как живое доказательство своего первого наркоза.

Фрост по окончании операции обратился к безмолвствующей и пораженной аудитории со словами: «Джентльмены, это не обман!». А Генри Бигелоу, выходя из операционной, заявил:«Мы видели сегодня нечто такое, что обойдет весь мир».

Это великое событие было запечатлено на картине Роберта Хинкли «Первая операция под эфиром», хранящейся в Бостонской медицинской библиотеке.

Сомнений не оставалось — в хирургии оказалась разрешенной одна из главных проблем — обезболивание при операциях. Надо было как можно шире оповестить хирургов и распространить это открытие. Именно так понимали дело Уоррен, Бигелоу, Хейуорд и другие врачи Массачусетской общей больницы. Это был их моральный долг, этого безоговорочно требовала нормальная врачебная этика.

Когда выяснилось, что Мортон решил взять официальный патент на свое открытие для его монопольной коммерческой эксплуатации, то для всех сторон создалось весьма стеснительное положение. Открыть Уоррену и его ассистентам химический состав своего средства и отдать его для всеобщего применения в больницах означало для Мортона добровольно и полностью отказаться от права на все финансовые преимущества авторства. Для 27-летнего дантиста, воспитанного и строившего все расчеты на успех в личном изобретательстве, подобная необходимость обнародования своего открытия рисовалась как вопиющая несправедливость и как отрицание его права на плоды трудов, бессонных ночей и прямого риска.

Мортон, разумеется, был чрезвычайно озадачен тем оборотом, которое принимало его дело, но отказаться от поддержки и апробации столь видного хирурга и крупного учреждения он все же не мог и согласился назвать состав своего средства и оказывать содействие для применения его в больницах и благотворительных лечебных учреждениях страны. 30 октября Мортон запросил у Уоррена список этих учреждений.

Но затруднительность положения Мортона усугублялась еще одним обстоятельством. Дело в том, что патент на наркозы эфиром Мортон имел не один, а в компании с Джексоном. Последний никак не мог быть заподозрен в особой скромности и каждому из приходивших к нему за последней новостью он рассказывал, что никогда бы Мортон не сделал этого открытия, если бы не его, Джексона, советы и указания. Зная характер Джексона и его страсть к сутяжничеству, Мортон согласился подписать договор и дать ему 10 процентов своего дохода.

 В этом же месяце Мортон получил письмо от Оливера Венделла Холмса (1809-1894), поэта и автора многих очерков и новелл, профессора анатомии и физиологии Гарвардской медицинской школы:

 

«Доктору Мортону. Бостон, 21 ноября 1846 г.
Дорогой сэр!
Каждому хочется принять участие в большом открытии. Я хочу дать Вам мысль о названии состояния больного и применяемого средства.
Состояние, я думаю, может быть названо анестезией (anaesthesia). Это, главным образом, означает нечувствительность в применении Ланнея и Куллена к осязанию. Прилагательное будет «анестетический».

Таким образом, мы можем сказать «состояние анестезии» или «анестетическое состояние». Применяющиеся средства правильно назвать «антиэстетические агенты». Впрочем, будет довольно сказать «анестетическое средство», но это может допустить некоторые возражения.
Вы можете обдумать термины, которые я Вам предлагаю для рассмотрения, но полагаю, что могут быть предложены и другие, более подходящие и приятные.
С уважением к Вам, О.В. Холмс».

Так появилось название для нового открытия.

 Патент, выданный Джексону и Мортону, предусматривал выделение авторам 10 процентов всех доходов от использования эфира в хирургических клиниках. Однако бурное возмущение общественности заставило Мортона и Джексона раскрыть природную сущность анестетика (изначально они назвали препарат «летеоном») и сделать свое изобретение доступным бесплатно.

 После получения патента Мортон уже успел развить бурную деятельность по организации рекламной кампании в пользу эфирного наркоза и даже создал целую сеть агентов, разъезжавших по всей стране, чтобы следить за соблюдением его патентных прав. Разумеется, что громадное большинство врачей предпочло широко пользоваться эфирным наркозом, не считаясь с патентом. Агенты Мортона были бессильны фактически запрещать или взыскивать штрафы за такие нарушения патента. В довершение всего Мортон потерпел полную неудачу с организованным им промышленным производством стеклянных ингаляторов. Их никто не покупал, ибо оказалось, что губка или полотенце обеспечивают дачу наркоза еще лучше, чем ингаляторы. Вместо ожидаемых прибылей Мортон нажил порядочные долги.

 В 1873 г. Джексон, не выдержав напряжения, получил душевное расстройство и был помещен в приют для психически больных в Сомервилле (штат Массачусетс), где находился до самой своей смерти.

 Нельзя не отметить трогательной заботы и участия, которые проявили врачи Массачусетской больницы к запутавшемуся Мортону. Эти почтенные люди никак не могли помочь Мортону в реализации или защите его авторских прав и привилегий патента. Дела подобного рода были им чужды, но благодарное сознание подсказывало необходимость хоть как-нибудь помочь человеку, который хотя и запутался в своих коммерческих оборотах, но, тем не менее, дал человечеству драгоценное, ни с чем не сравнимое средство — хирургическое обезболивание. Врачи Массачусетской больницы подарили Мортону серебряный кошелек с тысячью долларов, и они же составили и подписали вместе с группой руководящих медицинских деятелей Бостона петицию, адресованную Конгрессу США, о достойном премировании Мортона за сделанное им замечательное открытие.

 Но прошение Мортона, только поступив в Вашингтон, немедленно было опротестовано сразу же двумя претендентами, оспаривавшими приоритет и право на премирование. Это были его старые знакомые, Хорас Уэллс из Хартфорда и химик Чарльз Джексон из Бостона. Оба решительно оспаривали честь на открытие Мортона. Так началась многолетняя эфиронаркозная тяжба, занявшая весь остаток жизни у каждого из трех претендентов и не принесшая никому из них ничего, кроме мук и разорения…

 Джексон писал: «Так я сделал открытие, о котором я думал так долго: о средстве сделать чувствительные нервы на время невосприимчивыми к боли».

 Но так как сам Джексон не занимался медицинской практикой и не имел своих пациентов, он не смог проверить свою теорию вплоть до 1844 г., когда поручил это сделать Мортону. Последний, по уверению Джексона, во всем этом деле играл роль не большую, чем любая медицинская сестра при выполнении врачебных назначений.

 Можно только удивляться, как последнему утверждению Джексона многие могли поверить, несмотря на то, что Джексон не только не присутствовал при главном испытании наркоза 16 октября в бостонской больнице, но и после этого в течение долгого времени даже и не заглядывал туда, совершенно не проявляя интереса к ходу и развитию наркозов. Больше того, имелись живые свидетельские показания, что Джексон всячески отрекался от участия в наркозном изобретении, утверждая, что безумец Мортон непременно кого-нибудь отравит эфиром.

 Но Парижская академия наук присудила крупную денежную премию поровну Мортону и Джексону как совместным авторам.

 Вся эта неистовая кампания не только повергла Мортона в тяжелое нервное возбуждение, но и привела его к полному разорению. Репутация его в родном городе так пострадала, что работа зубоврачебного предприятия совершенно прекратилась. Наконец, даже собственные ассистенты Мортона вынуждены были покинуть его, и увели с собой большую часть клиентуры.

 В конце 1849 г. друзья Мортона сделали денежную подписку и собрали некоторую сумму для поездки его в Вашингтон, чтобы защищать свои права перед Конгрессом США. Там он жил, нигде не показываясь и отказываясь от всех официальных приглашений. Три раза дело о присуждении премии в 100 тысяч долларов изобретателю наркоза представлялось на сессии Конгресса, и каждый раз дебаты приходилось откладывать и передавать вопрос вновь и вновь в различные комиссии, которые неизменно ставились в тупик при чтении тысяч страниц печатных документов и доказательств, в которых каждый факт различными свидетелями расценивался и представлялся совершенно по-разному.

 Так прошло восемь лет со времени первого наркоза Мортона и получения им патента. И вот в качестве полной неожиданности для всех трех сторон, т.е. для Мортона, Джексона и представителей наследников Уэллса, с далекого юга, из штата Джорджия пришли сведения, что еще задолго до Мортона и до опытов Уэллса доктор Кроуфорд В. Лонг (1815-1878) из Джефферсона произвел несколько вполне успешных эфирных наркозов при операциях.

 Как сложилась дальнейшая судьба Мортона? Поглощенный мыслью и стремлениями отстоять свое мировое открытие и тем самым выбиться из нищеты, Мортон совершенно забросил зубоврачебную деятельность и уехал на свою маленькую ферму близ Бостона заниматься сельским хозяйством. Он испытывал жестокую нужду, которую изредка облегчала помощь друзей и сборы, проводимые различными общественными организациями. Нужда временами была такая, что Мортону приходилось закладывать в ломбард наиболее дорогие для него вещи: личные зубоврачебные инструменты и даже золотую парижскую медаль и орден св. Владимира, присланный ему царем Николаем I. Когда стало очевидно, что Мортон не получит премии Конгресса, то все имущество его было описано и продано с молотка.

 Положение Мортона не улучшилось и после гражданской войны 1861-1865 гг., во время которой Мортон неоднократно давал эфирные наркозы раненым. Несмотря на всю очевидность благодетельной роли эфирных наркозов при операциях, военное министерство осталось совершенно безучастным к судьбе самого Мортона.

 В июле 1868 г., в то самое время, когда проходила общественная подписка в пользу Мортона, в Нью-Йорке, в одном из ежемесячных журналов появился новый пасквиль, автор которого пытался доказывать, что истинным изобретателем наркоза является не Мортон, а Джексон. Статья эта, по словам жены, взволновала Мортона так сильно, как этого не случалось раньше. Он поехал в НьюЙорк, где в то время была необычайная жара. От этой ли духоты или от чрезмерных переживаний Мортону стало так плохо, что он телеграммой вызвал жену. От назначенного лечения он стал довольно быстро поправляться и решил переехать в гостиницу. Когда супруги проезжали через Центральный парк, Мортон пожаловался на сонливость, но отказался отдать вожжи жене или повернуть обратно.

 Элизабет Мортон писала: «Мы уже выезжали из парка, когда он, не говоря ни слова, выпрыгнул из экипажа и несколько мгновений простоял на земле в большой растерянности. Увидев, что собирается толпа прохожих, я вынула из его кармана часы, кошелек, а также два его ордена и золотую медаль. Вскоре Уильям потерял сознание и я была вынуждена позвать на помощь полисмена и проходившего аптекаря, которые помогли мне положить моего мужа на траву. Но он был уже в безнадежном состоянии».

 В течение часа Элизабет Мортон искала подходящий транспорт и, наконец, перевезла мужа в больницу св. Луки. Но уже без признаков жизни.

«С первого же взгляда, — писала она, — старший хирург узнал его и спросил меня: «Это доктор Мортон?». Я просто ответила: «Да». После минутного молчания он повернулся к группе интернов и сказал им: «Молодые люди, вы видите лежащим перед вами человека, который дал роду людскому для освобождения от страданий больше, чем кто-либо из когда-либо живших на земле. И вот все, что он получил за это».

 Похоронен Мортон в Бостоне, на кладбище «Маунт Оберн», на том же самом кладбище, где покоится и Чарльз Джексон. На похоронах Мортона присутствовало много известных бостонских врачей.

 Публичная демонстрация практического применения эфирного наркоза, которую Мортон устроил октябрьским утром 1846 года, — одна из великих точек отсчета в истории человечества. Возможно, ничто не отражает достижения Мортона лучше, чем надпись сделанная на его памятнике Генри Джэкобом Бигелоу: 

 «Вильям Т. Г. Мортон, изобретатель и создатель анестезирующих ингаляций, кем боль в хирургии была предупреждена и уничтожена, до которого во все времена хирургия была ужасом, после которого наука получила управление над болью».

http://www.med-practic.com

 

Ка вы уже знаете, впервые, 16 октября 1846 года Уильям Мортон применил эфирный наркоз больному.

Тем временем, в России: Ф. И. Иноземцев применил эфирный наркоз при операции 7 февраля 1847 года, а Николай Иванович Пирогов 14 февраля 1847 года.

Однако первенство Н. И. Пирогова в применении эфирного наркоза в военно-полевой хирургии неоспоримо, и в дальнейшем его внедрение в таких условиях благодаря Н. И. Пирогову получило широкое распространение не только в России, но и во всем мире.

Мысль о применении эфирного наркоза в военно-полевой хирургии появилась у Н. И. Пирогова в бытность его работы в Медико-хирургической академии(1841-1854 гг.), которая находилась в Петербурге и к тому времени была передана в военное ведомство.

Применению эфирного наркоз у раненых на поле боя предшествовал длительный период экспериментов на животных, на себе и на сотрудниках.

Пирогов с невиданной энергией взялся за изучение обезболивающего действия эфира.

Он сконструировал особую маску, позволяющую вдыхать точно заданное количество эфира. И начался опыт на себе. Пирогов испытывал головокружение, он погружался в мир призраков и, наконец, глубоко засыпал.

Пробуждение сопровождалось тошнотой, головной болью, разбитостью. Но не это важно.   Доказано на самом себе, что эфир вызывает глубокий сон и полную нечувствительность к болевым ощущениям. А что сердце у Пирогова после серии опытов над собой стало работать с перебоями, что ноги подкашивались от слабости — это полбеды. Ради блага людей, ради науки Николай Иванович готов был отдать каплю за каплей всю свою кровь, отдать жизнь.

Первая операция с применением эфирного наркоза была сделана женщине. У нее был рак молочной железы. Операцию без обезболивания она бы не вынесла. Николай Иванович успокаивал больную: «Ну, сейчас, голубушка, ты заснешь, а проснешься — будешь здоровая. Есть у меня тут такое лекарство. Подышишь им, уснешь, приснятся тебе хорошие сны».

Вот как описывает работу Н. И. Пирогова на Кавказе Могилевеский Б. Л. (1961): «…На Кавказе пылал военный пожар. Шамиль вел против России «Священную войну»…У крепости Салты Николай Иванович успел развернуть полевой лазарет…В числе немногих раненых казаков был сотник Юрий Гагарин,   получивший ранение в ногу. Операция под наркозом спасла ему жизнь.

Принесли первых раненых мюридов. Сжав зубы, горцы молча переносили страшную боль от ран. Видя, что никакими уговорами не убедить мюридов на хирургические операции, Пирогов пошел на хитрость. Он подошел к одному из наиболее страдающих горцев и со всей серьезностью спросил: «Не хочешь ли, кунак (друг), немного отдохнуть? У меня есть такое лекарство, которое может тебя временно перенести на небо, к райским гуриям. Скажи только слово — и я исполню свое обещание».

Выражавшие холодную ненависть глаза мюрида заметно потеплели, последовал кивок головой, означавший согласие.

Накинув маску на лицо горца, Пирогов орошал ее эфиром. Раненый быстро уснул. Oперация была произведена молниеносно — извлечена из ноги пуля и отняты на руке paзможенные пальцы.  Прошло время действия наркоза, и мюрид проснулся. Он горячо поблагодарил Пирогова за то, что он не обманул его и уменьшил страдания от боли. После этого случая раненые горцы наперебой просили чудесного доктора их оперировать.
Пока на Западе спорили о том, можно или нельзя применять наркоз в хирургической практике, Николай Иванович Пирогов на поле брани произвел семьсот операций под наркозом! Ceмьсот операций, стоя на коленях перед каменным ложем.

По возвращении в Петербург в 1848 — 1849 гг. он опубликовал подробные данные о кавказской экспедиции в «Отчете о путешествии по Кавказу». Изложив в нем анализ своего личного опыта за первый год применения эфирных паров, а он составлял примерно 50% всех произведенных в России наркозов, Н. И. Пирогов рассеял существовавшее мнение о вредном влиянии наркоз на организм после операции, на течение и заживление ран, на исходы операций и летальность при них».

Другое описание работы Н. И. Пирогова по применению эфирного наркоза в военно-полевых условиях на Кавказе дано А. Брежневым: «8 июля 1847 г. Пирогов в сопровождении ассистента Неммерта и фельдшера Калашникова выехал на Кавказ, где шла война против горцев.

Отдельного места для производства операций не нашлось. Н. И. Пирогов вместе с помощником Неммертом начал делать операции в присутствии всех раненых, чтобы убедить их в болеутоляющем действии эфира. Поначалу солдаты робели и даже с каким-то отвращением и неприязнью вдыхали пары неприятной для них жидкости. Затем поняв, что никакой боли они в ходе операции при наркозе не чувствуют, стали расхваливать эфир. Больные, присутствующие при этом, еще более удивлялись «чуду» Пирогова.

Вскоре слух о чудодейственных операциях Пирогова разнесся по всему Кавказу. Многие дожидались его как Бога. Особенно местные врачи, им хотелось побыстрее освоить методику проведения наркоза.

Из 100 операций 6 раз обезболивание было произведено мусульманам. Их интересовало содержимое флакона, из которого жидкость каплями падала на маску. Через переводчика Пирогов объяснил, что в склянке с эфиром содержится средство, после вдыхания которого правоверный тут же переносился в рай Магомета и в его обитель блаженства и гурий. После такого объяснения мусульманин с необыкновенным наслаждением начинал вдыхать в себя эфирные пары. А после операции они почти все рассказывали, что действительно находились в невыразимо приятном месте, в котором желали бы пробыть всю оставшуюся жизнь».

Опыт Н. И. Пирогова по применению наркоза неизмеримо возрос во время крымской войны 1854 — 1855 гг. Там он накопил громадный материал по обезболиванию на войне, применив наркоз около 10 тыс. раз. В последующие годы, наблюдая за работой санитарных служб во время франко-прусской войны в 1870 г., в Болгарии в 1877 -78 гг.,  Н. И. Пирогов высказывался о важности обезболивания и обязательности его применения на войне, о чем указывают Т. Н. Богницкая и соавторы (1985).

В заключение следует сказать, что всесторонне изучив причины и характер осложнений наркоза, Н. И. Пирогов разработал меры профилактики, которые не потеряли значения до настоящего времени. В комплекс их он включил проверку качества наркотического средства, правильную его дозировку, необходимое положение больного на операционном столе, достаточное поступление с парами анестетика атмосферного воздуха.

 Автор:  Ойкин П. Е.

Удивительно, но почему даже самые искусные врачи плохо понимали, что грязный инструмент, не вымытый операционный стол или кровать, застеленная несвежим бельем, неряшливость хирурга, неопрятность его помощников сведут на нет все усилия во время операции, и что они не менее опасны для больного, чем сам недуг — опухоль или запущенная рана?

Сколько несчастных, прооперированных, казалось бы, по всем правилам лечебного искусства, отправилось на тот свет из-за того, что рану перевязали не чистым бинтом, а грязной тряпкой, пустячный нарыв вскрыли тем же ножом, которым до этого отворяли кровь захромавшей кобыле, а хворого солдата в госпитале укрывали одеялом скончавшегося незнамо от какой болезни соседа по палате? Почему, наконец, мало задумывались о том, что многие больные умирают не от хвори, а от боли во время операции?

 

Однако мысль Н.И. Пирогова о возможности введения непосредственно в кровь наркотического средства впоследствии получила широкое признание. Чарльз Адамс в работе, посвященной столетию наркоза, прямо указал, что основоположником внутривенного наркоза является Н.И. Пирогов, хотя в споре о приоритете на право быть основоположником внутривенного наркоза имеются и другие претенденты.

Американские историки медицины, искажая истину, неоднократно подчеркивали и подчеркивают в настоящее время, что «Америка научила Европу азбуке наркоза». Однако неопровержимые исторические факты свидетельствуют о другом. На заре развития анестезии, как Америка, так и Европа, учились у великого русского хирурга Н.И. Пирогова. Не случайно В. Робинсон в своей книге «Победа над болью» (1946) писал о Н.И. Пирогове:«Многие пионеры обезболивания были посредственностями. В результате случайности местонахождения, случайных сведений или других случайных обстоятельств они приложили руку к этому открытию.

Их ссоры и мелкая зависть оставили неприятный след в науке. Но имеются и фигуры более крупного масштаба, которые участвовали в этом открытии, и среди них наиболее крупным как человека и как ученого, скорее всего, надо считать Пирогова».

Быть Человеком

Менее чем через полгода после Мортона в России операцию с использованием наркоза сделал Николай Пирогов. Уже к маю 1847-го на его счету было полсотни операций. За год же в тринадцати городах России было совершено 690 операций под наркозом, 300 из них — пироговские.

 

В результате проведенных исследований им был создан атлас «Топографическая анатомия, иллюстрированная разрезами, проведенными через замороженное тело человека в трех направлениях», снабженный пояснительным текстом. С помощью изготовленных подобным образом распилов Пирогов составил первый анатомический атлас, ставший незаменимым руководством для врачей-хирургов. Теперь они получили возможность оперировать, нанося минимальные травмы больному. Этот атлас и предложенная Пироговым методика стали основой всего последующего развития оперативной хирургии.

Описание операций Пирогов снабдил рисунками. Ничего похожего на анатомические атласы и таблицы, которыми пользовались до него. Никаких скидок, никаких условностей — величайшая точность рисунков: пропорции не нарушены, сохранена и воспроизведена всякая веточка, всякий узелок, перемычка. Пирогов не без гордости предлагал терпеливым читателям проверить любую подробность рисунков в анатомическом театре. Он не знал еще, что впереди у него новые открытия, высшая точность…

Так родилась новая медицинская дисциплина — топографическая анатомия. Указанный труд принес Пирогову мировую славу. В атласе было дано не только описание топографического соотношения отдельных органов и тканей в различных плоскостях, но и впервые показано значение экспериментальных исследований на трупе.

 

В детстве на маленького Колю произвел впечатление известный в Москве доктор Ефрем Осипович Мухин. Мухин начинал как военный врач еще при Потемкине. Он был деканом отделения врачебных наук, к 1832 году написал 17 трактатов по медицине. Доктор Мухин лечил брата Николая от простуды. Он часто навещал их дом, и всегда, по случаю его приезда, в доме возникала особая атмосфера. Николаю так понравились завораживающие манеры эскулапа, что он стал играть с домашними в доктора Мухина. По многу раз он выслушивал всех домашних трубкой, покашливал и, подражая мухинскому голосу, назначал лекарства. Доктор Мухин заметил способности мальчика и стал заниматься с ним индивидуально.

В дальнейшем Пирогов обучался в частном пансионе. Он также любил поэзию и сам писал стихи. Через год после поступления неожиданно пришла беда. В 1822 году заместитель государственного казначея скрылся с тридцатью тысячами казенных денег. Казнокрада искали и не нашли, и недостачу решили повесить на отца Пирогова. Распродано было все, долг государству вернули, семья бедствовала, денег не было даже для оплаты учебы, поэтому в пансионе Николай пробыл только два года вместо положенных четырех лет. Платить за обучение было нечем.

Призвание по нужде

В годы обучения в университете умер отец и семья стала нищенствовать. Рассчитывать на помощь родных он не мог. Более того, Николаю помимо учебы (а она давалась ему на редкость легко) приходилось подрабатывать, чтобы поддержать семью. На факультете предоставлялась хорошая возможность подработки. Он устроился прозектором в анатомичку, и все заработанные в анатомичке деньги молодой человек относил матери. Эта малоприятная работа, кроме скромного заработка, дала ему нечто куда более важное — практические анатомические знания. Он получил и бесценный опыт, которого не получишь, прослушав даже курс лекций самого великого медика.

Окончив университет одним из лучших по успеваемости, Пирогов направился для подготовки к профессорской деятельности в Дерптский (ныне Тартуский) университет, где занимался анатомией и хирургией под руководством профессора Ивана Филипповича Мойера.

Темой диссертации он избрал перевязку брюшной аорты, выполненную до того времени — и то со смертельным исходом — лишь однажды английским хирургом Эстли Купером. Выводы пироговской диссертации были одинаково важны и для теории, и для практики. Он первый изучил и описал топографию, то есть расположение брюшной аорты у человека, расстройства кровообращения при ее перевязке, пути кровообращения при ее непроходимости, объяснил причины послеоперационных осложнений. Он предложил два способа доступа к аорте: чрезбрюшинный и внебрюшинный. Когда всякое повреждение брюшины грозило смертью, второй способ был особенно необходим. Эстли Купер, в первый раз перевязавший аорту чрезбрюшинным способом, заявил, познакомившись с диссертациейПирогова, что, доводись ему делать операцию вновь, он избрал бы уже иной способ.

31 августа 1832 года Николай Иванович блестяще защитил докторскую диссертацию:«Является ли перевязка брюшной аорты при аневризме паховой области легко выполнимым и безопасным вмешательством?» и в двадцать шесть лет стал профессором хирургии. В этой работе он поставил и разрешил ряд принципиально важных вопросов, касающихся не столько техники перевязки аорты, сколько выяснения реакций на это вмешательство как сосудистой системы, так и организма в целом. Своими данными он опроверг представления известного в то время английского хирурга Э. Купера о причинах смерти при этой операции.

Пирогов после пяти лет пребывания в Дерпте отправился в Берлин учиться, где продолжал изучать анатомию и хирургию. Прославленные хирурги, к которым он ехал с почтительно склоненной головой, читали его диссертацию, поспешно переведенную на немецкий. Учителя, более других сочетавшего в себе все то, что искал в хирурге Пирогов, он нашел не в Берлине, а в Геттингене, в лице профессора Лангенбека. Из всех своих учителей более всего Пирогов почитал профессора Лангенбека. Знаменитый медик учил его чистоте хирургических приемов, умению слышать цельную и завершенную мелодию операции. Он показывал Пирогову, как приспосабливать движения ног и всего тела к действиям оперирующей руки. Он ненавидел медлительность и требовал быстрой, четкой и ритмичной работы.

Возвращаясь домой, Пирогов тяжело заболел и был оставлен для лечения в Риге. Риге повезло: не заболей Пирогов, она не стала бы площадкой его стремительного признания. Едва Пирогов поднялся с госпитальной койки, он взялся оперировать. До города и прежде доходили слухи о подающем великие надежды молодом хирурге. Теперь предстояло подтвердить бежавшую далеко впереди добрую славу.

Он начал с ринопластики: безносому цирюльнику выкроил новый нос. Потом он вспоминал, что это был лучший нос из всех изготовленных им в жизни. За пластической операцией последовали неизбежные литотомии, ампутации, удаления опухолей. В Риге он впервые оперировал как учитель.

Из Риги он направился в Дерпт, где он узнал, что обещанную ему московскую кафедру отдали другому кандидату. Но ему повезло — Иван Филиппович Мойер передал ученику свою клинику в Дерпте. В 1836 году он был избран профессором кафедры хирургии Дерптского университета.

Одно из самых значительных сочинений Пирогова — это завершенная в Дерпте«Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций». Уже в самом названии подняты гигантские пласты — хирургическая анатомия, наука, которую с первых, юношеских своих трудов творил, воздвигал Пирогов, и единственный камешек, начавший движение громад — фасции.

А пока он отправляется во Францию, куда пятью годами раньше, после профессорского института, его не пожелало отпустить начальство. В парижских клиниках он схватывает кое-какие занятные частности и не находит ничего неведомого. Любопытно: едва оказавшись в Париже, он поспешил к известному профессору хирургии и анатомии Вельпо и застал его за чтением «Хирургической анатомии артериальных стволов и фасций»…

В 1841 году Пирогов был приглашен на кафедру хирургии в Медико-хирургическую академию Петербурга. Здесь ученый проработал более десяти лет и создал первую в России хирургическую клинику. В ней он основал еще одно направление медицины — госпитальную хирургию.

Он приехал в столицу победителем. В аудиторию, где он читает курс хирургии, набивается человек триста, не менее: теснятся на скамьях не только медики, послушать Пирогова являются студенты других учебных заведений, литераторы, чиновники, военные, художники, инженеры, даже дамы. О нем пишут газеты и журналы, сравнивают его лекции с концертами прославленной итальянки Анжелики Каталани, то есть с божественным пением сравнивают его речь о разрезах, швах, гнойных воспалениях и результатах вскрытий.

Николая Ивановича назначают директором Инструментального завода, и он соглашается. Теперь он придумывает инструменты, которыми любой хирург сделает операцию хорошо и быстро. Его просят принять должность консультанта в одной больнице, в другой, в третьей, и он опять соглашается.

 

На втором году петербургской жизни Пирогов тяжело заболел, отравленный госпитальными миазмами и дурным воздухом мертвецкой. Полтора месяца не мог подняться. Он жалел себя, растравлял душу горестными раздумьями о прожитых без любви годах и одинокой старости.

Он перебирал в памяти всех, кто мог бы принести ему семейную любовь и счастье. Самой подходящей из них показалась ему Екатерина Дмитриевна Березина, девушка из родовитой, но развалившейся и сильно обедневшей семьи. Состоялось торопливое скромное венчание. На Екатерине Дмитриевне Пирогов женился, когда ему было уже за тридцать, а невесте не исполнилось и двадцати. Отец барышни тайком женился на ее матери, и, промотав состояние жены, бросил с малолетней дочерью в нищете. Потому первым делом после свадьбы Пирогов принялся за образование Екатерины Дмитриевны. Он заставлял ее с утра до ночи сидеть над учебниками по медицине. Когда та чего-то не понимала, кричал, и, по некоторым свидетельствам, даже поколачивал. Из дома Катеньку не выпускали, и даже со свояченицами, жившими в том же доме, видеться разрешалось крайне редко.

Великие дела ждали Пирогову и он попросту запер жену в четырех стенах нанятой и, обставленной по советам знакомых, квартиры. В театр не возил, потому что допоздна пропадал, на балы с ней не ездил, потому что балы безделье, отбирал у нее романы и подсовывал ей взамен ученые журналы. Пирогов ревниво отстранял жену от подруг, потому что она должна была всецело принадлежать ему, как он всецело принадлежит науке. А женщине, наверно, было слишком много и слишком мало одного великого Пирогова. Поэтому когда в январе 1846 года двадцати четырех лет Екатерина Дмитриевна умерла при родах второго ребенка, общественное мнение обвинило в ее смерти Пирогова. Обвинение это было несправедливым, со внутренним кровотечением тогда бороться не умели, но и сам Николай Иванович до последних дней в смерти своей первой жены винил только себя. После смерти Екатерины Дмитриевны на четвертом году супружества, Пирогов остался один с двумя сыновями, Николаем и Владимиром.

Но в тяжкие для Пирогова дни горя и отчаяния случилось великое событие — высочайше был утвержден его проект первого в мире Анатомического института.

Вскоре, в 1847 году, Николай Иванович принял участие в военных действиях на Кавказе, где при осаде аула Салты впервые в истории хирургии применил эфир для наркоза в полевых условиях.

Виртуозное использование эффективного метода обезболивания и позволило великому русскому хирургу спасти сотни раненых на Кавказской войне, которые до этого могли надеяться только на легкую руку лекарей и Божью милость.

«Отныне эфирный прибор будет составлять, точно так же как хирургический нож, необходимую принадлежность каждого врача во время его действий на бранном поле», — напишет Пирогов в своем «Отчете о путешествии по Кавказу». Всего великий хирург провел около 10 000 операций под эфирным наркозом.

В 1849 году вышла его монография «О перевязке ахиллова сухожилия в качестве оперативно-ортопедического лечебного средства». Пирогов провел больше восьмидесяти опытов, подробно изучил анатомическое строение сухожилия и процесс его сращения после перевязки. Операцию эту он применял для лечения косолапости. В конце зимы 1841 года по приглашению Медико-хирургической академии (в Петербурге) занял кафедру хирургии и был назначен руководителем клиники госпитальной хирургии, организованной по его инициативе из 2-го Военно-сухопутного госпиталя.

 В эту пору Николай Иванович жил на левой стороне Литейного проспекта, в небольшом доме, на втором этаже. В том же доме, в том же подъезде, на втором этаже, напротив его квартиры, разместился журнал «Современник», в редакции которого работают Н. Г. Чернышевский и Н.А. Некрасов.

 Но не только благожелатели окружали ученого. Немало у него завистников и врагов, которым претит рвение и фанатизм врача.

«У меня нет друзей», — признавался он с обычной прямотой. Пирогов дважды неудачно пытался жениться по расчету, чего он не считал нужным скрывать от себя самого, от знакомых и похоже, что и от девиц, намечаемых в невесты.

В небольшом кружке знакомых, где Пирогов иногда проводил вечера, ему рассказали про двадцатидвухлетнюю баронессу Александру Антоновну Бистром, восторженно читающую и перечитывающую его статью об идеале женщины. Девушка чувствует себя одинокой душой, много и серьезно размышляет о жизни, любит детей. В разговоре ее называли «девушкой с убеждениями«. Пирогов влюбился, сделал баронессе предложение. Она согласилась.

Четыре месяца до брака он бомбардировал невесту письмами. Он отправлял их несколько раз на дню – три, десять, двадцать, сорок страниц мелкого убористого почерка! Он раскрывал невесте свою душу, свои мысли, взгляды, чувства. Не забывая и свои «худые стороны», «неровности характера», «слабости». Он не хотел, чтобы она любила его только за«великие дела». Он хотел, чтобы она любила его такого, какой он есть. Пирогов, заранее уверенный, что медовый месяц, нарушив привычные его занятия, сделает его вспыльчивым и нетерпимым, просил Александру Антоновну подобрать к его приезду увечных бедняков, нуждающихся в операции: работа усладит первую пору любви! Уже после смерти мужа как-то она сказала: «Его профессией была медицина, а моей — быть женой великого медика».

 

В 1854 году принимал участие в обороне Севастополя, где проявил себя не только как хирург-клиницист, но прежде всего как организатор оказания медицинской помощи раненым; в это время им впервые в мире в полевых условиях был организован женский уход за ранеными в районе боевых действий, использована помощь сестер милосердия.

За рубежом потом пытались приписать первенство в этом деле англичанке Нейтингель. На что Николай Иванович в письме баронессе Раден отмечал: «Крестовоздвиженская община сестер попечения о раненых и больных» была учреждена в октябре 1854 года, а в ноябре того же года она уже находилась на фронте. О мисс же Нейтингель и «о ее высокой души дамах» мы в первые услышали только в начале 1855 года. Русские не должны дозволять никому до такой степени переделывать историческую истину. Мы имеем долг истребовать пальму первенства в деле столь благословенном и благотворном и ныне всеми принятом».

Важнейшей заслугой Пирогова является внедрение в Севастополе сортировки раненых: одним операцию делали прямо в боевых условиях, других эвакуировали в глубь страны после оказания первой помощи.

 

За время обороны Севастополя было сделано 5400 ампутаций, 5000 из которых сделал лично Пирогов. Таким образом именно Пирогов заложил основы военно-полевой медицины. Несомненно, зенит славы Пирогова как хирурга приходится на время его работы при обороне Севастополя.

Отставка гения

 18 марта 1861 года Пирогов был высочайше уволен с поста попечителя «по расстроенному здоровью». Издаваемый в Лондоне «Колокол» писал: «Отставка Н. И. Пирогова — одно из мерзейших дел России дураков против Руси развивающейся».

 Пирогова уволили в пятьдесят, он был полон сил и, несмотря на гонения, был готов послужить родине. На какое-то время он поселился в купленном женой имении Вишня под Винницей, но необязательная жизнь помещика его — человека «миру обязанного» — не устраивала. Он организовал больницу, в которую съезжались люди не только из ближайших мест, но и со всей России. Именно тогда его прозвали «чудесным доктором», то есть доктором, творящим чудеса.

Человек красит место

В 1862-1866 годах был командирован за границу в качестве руководителя молодых ученых, отправленных для подготовки к профессорскому званию.

После вынужденной отставки великий хирург уединился в своем имении «Вишня», где организовал бесплатную больницу. Он выезжал оттуда только за границу, а также по приглашению Петербургского университета для чтения лекций. К этому времени Пирогов уже был членом нескольких иностранных академий.

В мае 1881 года в Москве и Петербурге торжественно отмечали пятидесятилетие врачебной и научной деятельности Пирогова. С приветствием к нему обратился великий русский физиолог Сеченов. Однако тогда же он заметил у себя ползучий рак слизистой оболочки полости рта. В это время ученый уже был неизлечимо болен, и к тому же был страстным курильщиком.

 23 ноября того же года Николай Иванович Пирогов умер. Газеты писали: «Удивительно то, как человек таких лет и чинов сумел сохраниться во всей своей чистоте и глубине, да при том еще у нас в России».

 Даже умирая, он ни на секунду не забывал о науке. Незадолго до смерти Пирогов разработал новый метод бальзамирования умерших. А так как многие из своих открытий он привык испытывать на себе, то и теперь он решил послужить науке — даже после своей смерти.

 Забальзамированное тело великого ученого до сих пор находится в церкви украинского села Вишня. Над усыпальницей — храм Святителя Николая. Усыпальница расположена на некотором расстоянии от усадьбы: супруга боялась, что потомки могут продать усадьбу Пирогова и поэтому приобрела другой земельный участок.

Русские врачи почтили память своего величайшего представителя основанием хирургического общества, устройством периодических «Пироговских съездов», открытием музея его имени, постановкой памятника в Москве. И действительно, Пирогов занимает в истории русской медицины исключительное место как профессор и клиницист. Он создал школу хирургии, выработал строго научное и рациональное направление в изучении хирургии, положив в ее основу анатомию и экспериментальную хирургию.

 Под конец жизни Пирогов был занят своим дневником, опубликованным вскоре после его смерти под заглавием:«Вопросы жизни. Дневник старого врача». Здесь перед читателем восстает образ высокоразвитого и образованного человека, считающего малодушием обходить так называемые«проклятые вопросы». Дневник Пирогова — не философский трактат, а ряд заметок мыслящего человека, составляющих, однако, одно из самых назидательных произведений русского ума. Вера в высшее существо как источник жизни, во вселенский разум, разлитый повсюду, не противоречит, в глазах Пирогова, научным убеждениям. Вселенная представляется ему разумной, деятельность сил ее — осмысленной и целесообразной, человеческое я — не продуктом химических и гистологических элементов, а олицетворением общего вселенского разума. Постоянное проявление мировой мысли во вселенной тем непреложнее для Пирогова, что все проявляющееся в нашем уме, все изобретенное им уже существует у мировой мысли. Дневник и педагогические сочинения Пирогова изданы в Санкт-Петербурге, в 1887 г.

 Память о великом хирурге сохраняется и сейчас. Ежегодно в день его рождения присуждаются премия и медаль его имени за достижения в области анатомии и хирургии. В доме, где жил Пирогов, открыт музей истории медицины, кроме того, его именем названы некоторые медицинские учреждения и городские улицы.

За границей его имя было очень популярно не только среди врачей, но и публики. Известно, что еще в 1862 г., когда наилучшие европейские хирурги не могли определить местопребывание пули в теле Гарибальди, раненого при Аспромонте, был приглашен Пирогов, который не только извлек ее, но и довел лечение знаменитого итальянца до благополучного конца.

http://www.med-practic.com

История науки: 170 лет под наркозом

30 сентября 1846 года американский врач Уильям Томас Грин Мортон провел первую операцию с применением общей анестезии. Вряд ли многие слышали имя этого человека, однако именно благодаря ему и нескольким его предшественникам стало возможным безболезненно проводить сложные хирургические операции.

Уильям Мортон родился в семье фермеров, но уже в детстве проявлял интерес к медицине. Семья не могла позволить себе содержать юношу во время длительного курса врачебного образования, и Уильям поступил в зубоврачебную школу в Балтиморе. В те времена список услуг большинства дантистов был ограничен выдергиванием зубов, причем врачи не сильно беспокоились о том, как усовершенствовать операцию. Профессия зубного врача не требовала особой квалификации или теоретического обучения. Колледж зубной хирургии, куда поступил Мортон, выгодно отличался на этом фоне, давая своим студентам и теоретическую подготовку.

Вскоре после окончания колледжа Мортон вместе с компаньоном — тоже дантистом, Хорасом Уэллсом — открыл свое дело. Особого успеха оно не имело, однако сотрудничество не было бесплодным. Оба компаньона продолжили искать, как сделать операции менее болезненными. В декабре 1844 года Мортон присутствовал на неудачной демонстрации наркоза Уэллсом. Тот использовал «веселящий газ» (закись азота), однако что-то пошло не так, и пациент, на котором проводилась демонстрация, громко кричал от боли.

Увиденное подтолкнуло ученого продолжить поиски, и вскоре его внимание привлек серный (диэтиловый) эфир. Потребовалось немало времени и усилий, чтобы понять, как можно эффективно и безопасно для здоровья пациентов использовать это вещество для анестезии. После теоретических изысканий пришел черед экспериментов на животных — домашних питомцах семьи Мортонов. Первые опыты с участием человека исследователь провел на самом себе, и они оказались успешными — Мортон был в бессознательном состоянии несколько минут, чего должно было хватить для проведения несложной стоматологической процедуры.

Врач быстро вернулся к практике и ждал случая опробовать найденный им способ анестезии во время реальной операции. Такой случай представился 30 сентября, когда к Мортону обратился молодой музыкант Эбен Фрост, страдавший сильной зубной болью. Операция прошла успешно, пациент ничего не почувствовал, чем был немало удивлен. На следующий день газета Daily Journal известила своих читателей о первой операции, проведенной под наркозом.

Слухи распространились быстро и привлекли внимание не только посетителей, но и врачей. Мортона пригласили продемонстрировать действие предложенного им вещества в Массачусетской общей больнице. Все прошло как нельзя лучше, и присутствовавшие медики быстро поняли, насколько важным было открытие Мортона. Под давлением медицинских кругов и общественности успевшие запатентовать свое изобретение Мортон и его старый знакомый, преподаватель Чарльз Джексон, раскрыли состав используемого вещества и разрешили больницам и клиникам применять его бесплатно. Фактическая потеря прибыли от изобретения подорвала финансовое положение Мортона и душевное здоровье его компаньона. К этим невзгодам прибавилась еще и многолетняя тяжба за государственную премию и право называться изобретателем наркоза, которая привела его к разорению. Он умер, так и не добившись признания.

На его памятнике сделана надпись: «Уильям Т. Г. Мортон, изобретатель и создатель анестезирующих ингаляций, кем боль в хирургии была предупреждена и уничтожена, до которого во все времена хирургия была ужасом, после которого наука получила управление над болью».

До наркоза. Что использовали для анестезии наши предки? | История | Общество

Выпей яду!

С самых древних времён люди задумывались о том, как облегчить боль. Способы использовались довольно опасные. Так, в Древней Греции в качестве обезболивания использовали корень мандрагоры – ядовитого растения, которое способно вызывать галлюцинации и тяжёлые отравления, вплоть до летального исхода. Более безопасным было применение «сонных губок». Морские губки пропитывались соком одурманивающих растений и поджигались. Вдыхание паров усыпляло больных.

В Древнем Египте для обезболивания пользовались цикутой. К сожалению, после такой анестезии до операции доживали немногие. Эффективнее других был древнеиндейский метод обезболивания. Под рукой у шаманов всегда было отличное средство – листья коки, содержащие кокаин. Знахари жевали волшебные листья и сплёвывали на израненных воинов. Слюна, пропитанная кокаином, приносила облегчение страданий, а шаманы впадали в наркотический транс и лучше понимали указания богов.

Пользовались наркотиками в целях обезболивания и китайские целители. Коки, правда, в Поднебесной не найти, а вот с коноплёй никаких проблем не было. Поэтому обезболивающее действие марихуаны испытало на себе не одно поколение пациентов местных знахарей.

До потери пульса

В средневековой Европе способы обезболивания тоже не отличались гуманностью. Например, перед операцией больного нередко просто били по голове киянкой, чтобы тот потерял сознание. Этот способ требовал от «анестезиолога» немалой сноровки – нужно было рассчитать удар так, чтобы пациент лишился чувств, но не жизни.

Кровопускание тоже было довольно популярно у тогдашних врачей. Больному отворяли вены и ждали, пока он потеряет достаточно крови, чтобы упасть в обморок.

Поскольку подобное обезболивание было весьма опасным, от него со временем отказались. От болевого шока больных спасала лишь быстрота хирурга. Например, известно, что великий Николай Пирогов тратил на ампутацию ноги всего 4 минуты, а молочные железы удалял за полторы.

Веселящий газ

Наука не стояла на месте, и со временем появились и другие способы обезболивания, например закись азота, которую тут же окрестили веселящим газом. Впрочем, первоначально закись азота использовали вовсе не медики, а бродячие цирковые артисты. В 1844 году фокусник Гарднер Колтон вызвал на сцену шапито добровольца и дал ему вдохнуть волшебного газа. Участник представления хохотал так, что свалился со сцены и сломал ногу. Однако зрители заметили, что пострадавший не чувствует боли, так как находится под действием анестезии. Среди тех, кто сидел в зале, был и стоматолог Хорас Уэлс, который моментально оценил свойства замечательного газа и выкупил изобретение у фокусника.

Год спустя Уэлс решил продемонстрировать своё изобретение широкой публике и устроил показательное удаление зуба. К сожалению, пациент, несмотря на то, что надышался веселящим газом, кричал в течение всей операции. Собравшиеся посмотреть на новое средство обезболивания подняли Уэлса на смех, и его репутации пришёл конец. Только спустя несколько лет выяснилось, что больной кричал вовсе не от боли, а потому что панически боялся дантистов.

Среди тех, кто присутствовал на неудачном выступлении Уэлса, был другой дантист – Уильям Мортон, который решил продолжить дело своего незадачливого коллеги. Вскоре Мортон выяснил, что медицинский эфир намного безопаснее и эффективнее веселящего газа. И уже в 1846 году Мортон и хирург Джон Уоррен провели операцию по удалению сосудистой опухоли, использовав эфир в качестве обезболивания. 

И снова кока

Медицинский эфир был хорош всем, за исключением того, что он давал лишь общий наркоз, а врачи задумывались ещё и о том, как получить средство для местной анестезии. Тогда их взгляды обратились к самым древним снадобьям – кокаину. В те времена кокаину находили весьма широкое применение. Им лечили депрессию, астму и расстройство желудка. В те годы наркотик свободно продавался в любой аптеке наравне со средствами от простуды и мазями от боли в спине.

В 1879 году русский врач Василий Анреп опубликовал статью о воздействии кокаина на нервные окончания. Анреп проводил опыты на себе, вводя под кожу слабый раствор наркотика, и выяснил, что это приводит к потере чувствительности в месте укола.

Первым же, кто решился опробовать выкладки Анрепа на пациентах, стал офтальмолог Карл Коллер. Его способ местной анестезии оценили по достоинству – и триумф кокаина длился в течение нескольких десятилетий. Только со временем медики стали обращать внимание на побочное действие чудо-лекарства, и кокаин попал под запрет. Сам же Коллер был настолько поражён тем вредным действием, что постыдился упоминать об этом открытии в автобиографии.

И лишь в XX веке учёным удалось найти более безопасные альтернативы кокаину – лидокаин, новокаин и другие средства для местного и общего наркоза.

Кстати

Одна на 200 тысяч плановых операций – такова вероятность умереть от анестезии сегодня. Она сопоставима с вероятностью того, что вам на голову случайно упадёт кирпич.

Николай Пирогов. Эфирный наркоз и военно-полевая медицина

В Москве один из главных медицинских институтов носит имя великого русского хирурга Николая Пирогова. Ежегодно в день его рождения присуждаются премия и медаль его имени за достижения в области анатомии и хирургии. В доме, где жил Пирогов, открыт музей истории медицины.

Ко дню рождения выдающегося анатома и педагога, редакция портала «Российское образование» вспомнила, чем обязан такой славе Пирогов.

Николай Пирогов своим самоотверженным и часто бескорыстным трудом превратил хирургию в науку, вооружив врачей научно обоснованной методикой оперативного вмешательства. Но обо всем по порядку.

Начало пути

Николай Пирогов родился 25 ноября 1810 года в Москве и был младшим в семье из 6 детей. Способности мальчика заметил врач, профессор Московского университета Ефрем Мухин и стал заниматься с ним индивидуально.

Уже в 14-летнем возрасте он поступил на медицинский факультет Московского университета и был там одним из первых по успеваемости. Потом он отправился в Юрьевский Университет в городе Тарту, где в хирургической клинике проработал пять лет, блестяще защитил докторскую диссертацию и в 26 лет стал профессором хирургии.

Диссертацию он писал на тему перевязки брюшной аорты. До него она выполнялась лишь однажды английским хирургом Эстли Купером.

Пирогов учился в Берлине, а затем работал в Риге. Он начал с ринопластики. В Риге он впервые оперировал как учитель.

Хирургическая анатомия

Одно из самых значительных сочинений Николая Пирогова — это завершенная в Дерпте «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций». Уже в самом названии подняты гигантские пласты — хирургическая анатомия, наука, которую с первых, юношеских своих трудов творил, воздвигал Пирогов.

Все, что открыл великий хирург, нужно было ему не само по себе, а чтобы указать наилучшие способы производства операций, в первую очередь «найти правильный путь для перевязки той или иной артерии», как он говорил. Вот тут-то и начинается новая наука, созданная Пироговым — это хирургическая анатомия.

Хирург, как объяснял Пирогов, должен заниматься анатомией не так, как анатом. Размышляя о строении человеческого тела, хирург ни на миг не может упускать из виду того, о чем анатом и не задумывается, — ориентиров, которые укажут ему путь при производстве операции. Описание операций Николай Пирогов снабдил рисунками невероятной точности.

В 1841 году Пирогов был приглашен на кафедру хирургии в Медикохирургическую академию Петербурга. Здесь ученый проработал более десяти лет и создал первую в России хирургическую клинику. В ней он основал еще одно направление медицины — госпитальную хирургию.

Николая Пирогова назначили директором Инструментального завода, и он согласился. Теперь он придумывал инструменты, которыми любой хирург сделает операцию хорошо и быстро.

Эфирный наркоз

16 октября 1846 года произошло первое испытание эфирного наркоза. И он быстро стал завоевывать мир. В России первую операцию под наркозом сделал 7 февраля 1847 года товарищ Пирогова по профессорскому институту, Федор Иноземцев. Он возглавлял кафедру хирургии Московского университета.

Сам Пирогов же операцию с применением обезболивания сделал на неделю позже. За год в 13 городах России было совершено 690 операций под наркозом, 300 из них пироговские!

Вскоре он принял участие в военных действиях на Кавказе. Здесь он впервые в истории медицины начал оперировать раненых с эфирным обезболиванием. Всего великий хирург провел около 10 000 операций под эфирным наркозом.

Хирург дал рождение новой медицинской дисциплине — топографической анатомии. Пирогов составил первый анатомический атлас, ставший незаменимым руководством для врачей-хирургов.

Военно-полевая медицина и гипс

В 1853 году началась Крымская война. Пирогов отправился в Севастополь, там он оперировал раненых и впервые в истории медицины применил гипсовую повязку. Это нововведение позволило ускорить процесс заживления переломов, и избавило солдат и офицеров от искривления конечностей.

Одной из важнейших заслуг Пирогова является сортировка раненых: одним операцию делали прямо в боевых условиях, других эвакуировали в глубь страны после оказания первой помощи. По его инициативе в русской армии появились сестры милосердия. Пирогов заложил основы военно-полевой медицины.

После Севастополя хирург впал в немилость Александра II. На некоторое время Николай Пирогов поселился в своем имении «Вишня» неподалеку от Винницы, где организовал бесплатную больницу. Он выезжал оттуда только за границу, а также по приглашению Петербургского университета для чтения лекций. К этому времени он уже был членом нескольких иностранных академий.

В мае 1881 года в Москве и Петербурге торжественно отмечали пятидесятилетие научной деятельности Пирогова. В это время ученый уже был неизлечимо болен, и летом 1881 года он умер в своем имении.

вклад хирурга в военную и гражданскую анестезиологию

Данную статью про великого русского врача, учёного, хирурга и анестезиолога, нам прислал наш друг и коллега проф. Y. Moens. Она была написана коллегами из Нидерландов и опубликована в журнале по анестезиологии. Это история действительно выдающегося врача и учёного.

1. F. Hendricks, J. G. Bovill, F. Boer, E.S. Houwaart и P.C.W. Hogendoorn.
2. Аспирант, Департамент исполнительного совета, 2. Заслуженный профессор Анестезии 3. Штатный анестезиолог и директор по инновациям здравоохранения, 4. Декан медицинского факультета Лейдена, Медицинский центр Лейденского университета; Лейден, Нидерланды. 5. Профессор истории медицины, Департамент Здравоохранения, Этики, Изучения Общества, Университет Маастрихта; Маастрихт, Нидерланды.

Краткое изложение:
Ключевой фигурой, повлиявшей на развитие анестезиологии в России, был Николай Иванович Пирогов (1810-1881). Он экспериментировал с эфиром и хлороформом и организовал широкое применение техники общей анестезии в России у пациентов, которые подвергались хирургическому вмешательству. Он был первым, кто провёл систематическое исследование морбидности и мортальности вследствие проведения наркоза. Говоря детальнее, он был одним из первых, кто проводил анестезию с помощью эфира на поле боевых действий, где те самые, заложенные им основные принципы военной медицины, оставались практически неизменными вплоть до начала Второй Мировой войны.

 

Вступление

В пятницу, 16 октября 1846 года, в операционной Массачусетской больницы общего профиля в Бостоне, Уильям Мортон провёл первую успешную демонстрацию применения эфира для анестезии на взрослых людях [1, 2]. Новости об этом открытии сообщалась в русской прессе в начале 1847 [3, 4]. Хотя Б.Ф. Беренсон 15 января 1847 года в Риге (в то время входившей в состав территории Российской империи) и Ф. И. Иноземцев 7 февраля 1847 года — в Москве, были первыми в России из тех, кто применял эфирную анестезию, Николай Иванович Пирогов (рис. 1) был первым врачом-хирургом, кто внедрил повсеместное применение общей анестезии в этой стране, приспособив его к применению в военно-полевых условиях.

Рис. 1. Портрет Николая Ивановича Пирогова. Масло, холст. Художник и время выполнения портрета неизвестны. Библиотека Уэлком (публикация делается с её разрешения)

Николай Иванович Пирогов родился 25 ноября 1810 в купеческой семье. Уже в возрасте 6 лет он самостоятельно научился читать. Позже к нему были приглашены домашние учителя, благодаря которым он выучил французский и латинский языки. В 11 лет его отправили в закрытый пансион, но пробыл он там всего два года, так как в семье образовались финансовые трудности и обучение в пансионе стало родителям не по карману. Друг семьи, Ефрем Осипович Мухин, профессор Кафедры Анатомии и Физиологии Московского университета, помог юному Н.И. Пирогову поступить на Медицинский факультет, хотя на тот момент Н.И. Пирогову было всего 13 лет, а принимали туда с 16. Медицинское обучение было низкого качества, студенты учились по устаревшим учебникам. Лекции также читали на основе старых материалов. К четвёртому курсу обучения Пирогов не провёл ещё ни одного самостоятельного вскрытия и присутствовал всего на двух операциях. Тем не менее в 1828 году ему было присвоено звание лекаря. Н.И. Пирогову тогда было всего 17 лет.

После окончания учёбы в Московском Университете, Пирогов продолжил своё обучение в Германо — Балтийском Дерптском Университете (ныне Тарту, Эстония), дабы расширить и углубить свои знания и умения. Он заканчивает учёбу в Дерпте в августе 1832 году и блестяще защищает диссертацию по теме «Num vinctura aortae abdominalis in aneurismate inhunali adhibitu facile ac turtum sut remedium» («Является ли лигация вентральной аорты лёгким и эффективным методом терапии для лечения пахового аневризма?»), получая докторскую степень. Дерптский университет тесно сотрудничал со многими специалистами и учёными из учебных заведений по всей Западной Европе, что помогло Пирогову расширять и накапливать знания, чтобы стать специалистом международного уровня.

После окончания Дерптского университета Н.И. Пирогов продолжил учёбу в Гёттингене и Берлине. В 25 лет, в марте 1826 года, Н.И. Пирогов становится профессором Дерптского универститета и становится преемником своего наставника и предшественника, профессора Мойера. В марте 1841 он получает должность профессора госпитальной хирургии Военной медицинской академии и также должность главного хирурга Медико-хирургической академии Санкт-Петербурга (до 1917 он оставался столицей Российской империи)[7, 9], в которой он и оставался в течение 15 лет, вплоть до его отставки. В апреле 1856 года Пирогов переезжает в Одессу, а позже — в Киев. [8]

В Санкт-Петербурге ему приходится столкнуться с завистью коллег и с постоянным противостоянием местной администрации. Но это не остановило Н.И. Пирогова — он продолжил заниматься частной и академической практикой и преподаванием.

Из газет и журналов, таких как «Северная Пчела», из медицинских журналов «Друг здоровья», «Санкт-Петербургские ведомости» [4] Н.И. Пирогов узнает о демонстрации Мортоном эфирной анестезии.

Изначально Н.И. Пирогов был настроен скептически по отношению к эфирной анестезии. Но царское правительство было заинтересовано в проведении подобных экспериментов и исследованиях этого метода. Были основаны фонды для изучения свойств эфира.

В 1847 году Н.И. Пирогов начинает свои исследования и убеждается в том, что все его опасения были безосновательны и что эфирный наркоз был «средством, которое способно в один миг преобразить всю хирургию» [10, 11]. В мае 1847 года он публикует свою монографию на эту тему. [4, 11, 12]. В монографии он даёт рекомендации, что вначале необходимо проведение тестового наркоза, так как реакция организма на введение наркоза у каждого человека строго индивидуальна. Для пациентов, которые не желали вдыхать пары эфира, он предлагает введение наркоза ректально.

Рисунок 2. Прибор для ингаляции испарений эфира, разработанный Пироговым Н. И. [11].

Испарения эфира из колбы(m) поступают в ингаляционный клапан (h), где они смешиваются с вдыхаемым воздухом сквозь отверстия в клапане. Количество смеси и, таким образом, вдыхаемая концентрация эфира, контролируется краном (i) в верхней половине ингаляционного клапана. Смесь эфир/воздух вдыхалась пациентом через плотно прилегающую к лицу маску, соединённую с ингаляционным клапаном длинной трубкой, содержащей клапан для выдыхаемого воздуха. Лицевая маска была разработана Н.И. Пироговым для удобной фиксации на области рта и носа пациента, она была в то время инновационным изобретением.

 

Н.И. Пирогов исследовал клиническое течение анестезии на себе и своих ассистентах перед его применением на пациентах. В феврале 1847 года им проводятся две первые операции с применением эфирного наркоза во Втором Военно-сухопутном госпитале Санкт-Петербурга. Для введения пациента в состояние наркоза он использовал обычную зелёную бутыль с простой резиновой трубкой для ингаляции через нос пациента [10, 11, 14].

16 февраля 1847 года Н.И. Пирогов проводит такую же операцию в Обуховской больнице. 27 февраля состоялась уже четвертая операция с использованием эфирной анестезии в Госпитале Петра и Павла, в Санкт-Петербурге. Эта операция была паллиативной процедурой, которая проводилась на молодой девушке с гнойным воспалением культи после ампутации ноги. На этот раз примитивное оборудование заменено на приспособление, изобретённое французом Шарьером. Но и оно не удовлетворило Н.И. Пирогова, поэтому он совместно с мастером изготовления инструментов Л. Роохом, сконструировал собственный прибор и маску для эфирной ингаляции (рис. 2) [10, 11]. Маска позволила начать введение наркоза непосредственно во время операции, не прибегая к помощи ассистента. Клапан позволил регулировать смесь эфира и воздуха, давая возможность врачу отслеживать глубину наркоза. Спустя год после демонстрации Мортоном эфирной анестезии, Пирогов проводит более 300 операций с применением эфирной анестезии.

30 марта 1847 года Н.И. Пирогов отправляет статью в Академию Наук в Париже, в которой он описывает его опыты о применении эфира ректальным путём. Статья была прочитана только мае 1847 года [12]. 21 июня 1847 года, он представляет свою вторую публикацию об использовании эфира на животных путём его ректального введения. [15]. Эта статья стала материалом для его книги, в которой он описал свои опыты по назначению эфира 40 животным и 50 пациентам [11]. Целью было обеспечение практикующих врачей информацией об эффектах эфирного наркоза и подробностях конструкции устройства, используемого для ингаляций. Эта книга заслуживает быть внесённой в список самых ранних пособий по общей анестезии, составленный Сешером и Динником [15, 16].

Исследования о ректальном способе введения наркоза Н.И. Пирогов проводил в основном на собаках, но среди испытуемых были и крысы, и кролики. Его исследования проводились на основе работ французского физиолога Франсуа Маженди, который проводил эксперименты на животных, применяя эфир ректально [11, 17]. Эфир, вводимый в виде испарений в прямую кишку с помощью эластичной трубки [10, 11], мгновенно абсорбировался кровью и уже вскоре после этого его можно было обнаружить в выдыхаемом воздухе. Пациенты входили в состояние наркоза уже через 2-3 минуты с начала введения эфира. В сравнении с ингаляцией, пациенты впадали в более глубокое состояние наркоза с большей релаксацией мышц. Такая анестезия длилась дольше (15-20 минут), давая возможность проводить более сложные операции. Благодаря более сильному расслаблению мышц, данный способ анестезии хорошо подходит для проведения оперативного вмешательства при паховой грыже и привычных вывихах. Однако, этот метод имел недостатки. Среди которых отмечено: всегда нужна горячая вода для трубки, прямая кишка должна быть предварительно очищена с помощью клизмы, после охлаждения и сжижения эфира пациенты нередко получали колит и диарею. В начале проведения своих исследований Пирогов был полон энтузиазма насчёт повсеместного применения такого способа анестезии, но в дальнейшем склонился к применению данного метода как спазмолитического средства при устранении камней в мочевом канале [10,11]. Однако ректальный эфир никогда не получал такого широкого распространения, хотя он применялся в Лондоне доктором Бакстоном, в Больнице Королевского колледжа на операциях у Сэра Джозефа Листера и Сэра Виктора Хосли [18]. Были сообщения и о применении метода эфирного наркоза в акушерской практике в 1930-ых годах в Канаде. [19]. Также Н.И. Пирогов проводил эксперименты на животных по внутривенному введению наркоза. Он продемонстрировал, что наркоз наступает тогда и только тогда, когда эфир можно обнаружить в выдыхаемом воздухе: «Таким образом, артериальный кровоток обеспечивает транспортную среду для испарений, и успокаивающий эффект передаётся центральной нервной системе» [10, 11]. Научная работа и нововведения Н.И. Пирогова имели огромное влияние на то, что в России в то время называли «процессом эфиризации» [5]. Хотя он был убеждён, что открытие эфирного наркоза стало одним из значимых научных достижений, он также был в достаточной степени осведомлён и о существующих ограничениях и опасностях: «Этот вид анестезии может нарушить или значительно ослабить активность рефлексов, а это — всего лишь один шаг от смерти» [10, 11].

 

Кавказская Война и анестезия в условиях военных действий

Весной 1847 года на Кавказе горцы поднимают восстание. Тысячи убитых и тяжелораненых. Полевые военные госпитали переполнены солдатами со страшными ранами и увечьями. Царское правительство настояло на том, чтобы наркоз использовался при проведении всех хирургических операциях на время всей военной кампании. Это решение было принято не только исходя из гуманных соображений. Было решено, что солдаты, видя, как их товарищи больше не испытывают мучительных болей во время проведения операций или ампутаций, будут уверены, что, получи они ранение, они также не будут испытывать боли во время операции. Это должно было поднять среди солдат боевой дух.

25 мая 1847 года на конференции Медико-Хирургической Академии Н.И. Пирогову было сообщено, что его, как ординарного профессора и статского советника, отправляют на Кавказ. Он должен будет провести инструктаж молодых докторов в Отдельном Кавказском корпусе на предмет использования эфирного наркоза при проведении хирургического вмешательства. Ассистентами Н.И. Пирогова были назначены доктор П.И. Неммерт и И. Калашников, старший фельдшер Второго военно-сухопутного госпиталя. Подготовка к отъезду заняла неделю. Они покинули Санкт — Петербург в июне и в экипаже отправились на Кавказ. Н.И. Пирогов очень переживал, что из-за сильной тряски и жары (температура воздуха была выше 30⁰С) может произойти утечка эфира. Но все его опасения были напрасными. По пути Пирогов посетил несколько городов, в которых он представлял эфирную анестезию местным докторам [4]. С собой Пирогов взял не только эфир, в объёме 32 литра. С фабрики по производству хирургического оборудования (директором которой Пирогов по совместительству являлся), он также захватил 30 ингаляторов. По прибытию в пункт назначения эфир был разлит по бутылкам объёмом 800 мл, которые были помещены в специальные ящики, закрывающиеся циновкой и клеёнкой. [10]. В городе Пятигорске, в военном госпитале, Н.И. Пирогов организовал теоретические и практические занятия для местных докторов. Вместе с доктором Неммертом, он провёл 14 операций различной степени сложности [4].

В городе Оглы раненые были размещены в палатках у всех на виду. Н.И. Пирогов специально не стал проводить операции в закрытых помещениях, давая возможность другим раненым увидеть, что их товарищи во время операций не испытывают нечеловеческих болей. И солдаты смогли убедиться, что их товарищи на протяжении всей операции просто спали и ничего не чувствовали. В своём отчёте о путешествии на Кавказ он пишет: «Первый раз операции проводились без стонов и криков раненых… самый утешающий эффект эфиризации был в том, что операции проводились в присутствии других раненых мужчин, которые не боялись, а, напротив, операции обнадёживали их насчёт их собственного положения».

Затем Н.И. Пирогов прибывает в Самуртский отряд, расположенный возле укреплённого аула Салты. Там полевой госпиталь был самым примитивным — просто каменные столы, покрытые соломой. Оперировать Н.И. Пирогову пришлось, стоя на коленях. Здесь, под Салтами, Пирогов провёл более 100 операций под эфирным наркозом. Пирогов пишет: «Из хирургических операций, проведённых с применением эфира, 47 были выполнены лично мной; 35 — моим ассистентом, Неммертом; 5 — под мои надзором местным доктором Душинским и оставшиеся 13 — под моим надзором полковыми врачами батальонов» [4]. Из всех этих пациентов только два получили анестезию ректальным методом, так как ввести их в состояние наркоза методом ингаляции было невозможно: условия были примитивнейшими и рядом имелся источник открытого огня. Это был первый случай в военной истории, когда солдатам делали операции и ампутации под общим наркозом. Пирогов нашёл также время для демонстрации технических аспектов эфирной анестезии местным хирургам.

За год (с февраля 1847 по февраль 1848 гг) Пирогов и его ассистент доктор Неммерт собрали достаточно данных по операциям с использованием эфирного наркоза в военных и гражданских госпиталях и больницах. (Таблица 1)

Таблица 1. Число пациентов, прооперированных Николаем Ивановичем Пироговым в период времени с февраля 1847 по февраль 1848, классифицированных в соответствии с типами проводившейся анестезии и типом хирургической процедуры.

Тип наркоза	Тип хирургии		Смерти на каждый хирургический тип
Эфир посредством вдыхания	Большой	Малый	Большой	Малый
взрослые	242	16	59	1
Дети	29	4	4	0
Ректальный эфир
Взрослые	58	14	13	1
Дети	8	1	1	0
Хлороформ
Взрослые	104	74	25	1
Дети	18	12	3	0

 

Из 580 операций 108 пациентов умерло, что составило смертность 1 к 5,4 операциям. Из них 11 пациентов умерло в течение 48 часов после проведения оперативного вмешательства. Н.И. Пирогов описывает свои кавказские опыты и свой статистический анализ в книге «Отчёт о путешествии по Кавказу» [10, 11], в которой он указывает: «Россия впереди всей Европы показывает миру своими действиями не только возможности применения, но и бесспорную пользу метода эфиризации для блага раненых на поле сражения. Мы надеемся, что с этого момента эфиризация будет являться, как и нож хирурга, непременным атрибутом каждого врача во время его действий на поле сражения». Это объединяет его точку зрения на общий наркоз в частности и важность его применения в хирургии в целом.

 

Н.И. Пирогов и хлороформ

После возвращения Н.И. Пирогова с Кавказской войны, 21 декабря 1847, он провёл первую анестезию с применением хлороформа в Москве. В качестве подопытного выступала большая собака [20, 21]. Он тщательно записывал каждую деталь своих операций и экспериментов с животными. Он описывает влияние анестезии на постоперативный клинический курс, в добавление к своим публикациям. Также как о хирургических показателях смертности, он сообщает о вызванных общим наркозом побочных эффектах, которые он определяет как пролонгированную потерю сознания, рвоту, делирий, головную боль, дискомфорт в области брюшной полости. Он говорил о «смертности, вызванной применением анестезии», если смерть случалась в течение 24-48 часов. На аутопсии никаких хирургических причин или других объяснений причины для её наступления не удавалось обнаружить. На основании своих наблюдений и анализов, он убедился в том, что смертность не увеличивалась при введении эфира или хлороформа [10]. Это противоречило наблюдениям французских и британских врачей (на которых, возможно, повлияло дело Ханны Гренер), что введение хлороформа может привести к остановке сердца, или, как предполагал Гловер, к смерти от токсической закупорки лёгких при анестезии [22]. Н.И. Пирогов предположил, что летальные исходы, описанные французскими и британскими врачами, были результатом слишком быстрого введения анестезии или нарушением дозировки анестезии. Резкая остановка сердца, по мнению Н.И. Пирогова, была следствием передозировки хлороформом. Он продемонстрировал это на собаках и кошках [10, 13]. В 1852 году Джон Сноу сообщил о подобных результатах.[23]

На поле боя хлороформ имел ряд преимуществ в сравнении с эфиром. Количество вещества было значительно меньшим, хлороформ не огнеопасен и при своём применении не требовал сложного оборудования. От начала и до конца процесс анестезии проводился с помощью простых предметов: бутылки и тряпки. Во французской медицинской службе хлороформ применялся во время Крымской войны, также он использовался некоторыми хирургами британской армии [24-26].

Из практики Н.И. Пирогова по применению хлороформа ни одна смерть не была связана с анестезией. Также не было никаких случаев летального исхода при применении хлороформа в русских полевых госпиталях. Однако у пяти пациентов во время операции развился глубокий шок. Из них один пациент умер от потери крови, а остальные четверо пошли на поправку в течение нескольких часов. Один из этих пациентов прошёл процедуру устранения разгибательной контрактуры коленного сустава в состоянии глубокого наркоза. После небольшого количества хлороформа, данного для того, чтобы вызвать мышечную релаксацию, внезапно стала наблюдаться брадикардия. У пациента перестал прощупываться пульс, перестало регистрироваться дыхание. В таком состоянии пациент провёл 45 минут, несмотря на применение всех существующих тогда средств реанимации. Была отмечена дилатация шейных и вен рук. Пирогов провёл кровопускание из средней вены и обнаружил высвобождение газа со слышимым шипением, но с небольшой потерей крови. Тогда, при массировании шейных вен и вен рук появилось ещё больше крови с пузырьками газа и позже — чистой крови. И хотя Н.И. Пирогов очень тщательно вёл свои наблюдения, он не смог дать объяснение этим экстраординарным проявлениям у пациента. К счастью, пациент полностью выздоровел.

Н.И. Пирогов сформулировал следующие направления для использования хлороформа [10, 13]:

1. Хлороформ следует всегда вводить дробно. Особенно это касается тяжёлых травм. Сам Пирогов держал хлороформ в бутыльках по драмму (3,9 граммов)
2. Пациенты должны подвергаться анестезии лёжа в любом случае
3. Не следует проводить анестезию сразу после приёма пищи или, наоборот, после долгого голодания
4. Индукция анестезии должна проводиться путём прикладывания тряпки или губки, вымоченной в хлороформе, на расстоянии от пациента. Постепенно это расстояние сокращается, пока не достигнет пациента. Это позволит избежать ларингоспазма или кашля.
5. За пульсом пациента должен наблюдать опытный ассистент или сам хирург, управляя процессом анестезии. Если начнЁтся брадикардия, хлороформ следует немедленно убрать.
6. Необходимо с особой осторожностью проводить анестезию у пациентов с анемией, поскольку в лежачем положении они испытывают шок при слишком быстром введении хлороформа.

Также Н.И. Пирогов даЁт несколько рекомендаций по реанимации пациентов, включая сдавливание грудной клетки и открывание рта, освобождение от скопившейся мокроты и крови в глотке и полное высовывание языка наружу. Хотя эти действия в современной практике считаются стандартом, во времена Н.И. Пирогова они были новшеством. Он также настаивал, что во время проведения хирургического вмешательства хирург должен обследовать цвет и количество потерянной крови. Если артериальная кровь была чёрного цвета, а поток её был слабым, назначение хлороформа следовало прекратить. Пирогов полагал, что количество вещества должно быть ограниченным и составлять порядка 3-х драмов, хотя для некоторых пациентов, по его мнению, возможны и более высокие дозы. Даже если шока не происходило, все равно был риск его наступления при применении неподходящего количества анестезии или при слишком быстром её введении. Пирогов также использовал хлороформ во время операций по устранению косоглазия у детей, у новорождённых и для диагностических процедур, таких, как диагноз скрытых переломов [10, 13].

 

Крымская война (1853 — 1856)

Пирогов служил в армии хирургом во время Крымской Войны. 11 декабря 1854 года он был назначен главным хирургом осаждённого города Севастополя [13, 27].

Во время Крымской войны, в осаждённом Севастополе было проведено множество операций, которыми руководил Н.И. Пирогов. Он был первым, кто (при содействии Великой Герцогини Елены Павловны Романовой фон Вюттемберг, двоюродной сестры Николая I) начал набор женщин на курсы медсестёр, ставших впоследствии «Сёстрами Милосердия». Н.И. Пирогов обучал их ассистировать хирургу во время операций, вести общую анестезию и выполнять другие сестринские обязанности. Эта группа женщин стала основательницами Русского Красного Креста. В отличие от британских сестёр Флоренс Найтингейл, русские сестры работали не только на небольшом участке медицинских подразделений, но и на самом поле боя, часто под артиллерийским обстрелом [28, 29]. Семнадцать русских сестёр погибли во время выполнения своего долга во время Крымской войны, и шесть из них только в одном городе Симферополь [30].

Во время защиты Севастополя Н.И. Пирогов ввёл в обращение применение анестезии и накопил бесценный опыт, проведя тысячи операций. За 9 месяцев он выполнил более 5 000 ампутаций, то есть по 30 в день. Возможно, из-за перенапряжения, он заболел тифом и был на волоске от смерти в течение трёх недель. Но, к счастью, полностью поправился. В книге «Grundzuge der allgemeinen Kriegschirurgie usw» («Начала общей военно-полевой хирургии» – прим. переводчика) [13] он описал свои опыты по применению общей анестезии. Книга была опубликована в 1864 году и сделалась стандартом полевой хирургии. Основные принципы, заложенные Н.И. Пироговым, вскоре нашли своих последователей по всему миру и остались практически без изменений вплоть до Второй Мировой Войны. На Крымском фронте солдаты были настолько уверены в необыкновенных способностях Н.И. Пирогова как хирурга, что однажды принесли ему тело солдата без головы. Доктор, бывший в то время на дежурстве, воскликнул: «Что вы делаете? Куда вы несёте его, разве не видите, что у него нет головы?» «Ничего, голову сейчас принесут», — ответили мужчины. — «Доктор Пирогов здесь, он найдёт способ вернуть её на место».

 

Гражданская анестезиология как медицинская специализация

Учитывая свой личный опыт, Н.И. Пирогов предостерегал от проведения анестезии недостаточно грамотным ассистентом. Основываясь на опытах проведения операций на Кавказе, он смог убедится, что более эффективно проводились операции с опытными ассистентами [5, 10]. Основным его аргументом было то, что операции под общим наркозом были сложнее и проводились дольше. За счёт этого хирург не мог полностью сконцентрироваться на ходе операции и одновременно отслеживать состояние пациента, погруженного в наркоз. Опять же, после исследования работы здравоохранительных служб во время франко-прусской войны 1870 года и в Болгарии в 1877 – 78 годах, Пирогов высказывался за усиление роли новых средств для проведения общей анестезии во время проведения хирургического вмешательства. Также он выступал за использование наркоза для других процедур, в частности, при обработке ран [5, 10, 11, 13].

В декабре 1938 года, на 24 Союзном конгрессе хирургов в Советском Союзе было принято решение о специальной подготовке врачей-анестезиологов. В 1955 году на 26 Конгрессе Хирургов СССР это стало реальностью.

 

Влияние военной анестезиологии на гражданскую практику

Вклад, внесённый Н.И. Пироговым в расширение помощи медицинскому персоналу во время войны, включая экстенсивное использование анестезии, определённо принёс ему титул отца-основателя полевой медицины [32]. Он применил свои обширные опыт и знания, накопленные за время кавказского и крымского конфликтов, в гражданской практике. Из его записей следует, что его опыты подтверждают веру в полезность общего наркоза. Также верно, что широкое применение Н.И. Пироговым общего наркоза в военной хирургии, совместно с коллегами в медицинских подразделениях русской армии, должно было иметь самое значительное влияние на последующее развитие принципов и техники общей анестезии для основной части гражданского населения России [25].

Путешествуя из Санкт-Петербурга к месту боевых действий, он находил время для остановки в разных городах и демонстрации применения общей анестезии при хирургических вмешательствах. Кроме этого, он оставлял там оборудование для ректального метода введения наркоза, оставлял маски, обучал местных хирургов технике и навыкам работы с эфиром. Это стимулировало интерес к применению общей анестезии в этих регионах. После окончания кавказского и крымского конфликтов из этих регионов приходили известия об удачно проведённых операциях с использованием общей анестезии. Военные хирурги принесли в гражданскую практику те знания, которыми они пользовались во время войны. А вернувшиеся солдаты разносили новость об этом чудесном открытии.

В заключение нужно сказать, что Николай Иванович Пирогов был величайшим русским хирургом в истории медицины. Он играл ключевую роль в развитии анестезии в России [33]. Он обладал редкой комбинацией научного дарования, прекрасного преподавателя и опытного хирурга. Он учил своих последователей не только в госпиталях, но и на поле боя, где он первым применил эфирный наркоз. Он стал создателем альтернативного, ректального способа введения наркоза, открыл применение хлороформа — сначала на животных, а затем и на людях. Был первым, кто провёл систематическую обработку явлений смертности и заболеваемости. Он был уверен, что открытие общего наркоза было величайшим достижением науки, и он же предупреждал о его угрозах и последствиях.

Н.И. Пирогов умер 5 декабря 1881 года в деревне Вишня (сейчас входит в городскую черту города Винница, Украина). Его тело было законсервировано с использованием техник бальзамирования, которые были разработаны им самим незадолго до смерти, и покоится в церкви Винницы. Множество признаний его достижений последовали за этим событием, включая название в его честь ледника в Антарктиде, большого госпиталя в Софии, Болгария, и астероида , обнаруженного в августе 1976 советским астрономом Николаем Черных. Марки с его портретом были изданы в Советском Союзе к 150-тилетию со дня его рождения. В дальнейшем высшей гуманитарной наградой в Советском Союзе стала Золотая медаль Н.И. Пирогова. Однако, мы полагаем, что Николай Иванович Пирогов заслуживает признания также и за пределами России за его вклад в распространение общей анестезии.

Благодарности

Мы благодарны за бесконечную и бескорыстную помощь, которую получили от Людмилы Б. Нарусовой, президента фонда Анатолия Собчака, за доступ к архивам музея и библиотекам в Санкт-Петербурге. Мы также очень благодарны администрации Военного медицинского музея в Санкт – Петербурге за их доверие, добрую поддержку и энтузиазм.

Открытие анестезии и сроки

Современная медицина была бы невозможна без анестезии. Ранняя форма анестезии была впервые использована в Массачусетской больнице общего профиля в Бостоне дантистом Уильямом Т.Г. Мортон и хирург Джон Уоррен 16 октября 1846 года.

В последнем выпуске нашей серии «Вехи медицины» UMHS Endeavour рассматривает историю анестезии для будущих врачей в медицинских школах Америки и Карибского бассейна.Говард Маркел на PBS.org и Wood Library Museum.org и в других источниках. Также поищите предстоящие публикации об анестезии в разделе «Возвращение по четвергам» на странице UMHS в Facebook.

Ранняя анестезия восходит к древним временам (вавилоняне, греки, китайцы и инки), но одно из первых европейских описаний относится к 1200-м годам, когда Теодорих Луккский, итальянский врач и епископ, «использовал губки, пропитанные опиумом и мандрагорой. [из растения мандрагоры] для хирургического обезболивания », согласно Британскому обществу истории анестезии (www.histansoc.org.uk/). Гашиш и индийская конопля также широко использовались в качестве обезболивающих.

Однако до середины 1800-х годов хирурги не могли предложить пациентам ничего, кроме опиума, алкоголя или пули, чтобы укусить их, чтобы справиться с мучительной болью после операции. Британская Daily Mail описывает медицину во время гражданской войны в США как ужасное испытание. «Набор леденящих кровь пил, ножей и острых крючков использовался для проведения столь необходимой хирургической операции искалеченным боевикам», — писала газета еще в 2011 году. «Но вместо того, чтобы быть комфортно под наркозом , , солдатам пришлось стиснуть зубы. из-за боли от ампутации конечностей ».

Медицина была еще примитивной во время Гражданской войны (1861-1865), но в 1840-х и 1850-х годах американские врачи усердно работали над развитием анестезии.

Первая хирургическая процедура с применением анестезии

16 октября 1846 г. бостонский дантист Уильям Т.Г. Согласно «Болезненной истории современной анестезии» доктора Говарда Маркеля на PBS.org, Мортон использовал серный эфир для обезболивания человека, которому потребовалась операция по удалению сосудистой опухоли с шеи.

Хирург Джон Уоррен провел операцию пациенту Гленну Эбботту.

Уильям Т.Г. Мортон назвал свое творение Летеоном в честь реки Лета из греческой мифологии, известной своими водами, которые помогли стереть «болезненные воспоминания».

Мортон начал покупать эфир у местного химика и «начал подвергать себя и зверинец домашних животных воздействию паров эфира. Удовлетворенный его безопасностью и надежностью, он начал использовать эфир для своих стоматологических пациентов », — пишет доктор Ховард Маркел на PBS.org. «Вскоре к нему в офис направились толпы болеющих зубами бостонцев, машущих долларами.Мортон наслаждался своим финансовым успехом, но быстро понял, что Летеон годится для гораздо большего, чем вытаскивание зубов ».

Исторические источники говорят, что Мортон надеялся разбогатеть на своем «открытии», но до и после него он натолкнулся на множество препятствий. Мортон работал с другим дантистом, Горацием Уэллсом. В 1845 году, всего за год до первой успешной операции под наркозом, Мортон и Уэллс экспериментировали с закисью азота («веселящий газ»). Во время одной печально известной демонстрации в Гарвардской медицинской школе в 1845 году двум дантистам не удалось заглушить боль пациента, которому вырвали зуб, что привело к серьезному унижению обоих мужчин.

В 1844 году Мортон слушал лекции профессора химии из Гарварда Чарльза Джексона о том, как органический растворитель серный эфир «может сделать человека бессознательным или даже потерять сознание», как объясняет PBS.org.

(фото, вставка справа) УИЛЬЯМ Т.Г. МОРТОН: Бостонский дантист помог провести первую операцию с использованием анестетика. Фото: Wikimedia Commons

.

Хронология истории анестезии

CHOLOROFORM: Круглый магазин из прозрачного стекла для Chloroform, Великобритания, 1850 г.Фото: Wikimedia Commons

.

Ниже приведены факты с веб-сайта Музея анестезии Wood Library в Шаумбурге, штат Иллинойс. Посетите веб-сайт Музея анестезии в деревянной библиотеке, чтобы узнать больше об истории. Обратите внимание, что этот график включает только события после первой хирургической процедуры с использованием анестезии в 1846 году. Более ранние разработки в области анестезии, начиная с 4000 г. до н.э., можно найти на веб-сайте музея.

1847

В Шотландии в 1847 году акушер профессор Джеймс Ю.Симпсон начинает давать женщинам хлороформ, чтобы облегчить боль при родах. «Хлороформ быстро становится популярным анестетиком также для хирургических и стоматологических процедур», — говорится на сайте музея. «Хлороформ был независимо открыт в 1831 году Сэмюэлем Гатри из США, Эженом Субейраном из Франции и Юстусом фон Либихом из Германии».

1853

ПОЛЫЙ ГИПОДЕРМИЧЕСКИЙ ШПРИЦ: использовался в Англии примерно в 1850-х годах. Фото: Wikimedia Commons

.

Drs. Чарльз Праваз (1791–1853) и Александр Вуд (1817–1884) «независимо друг от друга изобрели полую иглу для подкожных инъекций, которая будет присоединена к более раннему изобретению — шприцу, популяризированному в 1845 году ирландцем Фрэнсисом Риндом.”

1853 и 1857

ХЛОРОФОРМ, ИСПОЛЬЗУЕМЫЙ В КАЧЕСТВЕ АНЕСТЕТИКА ДЛЯ КОРОЛЕВЫ ВИКТОРИИ: Хлороформ применялся для британской королевы Виктории, когда она родила принца Леопольда в 1853 году и принцессу Беатрис в 1857 году.

«Доктор. Джон Сноу (1813-1858) — анестезиолог, работающий на полную ставку с 1847 года, доктор Сноу популяризирует акушерскую анестезию хлороформом королевы Виктории в связи с рождением принца Леопольда (1853) и принцессы Беатрис (1857).Его книги Об вдыхании паров эфира и О хлороформе и других анестетиках просвещали врачей-анестезиологов. Его источник эпидемии холеры в Лондоне в 1854 году водяной помпой на Брод-стрит положил начало эпидемиологии ».

ЦИЛИНДР ОКСИДА АЗОТА: использовался в Европе в 1800-х годах. Фото: Wikimedia Commons

.

1863

«’ Профессор ‘Гарднер Куинси Колтон (1814-1898) из Института Купера в Нью-Йорке вновь вводит закись азота.”

1856

«Доктор. Эдмунд Эндрюс (1824–1904) из Чикаго предлагает использовать закись азота, смешанную с кислородом, в качестве анестетика в чикагской медицинской экспертизы ».

1884

«Доктор. Карл Коллер (1857-1944) — венский офтальмолог и коллега Зигмунда Фрейда, вводит кокаин в качестве анестетика для глазной хирургии ».

«Доктор Уильям С. Холстед использует кокаин (1852-1922) для первой регионарной (нижнечелюстной или челюстной) блокады кокаином».

(Фотография, вставка справа) КОКАИН: (Слева направо) Бутылка для кокаина Boehringer Muriate, банка для леденцов с ментолом и кокаином от горла, бутылка для порошкообразного кокаина производства Park, Davis & Co., и стеклянная бутылка для жидкого экстракта кокаина производства Eli Lilly and Co. Фото: © Деревянная библиотека-музей. www.WoodLibraryMuseum.org

1889

В стоматологическом колледже Филадельфии Генри Дорр, доктор медицинских наук, был назначен первым в мире профессором практики стоматологии, анестезии и анестезии. «Первые в мире« профессора анестезии »-дисциплинарные специалисты последуют в стоматологии в Американском колледже стоматологической хирургии в Чикаго (1892, Джордж Лейнингер, доктор медицины) и в медицине в Нью-Йоркском гомеопатическом медицинском колледже (1903, Т.Дрисдейл Бьюкенен, Мэриленд) «

(Фото, вставка справа) СТОМАТОЛОГИЧЕСКИЙ И ХИРУРГИЧЕСКИЙ МИКРОКОСМ: Последний выпуск. Фото: © Деревянная библиотека-музей. www.WoodLibraryMuseum.org

1891

В Питтсбурге, штат Пенсильвания, « The Dental and Surgical Microcosm » издается как первый в мире журнал, «посвященный в основном науке анестезии и анестезии».

1893

Лондонское общество анестезиологов, «первое в мире общество анестезиологов», создается в Лондоне, Соединенное Королевство.

1894

«Студенты-медики Эмори Кодман (1869-1940) и Харви Кушинг (1869-1939) — разработали первую анестезиологическую запись, используя наблюдаемую частоту дыхания и частоту пульса при пальпации. К 1901 году Кушинг добавит измерение артериального давления с помощью сфигмоманометрии Рива Роччи; к 1903 году частота дыхания и частота сердечных сокращений выслушивались с помощью прекардиального стетоскопа (который впервые применил Кушинг на собаках и его любимый врач-анестезиолог С. Гриффит Дэвис на пациентах) ».

(Фотография, вставка справа) СФИГМОМАНОМЕТР RIVA-ROCCI: Впервые использовался около 1901 года.Фото: © Деревянная библиотека-музей. www.WoodLibraryMuseum.org

1898

«Доктор. Август Бир (1861-1949) — проводит первую спинномозговую анестезию с использованием кокаина; 10 лет спустя он популяризировал внутривенную регионарную блокаду ».

1901

«Каудальная эпидуральная анальгезия описана независимо французским доктором. Жан-Антанас Сикард и Фернан Кателин. Их инновация появилась после непреднамеренной эпидуральной инъекции доктором Леонардом Корнингом (1855-1923) ».

(фото, вставка справа) ШИРОКОКАЧАЛЬНЫЙ ИНГАЛЯТОР HEWITT: разработан доктором.Фредерик Уильям Хьюитт из Великобритании, это была модификация более раннего ингалятора эфира Clover. В отличие от Clover, этот можно заправлять эфиром, пока он еще используется. «Оральные дыхательные пути» доктора Хьюитта были представлены в 1908 году. Фото: © Wood Library-Museum. www.WoodLibraryMuseum.org

1902

«Доктор Матиас Дж. Зейферт из Чикаго придумал слова« анестезиология »и« анестезиолог ». Он утверждал, что «анестезиолог» — это техник, а «анестезиолог» — научный авторитет в области анестезии и анестетиков.

1905

«Доктор. Фредерик В. Хьюитт вводит смесь хлороформа и эфира будущему королю Эдуарду VII. Возможно, потянув за бороду дородного принца (чтобы сохранить королевские дыхательные пути открытыми), к 1908 году Хьюитт вдохновился на создание своего орального «воздуховода». «

(Фотография, вставка справа) ДЭВИС ВДЫХАТЕЛЬ: Одно из нескольких устройств, изобретенных доктором С. Гриффитом Дэвисом. Представленный примерно в 1913 году ингалятор Дэвиса «доставлял смесь закиси азота, кислорода и эфира.Фото: © Деревянная библиотека-музей. www.WoodLibraryMuseum.org

1907

«Доктор. А. Фредерик Эрдманн (1867-1953) — основал Общество анестезиологов Лонг-Айленда (LISA), первое общество профессиональных анестезиологов в США. (Количество участников LISA начинается с 9 человек) ».

1911

«Общество Лонг-Айленда переименовано в Общество анестезиологов Нью-Йорка (NYSA). (В 1911 году количество членов NYSA достигло 23) ».

1914

«Первое из двух изданий Anesthesia , первого такого всеобъемлющего учебника в США, опубликовано доктором Дж.Джеймс Т. Гватми, президент штата Нью-Йорк в 1912 году ».

«Доктор. Деннис Э. Джексон разрабатывает систему анестезии, поглощающую углекислый газ (CO2), позволяющую пациенту повторно дышать выдыхаемым воздухом, содержащим анестетик, очищенный от углекислого газа, что приводит к использованию меньшего количества анестетика и предотвращению отходов ».

(Фотография, вставка справа ) АППАРАТ ГВАТМИ И ВУЛСИ: Использовался около 1914 года. Фото: © Wood Library-Museum. www.WoodLibraryMuseum.org

1916

«Первое из семи изданий The Art of Anesthesia опубликовано доктором.Палюэль Дж. Флэгг, президент ASA 1919-1920 гг. »

1920

«Артур Гедель публикует свои глазные признаки эфирной анестезии в American Journal of Surgery . Его дыхательные пути Геделя (оральные) до сих пор используются, и он был увековечен Мемориальным центром анестезии Артура Э. Геделя, Сан-Франциско, Калифорния ».

1922

«Из Кливленда, Огайо, Текущие исследования в области анестезии и обезболивания. запущен Фрэнсисом Х.« Фрэнком »МакМечаном (1879-1939) как первый в мире журнал, издаваемый анестезиологическим обществом, Международным обществом исследований анестезии.”

1923

«Доктор. Изабелла Херб применяет первый этилен-кислородный хирургический анестетик. Она продемонстрировала замечательное трансоподобное состояние, которое низкие дозы этилена могут вызывать у людей ».

1927

«Доктор. Ральф М. Уотерс прибывает в Висконсинский университет в Мэдисоне. Оттуда он будет обучать своих резидентов-анестезиологов (стажеров Уотерса ласково называли «Аквалумни») по одной из первых в мире программ ординатуры по анестезиологии на базе университетов.Уотерс также станет пионером устройства для поглощения углекислого газа (To-and-Fro Canister), клинически введет внутривенный тиопентал натрия и ингаляционный анестетик циклопропан и станет президентом ASA в 1945 г.

(Фото, вставка справа) THIOPENTAL: стал первым широко используемым внутривенным анестезирующим газом. Используется в основном с конца 1930-х по 1950-е годы. Фото: © Деревянная библиотека-музей. www.WoodLibraryMuseum.org

1929

«Туристический клуб анестезиологов организован доктором.Джон С. Ланди, который будет популяризировать использование тиопентала для внутривенной анестезии (пентотал) и станет президентом ASA в 1946 году. Популярность тиопентала — как быстро действующего внутривенного средства для индукции общей анестезии — проложит путь для других, полностью несвязанные агенты для внутривенной индукции, такие как кетамин, этомидат и пропофол ».

1933

«NYSA (будущая ASA) д-р Пол М. Вуд официально жертвует свои личные коллекции, которые составляют основу его будущего тезки, Библиотеки-музея анестезиологии Вуда.”

(Фотография, вставка справа) АППАРАТ HERB MUELLER: представленный в 1933 году, он вводил эфир, отсасывающую кровь и слизь из хирургической области и дыхательных путей пациента. Фото: © Деревянная библиотека-музей. www.WoodLibraryMuseum.org

1935

«Доктор. Эмери А. Ровенстайн прибывает в больницу Бельвью в Нью-Йорке, чтобы открыть там резиденцию. В 1930-х годах он стал одним из пионеров использования циклопропана и баз данных перфокарт по его случаям анестезии, он стал соучредителем Американского совета анестезиологии и Ассамблеи аспирантов Нью-Йорка по анестезиологии.В 1943-1944 годах он будет президентом ASA, а в 1957 году получит награду ASA за выдающиеся заслуги ».

(Фотография справа) ЦИКЛОПРОПАН: стал наиболее широко используемым анестезирующим газом, начиная с 1930-х годов. Фото: © Деревянная библиотека-музей. www.WoodLibraryMuseum.org

1936

«Нью-Йоркское общество анестезиологов переименовано в Американское общество анестезиологов. (В 1936 году количество членов ASA достигло 487) ».

1937

«Проф. Роберт Р. Макинтош — назначенный первым в мире заведующим кафедрой анестезиологии, профессор Наффилда Макинтош из Оксфорда представит свой изогнутый ларингоскоп — самый популярный в мире — в 1943 году и будет посвящен в рыцари в 1955 году за переработку спасательных жилетов авиаторов.”

1940

«Через два года после образования в качестве дочерней компании Американского совета по хирургии и через год после проведения первого письменного экзамена Американскому совету анестезиологов (ABA) предоставлен статус независимого совета. ABA помогла определить анестезиологию как медицинскую специальность и предоставила американскому медицинскому истеблишменту официальное признание врачей, специализирующихся в области искусства и науки анестезии. Основатель ABA, доктор Пол М. Вуд также является бизнес-менеджером в Anesthesiology , журнале, который ASA начинает публиковать в июле 1940 года.”

1941

«Генри К. Бичер, доктор медицины. После назначения на первую в США кафедру анестезиологии профессором Анестезиологических исследований Генри Исайи Дорра в Гарварде профессор Бичер станет пионером в понимании медицинской этики, согласия пациентов, клинических испытаний, эффекта плацебо, и «смерть мозга».

«Доктор Роберт Хингсон разрабатывает непрерывную каудальную анестезию, инновацию в акушерской анестезии, которая обеспечивает постоянное обезболивание при длительных или тяжелых родах.В 1958 году доктор Хингсон основал Brother’s Brother, некоммерческую благотворительную организацию, занимающуюся поставками медицинских, образовательных и сельскохозяйственных товаров по всему миру. Его безыгольные «пистолеты мира» будут массово иммунизировать миллионы с помощью струйной инъекции и будут показаны как «Гипоспрей» в Star Trek и многих научно-фантастических фильмах ».

1942

«Доктора. Гарольд Гриффит (1894-1985) и Энид Джонсон (1909-2001). Доктор медицинских наук Льюис Х. Райт из компании Squibb поставлял кураре фармацевтического класса докторам. Гриффит и Джонсон за первое в мире успешное обезболивающее применение миорелаксанта.Кураре был получен Сквиббом в сыром виде в 1939 году после эквадорских экспедиций Ричарда К. Гилла (1901–1958) ».

(фото, вставка справа) CURARE: Первоначально использовался коренными жителями Южной Америки. Впервые использовался врачами в 1942 году, чтобы тело оставалось неподвижным во время хирургических вмешательств при сложных операциях. Фото: © Деревянная библиотека-музей. www.WoodLibraryMuseum.org

1945

«После получения первой награды за выдающиеся заслуги недавно переименованного Американского общества анестезиологов, основатель Вудской библиотеки и музея Пол М.Вуд объявил о своих планах по организации 1-й ассамблеи аспирантов в области анестезиологии (PGA) в Нью-Йорке. (В 1945 году количество членов ASA достигло 1 977.) ».

1953

«Доктор. Вирджиния Апгар (1909–1974) — издает универсальную шкалу APGAR для оценки здоровья новорожденных. Она направит предшественника Марша десятицентовиков и будет удостоена чести (1994) как первая женщина-анестезиолог, украсившая почтовую марку США ».

(Фотография, вставка справа) ЛИДОКАИН: клинически внедрен в Швеции Торстеном Гордом.M.D. в качестве местного анестетика. Доказано, что действует дольше, чем другие, с меньшим риском побочных эффектов. Фото: © Деревянная библиотека-музей. www.WoodLibraryMuseum.org

1954

«Доктора. Генри Бичер и Дональд Тодд публикуют «Смерти, связанные с анестезией и хирургией», сообщая о результатах своих исследований периоперационной смертности ».

1955

«Всемирная федерация обществ анестезиологов (WFSA) была учреждена на первом Всемирном конгрессе анестезиологов (WCA) в Схевенингене, Нидерланды, в 1955 году.”

1956

«Британский доктор Майкл Джонстон клинически представляет галотан, первый современный бромированный анестетик для общей анестезии. Первые применения галотана в США последуют докторам. К. Рональд Стивен, а затем Э. С. «Рик» Сикер, который в 1973 году станет президентом ASA ».

(Фотография, вставка справа) GOLDMAN VAPORIZER: Британский врач доктор Виктор Гольдман впервые представил небольшой испаритель галотана для стоматологического использования в 1956 году. Вторая модель 1962 года позволяет проводить более глубокую анестезию для более длительных процедур.Фото: © Деревянная библиотека-музей. www.WoodLibraryMuseum.org

1958

«Джон В. Северингхаус разработал законченный газовый аппарат, объединив свою практическую версию электрода Стоу CO ₂ с электродом Кларка pO ₂ ».

1960

«Доктора. Джозеф Артузио, Алан ван Познак и др. начинает испытания ингаляционного анестетика метоксифлурана на людях ».

1963

«Доктор. Эдмонд И. Эгер, II описывает минимальную альвеолярную концентрацию (МАК), позже охарактеризованную как «концентрация [вдыхаемого анестетика], вызывающая неподвижность у 50% пациентов, подвергшихся воздействию ядовитого раздражителя.”

«Доктор. Пол М. Вуд скончался, и его одноименная библиотека-музей Вуда открывается 6 месяцев спустя в двухэтажном пристройке к одноэтажной штаб-квартире ASA на шоссе Бассе в Парк-Ридж, штат Иллинойс ».

1964

«Доктор. Günter Corssen et al. начинает испытания диссоциативного внутривенного анестетика кетамина на людях ».

1966

«Доктор. Роберт Вирту и др. начинает испытания ингаляционного анестетика энфлурана на людях ».

1969

«ASA запускает Программу самооценки, первую в серии образовательных инициатив для своих членов.Эта инициатива, переименованная в 1979 г. в Программу самообразования и оценки (SEE), предусматривает самооценку, которую практикующие специалисты могут выполнять по своему усмотрению. SEE позволяет анестезиологам получить объективную оценку своих профессиональных знаний и предоставляет рекомендации для дальнейшего обучения. К 2004 г. была запущена Программа непрерывного образования по анестезиологии (ACE). ACE способствует обучению на протяжении всей жизни, позволяя практикующим врачам оценить свой уровень знаний, выявить области, требующие улучшения, и подготовиться к письменному повторному аттестационному экзамену по анестезиологии.”

1970

«Доктор. J. Antonio Aldrete публикует «Оценка восстановления после наркоза».

1972

«Изофлуран вводится в клиническую практику в качестве ингаляционного анестетика».

1985

«Фонд безопасности анестезиологических пациентов (APSF) основан ASA».

1986

«ASA утверждает первый медицинский стандарт помощи для базового интраоперационного мониторинга. В последующие годы ASA публикует научно обоснованные практические параметры и стандарты , руководства и заявления.”

(Фотография, вставка справа) ИЗОФЛУРАН: Клинически представлен как ингаляционный анестетик в 1972 году. Установлено, что он безопаснее и эффективнее галотана. Изофлуран получил одобрение FDA в 1981 году. Фото: © Wood Library-Museum. www.WoodLibraryMuseum.org

1990

«Программа обучения иностранной анестезии (OTP) основана доктором Николасом М. Грином. Позже Глобальная программа гуманитарной помощи (GHO) поощряет добровольчество, поддерживает обучение и тренинги по анестезии в странах с низким и средним уровнем доходов, выступает за долгосрочное академическое партнерство с больницами и университетами в странах, где они нуждаются, и сотрудничает с организациями, учреждениями, и инициативы с общими миссиями и философией.В 2011 году ASA присуждает первую премию Николаса М. Грина, доктора медицины, за выдающиеся достижения в гуманитарной сфере т.

1992

«Десфлуран клинически представлен в качестве ингаляционного анестетика».

1993

«ASA публикует свой первый Алгоритм трудных дыхательных путей , определяющий безопасный и систематический подход к вспомогательной вентиляции легких у пациентов, находящихся под общей анестезией».

(Фотография, вставка справа) ИСПАРИТЕЛЬ OHMEDA TEC 6: «Десфлуран, анестетик, представленный в 1991 году, потребовал разработки нового типа вапорайзера.Производитель, Ohmeda, представил Tec 6 примерно в 1993 году. Десфлуран, анестетик, представленный в 1991 году, имел настолько низкую температуру кипения, что потребовал разработки нового типа испарителя. Производитель, Ohmeda, представил Tec 6 примерно в 1993 году. Десфлуран, анестетик, представленный в 1991 году, имел настолько низкую температуру кипения, что потребовал разработки нового типа испарителя. Производитель, Ohmeda, представил Tec 6 примерно в 1993 году ». Фото: © Деревянная библиотека-музей. www.WoodLibraryMuseum.org

1994

«Севофлуран клинически представлен в качестве ингаляционного анестетика».

«ASA устанавливает присутствие в сети для общения с членами и общественностью. Веб-сайт объединится в www.asahq.org ».

1999

«В своем отчете To Err is Human Институт медицины высоко оценивает усилия анестезиологов по повышению безопасности пациентов».

ПОДДЕРЖКА СЕРТИФИКАЦИИ (MOCA): «Начинается для новоиспеченных дипломатов Американского совета анестезиологии (ABA).«Начиная с 2000 года, начинается обслуживание сертификации (MOCA) для новоиспеченных дипломатов Американского совета анестезиологии (ABA)». Фото: © Деревянная библиотека-музей. www.WoodLibraryMuseum.org

2000-2012

«Начиная с 2000 года, начинается обслуживание сертификации (MOCA) для новоиспеченных дипломатов Американского совета анестезиологии (ABA). В течение следующих десяти лет отдельные члены ASA, а затем и официальный комитет ASA работают с ABA над созданием сети симуляционного обучения (SEN) для оказания помощи в обучении и сертификации анестезиологов по их медицинской специальности.”

2009

«Институт качества анестезии (AQI) основан ASA».

2011

«Создан Благотворительный фонд ASA».

2012

«Публикация « Наследие анестезии: аннотированная библиография Патрика Сима из коллекции редких книг Деревянной библиотеки-музея анестезиологии ». С 1971 по 2010 год Патрик Сим, MLS, работал единственным, а затем старшим библиотекарем в Деревянной библиотеке-музее анестезиологии ASA.(В 2012 году количество членов ASA достигло 50 023) ».

2013

«Когда число его членов превышает 50 000, ASA открывает новые возможности для строительства своего комплекса в Шаумбурге, штат Иллинойс».

2014

«ASA переезжает в свой новый комплекс в Шаумбурге, штат Иллинойс».

(Верхнее фото) ПЕРВАЯ АМЕРИКАНСКАЯ ПРОЦЕДУРА С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ АНЕСТЕЗИИ: Иллюстрация дантиста Уильяма Т.Г. Мортон и хирург Джон Уоррен делают анестезию пациенту Гленну Эбботту в больнице общего профиля Массачусетса в Бостоне 16 октября 1846 года.Иллюстрация: Wikimedia Commons

---

О компании UMHS:

Построенный в традициях лучших университетов США, Университет медицины и наук о здоровье ориентирован на индивидуальное внимание студентов, поддерживая небольшой размер классов и нанимая высококвалифицированный преподавательский состав. Мы называем этот уникальный подход «персонализированным медицинским образованием», и именно он привел к беспрецедентному уровню удержания студентов в 96% и выдающимся условиям проживания в США и Канаде.UMHS бросает вызов всему, что, как вы думали, вы знали о Карибских медицинских школах.

Мы будем признательны, если вы ознакомитесь с некоторыми из других наших популярных сообщений в блоге:

.

Болезненная история современной анестезии

В ежемесячной колонке для PBS NewsHour д-р Ховард Маркел пересматривает моменты, которые изменили курс современной медицины в их годовщины, такие как новаторское применение анестезии у хирургического пациента 10 октября.16, 1846 г. Фото Image Source.

Один из поистине великих моментов в долгой истории медицины произошел напряженным осенним утром в хирургическом амфитеатре Бостонской больницы общего профиля Массачусетса.

Именно там 16 октября 1846 года дантист по имени Уильям Т. Г. Мортон ввел эффективный анестетик хирургическому пациенту. На то, что стало величайшей научной революцией, согласились Джон Уоррен, опасающийся хирург, и Гленн Эбботт, еще более нервный молодой человек, которому предстоит удалить сосудистую опухоль на левой стороне шеи.

И Уоррен, и Эбботт прошли процедуру безболезненно, хотя некоторые отмечают, что Эбботт немного сдвинулся ближе к концу. Отвернувшись от операционного стола к галерее, заполненной законно ошарашенными студентами-медиками, доктор Уоррен радостно воскликнул: «Джентльмены, это не обман!»

Уильям Томас Грин Мортон. Фото: Wikimedia Commons.

Мортон назвал свое «творение» Летеоном в честь реки Леты из греческой мифологии. Пили его воды, утверждали древние, стирали болезненные воспоминания.Едва ли такой экзотический эликсир, вещество Мортона на самом деле было серным эфиром.

Независимо от состава, Летеон вдохновил легион предприимчивых хирургов на разработку и проведение вооружения спасающих жизни, инвазивных процедур, которые продолжают приносить пользу человечеству и по сей день.

И все же, хотя открытие анестезии было настоящим благословением для человечества, вряд ли оно оказалось столь же великим для его «первооткрывателя» Уильяма Т. Г. Мортона.

Мортон начал свое стоматологическое обучение в Балтиморе в 1840 году.Два года спустя он открыл практику в Хартфорде, в конечном итоге работая с дантистом по имени Гораций Уэллс. В то время хирурги могли предложить пациентам немного, кроме опиума и алкоголя, чтобы перенести мучительную боль, вызванную скальпелями.

С конца 18 века и до 1840-х годов врачи и химики безуспешно экспериментировали с такими веществами, как закись азота, эфир, диоксид углерода и другие химические вещества. В эпоху до принятия ежедневной гигиены полости рта и лечения фтором мучительные удаления зубов были слишком частой частью человеческого опыта.Следовательно, дантисты присоединились к врачам и хирургам в поисках Святого Грааля безопасных и эффективных веществ для преодоления операционной боли.

Примерно в это же время Мортон и Уэллс провели эксперименты с закисью азота, в том числе демонстрацию в Гарвардской медицинской школе в 1845 году, которая не смогла полностью подавить боль студента, который вырывает зубы, что публично унизило стоматологов. Хотя Мортон и Уэллс мирно расторгли свое партнерство, Мортон продолжал поиск обезболивающих.

Годом ранее, в 1844 году, во время обучения в Гарвардской медицинской школе (которое было прервано финансовыми трудностями) Мортон посещал лекции профессора химии Чарльза Джексона. Одна сессия была посвящена тому, как обычный органический растворитель серный эфир может сделать человека бессознательным и даже бессознательным.

Иллюстрация первого использования эфира в качестве анестетика в 1846 году хирургом-стоматологом W.T.G. Мортон. Фото: Wikimedia Commons.

Вспоминая эти уроки летом 1846 года, Мортон купил бутылки с этим веществом у местного химика и начал подвергать себя и зверинец домашних животных воздействию паров эфира.Удовлетворенный его безопасностью и надежностью, он начал использовать эфир для лечения своих стоматологических пациентов.

Вскоре к нему в офис направились толпы болеющих зубами бостонцев, машущих долларами. Мортон наслаждался своим финансовым успехом, но быстро понял, что Летеон годится для гораздо большего, чем вытаскивание зубов.

Замечательная демонстрация Мортона в Массачусетской больнице общего профиля, давным-давно октябрьским утром, преобразовала его статус из прибыльного дантиста в всемирно известного целителя.

Но период полураспада его знаменитости оказался molto presto, за которым последовал бесконечный период позора и лишений, во время которого он подвергся критике за то, что настаивал на подаче заявки на эксклюзивный патент на Летеон.

В Соединенных Штатах середины XIX века считалось неприличным, если не откровенно жадным, для представителей медицинской профессии извлекать выгоду из открытий, приносящих всеобщую пользу человечеству, в частности, из патента на то, что оказалось легко приобретаемым. серный эфир.

Пока Мортон придерживался стоматологии, многие врачи утверждали, что он может делать все, что хочет; но если он желал признания Леона врачами и хирургами, ему нужно было соблюдать то, что они считали своими возвышенными идеалами и этикой.

Мортон настойчиво отвергал все подобные предложения, в ущерб себе. Также был вопрос о кредите. Гораций Уэллс потребовал свою долю. Так же поступил и Кроуфорд У. Лонг, практикующий из Джорджии, который утверждал, что использовал закись азота и эфир еще в 1842 году, но был слишком занят, чтобы опубликовать свои открытия.Чарльз Джексон, бывший профессор Мортона, утверждал, что он тоже заслужил участие.

Эфирный ингалятор, ок. 1846, разработанный Уильямом Т. Мортон.

В то время как многие играли с анестетиками, именно Мортон первым разработал новый инструмент для доставки, позволяющий вдыхать эфир во время операции.

Устройство представляло собой стеклянную колбу с деревянным мундштуком, который можно было открывать и закрывать в зависимости от состояния сознания пациента.

Это было критически важно, потому что другие экспериментаторы, включая Уэллса и Лонга, не могли обеспечить быструю обратимость состояния анестезии и часто передозировали своих пациентов.

Гений Мортона заключался не только в его наблюдениях силы эфира, но и в его разработке грубого, но научного метода регулирования его вдыхания, создав таким образом область анестезиологии.

Не все так считали. Решительно борясь с кампаниями против него шепотом и криком, дантист провел оставшиеся дни, пытаясь восстановить свою запятнанную репутацию.Мортон умер разбитым и озлобленным в 1868 году. Пройдет еще много десятилетий, прежде чем Мортон будет по праву возвращен в пантеон великих медицинских деятелей.

Поиски Мортона по преодолению боли были замечательным вкладом в медицину и здоровье человека, даже если они не привели к личному и финансовому успеху, которого он так сильно жаждал.

Хотя Мортон был человеком больших достижений, он был слишком человечен.
К сожалению, как и многие люди, Мортон агрессивно стремился к славе, славе, профессиональному успеху и удовлетворению эго за счет разумного обдумывания последствий своих действий.Это был поиск, который ему дорого обошелся, хотя он сделал жизнь — и хирургически излечимые болезни — намного лучше для остальных из нас.

---

Доктор Ховард Маркел ведет ежемесячную колонку на веб-сайте PBS NewsHour, освещая годовщину знаменательного события, которое продолжает формировать современную медицину. Он является директором Центра истории медицины и заслуженным профессором истории медицины Мичиганского университета им. Джорджа Э. Вантза.

Автор или редактор 10 книг, в том числе «Карантин! Еврейские иммигранты из Восточной Европы и эпидемии в Нью-Йорке 1892 года »,« Когда микробы путешествуют: шесть основных эпидемий, захлестнувших Америку с 1900 года, и вызванные ими страхи »и« Анатомия зависимости: Зигмунд Фрейд, Уильям Хальстед и Чудодейственный кокаин.”

---

Дополнительные рассказы по истории медицины

У вас есть вопрос к доктору Маркелю о том, как возник конкретный аспект современной медицины? Отправьте их нам по адресу [email protected].

История анестезии | Королевский колледж анестезиологов

Сравните современную анестезиологическую рабочую станцию ​​наверху с шелковым носовым платком Джона Сноу на предыдущей фотографии! Достижения включают в себя все, от стерильных одноразовых шприцев и игл до аппаратов для анестезии с компьютерным управлением и электронных мониторов, предоставляющих массу информации как о физиологии пациента, так и о надлежащем функционировании оборудования.Вторая разработка еще более важна — она ​​заключается в людях, которые должны использовать преимущества таких изощренных методов. Формальная последипломная подготовка квалифицированных врачей-анестезиологов началась в 1935 году с учреждения Диплома по анестезиологии , требующего годичного клинического опыта под наблюдением врача. Сегодняшние стандартные экзамены на получение стипендии связаны с программой профессиональной подготовки, продолжительностью не менее семи лет. Кроме того, безопасное введение анестетика долгое время требовало более чем одной пары рук, и подготовка тех, кто помогает анестезиологам, и техников, которые обслуживают оборудование, теперь одинаково хорошо определена.

Источники дополнительной информации

Приведенный выше план едва касается поверхности истории анестезии, но есть много источников дополнительной информации, некоторые из наиболее важных перечислены ниже.

Музеи, общества и сайты

Есть два основных британских источника дополнительной информации по истории анестезии, оба легко доступны:

Центр наследия анестезии (www.aagbi.org/education) Ассоциации анестезиологов Великобритании и Ирландии, 21 Portland Place, London W1B 1PY имеет важную коллекцию оборудования и книг. Доступны учебные материалы, есть постоянные и специальные дисплеи.

История анестезиологического общества (www.histansoc.org.uk) с момента своего основания в 1986 году организовывает одно или два собрания в год. Полные протоколы, график анестезии и другая информация доступны на веб-сайте.

Во многих медицинских школах и больницах есть коллекции, но они не всегда общедоступны. Исключением является полезный веб-сайт:

.

Музей старого операционного театра и Херб Гаррет (www.thegarret.org.uk), 9a St Thomas’s St, London SE1 9RY.

Общемедицинские и хирургические музеи также часто имеют актуальные предметы. В Британии основные из них:

Коллекция Wellcome (www.wellcomecollection.org), 183 Euston Road, London NW1 2BE.

Музей Хантера (www.rcseng.ac.uk/library-musems-and-archives), Королевский колледж хирургов Англии, 35-43 Lincoln’s Inn Fields, London WC2A 3PE.

Музей хирургов ( www.museum.rcsed.ac.uk), Королевский колледж хирургов Эдинбурга, Николсон-стрит, Эдинбург EH8 9DW.

Медицинский музей Текрея (www.thackraymedicalmuseum.co.uk), Beckett St, Leeds LS9 7LN

Некоторые важные зарубежные ресурсы:

Эфирный купол (www.massgeneral.org/history/exhibits/etherdome/), 4 ^th Floor Bullfinch Building, Massachusetts General Hospital, 55 Fruit St, Boston, MA 02114, США. Это вызывающее воспоминания место демонстрации Мортона обязательно нужно посетить, если находится в Бостоне.

Библиотека-музей анестезиологии Вуда (www.woodlibrarymuseum.org), 520 N. Northwest Highway, Park Ridge, IL 60086-2573, USA

Ассоциация истории анестезии (www.ahahq.org), c / o Отдел анестезиологии, Медицинский центр Университета Вандербильта, почтовый ящик 128543, Нэшвилл, TN 37232-4245.

Музей Джеффри Кея (http://www.anzca.edu.au/resources/geoffrey-kaye-museum), Колледж анестезиологов Австралии и Новой Зеландии, ANZCA House, 630 St Kilda Road, Мельбурн, Виктория 3004, Австралия.

Музей Гарри Дейли , Австралийское общество анестезиологов, а / я 6278, Северный Сидней, Новый Южный Уэльс 2059, Австралия. На этом сайте есть обширная «Хронология» анестезии на онлайн-выставках — Хронология истории анестезии .

Дополнительная литература

Многие книги были написаны по истории анестезии, некоторые из лучших вышли в третьей четверти 20-го ^-го века и, таким образом, больше не печатаются.Однако копии можно найти, и они того стоят:

Ключи TE. История хирургической анестезии . Пожалуй, лучшая «короткая» книга по этой теме; первое издание (1945 г.) было опубликовано в США Шуманом и переиздано Библиотекой-музеем Вуда в Парк-Ридж, США в 1996 г. Второе, расширенное издание появилось в 1963 г. в Dover Publications, Inc., Нью-Йорк.

Duncum BM. Развитие ингаляционной анестезии. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 1947.Это было написано к столетию великой демонстрации Мортона и перепечатано Королевским медицинским обществом; копии доступны в Обществе истории анестезии (www.histansoc.org.uk).

Smith WDA. Под воздействием: история закиси азота и кислородной анестезии. Лондон: Macmillan, 1982 [ISBN 0 333 31681 9] Сборник статей, опубликованных в Британском журнале анестезии между 1960 и 1972 годами.

Дэвисон, штат Массачусетс. Эволюция анестезии. Altrincham: John Sherratt & Son, 1965.

Сайкс WS. Очерки первой сотни лет анестезии. Том 1 — Эдинбург: E&S Livingstone Ltd, 1960; Том 2 — Эдинбург: E&S Livingstone Ltd, 1961; Том 3 ( Ed Ellis RH) Эдинбург: Черчилль Ливингстон, 1982

Некоторые недавние публикации предлагают, соответственно, более современный обзор, указание на то, как развитие анестезии повлияло на медицину в целом, биографии британских академических анестезиологов и восхитительное понимание эпонимов анестезии:

Рашман, Великобритания, Дэвис, Нью-Джерси, Аткинсон, РС. Краткая история анестезии: первые 150 лет. Оксфорд: Баттерворт-Хайнеманн, 1996 [ISBN 0 7506 3066 3]

Сайкс М.К., Бункер Дж. Анестезия и практика медицины: исторические перспективы. Лондон: Royal Society of Medicine Press Limited, 2007 [ISBN 978-1-85315-674-8]

Харрисон MJ. Британские академические анестезиологи 1950-2000 гг. Веллингтон: Харрисон, 2011 [Том 1, ISBN 978-0-47320-049-7] и 2015 [Том 2, ISBN 978-0-473-32137-6]. Также доступно в Интернете по адресу http: // www.docdr.co.uk/BAA.html.

Maltby JR. Известные имена в анестезии . Лондон: Королевское общество медицины Press Limited, 2002 [ISBN 1-85315-512-8]

Наконец, необходимо упомянуть две основные работы: одно издание ограниченным тиражом, содержащее исчерпывающий список основных исходных документов, а другое — обширное собрание эссе, хотя и ориентированное на Северную Америку:

Сим П. Наследие анестезии: аннотированная библиография коллекции редких книг Деревянной библиотеки-музея анестезиологии .Парк-Ридж: Вуд библиотека-музей анестезиологии 2012 [ISBN 978-0-9614932-5-7]

Эгер Э.И., Саидман Л.Дж., Вестторп Р.Н. Удивительная история анестезии . Нью-Йорк: Springer, 2014 [ISBN 978-1-4614-8440-0]

История анестезии — ASA

Эре современной анестезии чуть более ста шестидесяти лет. Успешная анестезия при хирургии была впервые продемонстрирована в 1846 году. До этого несколько операций, которые были возможны, проводились либо без обезболивания, либо после дозы опиума и / или алкоголя.

На протяжении веков было много попыток облегчить боль. Ранние примеры включают потерю сознания, вызванную ударами по голове пациента или сдавлением сонных артерий (в области шеи). В средние века сложные зелья включали спирт и различные экстракты растений, например, корень мандрагоры. Опиум широко использовался, особенно в Китае, и первая внутривенная инъекция опия была сделана в 1660-х годах. Обезболивание в руке или ноге производилось сдавливанием нервов в верхней части конечности, а также применением холодной воды, льда или снега.Гипноз стал популярным как средство обезболивания и лечения в конце восемнадцатого и начале девятнадцатого веков.

Семнадцатый и восемнадцатый века ознаменовались быстрым ростом знаний о том, как работают сердце и легкие, а также о свойствах многих газов. В 1799 году сэр Хамфри Дэви предложил использовать закись азота для облегчения боли. Двадцать пять лет спустя доктор Генри Хикман описал использование углекислого газа для потери сознания, а Гораций Уэллс впервые применил закись азота для удаления зубов в 1844 году.

Хотя Парацельс описал действие эфира на животных в 1540 году, первое применение этого препарата для общей анестезии у людей было в 1842 году докторами Лонгом и Кларком. 16 октября 1846 года доктор Уильям Мортон провел первую публичную демонстрацию эфирной анестезии в Бостоне. (Операционная, где это произошло, известная как «Купол эфира», сохранилась нетронутой в Массачусетской больнице общего профиля.) Это крупное достижение в облегчении человеческих страданий быстро распространилось, и вскоре после этого последовало первое использование эфира в Англии и Шотландии.Поскольку единственным средством связи было судно, потребовались месяцы, чтобы новости достигли многих стран, и первый зарегистрированный анестетик в Австралии был введен в июне 1847 года.

Через несколько недель после знаменитой демонстрации эфира Оливер Венделл Холмс популяризировал слово «анестезия». Он использовал это слово для описания «нечувствительности — особенно к объектам прикосновения», производимым эфиром. Это слово раньше использовалось для описания просто отсутствия чувств, например, из-за нервной проблемы.Холмс также ввел такое сочетание слов, как «анестезирующее состояние» и «анестезирующее средство».

Профессор Джеймс Янг Симпсон из Эдинбурга представил хлороформ в 1847 году. Он также описал первую смерть от наркоза в 1848 году, пациенткой была молодая девушка по имени Ханна Гринер. Она была первой из многих, кто перенес внезапную сердечную недостаточность из-за приема хлороформа. В Лондоне Джон Сноу возглавил анализ осложнений после анестезии и хирургических вмешательств с тщательной оценкой послеоперационных смертей.Он попытался изменить свою практику, сославшись на то, что он узнал из предыдущих случаев.

Анестезия, вызванная блокадой нерва или регионарной анестезией, стала возможной после того, как кокаин был выделен из растения коки в 1860 году. Доктор Карл Коллер впервые провел анестезию кожи и слизистых оболочек в 1884 году. В Нью-Йорке в 1885 году доктор Корнинг провел первое спинальная анестезия, а затем первая эпидуральная анестезия в 1901 году.

Общая анестезия стала более приятной для пациентов, когда в конце 1930-х годов начали использовать пентотал или тиопентон натрия.Расслабление мышц с помощью кураре было впервые продемонстрировано на людях в Монреале в 1942 году, что позволило провести более легкую глубину общей анестезии, чем это было возможно ранее. В 1950-х годах исследование галогенированных углеводородов как негорючих, сильнодействующих анестетиков привело к появлению галотана и исчезновению эфира и хлороформа из большинства операционных.

Современная эра анестезии началась в 1960-х годах с разработки новых лекарств и появления новых методов и оборудования для мониторинга.По мере того, как анестезиологу становилось все больше информации о том, что происходит с пациентом и в системе доставки анестетика, анестезиологи стали более внимательно следить за безопасностью и совершенствованием методов. Хирургия была распространена на все более сложные процедуры для пациентов, которым ранее могло быть отказано в операции из-за возраста или болезни. Анестезия также стала лидером в анализе «критических происшествий» или изучении личных звонков, теперь этот процесс распространяется и на другие области медицинской помощи.

Конец двадцатого века ознаменовался значительным прогрессом в повседневной анестезии, включая развитие компьютерных технологий, микроэлектроники и лекарств. Анестезия теперь подбирается индивидуально для каждого пациента, независимо от того, преждевременно вы родились на десять недель или на сто лет. Если вы больны или здоровы, сейчас самое безопасное время для анестезии.

Анестезия XIX века и политика боли

Американский философ Чарльз Сандерс Пирс однажды назвал девятнадцатый век «Эпохой боли».Он имел в виду удручающий всплеск самоубийств и нервных срывов в «позолоченном веке», но с таким же успехом он мог бы описать более ранние десятилетия того века, когда операции все еще проводились без помощи анестезии. Боль в этот период была повсеместной; даже зубная боль приобрела философский вес.

Первая профессиональная анестезия была проведена стоматологом, который искал способ облегчить дискомфорт при удалении зуба. В 1846 году Уильям Г.Т. Мортон успешно применил эфир в качестве анестетика во время операции в Массачусетской больнице общего профиля. Пациент корчился и кричал на столе, но, по словам ученого-исследователя литературы и медицины Стефани Браунер, «позже сообщила, что он не испытывал боли, только осознание того, что« тупой инструмент прошел через его шею »». Всего через несколько лет. позже медицинские общества в Соединенных Штатах и ​​Европе начали применять анестезию.

Поскольку Мортон стремился извлечь выгоду из своего открытия, многочисленные критики в медицинском сообществе протестовали против его использования, что привело к тому, что теперь известно как «споры об эфире».Эти дебаты вызвали серьезную озабоченность по поводу роли медиков в уменьшении страданий.

В «эфирной полемике» было политическое измерение. Каждый аргумент за или против использования анестезии противопоставлял профессионализм популизму.

С одной стороны, врачи утверждали, по словам историка Мартина С. Перника, что у них «профессиональный долг — предотвращать страдания». Какими бы ни были риски, связанные с анестезией, это был новый инструмент в арсенале хирургов, который позволил бы им выполнить клятву Гиппократа «не навредить».”

С другой стороны, были медицинские работники, которые беспокоились о потенциально смертельных последствиях анестезии. Они утверждали, что боль была необходимым, хотя и неудачным, следствием операции. Эти критики считали, что жизнь пациента не должна подвергаться риску с единственной целью — уменьшить боль. Некоторые даже отстаивали медицинскую и этическую необходимость боли — позиция, восходящая, по крайней мере, к доктору Бенджамину Рашу, известному врачу и подписавшему Декларацию независимости, который был убежден, что «чем опаснее болезнь, тем болезненнее лекарство». .Таким образом, для многих врачей после Раша причинение боли хирургами и ее терпение пациентами считались героическими добродетелями.

В «эфирной полемике» был также политический аспект. Поскольку эти дебаты разразились в эгалитарной атмосфере джексоновской демократии, каждый аргумент за или против использования анестезии противопоставлял профессионализм популизму. Браунер отмечает, что «обычный дантист», сделавший это, казалось бы, чудесное открытие, апеллировал к «популистским настроениям».В то же время многие врачи были ошеломлены очевидным пренебрежением Мортоном к этическим и профессиональным кодексам, не говоря уже о его грубых схемах, направленных на получение прибыли от его нововведений. Разрядка, которую смогли реализовать эти две стороны, основывалась на общей заботе о благополучии человеческого тела.

Учитывая, насколько распространены анестезия и лекарственные обезболивающие в нашу эпоху, чемпионы Мортона, возможно, в конечном итоге победили. Но теперь, когда либеральная раздача обезболивающих спровоцировала национальную эпидемию, разговоры о «исчислении страданий» как никогда актуальны.

ресурса

JSTOR — это электронная библиотека для ученых, исследователей и студентов. Читатели JSTOR Daily могут бесплатно получить доступ к оригинальным исследованиям наших статей на JSTOR.

Автор: Стефани Браунер,

American Quarterly, 51,1 (1999): 108-143

Издательство Университета Джона Хопкинса

Автор: Мартин С.Перник

Отчет Центра Гастингса, 13.2 (1983): 26-36

Центр Гастингса

от невыразимой агонии к открытию сознания

Мы ожидаем, что мы не почувствуем боли во время операции или, по крайней мере, не сможем вспомнить процедуру. Но так было не всегда.

До открытия общей анестезии в середине 19 века хирургическое вмешательство использовалось только как последнее и безнадежное средство.В сознании и без боли, он был охвачен невообразимым ужасом, невыразимой агонией и значительным риском.

Неудивительно, что немногие решили написать о своем опыте, если он пробудил подавленные воспоминания о необходимых пытках.

Одна из самых известных и ярких записей об этом «ужасе, который превосходит все описания» принадлежит Фанни Берни, популярной английской писательнице, которая утром 30 сентября 1811 года в конце концов согласилась на мастэктомию:

Когда ужасная сталь вонзилась в грудь… Мне не требовалось никаких запретов, чтобы не сдерживать свои крики.Я начал кричать, который длился непрерывно в течение всего времени разреза … настолько мучительной была агония … Затем я почувствовал, как Нож [стучит] цеплялся за грудную кость — царапая ее.

Но пострадал не только пациент. Хирургам тоже пришлось пережить сильную тревогу и страдания.

Джон Абернети, хирург лондонской больницы Святого Варфоломея на рубеже XIX века, описывал прогулку до операционной как «повешение» и иногда плакал и рвал после ужасной операции.

Открытие анестезии

Именно на этом фоне была открыта общая анестезия.

Молодой стоматолог из США по имени Уильям Мортон, вдохновленный бизнес-возможностями, открывшимися благодаря техническим достижениям в области искусственных зубов, упорно искал верный способ облегчить боль и повысить прибыль стоматологов.

Его усилия вскоре были вознаграждены. Он обнаружил, что когда он или маленькие животные вдыхают серный эфир (теперь известный как этиловый эфир или просто эфир), они теряют сознание и перестают реагировать.

Через несколько месяцев после этого открытия, 16 октября 1846 года, Мортон с большим зрелищем сделал анестезию молодому пациенту мужского пола на публичной демонстрации в Массачусетской больнице общего профиля.

Затем главный хирург больницы удалил опухоль на левой стороне челюсти. При этом пациент не двигался и не жаловался, к большому удивлению хирурга и аудитории.

Так началась история общей анестезии, которая не зря сейчас считается одним из величайших открытий всех времен.

Обычная анестезия

Новости об удивительных свойствах эфира быстро распространились через Атлантику в Великобританию, что в конечном итоге стимулировало открытие хлороформа, летучего общего анестетика.

По словам его первооткрывателя Джеймса Симпсона, у него не было никаких «неудобств и возражений» эфира — резкого запаха, раздражения горла и носовых ходов и озадачивающей начальной фазы физического возбуждения вместо более желательного подавления любого поведения.

Этот хлороформный ингалятор был похож на тот, который Джон Сноу использовал на королеве Виктории для облегчения боли при родах. Пары хлороформа подавались по трубке через латунную и бархатную лицевую маску. Музей науки, Лондон / Wellcome Images / Викимедиа, CC BY-SA

Хлороформ впоследствии стал наиболее часто используемым общим анестетиком в британской хирургической и стоматологической анестезиологической практике, в основном благодаря основателю научной анестезии Джоном Сноу, но оставался несущественным для практики большинства врачей.

Это изменилось после того, как Снежная дала королеве Виктории хлороформ во время рождения ее восьмого ребенка, принца Леопольда. Последовавшая за этим огласка сделала анестезию более приемлемой, а спрос на нее увеличился, будь то во время родов или по другим причинам.

К концу XIX века анестезия стала обычным явлением, возможно, став первым примером, в котором медицинская практика была подкреплена новыми научными разработками.

Анестезия безопасная

Сегодня серный эфир и хлороформ были заменены гораздо более безопасными и эффективными агентами, такими как севофлуран и изофлуран.

Эфир легко воспламеняется, поэтому его нельзя использовать с электрокаутерией (при которой через зонд пропускают электрический ток, чтобы остановить кровоток или разрезать ткань) или при электронном наблюдении за пациентами. А хлороформ был связан с неприемлемо высоким уровнем смертности, в основном из-за остановки сердца (когда сердце перестает биться).

Практика общей анестезии в настоящее время эволюционировала до такой степени, что стала одной из самых безопасных из всех основных стандартных медицинских процедур.Из примерно 300 000 здоровых и здоровых людей, проходящих плановые медицинские процедуры, один человек умирает из-за анестезии.

Несмотря на растущую клиническую эффективность, с которой анестезия применялась на протяжении последних 170 лет, и ее научные и технические основы, мы все еще имеем лишь смутное представление о том, как анестетики вызывают состояние бессознательного.

Анестезия остается загадкой

Для общей анестезии пациенты должны быть неподвижны, без боли и без сознания.Из них бессознательное состояние труднее всего определить и измерить.

Например, не реагировать на какое-либо событие (например, голос анестезиолога или момент хирургического разреза) или потом забывать о нем, хотя и имеет клиническую ценность, недостаточно для окончательного определения того, находится ли человек в бессознательном состоянии.

Нам нужен другой способ определить сознание и понять его нарушение биологическим действием общих анестетиков.

В начале 20 века мы думали, что анестетики действуют, растворяясь в жировых частях вне клеток мозга (клеточная мембрана) и влияя на их работу.

Но теперь мы знаем, что анестетики напрямую влияют на поведение широкого спектра белков, необходимых для поддержки активности нейронов (нервных клеток) и их скоординированного поведения.

По этой причине единственный способ развить комплексное понимание эффектов этих множественных и индивидуально недостаточных нейронных белковых мишеней — это разработка поддающихся проверке, математически сформулированных теорий.

Эти теории должны не только описать, как сознание возникает из активности мозга, но также объяснить, как на эту активность мозга влияют многочисленные цели анестезирующего действия.

Несмотря на огромный прогресс в области анестезии, спустя почти 200 лет мы все еще ждем появления такой теории.

До тех пор мы все еще ищем недостающее звено между физической субстанцией нашего мозга и субъективным содержанием нашего разума.

Анестезия | медицина | Britannica

Анестезия , также обозначается как анестезия , потеря физических ощущений с потерей сознания или без нее, искусственно вызванная введением лекарств, вдыхаемых газов или других агентов.Использование анестезирующих газов в хирургии было впервые предложено британским химиком сэром Хамфри Дэви в 1798 году после его наблюдения, что вдыхание закиси азота облегчает боль. Однако хирургическая анестезия не имела успеха публично до 1846 года, когда американский хирург Уильям Мортон использовал эфир во время операции по удалению опухоли челюсти в Массачусетской больнице общего профиля в Бостоне. Другой американский хирург, Кроуфорд Уильямсон Лонг, использовал эфир четырьмя годами ранее, но не обнародовал свои открытия до 1849 года.Попытка публичной демонстрации удаления зубов под анестезией закисью азота была предпринята американским дантистом Горацием Уэллсом в 1845 году. Мортон стал свидетелем попытки Уэллса, которая оказалась безуспешной, когда пациент закричал во время процедуры удаления.

Ранние анестетики обычно представляли собой газы, такие как закись азота, или пары таких летучих жидкостей, как эфир или хлороформ. Инъекционные анестетики были представлены в 1872 году французским хирургом Пьером-Сиприеном Оре, который использовал хлоралгидрат для общей анестезии.Кокаин использовался в качестве местного анестетика с 1884 года и в качестве спинномозговой анестезии немецким хирургом Августом Карлом Густавом Биром в 1898 году. Синтетические вещества начали внедряться в середине 20 века, начиная с трихлорэтилена в 1941 году.

Анестетики сильные. системные яды, которые могут вызвать необратимые травмы или смерть, если дозировка не будет тщательно контролироваться, поэтому во время операции под анестезией необходимо тщательно контролировать сердечные и дыхательные функции. Первая анестезия проводилась с помощью простых устройств, состоящих из стеклянных или металлических контейнеров для губок, пропитанных эфиром, и не позволяла контролировать дозировку.Современные ингаляционные анестетики вводятся в тщательно отмеренных дозах через эндотрахеальные трубки, обычно после премедикации инъекционными препаратами, такими как седативные или обезболивающие, чтобы уменьшить беспокойство пациента и облегчить введение анестезии.

Механизмы действия анестетиков до конца не изучены. Было показано, что эти агенты блокируют передачу сигналов через нервные соединения (синапсы) в центральной нервной системе, не затрагивая периферические нервы.Имеются данные о том, что ингаляционные анестетики блокируют синапсы, которые участвуют в возбуждающей нейрональной передаче, тогда как некоторые внутривенные анестетики в первую очередь стимулируют активность ингибирующей нейрональной передачи. Обезболивающие, такие как морфин, кодеин и фентанил, действуют на естественные рецепторы, которые уже существуют для опиоидов.